ЗИМА И ОДИН МЕСЯЦ ВЕСНЫ
До сих пор стоит перед глазами эта картина: тридцать пар глаз смотрят на нее и -–молчание. Как она отреагирует? Молчание затягивалось и она, почти физически, стала ощущать как идет время. Надо же что-то отвечать, а в голове пусто. Надо перевести все в шутку. Единственный выход.
- Ну, Гриша, ты меня просто в краску вогнал, - засмеялась она, схватившись руками за щеки. И класс облегченно вздохнул. Урок пошел своим чередом. Да, с ними не соскучишься. Каждый день какой-нибудь сюрприз.
Один раз в учительской зашел разговор о профессии. А из-за чего он начался? Пришла в школу молоденькая учительница, поработала, поработала и подала заявление - не могу больше, увольняйте по собственному желанию. И Юлия Васильевна подумала, а смогла бы она сегодня уволиться и пойти работать в другое место? Как-то впервые за пять лет работы ей пришла серьезно эта мысль в голову. И поняла, что этот вопрос для нее уже решенный. Как однажды сказала старая учительница: «Наша профессия – это наркотик. Иногда устаешь до чертиков и в отчаянии говоришь себе: «Все, уйду! Сил больше нет!» А начинается сентябрь и опять тянет в школу, увидеть своих подросших детей»
Вообще-то быть учителем она не собиралась. Все получилось само собой. Закончила десять классов и до выпускного вечера даже не могла себе представить, кем будет. Врачом? Нет, это не для нее. Инженером? Не интересно. Остается одно – идти в пед.
Первый год работы был очень тяжелый, и второй, и третий, и только сейчас она поняла, что нигде больше не сможет. Хотя, как ни странно, тяжелее всего ей не с учениками, а с коллегами. Когда она сама была ученицей, учитель для не был святой человек. И казалось жил он не так как все. И детей то он не рожал, а в капусте находил. А теперь оказывалось, что и среди учителей много грешников. Ближе к тридцати годам пришли первые ее разочарования в людях. Но все же , к своему несчастью, она еще наивно верила в добро и благородство. Ей все еще казалось, что это существует. Может быть, поэтому с детьми ей было интересно.
Она работала в две смены. И осенью ее десятиклассники стали приходить провожать ее вечером, когда стало совсем темно. Чаще всего это был Гриша. Он приходил под предлогом позаниматься. Но ей стоило труда заставить его говорить только о предмете. Он постоянно переключался на вопросы о своей жизни. Все, что он рассказывал, ей было понятно и ею уже пережито. Она могла помочь в решении его проблем. В эти минуты она была ему нужна и эта мысль ее радовала.
Сегодня вечером репетиция. Юлия Васильевна сама не знала, почему она, математик, взялась с ребятами репетировать спектакль ну совсем не на математическую тему, народную сказку. Ей, по-видимому, не хватало общения на уроках. Или захотелось увлечь чем-то интересным ребят. Чтобы они могли вспомнить школу не только скучными словами «уроки», «отметки», но и вспомнить духовное братство, общие беды и радости.
- Ну, что? Начнем?
Волнение и радость охватывают ее, и она ничего уже не видит вокруг себя, кроме сцены и своих артистов. Она готова выскочить на сцену и сама говорить текст. Но сдерживает себя. Пусть они сами поимпровизируют. Они все талантливы! Это просто удивительно. Что откуда берется! Уже не сдерживаясь она смеется над выходкой Андрея. Ведь сделал как надо, даже лучше!
- Марина, давай вашу сцену! Первую. Где Дима?
- Курить пошел.
- Так…
Пауза. Она отключается от сцены и замечает, что Гриша буквально дышит ей в ухо. Сидит сзади и смотрит на нее. Вот нахальный мальчишка, что ты с ним будешь делать.
- Гриша, ты слова выучил?
- Нет.
- Ну и кто ты после этого? До спектакля остался всего месяц!
- Я выучу, Юлия Васильевна.
Появляется Дима. Он что-то вроде классного философа. В очках, крепкий, с умными глазами и с двойками по обоим ее предметам. Но «за жизнь» говорит голосом умудренного опытом старика. Всегда очень серьезно. Даже глупости. И сейчас, не успела она произнести слово, как он провозгласил:
- …Вы понимаете, Юлия Васильевна, я все знаю «Минздрав предупреждает…», но согласитесь, пока человек сам не осознает, что он делает со своим здоровьем, никто ему ничего не докажет. Я прав?
Ну что ему сказать? Умные сейчас пошли старшеклассники. И удивить их чем-то очень трудно. Они знают буквально все. Бывали моменты, когда они оказывались действительно опытней ее. И тем удивительнее было для нее, что они, городские современные ребята, любители рока, металла, брейка и чего-то там еще, согласились играть шутов, старух, королей и делали это самозабвенно. Они лучше, добрее, честнее некоторых взрослых. Хотя любой прохожий со стороны обозвал бы их просто «шпаной».
С репетиции она приходила буквально выжатая и счастливая, без единой мысли в голове, и ложилась спать.
Нет, не будет ей покоя! Опять конфликт в учительской. Если бы наши ученики видели нас со стороны. Зашел разговор о Грише и вообще о ее десятом. Класс распущенный, говорят, что хотят, курят, не хотят учиться! Она пыталась что-то сказать в их защиту, хотя знала, что это бесполезно.
- Да вы, Юлия Васильевна, лучше молчите. Дешевый авторитет, который вы зарабатываете у ребят, ни к чему хорошему не приведет. Лучше посмотрите, что у вас в кабинете делается. Не ваши ли любимчики камень в окно бросили?
Неужели она не права? Почему она должна быть эдакой мигерой? И не может иметь с ребятами человеческих отношений? И почему это называется «зарабатывать дешевый авторитет»? Расстроенная, она пришла в кабинет.
- Юлия Васильевна, а вы контрольные проверили? А что у меня?
- Юлия Васильевна, а почему вы такая грустная?
- Юлия Васильевна, а Коробкин опять домашнее задание не сделал!
- Юлия Васильевна, можно я вам по секрету скажу что-то на ушко? Уйдите все! Крапивников, ты что не слышишь?
Когда она работала первый год, этот гомон перед уроком приводил ее в полное отчаяние. Она не знала кому, когда и что отвечать. Они говорили все вместе и отвечать надо было одновременно на все вопросы и немедленно. Сейчас она знала, что это совсем не обязательно.
- Ребята, прекратили звон. И теперь по одному.
Вопросы в скором времени иссякли. Прозвенел звонок. Во время урока, когда ее малыши решали задачу, она как-то неожиданно пришла к мысли: ведь все эти конопатые, ушастые, курносые физиономии с круглыми от удивления глазами, это чье-то единственное сокровище, чья-то радость и надежда. «Белые пятна». Не познанные ею острова. И она эти лобастые головенки заставляет думать, эти души удивляться и восхищаться.
- Коробкин, Женя, ты почему сегодня без домашнего задания? – шепотом спрашивает она, чтобы не мешать другим.
Женя опускает голову и молчит.
- Ты был чем-то занят?
Отрицательное движение головы.
- Ты болел?…Что же тогда?
Настя поворачивается и ябедничает.
- Он все утро на улице прогулял!
Надо зайти к нему домой. Что-то здесь неладно.
Перемена. Ей можно идти домой. Сегодня рабочий день кончился.
- Юлия Васильевна, к вам дяденька пришел.
- Какой еще дяденька?
- Тот, который у вас учится в первую смену.
- Ну, так это не дяденька, а десятиклассник. Гриша? Ты что? Что то не получается в домашнем задании?
- Нет.
- Что-то случилось?
- Нет. Юлия Васильевна, у вас уже все?
- Да.
- Пойдемте парком? Свежим воздухом подышите!
- Слушай, а это идея! Весь день в школе, в помещении. Пошли.
Он ждал на улице. Что это у него на лице?
- Григорий! С кем ты дрался? Что с тобой произошло?
- Так, было одно дело. Не надо об этом.
- Не надо так не надо…Ты уроки сделал? А то гуляешь, а уроки дома лежат несделанные.
- Юлия Васильевна, что вы со мной как с маленьким? Вы не заметили? Я уже выше вас.
- Длиннее, но не умнее. Шучу.
- Я не обижаюсь. Я хотел с вами поговорить.
- Я слушаю.
- В это лето я познакомился с одной девушкой. И все у нас было прекрасно. У нас были очень хорошие отношения. Но недавно она меня предала. Увидела первую попавшуюся «офицерскую фуражку», и я стал прозрачным. Она смотрит сквозь меня. Но я решил, закончу школу, поступлю в летное и докажу ей, что она дрянь!
- - Гриш, я тебя понимаю, но не стоит так расстраиваться. Знаешь, у многих так происходит. Это не смертельно. Это не последняя девушка в твоей жизни. Все еще будет. Я говорю банальные фразы?
- Нет, все верно.
- Гриша, вот Маринка хорошая девчонка. Вы даже похожи с ней чем-то друг на друга. А дружба у вас не клеится. Почему?
- Не знаю, но мне с ней не интересно, а ей, наверное, со мной.
- Может быть… Как твои успехи в ансамбле? Ты скоро меня на концерт пригласишь?
- После Нового года. Жалко ребята весной в армию уйдут, придется новый состав набирать и обучать.
- Знаешь, мне стыдно признаться, но я не могу ничего понять в вашем «металле». Ты меня хоть просвети в этом деле.
- Я вам пластинки принесу и все расскажу…Как жалко, что вы родились так рано.
- Что ты имеешь в виду?
- Да, так…
- Ладно. Репетиция завтра в шесть.
- Хорошо.
- Передай всем ребятам, потому что моих уроков у вас завтра не будет. И, прошу тебя, выучи слова.
Они подошли к троллейбусной остановке. Подъехал троллейбус и зажег свет внутри, и стал похож на теплый, уютный аквариум на колесах.
- До свидания, Гриша.
Ах, ты, негодный мальчишка! Опять эта его шуточка.
Она стояла на задней площадке и по его губам поняла, что он опять назвал ее только по имени, без отчества. Он знал, что она сердится, когда он так делает, но мальчишеское озорство не давало ему покоя. Он не стал ждать когда она уедет, сразу ушел. Высокий длинноногий, очень современный. Когда они успели вырасти? Она его помнит пятиклассником. Шустрый, веселый с озорными зелеными глазами. Он однажды остановил ее в дверях класса и кричал: «Вот не верите, Юлия Васильевна, а я буду учиться на «4» и «5» по математике!» Смешной. Он продержался ровно полгода шестого класса. Действительно учился на твердые «четверки». А потом опять съехал и уже не поднимался выше «тройки» до десятого класса
Что-то с ним происходит. И эта выходка на уроке…Он всегда был лидером среди мальчишек и никогда не отличался сентиментальностью, мальчишки этого не любят. А тут такое…Снова он ее испытывает? И, все же, это в его амплуа. Так мог сказать только он один. Другой бы не осмелился при всех. Что это? Розыгрыш? Шутка? Нет, с таким отчаянным выражением глаз не шутят.
- А я виноват, что человек, которого я люблю, меня не понимает или не хочет понять?!
Гриша, я все понимаю, не так глупа. Но это не реально. Такого не может быть, такого быть не должно.
Она зашла домой, и зазвонил телефон.
- Это Юлия Васильевна?
- Да.
- Вам сколько килограммов конфет надо или, может, печенья, какого достать?
- Не поняла?
- Я хочу узнать: сколько мне принести в школу конфет, чтобы мои дочери могли иметь «четыре» по математике?
Стало жарко. Что-то тяжелое застучало в голове.
- Как вы смеете со мной так разговаривать?
- Смею. И еще поговорю с вами при директоре!
И гудки. Вот это сюрприз. Ну, что ж, бессонная ночь ей уже обеспечена....
На репетицию она пришла буквально вся разбитая. Ох, и тяжеленький денечек сегодня был. Уроков правда было мало, но эти конфеты ее подкосили. Звонила мать сестер-близняшек. Слабенькие девочки. Ну, здесь сказался, скорее всего, папа-алкоголик. А произошло вот что. Пятиклашки, как правило, обожают своих новых молодых классных руководителей. И в первые дни на столе учителя появляются совершенно неожиданно их маленькие подарки: сухарики, конфетки, яблоки. Юлия Васильевна не заметила, как на ее столе появилась эта конфета. Но эти две девицы все заметили и сделали прямую связь между конфетой и «четверкой», полученной на том же уроке «дарительницей» этой конфеты. Все это в ярких красках было описано дома.
Разговор был тяжелый. И Юлия Васильевна не выдержала.
- Я не желаю выслушивать ваши оскорбления. Извините, мне нужно идти, меня ждут ребята.
- Юлия Васильевна, вернитесь! - громогласно потребовала директор.
И осталась без ответа.
После уроков она зашла к Коробкину. Она довольно долго шарилась по темному подъезду, ища ступеньки лестницы. Все эта проклятая «куриная слепота»! Вечерело, и на площадке без лампочки было довольно темно. Дверь квартиры открыта. Коммуналка. И соседей нет. Выглянула девочка.
- Девочка, а где Коробкины живут?
- А их нет дома.
- Но, уже поздно? Они ушли в гости?
- Нет. Женька с Наташкой на улице гуляют, а матери ихней еще со вчерашнего дня нету.
- Как это нету?
- А так и нету.
- Девочка, позови мне ребят с улицы, а то мне трудно будет их найти.
Когда Женька зашел, то испуганно посмотрел на нее. Чумазая девчонка выглянула из-за его плеча.
- Ребята, вы ели сегодня что-нибудь?
- Обедали. Я – в школе, а Наташка – в садике.
- У вас есть что-нибудь из продуктов?
- Что-то было, но мы готовить не умеем…
- Ну, ладно. Тогда идите умойтесь, а я посмотрю…
Все, что она смогла сделать – это манную кашу. Ребята поели.
- Женя, а уроки ведь опять не сделал? Давай вместе.
Мамаша появилась, когда они заканчивали задачу.
- Кто это еще у нас? Что это за особа? И что она делает в моем доме?
Состояние мамаши можно было определить без всякой экспертизы.
- Я, учительница вашего сына. Пришла посмотреть, в каких условиях он живет.
- Ты, сука, жизнь мою пришла посмотреть? Мало нам одной «училки», вторая пожаловала! Только у меня брать больше нечего. Вот их бери, все, что у меня осталось. Мало? Загляни в шкаф, там еще есть кое-какие тряпки, только ты, корова, в них не влезешь! Я – женщина миниатюрная! Это вы, учителя, все , как на подбор, мордастые да грудастые. Знаете, чем мужиков брать!
Юлия Васильевна выскочила на лестницу и, буквально, поползла по ступенькам. Да, что это за день такой! Хоть бы не оступиться и не упасть в этой темноте. Совсем одна, никого рядом. Страшно.
- Юлия Васильевна, начнем?
Маринка заглядывает ей в глаза. Девочка моя, какие же удивительные они у тебя! Никогда она еще не видела таких. Как два ручейка прозрачных и даже камушки на дне видно! Ребята, как хорошо, что вы у меня есть! Что бы я без вас делала?
- Начинаем. А где Гриша?
- У него сегодня репетиция в ансамбле.
- Ладно, тогда я читаю за него.
Нет. Где такое видано? Заболеть детской болезнью и перед самым спектаклем, и концом четверти. Что делать? Кажется телефон.
- Здравствуйте!
- Гриша, ты?
- Я.
- Ну, это сюрприз! Никогда не звонил и на тебе! Но это даже кстати. Гриша, скажи ребятам, кто болел в детстве ветрянкой, пусть приходят ко мне домой репетировать. Остальным нельзя, пусть учат слова.
- Сейчас…
- Что, сейчас?
- Все. Сказал.
- Что сказал?
- Все. Да они все тут стоят возле будки телефонной.
- А-а-а. Ну, хорошо.
- …….
- Что ты молчишь?
- Юлия Васильевна, поговорите немного в трубку.
- В каком смысле?
- В прямом. Поговорите, а я послушаю. Я так давно не слышал вашего голоса.
- Гриша, я же не сумасшедшая, сама с собой разговаривать.
- Ребята сказали, что болели все, и придут все, и чтобы я заканчивал дышать в трубку. До свидания, Юля.
Опять!
Они пришли вечером. Они были у нее дома первый раз. Им, наверное, хотелось узнать, как она живет, пришли даже те, кто не участвовал в репетиции. Сначала сковано искали место, куда бы забиться, чтобы сильно не выделятся.
Репетиция уже почти заканчивалась, когда ее неожиданно позвали.
- Юлия Васильевна, телефон.
- Здравствуйте.
- Здравствуйте.
- Вы бы не могли позвать Валентина?
- Вы не туда попали. Здесь такой не живет.
- Извините.
- Ничего.
- Юлия Васильевна, я пластинки принес. Где ваш проигрыватель?
- Там в углу возле стола. Только он очень старый.
Да, с финансами у нее туговато. И куда они только деваются? Первые два дня после зарплаты денег у нее безумно много! А потом все куда-то испаряется и, главное, нигде не прибывает.
Когда ребята стали собираться, она загрустила. Опять она остается одна.
- Юлия Васильевна, можно я еще у вас побуду?
- Конечно, Оля.
Оля – сирота. Ни отца, ни матери. Живет со старшим братом, в его семье. Еще одна судьба, еще одно горе. Ей, конечно, не хватает женского тепла, и все так трудно, и так хрупко. Она, ведь, уже совсем взрослая.
- Оля, а брат не будет беспокоиться? Поздно ведь?
- Нет. Он приходит поздно с работы, и сегодня он разрешил.
- Ну и хорошо. Будем ужинать. У меня осталось немного пельменей. Для одной много будет, а двоим как раз.
- Я вам помогу.
Опять телефон.
- Валентина позовите, пожалуйста.
- Вы опять не туда попали. Какой номер вы набираете?
- Девушка, а у вас голос красивый. Можно с вами поговорить?
Все понятно. Очереденой телефонный бездельник. Захотелось развлечься.
- Мне некогда.
- А, как вы выглядите? У вас голос красивый.
- Ладно, хватит. Вам не надоело? А мне уже.
- Скажите номер своего телефона, я вам позже позвоню. Вижу, вы сейчас не в настроении.
- Еще не хватало!
- Я, все равно, вас вычислю.
- Попробуйте.
Трепач!
- Ну, что, Олюшка, готово? Давай будем , есть.
Они тихонько сидели, кушали. Потом пили чай. И ни о чем таком не говорили. Было просто тепло и спокойно.
- Оля, я сегодня заметила, что ты за мной наблюдала очень внимательно. Я говорила что-то не то?
- Нет, Юлия Васильевна, все то. Просто вы были не такая, как всегда. Я вас сегодня воспринимала как-то по-другому. Я вас такой не знала. Вы не похожи ни на одного из учителей. Вы вообще на учителя не похожи.
- - Вот те раз! Ольга, это ведь ужасно! Значит я не имею права вас учить, если вы меня не воспринимаете, как учителя.
- Нет, вы меня не правильно поняли. По-моему, учитель такой и должен быть, но таких нет.
- Но в разнообразии жизни и есть ее прелесть. Если все будут одинаковыми, вам же первым будет скучно. А, так, каждый со своими особенностями, недостатками и достоинствами
- Им совершенно наплевать на наши недостатки и достоинства. Мы, книжные шкафы, в которые надо затолкать очередную книжку.
- Оля, но не все такие?
- Не все, но таких больше.
- Не знаю. Вам со стороны лучше видно.
Когда Оля ушла, Юлия Васильевна подумала: «Как определить эту грань, когда переступив через нее, оказываешься в панибратских отношениях с учениками? Этого ведь допустить нельзя».
Может быть она, действительно, зарабатывает свой авторитет дешевыми способами? Нет. Правда, одно тщеславное желание есть у нее. Это – остаться в их памяти. Ради чего же она живет тогда, если каждый из них не унесет с собой частицу ее труда, ее души? Высокие слова! Опять, идеалистка, размечталась. Звонок. Олю брат, наверное, ищет.
- Добрый вечер!
- Вычислили?
- Да…Нет…Я должен сознаться, что я знал ваш телефон и вас знаю давно. Не хочу, чтобы наше знакомство омрачалось ложью.
- Так. Вы меня заинтриговали. Это уже интересно. А я то вас знаю?
- Нет.
- Как же это?
- Юля, скоро Новый год. Хотите, чтобы у вас сбылась какая-нибудь ваша мечта?
- Вы, случайно не Дед Мороз?
- Может быть. Ну, чтобы вы хотели?
- Зря вы все это. Я ведь верю в сказки.
- Я знаю, поэтому и хочу исполнить ваше желание.
- Ну, что ж, дедушка, слетай во Францию, и принеси мне духи.
- Ваше желание будет исполнено.
- Не говорите глупости, я пошутила.
- Зато я не шучу.
- Это абсурд. Кто вы?
- Вы же сами сказали, Дед Мороз.
- Я сейчас рассержусь и брошу трубку. Это, в конце концов, нечестно. Вы меня знаете, а я вас нет.
- Мало того, я вас видел несколько раз.
- Да что же это такое! Я теперь буду ходить по улице и оглядываться.
- Не бойтесь, я не собираюсь вас выслеживать. Я знаю, где вы работаете и живете. Кстати, вы елку уже купили?
- Нет.
- А вам нужна елка?
- Да.
- Маленькая? Большая?
- Большая.
- Хорошо. Вам привезут в понедельник.
- Так…. А откуда вы знаете мое имя?
- Больше я вам ничего не скажу. Спокойной ночи, Юля.
- Спокойной ночи…
Нет! Она когда-нибудь выспится за этот месяц? Не одно, так другое. Попробуй теперь усни!
…Звонок.
- Юля, у тебя совесть есть? Ты когда журнал собираешься заполнять? Мне ведь отчет писать надо!
- Нинуль, я – на больничном. Мне в школу идти нельзя, перезаражу всех….У меня завтра генеральная репетиция, я все обязательно сделаю.
- Хорошо, я тебя жду!
А, что это вы, Юлия Васильевна, такая веселая? Поверили? В эту сказку? Это же обыкновенный розыгрыш. А вы обрадовались! Дед Мороз! Елка! Детский сад. Когда ты серьезней станешь?
На репетиции они решили бить до конца. Пока все не прогонят несколько раз и не расставят все акценты, не разойдутся. Всех, почему-то, охватило ужасное волнение. Завтра премьера, а все так сыро! В общем , начиналась паника.
- Марина, что-то не то! Можно я попробую показать?
Она стала проигрывать Маринкину роль, и в этот момент что-то произошло. Она была в полном сознании, но слезы, которые нужны были при чтении этого текста наворачивались сами собой, и она была уже не она, а Маринкина героиня. Удивительно! Что-то подобное, наверное, чувствуют актеры, вживаясь в роль. Восхитительное состояние!
- Ну вот, примерно так.
Она повернула голову и увидела ошалелые Гришины глаза.
- Юлия…Васильевна, вы сделали большую ошибку в жизни.
- Какую?
- Вам не в учителя нужно было идти, а в актеры.
- Вы мне льстите, сударь! Если хотите знать, любой учитель должен быть немного актером. Ну, ладно, вы отдохните немного, а я пойду в учительскую, мне там журналы заполнить надо. Я быстро.
- Наконец. Явилась!
- Нина, я сажусь и не встаю, пока не напишу все, что надо.
- Да ты знаешь, что я из-за тебя домой уйти не могу. У меня ведь еще семья, муж, ребенок. Новый Год на носу, а у меня еще ничего не готово. К нам друзья придут. А я из-за тебя здесь сижу.
- Нина, но я не по собственной воле. Я и сейчас на больничном.
- Мне не интересно слушать твои оправдания. Пиши скорее.
- Если ты будешь так кричать, я не смогу написать ни строчки.
- Это ты, бездомная, можешь здесь сидеть до полуночи со своими «артистами»! А я свою жизнь в школе гноить не собираюсь!
- Ну, все, хватит. Научись сначала разговаривать, а потом я тебе что-нибудь напишу.
Юлия Васильевна вышла из учительской. Слезы полились сами собой. Господи, хоть бы никто не увидел. Она ушла на третий этаж, в начальную школу. Там сейчас никого не было. За окном капали сосульки. Ну, разве это новогодняя погода?
Глаза подсохли. Надо идти. Ребята ждут. Она повернулась и вздрогнула. Гриша стоял перед ней. И видно давно стоял. И видел, как она ревела. Позорище1
- Где вы пропали? Мы вас ждем.
- Да, сейчас пойдем. Только я тебя прошу, никому ни слова обо всем этом.
Он кивнул. Они спустились на второй этаж.
- Юлия Васильевна, подойдите, пожалуйста.
Завуч строго ее рассматривала.
- Гриша, иди, я сейчас.
- Что вы себе позволяете? Швыряетесь журналом. Характер свой показываете? Пожалуйста, выбирайте место и время.
- Во-первых, журнал я не швыряла, а во-вторых, я к этому журналу не прикоснусь, пока его владелец не научится разговаривать с коллегами.
- Вы мне не коллега! – вдруг откуда-то из-за спины завуча взвизгнула Нинель.
- Вот в этом я с вами совершенно согласна.
Ну, вот еще одного врага себе нажила. Мало их у тебя?
- Так, ребята, завтра спектакль. Кто что приносит, помнят все? Ну и хорошо. До встречи.
-
-
-
-
- Девятнацатилетня Юля приехала из небольшого провинциального городка в большой город вместе со своей подругой Галиной. У той здесь жила сестра и было где приткнуться на время экзаменов. Галя поступала в медицинский, Юля – в педагогический.
- Слушайте, девченки, - сказала однажды Катерина, сестра Гали, - Чего вы будете в городе париться? Поехали в обсерваторию? Свежий воздух, тишина, огромный старый пустой дом. Каждой по комнате! И река не очень далеко! Охладитесь от трудов праведных!
В обсерватории жила родная тетка сестер с бабушкой и одним из сыновей. Тетя Полина была умнейшая женщина, профессор. Хотя для Юли профессор представлялся эдаким дедушкой с бородкой и пенсне. Тетя Полина была маленькой, худенькой и, естественно, без бородки и пенсне. Андрей, сын тети Полины, был избалован, капризен, правда был уже не ребенок, ему было далеко за двадцать. Но сказать о нем, что он самостоятельный взрослый человек, было довольно трудно. Он был обеспечен всем: домом, машиной, собакой, работой «не бей лежачего». Андрей работал в обсерватории, показывая звезды, приезжающим сюда студентам и студенткам. Все это Юля узнала в первый день приезда из рассказов Катерины. Она восхищалась своим двоюродным братом, скорее всего завидовала ему.
Дом был действительно большой и старый. В нем вполне могла поместиться деревенская школа. Двухэтажный, с деревянными лестницами, каждая ступенька которых, говорила на свой лад. Юля, вдруг, из современной электрички попала в девятнадцатый век. Запущенный, полный крапивы сад, пустой облупившийся фонтан, огромный дуб с кривой лавочкой. Все это в пронизанном яркими лучами солнца сосновом бору вокруг сада. Казалось, совсем недавно отсюда ушли герои одной из чеховских пьес.
Встретила их бабушка. Маленькая, хрупкая, кормившая всех жителей этого дома, включая собаку – колли, огромного рыжего «теленка», в холке ростом с саму бабушку. Хозяин собаки был в это время в большом расстройстве, его подопечному Джиму не давали родословную. Из-за этого Андрюша пошел в загул, чтобы притупилась душевная боль. Целыми ночами он где-то пропадал, а днем отсыпался у себя в комнате. Тетя Полина была в университете, на работе. Так что Юля, Галя и Катерина с детьми оказались совершенно свободными от внимания хозяев. Что ж, это было и к лучшему. Оставив вещи, они радостно удрали в лесную чащу и вернулись только к вечеру.
- А мы вас уже обыскались. Вещи здесь, а гостей нет.
Тетя Полина и Андрей пили чай. Бабушка хлопотала возле плиты. Пахло блинчиками. Кухня и одновременно столовая представляла из себя небольшой стадион, на котором, в свободное время, можно было погонять мяч. В углу стоял старый кожаный диван, ну, никак не похожий на кухонную мебель. И в довершении всего, на этой, так сказать, кухне был балкон, огромный, охватывающий еще и соседнюю комнату.
На диване в полулежачем состоянии, сложив одну тощую джинсовую ногу на другую, сидел Андрей.
- А-а-а, сестренки, племяннички! Дайте-ка я вас облыбзаю! А это кто такая?
- Тетя Полина, я так рада, что опять у вас, здесь! А это моя подруга Юля. Она тоже будет поступать, только в пед.
- Заходите, Юля. Садитесь чай пить с блинчиками.
- Юлька…Это, кажется , с греческого «кудрявая»? А где же твоя «химия», Юлька?
- Андрей, что же ты сразу бросаешься на человека с вопросами? Дай ей немного освоиться.
- А ты с химией была бы интересней.
Ну и нахал! Она так долго не выдержит. Хорошо еще, что он днем спит и не будет ее доставать со своими советами.
- Ну, я пошел.
- Андрюша. Я хотела с тобой поговорить. Последнее время ты стал вести какой-то странный образ жизни, ночной. Нет. Ты, конечно, самостоятельный, взрослый человек, но пора уже и за ум браться. Не кажется ли тебе, что…
- …пора жениться. Мама, я уже говорил, женюсь только на «стройной березке».
- Но в университете столько этих «стройных березок». Даже из других стран.
- Все не то. Ну, ладно, я пошел.
- Мне кажется, Андрюша, что я скорее стану бабушкой, чем свекровью.
- Все может быть. Пока. Джим, ко мне!
Стук собачьих когтей затих где-то на лестнице.
В этот раз Андрюша с Джимом пришли раньше, не в шесть утра, а в четыре. Юля проснулась от того, что что-то холодное коснулось ее руки. Джим? Откуда ты? Андрей стоял над ней и смотрел. В его огромных черных глазах отражалось серое окно. Натянув до ушей одеяло, она села в кровати.
- Что ты здесь делаешь?
- Ты, малявка, почему со мной на ты? А впрочем, как хочешь. Как ты можешь спать в ТАКУЮ ночь? Дура ты деревенская.
И ушел. Если так будет продолжаться, она, конечно, сможет подготовиться к вступительным экзаменам.
- Юлька! Юльк!!
Андрей орал на весь дом. И чего ему не спится? Он ведь днем спит.
- Чего тебе? – спрашивает Галя.
- Я не тебя звал.
- Чего ты пристал к человеку? Она занимается, ей поступать.
- Сгинь, блоха! Юлька!
- Что случилось? – Юля не вставая с места могла из другой комнаты разговаривать с Андреем не повышая голоса.
- Иди сюда!
- Не могу, мне заниматься надо.
- Иди сюда. Может быть я умираю или мне плохо.
- Не говори глупостей.
- Но у меня на самом деле болит нога. Принеси мне воды… А еще в медицинский поступать собирается. Врач должен любить ближнего своего.
- Во-первых, не в медицинский, а – педагогический.
- Тем более. Педагоги должны любить детей.
- Детей.
- А, все мы дети матушки-природы. Принеси попить!
Она сходила на кухню и налила из чайника воды.
- Мне кипяченой! Ты кипяченой принесла? Ну, заходи, чего же ты стоишь на пороге?
Андрей прямо в одежде валялся на какой-то кушетке. Его комната, по-видимому, была филиалом «кухонного стадиона». Кушетка, стол, стул и светомузыка с магнитофоном – вот и вся мебель в этой полупустой комнате и два огромных окна, наполненных солнцем.
- Ну, проходи, проходи. Дай испить жаждущему.
И, забыв про больную ногу, он соскочил с кушетки, подбежал к двери и закрыл ее на ключ.
- Что это?
- Не выйдешь, пока не поцелуешь. Вот что.
- Ты что, с ума сошел?
- Да.
Вся вода из кружки тут же была выплеснута в его физиономию.
- Ах, даже так?! Ну, все! Берегись!
- Андрей! Что у вас там происходит?
- Ничего, мама, дверь захлопнулась, вот, открываем…. Ну, гадкий утенок, погоди. Ты еще вспомнишь.
- Девченки, на речку! Вы скоро засохнете над своими книжками! Тетя Полина тоже идет!
Юля завидовала Катерине. Конечно, ей уже никогда не сдавать вступительных экзаменов, она свое отучила.
- Я не пойду. Мне еще учить много.
- Ну, как хочешь. Андрей, собирайся!
- Я сплю. Отвяжитесь все от меня!
Нет, пожалуй, все-таки, придется идти. Мало ли, что взбредет в голову этому сумасброду.
- Ладно, пойду. А то от этой жары скоро крыша поедет.
Юля не хотела идти и по другой причине. Она стеснялась раздеваться. И фигура, как она считала была у нее не идеальная, и загореть за это лето, с этими экзаменами, она не успела, и была полнейшей «бледной поганкой».
Когда они подошли к реке, их догнал Андрей. Этого только не хватало! Как, она теперь будет раздеваться под его нахальным взглядом?
- Галя, пойдем в другое место.
- Пойдем, мне, честно сказать, тоже не охота здесь. Я одно место знаю, мировое, там даже дно песчаное. Прелесть!
Юлька была уже по пояс в воде, когда услышала радостный возглас Андрея.
- Вот вы где! А мы думаем, куда вы исчезли?
Чтоб ты пропал! Теперь хоть до вечера в воде сиди, он не уйдет. Андрей, действительно, сел на берег и стал обозревать родные просторы. И тут в Юльке взыграл характер. Да, в конце то концов, не урод же она. Вот сейчас выйду, да и еще и лягу перед ним загорать! Так. Прямее линию спины, выше нос, и…пошла из воды! Ее выход прошел в полном молчании. Она легла и накрыла лицо шляпой. Сейчас начнется: «Ноги у вас не те, и талия широковата».
- Вот так-то лучше, малыш. А то все прячешься, прячешься.
Она убрала шляпу. Его оленьи глаза были прямо над ней.
- Андрей! Мяч! Лови, сейчас уплывет! – закричала Галя из воды.
- Подожди, я сейчас.
Нет уж. Шиш. Она больше здесь не останется ни минуты. Пока Андрей ловил мяч, Юлька быстро оделась и ушла в обсерваторию. Там она переоделась и, собрав вещи, села на электричку и уехала в город.
Где лежал ключ от квартиры, она знала…
Как все-таки человек привыкает к достижения цивилизации! Горячий душ, цветной телевизор, мороженое! В обсерватории он оставила записку, объясняющую причину ее отъезда: завтра ей предстояло устраиваться в общежитие. Хватит злоупотреблять гостеприимством друзей. На время экзаменов лучше быть поближе к институту.
Она, свежевымытая, с мокрыми еще волосами, полулежала в кресле и смотрела телевизор, когда в прихожей заворковал звонок. Кто бы это мог быть?
Джим, весь в грязи, весело помахивая хвостом, бросился на нее и стал лизать лицо. Андрей был не чище своей собаки.
- Почему ты удрала? Мы с Джимом всех окрестных бродячих собак про тебя спрашивали. Говорят: «Мы такой дуры провинциальной в глаза не видывали еще!» Ты, что же, гадкий утенок, думаешь, что я за тобой бегаю? Не обольщайся и спи спокойно!
Лифт отшумел до первого этажа, а она все еще стояла перед открытой дверью.
На следующий день она устроилась в общежитие.
За волнением вступительных экзаменов как-то забылось все, что произошло с ней в обсерватории. Но, иногда, проснувшись ночью, она видела перед собой эти черные глаза, и что-то сладко сжималось у нее в груди. Неужели ты влюбилась, Юлька? Он же не хороший, эгоист. Он любит только себя и требует, чтобы все его любили. Вот только ты не сделала этого. Он и разозлился. Решил отомстить. А тебе хочется верить, что он действительно что-то к тебе чувствует? Глупости.
Общежитие, в котором она обитала, было довольно своеобразным зданием. Это был старинный монастырь. Комната, в которой Юлька отбывала свой монашеский срок на время экзаменов, была рассчитана на четырнадцать человек. Как это можно годами жить в такой толпе?
И так получилось, что жила в этой комнате Юлька одна. По ночам, иногда, бывало страшно, а днем, ничего, днем ее навещали девченки из соседней комнаты. И в этот раз не успели уйти одни, как тут же снова постучали в дверь.
- Да-да, войдите.
- Привет, утенок!
- Здравствуйте…
- «Здравствуйте»? Что это с тобой? Сознательность проснулась? Сразу видно, студентка первого курса. Я слышал, ты поступила. Поздравляю… А я то думал, чего это она рвется в общежитие? А здесь вон какие хоромы! Тебе здесь не скучно? А меня совсем тоска заела в нашей тесноте. Не пустишь на постой? Ни разу не жил в монастыре, тем более в женском!
Он засмеялся. А она не знала, что ей делать. Почему он пришел? Опять поиздеваться? Или… Нет, не может быть…
- Ты, что, воды в рот набрала? Ну, расскажи, как живешь.
Он в позе американского янки уселся на кровати. Его импортные светло-кремовые брюки дико смотрелись на солдатских одеялах, как не из того мира. «Это мой мир, - подумала Юлька, - эти одеяла, это мое единственное приличное платье из искусственного шелка, а его мир там, за окном: Эти красные «Жигули», Джим, выглядывающий из окна машины, эти «адидасовские» кроссовки».
- Так и будем молчать?
Он вдруг соскочил, подошел к ней, обнял.
- Малыш, я соскучился, я не могу тебя забыть. Я честно пытался, но, как видишь, меня хватило ровно на три недели и я прибежал, как последний пес.
- Пусти! Пусти меня! Ты посмеяться надо мной пришел! Тебе нужно еще одну «стройную березку», а я не «березка», я – «дубина», «дубина стоеросовая», которую можно облапошить и бросить. И не стройная я, и ноги у меня кривые. Иди отсюда, козел адидасовский!
- Дура…деревенская.
Они увиделись только зимой. Юлька отлично сдала свою первую сессию и решила перед отъездом домой зайти к Катерине в гости. Галя тоже поступила и жила у сестры.
- А-а-а., Юля! Где ты запропала? Изменилась… Похудела, похорошела, совсем другая стала.
- Это меня сессия доконала.
- Ой, телефон. Ну, ты заходи. Галя скоро приедет.
Катерина подняла трубку телефона.
- Андрей?! Ты? Ну, как дела? У нас все хорошо. Галина экзамены сдала хорошо. Вот Юля в гости пришла. Что тебе надо? Миксер? Зайди, я тебе дам. Сам-то ты где? В городе? Ну, тем более, забеги. Пока… Это Андрей звонил. Он у друзей в городе. У них там пирушка дружеская, коктейль хотят сделать. Знаешь, Андрей, кажется, наконец-то, женится. Нашел. Худенькая, стройненькая, смазливенькая, дочь какого-то начальника. Они будут хорошей парой. Тетя Полина в ней души не чает, дыхнуть на нее боится.
Когда Андрей пришел, она сидела в комнате и смотрела телевизор. Он сразу прошел на кухню, даже не взглянув на нее.
«Подумаешь, и я на тебя плевала!»
А все-таки неприятно, хоть бы поздоровался, что же она совсем пустое место?
- Боже мой, кого я вижу!
В бравурном духе начал, было, он, когда вошел в комнату, но потом, вдруг осекся на полуслове.
- Здравствуйте.
- Утенок, а ты превращаешься в лебедя! Тебе ужасно идет этот белый свитер.
Андрей опустился на колени и сел перед Юлей, заглядывая ей в глаза, как Джим. Глаза у Катерины округлились и брови поползли вверх. Но через минуту она справилась с собой и идиотски захихикала.
- Андрей, ты пьян. Перестань паясничать. Лучше расскажи, как ваши дела с Гулей.
- Кать, а что, если ей купить дубленку, белую. Ей бы очень пошла белая дубленка!
- Кому? Гуле?
- Юльке! Слушай, «кудрявая», давай тебе купим дубленку?
- Ты, дурак?
- Юля! Как ты смеешь, так разговаривать с Андреем?! Он ведь в университете преподает! – возмутилась Катерина.
Андрей в это время умирал со смеху.
- Нет, она неотразима! Да! Я – дурак! И предлагаю, выходи за меня замуж!
- Андрей, что ты говоришь? У тебя же есть невеста! И Юля тебе совсем не пара. Что скажет тетя Полина? Что скажут Гулины родители? Ты шутишь?
- Нет, не шучу. Малыш, я не шучу. Я люблю тебя. Мне нужны твои строгие глаза. Ты ведь все понимаешь? Почему ты опять молчишь? Ты мне не веришь?
- Не паясничай. Встань. Иди к своим друзьям и расскажи, только повеселее, как ты разыграл провинциальную дурочку.
- Не поверила… Выполняю Ваш приказ, моя королева!
Андрей ушел.
- Ну, ты, мать, даешь! Как ты себя вела с Андреем? Ты его ногтя не стоишь! Он – умница, талант! Ну, пошутил немного, ему это позволительно. Неужели ты думаешь, что он в тебя влюбился? Да он смеется над тобой. Ты посмотри на себя…. Жена Андрея! Ха-Ха-Ха…
На улице было уже темно. Нет ничего страшнее, оказаться ночью в новом микрорайоне города. Какие-то рвы, канавы,, все ноги переломаешь, пока дойдешь до конечной трамвая.
- Дэвушка, вам нэ скучно одной? Давайте поскучаем вмэсте?
От неожиданности, она оступилась, закричала: «Мама!», и побежала на первый попавшийся, на глаза огонек. У нее так громко стучало сердце, что спустя только несколько минут своего бега, она услышала: « Юля, постой!» Это кричал Андрей. Она заревела во весь голос и бросилась к нему на грудь.
- Прости меня, малыш. Это я по-дурацки пошутил. Я не хотел тебя напугать. Просто, я уже не знаю, как с тобой разговаривать.
- Я люблю тебя, Андрей. С того самого дня, когда ты искал меня и у всех бродячих собак спрашивал обо мне. Но я все время боялась, что ты разыгрываешь меня. Ведь у тебя столько много красивых девушек было, и все они дочери каких-то начальников, очень выгодные партии. А у меня родители пенсионеры.
- Какие глупости ты говоришь, утенок.
- Вот, вот, я – гадкий утенок по сравнению с твоими «березками».
- Помолчи немного, - сказал он и поцеловал ее.
Вы никогда не задумывались, как странно звучит фраза: «Не прислоняться». Как будто в электричках ездят слоны, а не люди.
Когда Андрей объявил о своих намерениях своей семье, начался жуткий скандал. В дело было пущено все: и больная печень тети Полины, и ранимая натура Гули, и провал его собственной диссертации, если не поможет Гулин папа.
Юля обо всем, об этом узнала через несколько лет. От Гали. А в тот вечер она ждала его на вокзале. Он должен был приехать на электричке в город. Но не приехал. Дверь в электричке, к которой он прислонился, внезапно открылась…
И, вот, настал день премьеры! Ее начало трясти и с приближением начала все больше и больше. Стоило приложить сил, чтобы ребята этого не замечали. Она шутила, улыбалась, поддерживала ребят , как могла. Хоть бы чего-нибудь не забыть! Сама всех гримировала. Марина достала где-то настоящий театральный грим. На Гришу и на Шурика уходило больше всего грима, они - клоуны-потешники.
- Гриша, не вертись.
- Не волнуйтесь вы так.
- С чего ты взял? Смотри на меня, а то криво накрашу.
Ах, как он на нее смотрел! Ничего не надо объяснять, все ясно. Негодный мальчишка!
- Закрой глаза и улыбнись, я тебе губы накрашу.
- А почему закрыть глаза?
- А то ты во мне дырку просмотришь. Я же просила, улыбнись, так краска лучше ложится.
Его губы растянулись в улыбке, и он медленно почти беззвучно, сквозь зубы произнес: «Зацелую». Она сначала не поняла и не поверила. Подумала, что ослышалась.
- Что! Я ведь с тобой разговаривала по этому поводу! Я ведь тебя просила! Придется с тобой поругаться. Ты понимаешь, что своим поведением меня унижаешь? Обращаешься ко мне как к своей подружке!
- Все, Юлия Васильевна, больше такого не повторится.
Начало! Открылся занавес. Она пытается взять сценарий в руки, но руки трясутся и не видно ни одной буквы. Она положила текст на пол сцены. Ей хорошо видны сцена, суматоха за кулисами и маленький кусочек зала, буквально три-четыре кресла. Сидят какие-то взрослые люди. По-видимому, родители чьи-то. Мужчина с седыми висками сидит, смотрит в ее сторону и улыбается. Чего смеется? Спектакль еще не начался, еще смеятся нечему.
- Юлия Васильевна! Смеются, аж ногами топают!
Шурик весь мокрый. Рубашка прилипает к спине. Умницы вы мои!
Гриша сказал последние слова. Секунда тишины.., а потом… Что тут началось! Вот оно, счастье!
Занавес закрылся, ребята удивленно посмотрели друг на друга. Неужели сыграли?! Ура!!! Да. Самый интересный спектакль происходил именно сейчас! Они бросались друг на друга, обнимались, целовались. Облепили ее. Она стояла лохматая, вся в гриме, разукрашенная как индеец, вышедший на тропу войны.
- Юлия Васильевна, давайте отметим это дело.
- В каком смысле?
- Мне сейчас отец сказал, к нам пойти, посидеть, компот попить, чай, торт уничтожить.
- Юлия Васильевна, давайте!
- Гриша, а мама твоя возражать не будет?
- Нет, она тоже согласна.
- Они были здесь?
- Они и сейчас здесь. Вот познакомьтесь.
Перед ней стоял мужчина с седыми висками и маленькая женщина.
- Владимир Николаевич и Лидия Ивановна.
- Очень приятно. Вы, действительно, приглашаете или это все Гришины фантазии?
- Конечно. Пойдемте.
- Ну, что, ребята, пошли?
- Ура!
Все было довольно пристойно. Родители ушли в другую комнату. Ребята танцевали, балагурили, смеялись. Вспоминали смешные моменты из только что пережитого. Вечер был действительно какой-то праздничный, новогодний. Стало душно. Юлия Васильевна вышла на балкон. На улице шел снег.
- Жарко стало, Юля?
- Гриша, я ведь просила тебя, кажется… Владимир…?
- Николаевич.
- А почему…?
- Я же говорил, что вас знаю. И делать сюрпризы, это тоже из амплуа Деда Мороза.
- Это вы?!
- К сожалению, я. Благородный отец благородного семейства. Я не хотел, чтобы между нами были какие-то недоговоренности.
- А почему вы думаете, что между нами еще что-то может быть?
- Я не думаю, я – уверен.
- Ну, вы и нахал! Ой, извините. Простите меня.
- Юля! Подождите. Ну, хоть выслушайте меня! Я понимаю, я выгляжу полным идиотом. Но дайте мне сказать! Я увидел вас два года назад, в школе в коридоре, вернее вы выходили из учительской. Мельком взглянули на меня и пошли. А я подумал 6 «Это ОНА!» Что ОНА, почему ОНА? Этого я и сам не знал. Позже я узнал, что вы ведете математику у моего собственного сына. Вы тогда пришли на собрание, родительское и за что-то их ругали. Я ничего не слышал, я смотрел на вас: какие глаза, какие руки, волосы, жесты, мимика.
- К чему вы все это говорите?
- Вы не поняли?
- Я все поняла. Вы – сумасшедший. И, поэтому, прошу вас, замолчите. Вы понимаете, ЧТО говорите и ЧТО делаете? По-моему, нет!
- Я, действительно, не понимаю, что я делаю. Я, по-видимому, не похож на нормального человека. Но это со мной сделали вы…
- Все! Хватит! Пропустите меня!
- Ну, что ж, ребята, пора и честь знать. Спасибо хозяевам за гостеприимство.
- Не за что.
- До свидания.
Гриша догнал ее на лестнице.
- Я вас провожу. Вам дольше всех идти.
- Юлия Васильевна! Мы вас проводим!
Как она любила эти коллективные прогулки под луной! Часто, после репетиций, они все вместе шли до троллейбуса. Дурачились, пели песни, просто орали от избытка чувств. Стало грустно. Закончились эти прогулки, закончились репетиции, спектакль позади. А впереди новогодний праздник! И грусть, и радость – все вместе.
- Юлия Васильевна, о чем вы с отцом говорили?
Ну, Юлечка, что ты сейчас будешь врать?
- О жизни.
- У меня отец любит повоспитывать. На меня, наверное, жаловался?
- Нет. Честное слово.
- А где вы будете отмечать Новый год?
- Пока не знаю. Скорее всего к подруге поеду.
А может быть дома, буду телевизор смотреть.
- У вас нет друзей?
- Ну, почему? Есть, но они все семейные, а Новый год семейный праздник и я буду лишней.
- Юлия Васильевна, а вы знаете, что мой отец младше матери на девять лет?
- Твоя мама хорошо выглядит. Вот, что значит заботливый муж. Если бы твой отец не любил твою маму, она бы так не выглядела. Значит, у нее есть время за собой следить. Прекрасно!
- …..
- Что ты молчишь?
- Я думаю – это у на семейное, о ком бы мне позаботиться?
- В каком смысле? Ах, ты, мальчишка! До каких пор ты будешь меня разыгрывать?
Она толкнула его в шутку. Но он сыграл свою роль до конца. Упал в полный рост в снег и руки разбросал в разные стороны.
- Ура! – и все с дикими криками стали падать в снег. Возня началась ужасная!
- - Гриша, не майся дурью. Встань, простудишься.
Как ей хотелось сейчас поваляться в снегу! Но, нет, это уже слишком.
Он пришел на следующий вечер. Она открыла дверь и сразу закрыла. Он снова позвонил.
- Что вы хотите?
- Исполнить свое обещание.
- Какое?
Он достал маленькую коробочку. Духи.
- Уберите и идите домой.
Она вновь закрыла дверь. Он позвонил раз, другой. Она села смотреть телевизор и уже совсем забыла о случившемся, как услышала голоса на лестнице. Что там такое? Заглянула в глазок. Что это еще? Чем-то закрыто. Открыла дверь и видит: глазок залеплен проездным билетом от автобуса, а этот гражданин, не отличающийся застенчивостью, стоит в окружении соседей, и в глазах их горит праведный гнев.
- Что же это вы, Юлечка, человека второй час на лестнице держите? Нехорошо.
- Я?! Держу?
- Да. Вот молодой человек нам все объяснил.
Во время этого разговора, он с торжественным видом вошел к ней в квартиру. Ну не пихаться же с ним при людях? Да… «яблочко от вишенки». Ясно теперь, в кого Гриша.
- Сейчас они разойдутся, и вы немедленно уйдете.
- Нет. И, если вы меня будете выталкивать, я буду упираться и кричать. Учтите, я сдерживаю свои слова.
- Послушайте, почему вы себя так ведете? Я, по-моему, не давала вам повода?
- От отчаяния. Вы меня ни за что бы не пустили, так ведь?
- Да. И, что вы собираетесь делать сейчас?
- Чай пить. Я жутко голодный. Иду с работы. И, неужели у вас не дрогнет сердце, глядя на меня, такого уставшего и худого?
- Допустим, что дрогнуло. Но, дайте мне слово, что, как только вы поедите, сразу уйдете. Иначе я вас кормить не буду.
- Хорошо.
Перед ней стоял седой мальчик с Гришиными глазами и ...обожал ее.
- И перестаньте на меня так смотреть.
- Как?
- Идите, ставьте чайник. Я приготовлю что-нибудь.
…Они сидели друг напротив друга и молчали.
« Как он похож на Гришу. Что это я? Наоборот ведь. Гриша на него». Как хорошо было сейчас! От него шло какое-то тепло. Как от солнышка.
«Почему он ничего не говорит? Читает мои мысли? А попробую передать! Додумалась! Тебе лишь бы дурачиться. Ну, все-таки. Владимир… как вас по батюшке?»
- Николаевич…
- Что вы сказали?!
- Так, ничего. Я просто вспомнил, что вы забываете мое отчество. Может, поэтому сейчас молчите. Не знаете с чего начать.
- Нет. Не пора ли вам домой?
- Знаете, я не тороплюсь.
- А семья, дети, жена, в конце концов?
- Юля, зачем вы так? Неужели вы думаете, я совершенно ничего не понимаю? Да, я предатель по отношению к жене, но вы ничего не знаете обо мне и, вообще, о нас, и , поэтому, не имеете права судить меня.
«Даже так. Хорошо, может быть вы и правы. Попробуем еще? Вот сейчас, возьмите меня за руку и поцелуйте ее».
Он смотрит, улыбается и берет ее руку…
- Что вы делаете? Уходите!
- Вы же сами этого хотели?
- Что?!
« Ах, как мы прекрасны в гневе! Ты, голубушка, действительно этого хотела. Все, хватит, так далеко можно зайти».
Она берет шапку и надевает ему на голову, вручает пальто и не замечает, как вместе с пальто оказывается у него в руках.
- Гадкий утенок! Все равно ты от меня никуда не денешься.
Не успевает ничего ответить. Дверь захлопывается.
Вот так история! Откуда он знает? Что же ей теперь делать? Он ведь на самом деле не отстанет. А ты хочешь этого? Признайся честно. Ведь не хочешь? Нет, вы, кажется, начинаете забываться. Очнитесь, Юлия Васильевна! Этот мужчина – отец вашего ученика. Как вы будете смотреть в глаза Грише? Все. Все. Отбросила все эти глупости и занялась делом.
На улице солнце! Воробьи чирикают как весной! Лед блестит на солнце и трещит под ногами. Она ждет троллейбус и тихонько наблюдает за прохожими. У нее такая игра. Рассматривать человека и сравнивать его со зверем или птицей, на кого больше похож.
Вот старушка идет. Ну, вылитая курица- наседка. Носик остренький, глазки кругленькие. Пальто, расклешенное книзу, ножки кривенькие, косолапенькие. Того гляди, захлопает рукавами и закудахчет.
А это – ястреб. Важный, высокий, худой, в очках и нос крючком. Наверное, начальник. Вот- вот сейчас клюнет кого-то своим носом. Вон как сердится, что в автобус не пускают. В личной машине привык ездить.
А эта особа в витрине, напротив, на кого похожа? На вас, Юлия Васильевна. А этот мужчина в витрине рядом с вами?
- О чем вы думаете, Юля? Я за вами давно наблюдаю, и вы все время улыбаетесь чему-то.
Так. А этот мужчина похож на Владимира Николаевича. Очень приятно.
- Я думаю, на кого из зверей я похожа.
- На гадкого утенка, вам только не хватает длинной шейки.
- Спасибо, премного благодарна вам за комплимент.
- Не обижайтесь. Вы спросили, я ответил.
- А что вы здесь делаете?
- Смотрю на вас.
- А, если серьезно.
- А, если серьезно, то еду на работу.
- Вы здесь живете? С каких это пор?
- Нет, я приехал сюда специально, посмотреть на вас. Не произошло ли с вами что-то после вчерашнего.
- А разве вчера что-то было?
- Нет.
- Вот именно, не было и ничего не будет. Прощайте. Мой троллейбус.
Она сегодня чуть не лишилась пальца на ноге. Резко сунула ногу в сапог и взвизгнула. Больно! Что-то твердое… Духи. Ну, надо же додуматься сунуть в сапог. И когда он успел?
31 декабря. Когда она была маленькой, она обожала этот праздник. И всегда ждала каких-то чудес и радостей. Сейчас это чувство все равно в ней жило, но чудес почему-то не происходило. Она одна. Никому не нужна. Неудачное замужество счастья ей не принесло. Все время она вляпывается в какие-то истории. Вот, новогодний вечер, а телефон молчит. Вот, разлюбезная, Юлия Васильевна, нужна ты им, своим ученикам? Нет. Скоро они выйдут из школы и письма тебе не напишут. Ну и для чего ты живешь?
Хлопнула дверь на первом этаже. Кто-то поднимается по лестнице. Чего ты заволновалась? Нервишки пошаливают? Лечись. Не к тебе это. А может ко мне? Это ОН! Остановился возле двери и не звонит. Что же ты не звонишь?
Она на цыпочках подходит к двери. Стоит. Открывает дверь… Перед ней огромная ель и его рука, которая держит эту ель за колючий ствол.
- Можно?
- Входите… А как же я ее поставлю?
- У вас пустое ведро есть? Я схожу за песком.
Он ушел. Зачем она его пускает? Ведь нехорошо все это. Думаешь правильно, а поступаешь неправильно. Господи, что же мне теперь делать? я, кажется, начинаю привыкать к мысли, что он все время рядом, и мне, действительно, никуда не деться от него.
- Юля, где ты?
- Здесь.
- Где елку ставить?
- Возле шкафа.
Опять тепло стало. Оно обволакивало ее. Тихонько касалось мочки уха, плеча, руки. Как будто теплый летний ветерок дул ей в затылок. Она резко повернула голову. Он опустил глаза.
Мистика какая-то. Кто ты? Зачем ты так смотришь на меня? Почему с каждым днем мне все труднее тебя выгнать? Что происходит? Ты смеешься надо мной?
- . Он опустил глаза.
Мистика какая-то. Кто ты? Зачем ты так смотришь на меня? Почему с каждым днем мне все труднее тебя выгнать? Что происходит? Ты смеешься надо мной?
- Нет, Юля. Все это очень серьезно.
- Почему вы так думаете?
- Ты. Давай на «ты». Неужели ты до сих пор не поняла, что мы с тобой очень близкие люди?
- Откуда вы…ты знаешь?
- Потому что я знаю все, что ты думаешь. Знаю, какая ты, чего хочешь. Я это знал еще там в коридоре возле учительской.
- А почему ты не позвонил мне еще тогда, два года назад, когда только увидел?
- Я думал, что ты замужем. У меня и в семье то пошло все шиворот- навыворот из-за тебя. Жена у меня умная женщина, сразу что-то заподозрила, стала закатывать истерики, придираться, следить за мной. Недавно пугала разводом. А когда ты стала репетировать с ними, я от Гриши узнал, что ты не замужем, и у него же узнал твой телефон и адрес. И позвонил. Вот я все тебе и рассказал. Ты ведь хотела узнать, кто я и что происходит.
- Ты на самом деле читаешь мысли. А сейчас угадай, чего я хочу?
Он подошел к ней и прижал к своему плечу ее голову.
- У тебя очень сильное сердце. У меня рука вздрагивает от него.
Юля, Юля, что же ты делаешь?…
- Кто ты? Зачем ты так смотришь на меня? Почему с каждым днем мне все труднее выгнать тебя?
- Малыш, не надо меня гнать, я ведь упираться буду.
- Во-ло-дя… А почему у тебя виски седые, ты же еще не старый?
- Ну, было дело. Не надо об этом.
- Не надо так не надо… Как вы похожи.
- Конечно, он ведь мне сын.
- Видел бы он нас сейчас.
- Не надо, прошу тебя.
- Стыдно?
- Нет. Просто это совсем другое. Ведь от того, что я сейчас с тобой, я его меньше любить не стал.
- Скажи, а если бы мы попали в кораблекрушение, тонула бы я и твой сын. Кого бы ты спасал первым?
- Честно?
- Честно.
- Сына.
- ...Правильно. Он у тебя замечательный. И, по-моему, в меня немножечко влюблен.
- Я знаю. Это у нас семейное. Тебя невозможно не любить.
Она закрыла глаза и уснула на его руке. В комнате был полумрак, только на елке поблескивал дождик, и тихонько раскачивались серебристые шары. Где-то за стеной громко оттаптывали половицы, смеялись люди, гремели часы. За окном ярко вспыхнула и зашипела, рассыпалась в мелкие искры, красная ракета. Но она не слышала этого. Она спала на его руке.
Приснился ей Андрей. Но не так, как все эти годы. В этот раз он был очень веселый. Почему- то зимой, где-то в лесу. Одет в белую дубленку и огненорыжую шапку ушанку, очень лохматую.
- Как живешь, малыш?
- Хорошо. А откуда у тебя такая шапка, у тебя же не было такой?
- А ты что, не узнаешь?
- Джим?! Зачем ты сделал это?
- Ему все равно не давали родословную.
Андрей повернулся и пошел по глубокому белому снегу.
Но почему же ты не поворачиваешься? Ну, помаши мне рукой на прощанье!
Он остановился, как будто услышал ее. Повернулся, снял шапку, помахал ею над головой.
- Будь счастлив, утенок!…
- Юля, проснись. Так весь год проспишь. С Новым годом, хорошая моя.
Теплые губы касаются ее век. Неужели она проспала новогоднюю ночь? Володя…
- Что же мы с тобой наделали! Ты всю ночь был здесь?
- Да. Хочешь есть? Я разогрел.
- Что тебе скажут дома?
- Ничего. Есть хочешь? Да не бойся ты. Это мои проблемы, во-первых, а во-вторых, у меня никого нет дома. Жена с Гришей уехали к ее родителям, а я из-за работы остался здесь. Я понимаю тебя, тебе сейчас очень тяжело, но я клянусь, что сделаю все, чтобы у тебя из-за меня проблем не было. Но уйти от тебя - это выше моих сил.
- Неужели ты не понимаешь, что ни к чему хорошему это все не приведет?! Раз так, я спровоцирую тебя на разрыв!
- Смысл. Для чего?
- Нельзя так жить! Мы не сможем смотреть людям в глаза! Жить все время в страхе, что тебя раскроют, это не для меня.
- Я все понял. Но, что хочешь, делай и говори, я не оставлю тебя. Идем есть.
Он ел молча, опустив глаза.
« Ну, посмотри же. Вот видишь, какую кашу ты заварил. Сам сейчас жалеешь, но отступать считаешь неприличным, после того, что было. Не бойся. Я тебе благодарна даже за эту ночь. Спасибо тебе. Но больше не надо. Ты сделаешь свою жизнь адом и в конце концов возненавидишь меня. Это ведь я буду источником всех твоих несчастий».
- Нет, ты не права. Самая большая радость в моей жизни – это ты. Я нашел тебя. Правда, поздно. Но разве я в этом виноват? Почему я должен отказаться от своего счастья?
- Уходи, я не хочу тебя видеть.
- Юля!
- Уходи.
Он встал, оделся и ушел.
Господи, да почему же так больно!
Она стала мыть тарелки, они тряслись у нее в руках. Так, пожалуй, всю посуду перебьешь. Она села на табурет и посмотрела в окно. На улице медленно падал снег… Ей ужасно захотелось зареветь в голос, просто зареветь, как ревут деревенские бабы на похоронах, с подвыванием, с причитанием: «На кого ж ты меня покину-у-ул?»
Она стала раскачиваться и громко декламировать
- Никого не будет в доме,
Кроме сумерек, один
Зимний день в сквозном проеме
Незадернутых гардин…
Ничего, проживем! Подумаешь, пару раз встретились! Подумаешь, «он жить без нее может»! И не такое переживали! Включим телевизор. Посмотрим новогодние передачи, и все пойдет своим чередом.
Она включила телевизор, надела пальто и шапку и выскочила на лестницу. Он поднялся со ступеньки.
- Я не смог… Я не смог уйти.
Каникулы. Небольшая отдушина. Можно перевести дух, расслабиться. Нет это постоянно давящей мысли: «Планы, планы на завтра, на послезавтра…» Ведь труд учителя не заканчивается за порогом школы. Именно за порогом он и начинается. А урок – это конечный результат этого труда. Его триумф или поражение. И никогда не можешь предугадать, какое из этих двух событий произойдет. Все это скоро начнется. А пока, каникулы, и можно перевести дух.
Она сидит в учительской и пишет календарные планы на второе полугодие.
- Мне нужна классный руководитель моего сына.
Мать Коробкина.
- Это я.
- Юлия Васильевна? Я мама Коробкина. Жени.
- Я знаю.
- Ну, да. Я, собственно, вот из-за чего пришла. Понимаете, вы тогда к нам приходили. Помните?
- Да.
- Я, что хотела сказать. Вобщем, плохо тогда получилось. Я хотела сразу прийти, но Женя сказал, что вы заболели. Я решила сейчас.
- Присаживайтесь, Евдокия Николаевна.
Мать Коробкина заплакала.
- Ну, что вы, успокойтесь.
- Вы понимаете, вы тогда под горячую руку попали. От меня муж ушел год назад. И увела его Женькина учительница, стерва. Извините, пожалуйста. Я сама не понимаю, что говорю. Когда вы приходили, я ездила к подруге. Ну, вспомнили прошлое. Все так собралось, вот и позволили себе немного. Прихожу домой, а тут вы: « Я – учительница вашего сына…».
- Все понятно. Успокойтесь.
- А Женька потом и говорит: « Зачем ты мою учительницу обидела, она ведь не такая, она добрая…»
- Да успокойтесь вы. Не надо об этом больше. Извините, пожалуйста, но меня директор вызывала к 10-ти часам. Я пойду.
- А-а-а. До свидания.
- До свидания.
Юлия Васильевна быстро вышла из учительской и пошла в библиотеку. Зачем? Она сама не знала зачем, но только видеть эту заплаканную женщину она больше не могла.
В библиотеке было тепло и солнечно. В читальном зале сидела одна Оля.
- Олюшка! Ты что здесь делаешь?
- Реферат по истории задавали. Завтра в школу, надо подготовить. А чем это вы так расстроены, Юлия Васильевна?
- Ничем… Погода хорошая какая! Мороз и солнце – день чудесный!
- Да, хорошая. – Оля посмотрела в окно, - Мать Женькина идет. А зачем она к вам приходила7
- Откуда ты ее знаешь?
- Мы с ними в одном доме живем. Они недавно приехали. Она пьет. Ужас! Женька с Наташкой целыми днями на улице шатаются. Знаете, Юлия Васильевна, говорят, что мать их из-за отца запила. Он ушел от них и, знаете, увела его Женькина учительница. Представляете? Я ее не понимаю.
- Кого? Учительницу?
- Нет. Мать Женькину. Сама, добровольно, собралась и уехала. Женька, ведь сейчас так без отца скучает. Выйдет во двор и все к мужикам липнет, то мотоцикл с ними чинит, то смотрит, как они в шашки или в домино играют. Вы уже уходите?
- Да. Меня еще работа ждет.
- Юлия Васильевна, где вы ходите? Я хотел уже уходить, но вижу, ваша ручка и портфель лежат.
- Гриша.
- Я. У вас еще много работы?
- А что?
- Пойдемте через парк. Весь день сидите в помещении и вон какая бледная….
Гриша подошел к ней и взял за плечи.
- Гриша! Что ты делаешь?
- Но ведь здесь никого нет? А я так давно вас не видел.
- Убери руки. Я не могу сейчас идти. У меня много работы.
- Я подожду.
- Не надо. Я буду долго.
- Я все равно подожду.
Папа вылитый. Она села за стол и стала писать.
- Как отдохнул?
- Великолепно! Очень весело было, а когда часы пробили двенадцать, я мысленно поздравил вас с Новым годом. Представляете, мы с вами виделись в последний раз в прошлом году.
- Давно… - с минуту она совершенно не видела, что пишет, - Гриша, я очень хочу есть. Я тебе денег дам, сгоняй в столовую, купи пирожков, сегодня они что-то пекли.
- Где тут наша труженица? Здравствуй, мой хороший!
- Володя, Гриша здесь.
- Где?
- Я его в столовую послала за пирожками.
- А, что, собственно говоря, он здесь делает? Каникулы же?
- Ко мне пришел. А вот ты зачем пришел? Что ты сейчас говорить будешь?
- С каких это пор ученики к учительницам в каникулы ходить стали?
- Ты о себе подумай.
- Я пришел узнать об успехах своего сына.
- В каникулы?
- Отец? Откуда ты? – Гриша стоял в дверях с пакетом пирожков.
- Я? С работы шел мимо, решил зайти по дороге повидаться с твоей классной руководительницей, а здесь только Юлия Васильевна сидит. Вот и спрашиваю, где Галина Семеновна?
- Не знаю. Я ее не видела.
- А что ты здесь делаешь?
- А я пришел узнать расписание. Да вот Юлия Васильевна пирожков попросила купить.
Заврались, совсем заврались. Смешно. Да не очень. Вот и началось то, о чем она ему говорила. Говорила. А что говорить, пора действовать. Все в конце концов зависит от тебя, Юля. Но ведь я тоже живой человек! Почему я должна жить всю жизнь одна? Неужели я не имею право на счастье? Неужели я этого не заслужила? Как я без него буду? Ведь он меня приручил. Но ты в ответе за Гришу. Его-то ты приручила. Ты хочешь жить счастливо за счет его горя? Если Гриша все узнает, он не простит.
Тает снег! На улице совсем весна. Говорят, что сейчас самое главное поменьше быть на солнце. Именно сейчас надо носить солнцезащитные очки. Она специально вышла пораньше, чтобы он не мог ее поймать.
- Юля!
Господи! Дай мне силы!
-Юля, второй месяц ты меня избегаешь. Сначала я думал, что это случайность, но потом догадался, все это специально. Что ты делаешь? От судьбы не уйдешь! Постой же ты! Ты посмотри на себя: одни глаза остались! Зачем ты устраиваешь эти испытания и для себя и для меня? Хочешь что-то проверить? Не надо ничего проверять! У тебя все равно ничего не получится.
- Володя, я прошу тебя, оставь меня! Я не могу так больше! Целыми днями я думаю только о тебе. Вот сейчас он идет с работы, сейчас обедает, сейчас сидит возле телевизора со своей женой и ведет мирные семейные беседы, а сейчас он ложится с ней спать! Да сколько же можно терпеть эти муки?! Я умоляю, отдай мне меня! Я ненавижу тебя! Ненавижу!
- Маленький мой! Как ты мучаешь себя! Я ведь не сижу с женой за мирной беседой. Я все вечера провожу, как ты думаешь, где? В туалете. Да. Я его обкладываю плиткой. Прилеплю одну и сижу курю. Никто меня не трогает, никто в душу не лезет. Если за весь вечер три штуки прилеплю и то хорошо. Я никак не могу избавиться от наваждения: меня везде преследует запах твоих волос. Даже подушка пахнет твоими волосами. Юля! Что ты себе напридумывала?
- Не надо ничего.
- Постой!
Он схватил ее за руку.
- Гриша на остановке.
- Где?
- Посмотрел в нашу сторону, сел в троллейбус и уехал. Ну, вот, этого и следовало ожидать. Как я сейчас буду вести урок в его классе?
Гриша на урок не пришел. Где он, никто не знал.
После уроков она осталась проверять тетради в библиотеке, чтобы никто не мешал.
- Юлии Васильевны здесь нету?
- Я здесь, Марина.
- Юлия Васильевна, я пришла вам кое-что сказать. Я только что нашла Гришу в «курилке» и спросила, почему его не было на уроке. Он сначала молчал, а потом сказал, что видел вас с отцом.
- И что дальше?
- Я сказала: « Ты мог подумать ТАК о Юлии?» «Нет, - говорит, мне за отца стыдно. Совсем старый с ума сошел. Второй месяц сам не свой ходит. Я то думаю из-за чего, а оказывается вот что! Мать сегодня обманул. На работу ему надо пораньше. А сам Юлию вылавливал. Он ведь старый, а туда же!» Я подумала, и решила вам все рассказать.
Дальше больше. Все, пора с этим со всем заканчивать. Что ей делать? Он, добровольно, сам никуда не уйдет. Значит надо уйти ей. А куда? Лучше всего вообще отсюда уехать. Перед ней лежала подшивка газеты. «Требуются учителя…»
Прошло две недели. Она ввела в полное смятение начальство и коллег своим заявлением. Но удерживать не стали. И она была благодарна им за это. Больше всего она боялась сказать об этом ребятам. Но как не оттягивала эти объяснения Юлия Васильевна, наступил последний день и последний урок в ее десятом. «Главное – не зареветь» – думала она. Тяжело было дышать. Она старалась держаться спокойно. Но эти глаза! Они все смотрели на нее и совершенно ничего не слышали, что она им объясняла.
«О чем они думают? Осуждают, наверное. Да не могу я! Не могу здесь больше оставаться! Если я останусь, вы же первые меня осудите, когда все узнаете. Узнаете. Ничто тайное не бывает вечным. Но как вам сейчас все это объяснить?»
звонок прозвенел, и словно оборвалась какая-то струна. Все…
Некоторые стали собираться, а ее артисты молча сидели.
- Ну, что, давайте прощаться. Смотрите, не подводите меня, учитесь хорошо.
Они ничего не ответили. Почти все ушли, остались только Маринка, Гриша и Шурик.
- Мы к вам на следующий урок придем.
- У меня сейчас другой класс.
- Мы все равно придем.
Мальчишки ушли. Она села за стол записать урок. Маринка села напротив. Подперла подбородок руками. Юля не могла поднять глаз. Стояла напряженная тишина.
- Все будет хорошо. Иди на урок. Какой у вас …?
Перед ней сидела маленькая несчастная семнадцатилетняя девченка с полными слез глазами.
- Марина, не надо. Я сама сейчас зареву.
- Зачем вы это делаете?
- Так сложились обстоятельства.
Гриша с Шуриком действительно пришли на следующий урок.
- Ребята, вам влетит. Вы какой урок прогуливаете?
- Юля, хочешь булочку?
- Гриша! Ты соображаешь, что говоришь?!
- А что?
- Что с тобой?
- Ничего. Мы сейчас были в столовой и купили тебе булочку. Ты ведь с утра ничего не ела, я знаю.
- Сейчас же замолчи! Как ты со мной разговариваешь!
- Ну и что? Ты ведь мне теперь не учительница!
- Старший друг и товарищ.
- А, спасибо хоть на этом. Знаешь, Гриша, шел бы ты домой, по-моему, ты не в себе.
Они пришли вечером, все ее артисты. И они пошли через парк. Как когда-то. Стало темнеть, и она взяла Гришу под руку. Они все схитрили, она заметила, ушли вперед, и они с Гришей остались вдвоем. Он остановился, схватил ее за плечи, наклонился и заглянул в глаза.
Только этого не хватало! Она испугалась, подумав, что он сделает сейчас глупость.
- Ты нам нужна. Ты понимаешь это?! Не уезжай…
- Гриша, ты явно преувеличиваешь.
- Я сейчас скажу тебе что-то не то. Лучше ничего не говори.
Больше он ничего ей не сказал.
Провожать ее на поезд он тоже не пришел. А в понедельник она уехала в какую-то глухую сибирскую деревню.