Посв. Эрику Шайи – автору гениальной компьютерной игры “Another world”.
Пространство было конвективным. Разбираться, как боги смогли это сделать – обогреть бесконечность всего лишь одной вспышкой, у Эрика не было времени. Самым интересным было то, что это было по-настоящему безразмерное пространство или n-размерное, - как вам больше нравится. Вообще-то, в этом месте было много чего странного и интересного. Например, тут почему-то все предметы, брошенные изо всех сил и слегка подкрученные, выворачивались на изнанку, летали минут двадцать по траектории листа Мебиуса и куда-то исчезали. Самое главное тут было – бросить этот предмет аккуратно, потому что иногда он ударял прямо в затылок, и это было неприятно.
Пытаясь выбраться из этой ловушки, Эрик сам неоднократно понимал, что носится по листу, и даже один раз его вывернуло на изнанку, но каким-то образом резко возросшая энтропия вышвырнула его в одну из бесконечных размерностей этого ужасного места.
О, да! Это был рай для математика! Самым пикантным было то, что если особо не пытаться выдрать куски пространства или играть не по правилам, то всё вокруг было одной большой бесконечной мраморной доской. Такой белой, что иногда слепило глаза. Эрик писал углём. Он тоже не заканчивался. Вернее, заканчивался, но когда оставался маленький огрызок грифеля, его было достаточно сильно сжать в кулаке. Чем сильнее Эрик сжимал кусок угля, тем сильнее этот кусок рос. Это была какая-то безумная пародия на законы Ньютона, но Эрик не задумывался о таких мелочах.
Вот что странно – почему молодой учёный, голова которого была соткана из миллиардов “почему” и “каким образом” совсем не обращал на такие штуки, мягко говоря, необычные явления, никакого внимания?
Давайте остановимся на самом Эрике. Рыжие волосы, лицо в веснушках, бежевая футболка, серые потёртые джинсы, в кармане – кредитка, ключи от чёрного Феррари, что остался стоять во дворе Центра, и пара смятых мелких банкнот. Следовало отметить красные глаза и нервный глазной тик, и иногда капающую слюну из уголка рта – все признаки того, что этот человек очень давно не спал, были практически на лицо. Хм… или на лице.
При других обстоятельствах Эрик сам бы просился в это сюрреалистичное место, захватив с собой справочник по теории поля и несколько сотен карандашей. Да что там Эрик… Начиная от школьника из математического кружка, кончая сильнейшими математиками (ну, та самая парочка гениальных безумцев из Индии и Германии, люто ненавидящих друг друга и мило улыбающихся друг другу на приёмах у швейцарского монарха), - любой бы захотел оказаться тут. Чтобы исследовать, исследовать, исследовать, писать, думать, доказывать, ошибаться, возвращаться назад, искать противоречия, выводить теории и самодовольно улыбаться в конце работы. Но вряд ли кто-то хотел бы оказаться на месте этого рыжего парня, дуреющего от рези в глазах и обмороков от истощения.
Шутка богов была по божественному иронична. Кто знает, почему выбор пал на Эрика? Может быть потому что он был действительно гениален в просторе полёта своих мыслей, - всё таки ученик великого Хоукинга, а может быть это была просто глупая орлянка. Как бы там ни было, если бы об этом спросили Эрика, он бы ответил, что в случае с орлянкой, монета явно встала на ребро.
Факт оставался фактом – он находился в замкнутом бесконечном бесконечно-мерном пространстве, и перед ним лежала дилемма – или он вкалывает на износ или в мире умрёт человек. Да-да! Вот так просто! Попробуйте представить себе шутку бога? А чем вам не апокалипсис? Согласно с общей теорией относительности, мир, который был таким родным и любимым для Эрика, сейчас преспокойно замер в ожидании его решения. Только вот люди из него исчезали. Медленно, но какое это имеет значение, когда перед тобой нерешаемая задача, а число людей, как ни крути, всё равно конечно?
Условие было простым. Хочешь – работай, хочешь не работай, но каждый раз, когда ты ложишься спать – на Земле умирает человек. Даже не умирает. Просто разваливается на кванты и поглощается обжорливой вселенной. Вот что забавно – последним человеком в этой цепочке будешь сам ты. А чтобы ты особо не забывал, сколько тебе осталось, имя каждого разобранного на молекулы человека, каким-то загадочным образом выбивалось на огромной стене, имеющей чуть более чем семь миллиардов ячеек.
По началу Эрик думал, что он свихнулся. Но с каждым днём капельки человеческих жизней превращались в целые потоки, и он работал как одержимый, в безумной попытке остановить это, заставить повернуть вспять.
Задача была тоже смешной и шутливой. Просто нужно было найти этот идиотский целочисленный кирпич. И именно строго целочисленный. Никакие параллелепипеды Эйлера с дробными пространственными диагоналями богов удовлетворить не могли.
На самом деле, боги сами не знали, существует ли этот кубоид. Конечно, они боги и им дано знать многое, но по поводу этого вопроса у них просто не было времени подумать. А что, разве не справедливо? У нас есть учёный который как-нибудь да разбирается, какое число простое, а какое нет, ну так пусть и решает свои диафантовы уравнения… а сколько времени ему дать? Ну так пока есть для кого решать. Богам-то всё равно, есть кирпич или нет, а людям он может когда-нибудь и пригодится.
По правде говоря, Эрик в моменты вдохновения нет-нет да и жалел, что занимается такой ерундой, когда куда интереснее было бы потратить пару-тройку тысяч лет и два-три миллиарда человеческих жизней, на решение гипотезы Римана. Но тут же с негодованием отгонял от себя эти мысли и снова брался за кусок угля.
Время шло. Эрик не щадил себя. Меньше сна – больше спасённых людей в случае успеха. Крыша потихоньку ехала. Он был на грани. Но его клиентами были боги, а посему, умереть от математической передозировки ему не давали.
Время шло. Пару сотен тысяч лет назад такая чистая стена с невидимыми белыми вкраплениями уничтоженных теперь выглядела совсем иначе. Ячейки были буквально забиты именами. Эрик часто думал о них в моменты, когда его разум балансировал между падением в пропасть и взлётом вдохновения. Он думал о них и каждый раз гнал эти мысли. Он стоял перед фактом, и рассуждать о моральной стороне проблемы было не время.
Эрик писал своим углем на бесконечном мраморном полу, и если ему нужно было вернуться куда-нибудь в начало вычислений (где-то между третьим и четвёртым столетием работы), он просто сжимал пространство вокруг себя и оказывался в нужном месте. Благо, он научился это делать достаточно неплохо, чтобы не влететь снова в какой-нибудь компактный кусок этого идиотского мира.
И вот этот день настал. К нему пришли боги, чтобы поинтересоваться результатом его работы, а заодно с искромётным сарказмом пошутить на счёт его научных жертв.
Эрик упал перед ними на колени и дрожащей рукой вывел формулировку теоремы Гёделя о том, что в любой теории существует утверждение, которое невозможно ни доказать ни опровергнуть средствами самой теории. Под этим он приложил несколько десятков миллионов квадратных километров своих вычислений. Боги посмотрели, подумали и сошлись на том, что как ни крути, а Гёдель всё-таки авторитет серьёзный и с Эриком стоит согласиться. Они решили отпустить его обратно на Землю и тут же забыв об этой истории принялись заниматься своими делами.
А Эрик, оказавшись на Земле, расплакался как ребёнок. Ведь стоило бы богам прийти чуть позже и он бы умер в другом мире на правах последнего человека. А если бы они пришли чуть раньше, то возможно, на Земле остались бы ещё люди… или хотя бы ещё один человек…
Вот такая вот история о конце света.
P.S. один из богов, случайно задержавшись по какой-то мелкой причине, увидел как Эрик пускает себе пулю в голову. Этот бог подумал о том, что в принципе мир не так уж и плох, чтобы на этом всё заканчивать, щёлкнул пальцами, на скорую руку и создал своих первых звёздных детей. Они рассыпались по земле во время Августовского звездопада и появилась жизнь. А бог растворился в вечности, жутко занятый своими божественными делами и заботами.
P.P.S. А Гёдель ведь ещё в тридцатых годах предупреждал… Не забывайте о таких важных теоремах!