Что за беспокойство бередит душу человека, у которого все хорошо? Что заставляет его отвлечься от привычного, но интересного занятия, открыть окно, чтоб всматриваться в легкие, как летнее платье, фиалковые сумерки?
С некоторых пор синеглазого жителя дома, на краю ущелья, постоянно тянуло, усевшись на подоконнике, вглядываться в раскрытую внизу пропасть, в серые камни с быстрой хрустальной водой. В ее стремительной определённости существовала какая-то правда, безоговорочное движение к какой-то верной цели.
Ведь ручей часть общей гармонии мира. Ему никто не говорит как надо, он не принимает решений, но несет свои воды как должно, повинуясь общему закону.
Человек же ищет, выбирает, думает, и всегда сомневается в избранном месте.
Наконец, осознав притягательность ручья, Ксим решил поискать тропинку к дну ущелья и вышел из дома.
Вечер оказался большим и теплым. В нем было уютно, но, в то же время, непредсказуемо. Из глубины вечера уже доносилось сырое дыхание ночи, пробиравшее душу легким волнением.
Дома оставалась ясность и свет, впереди ожидало не имевшее цели блуждание по пустынному ущелью. Он выбрал второе. Не торопясь обогнул дом, подошел к краю большой расщелины в скалах, взглянул на небо, на окружающие горы. Вдруг, ощутил себя необычайно торжественно, радостно и полез вниз. Этот спуск нельзя назвать особенно приятной прогулкой, а мысль о подъеме, приходилось и вовсе отгонять от себя.
Но, вот он на дне. Наверху светится дом, под ногами блестит, отражая свет вода. Ксим, присел на траву на склоне и начал старательно всматриваться, в окружающий сумрак, крутя головой. Вот он добрался сюда, зачем-то.
Он никогда не знал Асэлу, по крайней мере, осознанным знанием. Но, пришел в точности на то место, где завершился падением её безумный прыжок любви.
Осмотревшись, он задумался, и сидел, пригорюнившись, глядя в хрустальный поток. В задумчивости, как будто слышалось ему пение. Женский голос, словно далекий колокольчик, почти неразличимый. Такой, что хочется вслушаться и пойти на него, чтоб убедиться, что и вправду поет, не причудилось. И, кажется, что что-то красивое поет, но не разобрать толком, не разобрать…
Но, утром на работу, и, сбросив чудное настроение этого вечера, Ксим встал, крякнул, посмотрев на предстоящий путь, и стал выбираться наверх.
С тех пор вечерние спуски к ручью стали для него делом довольно частым, хотя с точки зрения соседей и сослуживцев, довольно странным.
Однажды же апрельским утром он проснулся настолько странным, что почувствовал себя свободным и отправился в путешествие без цели. Просто вдаль. Туда, откуда доносился, почти неразличимый, женский голос.
Стоя, на этот раз на утренней заре, на пороге своего дома, он вновь ощутил внутреннее колебание, и, с наслаждением, перешагнул через все резоны остаться, чтобы посвятить день необходимым делам. Как человек, преодолевший собственное сопротивление и бултыхнувшийся в холодную воду вмиг напитывается радостью и жизнью, так и путешественник, вышедший в утро, загорается навстречу неизвестному.
Шаг сделан, путь начат. Ксиму, захотелось первым делом навестить ручей, но спустившись, он не присел как всегда, а переправился и выбрался на другой стороне ущелья.
Две эти стороны очень отличались друг от друга. Там где стоял дом Ксима, была оранжевая степь, с желтой дорогой. Зеленая травка быстро спекалась под сильным солнцем, на другой же стороне начинались леса. Было очень приятно смотреть на них из окошка, но места считались дикими, и жители перебирались туда не часто. Все же, здесь оказались кое-какие тропинки, и Ксим пошел по одной из них, с легким рюкзачком за спиной и легким сердцем в груди.
Человек шагал, дышал, смотрел, чувствовал себя головокружительно одиноким и столь же головокружительно живым. Казалось можно улыбнуться и вдохнуть небо, но только жалко, ведь оно такое красивое, можно взять в руку и проглотить весь лес и запить глоточком в целое море. Просто все это уже было внутри него, так же как он сам был внутри всего мира. Так, ничего и не съев, не вдохнув, и не выпив Ксим просто засмеялся, вдруг воспарил, став огромным, и, раскрывшись крестом во вселенную, чтоб немедленно осознать что он обычный. Просто обычный живой человек, идущий живописной дорогой. Которому, всего-то и надо - просто двигаться, ощущая свое здоровое тело и смотреть вокруг.
Несколько часов путь изгибался, как игрушечная змея в руках ребёнка и наконец, привел на вершину, с которой был виден долгий, пологий лесистый спуск к торжественному, как органный аккорд, уходящему глубоко в небо, морю.
Здесь Ксим сел, достал из рюкзака провизию и стал есть, серьезно глядя на выпуклую, огромную воду. Море общалось с солнцем, сверкало и смеялось.
Когда помидоры, хлеб и копченая колбаса уместились в животе, путешественник улегся в тени, лицом к морю, и задремал. Проснулся же с чувством, что долее тянуть невозможно, а надо немедля вставать, и двигаться вниз. И, вдохновленный целью, зашагал вперед, сквозь весну.
Когда Асэла упала, воды ручья вынесли её к морю и очнулась она в маленькой бухте. Со стороны моря бухту огораживали большие валуны и маленькие скалы, одна из которых походила на огромный трон, развернутый к берегу. Камни и скалы обросли всяческой жизнью: водорослями, моллюсками, крабиками.
Здесь Асэла и зажила одиноко. Погоревала, смирилась, и, тогда осталось только одно – любить. Ни для чего-нибудь, не с надеждой, а потому что любится. Жить потому что живется и радоваться, потому что как-то так получается. Вода в бухте смешалась с любовью, и уровень моря здесь немножко поднялся. Вода прибывала и убывала, сообразно разным природным процессам, любовь оставалась и потихоньку разливалась далее и далее.
В этот день, Асэла отдыхала, облокотившись о скалу-трон. Расслабленно висела она в воде, когда увидела, вышедшего из прибрежного леса Ксима. Но не бросилась к нему, а осталась на месте.
Ксим, между тем, подошел к бухте, разулся и аккуратно ступил в воду, все же апрель! Но, оказалось, вода у берега уже прогрелась, и стала нежно ласкать ступни и щиколотки путешественника.
Такое чудесное море в апреле! Достойный результат пройденного пути.
Ксим засмеялся и опустил в море ладони, вода с готовностью обхватила их и стала щекотать, тогда он зачерпнул ее полные ладошки, зажмурился и умылся.
Когда же открыл глаза, неожиданно различил напротив себя, в море, обнаженную девушку. Привлекательную, манящую, правда, имеющую некоторые странности, если не сказать недостатки. Она была полупрозрачная и с пчелиными крылышками. Но, Ксим поверил в неё, поверил, что она ждет его. Не размышляя, он разделся и вошел в море. Преодолел разделявшую их ликующую воду, положил свои ладони на талию девушки, притянул ее к себе, бедра к бедрам, и поцеловал в губы.
Как и положено, в подобных историях, красавица немедленно и абсолютно воплотилась в женщину человеческую и соединилась со своим мужчиной.
И тогда он сказал:
- Это моя женщина, моя любовь и моя бухта.
И оградил бухту стеной, с воротами и маленькой калиткой в окружающий мир. Затем построил дом на берегу.
И стал Ксим в Асэле и вокруг нее, а она его серединой.