- Ой! Да ужас просто! – возмущалась какая-то бабка, продавщица на базаре. – Только отвернешься, сразу что-нибудь да сопрут! Глаз да глаз нужен.
Уже не в первый раз слышу я подобные реплики, да и по телевизору про воров не мало рассказывают… А мама говорит, да и не она одна, что воровать – это плохо, да и накажут, когда поймают… А вот недавно кино какое-то было: как ловко была спланирована кража. Ах, как романтична и притягательна эта ночная жизнь, наполненная риском и чувством опасности… Они такие смелые, ловкие, умные… И этот пресловутый адреналин, который заставляет их кровь кипеть… Что же это такое? Неужели это действительно стоит того, чтобы потом сидеть в тюрьме?.. Эх, нельзя об этом думать… Но! Любопытство меня съест!
Итак! Бабушка в прошлый свой приезд подарила нам с братом по десять тысяч рублей. На них можно купить мороженное, шоколадку, чупа-чупс или еще что-нибудь.
Вот он прилавок. На нем рядами разложены всякие «Марсы», «Сникерсы», «Рондо» и прочее. В коробочках лежат жвачки «Love is…» по двести рублей за штуку. Товар лежит так, что можно случайно задеть рукой и крайняя часть его упадет на землю. Вот какая-то женщина подошла что-то покупать, и продавщица на нее отвлеклась. Достаточно просто протянуть – нет, даже просто поднять – руку, взять то, что лежит с краю и сунуть себе в карман – никто ничего не заметит. На меня даже внимания никто не обратит. В крайнем случае, червонец у меня есть – заплачу.
В животе медленно начинает раздуваться какой-то шар, постепенно поднимаясь всё выше. Рукой пошевелить не могу – не то, что поднять. Шар – уже на уровне груди – из нечто непонятного превращается сначала в волну страха, а потом и вовсе – волна ужаса. Руки начали трястись мелкой дрожью.
Кинув взгляд на продавщицу, до сих пор не обратившую на меня внимания, я делаю шаг прочь. Спустя еще мгновение я разворачиваюсь и иду домой.
Так это оно и есть? Эта волна кипящего ужаса – это адреналин? Это то, что толкает людей на преступление? Нет, это совсем не то, что бывает, когда ты катишься на санях с горки, когда страшно, захватывает дух, но при этом еще какой-то непонятный восторг. Нет, это совсем другое.
Может быть, дело в том, что я не довела дело до конца. Ведь кражу я так и не совершила. Может, восторг и романтика приходят потом?
Я вновь иду на базар. Да, именно базар, не рынок. Рынок я видела в Центре, а это так, базар.
Подхожу к прилавку, у которого уже стоят покупатели. Делаю вид, что изучаю товар. Вновь поднимается уже знакомый мне шар. В глазах на мгновение побелело и вновь стало ясно. Я чуть наклоняюсь вперед, словно пытаюсь разглядеть дальний край прилавка. В этот же момент рука поднимается. В ушах зашумело. Кажется, продавщица что-то сказала. Чувствую, как выступил липкий пот. Краем глаза вижу, что продавщица на меня даже не смотрит. Значит, она это покупателю что-то сказала. Я беру ближнее, что лежит на прилавке, и быстро сую это в карман. Отворачиваюсь и ухожу, не оглядываясь. Какие-то слова, кто-то что-то говорит – я ничего не слышу, потому что в ушах всё ещё шумит. Я иду быстрее: мне кажется, что меня заметили. Страх и ужас сжались в комок где-то в середине груди, сильно затрудняя дыхание, в глазах периодически мутнеет. Уже перейдя дорогу и отойдя довольно далеко от базара, я достаю свой «трофей»: руки трясутся, да и всю меня пробивает мелкая дрожь. Смотрю на то, что держу – это «Баунти». Я, конечно, люблю эту шоколадку, но сейчас она почему-то вызывает у меня отвращение.
Я подхожу к мусорному ящику и выбрасываю свою добычу. Наконец, комок в груди стал постепенно исчезать.
И ради этого люди воруют? А, может, дело в том, что у меня цель была сама кража, ее процесс, а другие идут на нее, чтобы заполучить что-то конкретное? Может, поэтому они получают удовольствие? Или они чувствуют превосходство из-за того, что остаются безнаказанными?
Конкретная цель и наказание. Надо выбрать предмет, который я хочу украсть. Пусть будет резинка для волос.
Вот мы с мамой идем по базару, и вдруг у меня возникает идея, и я говорю:
- Мама, купи мне резинку для волос, а то моя уже совсем старая и некрасивая!
- Ну, хорошо, - отвечает мама.
Подходим к прилавку, мама дает денежку за одну резинку, а продавщица говорит:
- Выбирай, какой цвет тебе больше нравится? – и показывает на коробку.
Я опускаю руку в коробку. Естественно, в груди у меня большой шар, который пускает волны по всему телу. Страшно? Нет. Этого слова не достаточно, чтобы описать мои чувства. Ужас. Жуть. Сердце бьется так быстро, что вот-вот выпрыгнет из груди. В ушах стоит шум. Теперь мне кажется, что это звук крови, бьющейся в моем сердце.
Вместо одной резинки я беру две и крепко зажимаю кулак. Я знаю, что мама сейчас заметит. Я даже жду этого. Надеюсь на это.
Да, она заметила.
- Что ты так кулак-то сжала? – говорит она мне.
В груди что-то начало болеть. Это уже был не страх. Это была физическая боль. Я закрыла глаза. Но кулак я раскрыть не могла. Хотя честно пыталась.
Наверно, мама заметила моё состояние.
- Покажи, что у тебя в руке! – уже приказывает она.
Я смотрю на нее и вижу, что она догадалась. Почему-то мне вдруг стало легче дышать. Боль исчезла. Шар остался.
Я разжимаю кулак. Продавщица качает головой… Сочувственно?
Мама выхватывает у меня обе резинки и кидает их обратно в коробку.
- Деньги оставьте себе, - говорит она продавщице и уводит меня.
Она не может ничего мне сказать. В её голове это не укладывается. В моей тоже: где наказание? Что она думает? Она ни разу не вспомнила об этом.
Страх и ужас исчез. Остался какой-то комок. Каждый раз, когда я прохожу мимо прилавков с резинками для волос, он дает о себе знать. Он похож на невыплаканные слезы. Но не совсем. Остатки поглощающего страха. Никак не могу понять.
Нет, не думаю, что воровство – это романтика! И никакого адреналина тоже нет! Только глупое, страшное чувство, и даже удовлетворения нет! Никогда! Никогда я больше не буду брать чужое! Дело даже не в наказании: оно всё равно не соответствует преступлению.
Хотя, хорошо, что я это попробовала. Теперь я точно знаю, что это такое. И еще: я точно знаю, что как бы ни было мне страшно, мой разум сможет это преодолеть.
* * *
Дети. Их не стоит недооценивать. Мы думаем, что они так мало соображают, потому что маленькие. Десять лет – что они понимают? Только-только читать научились…
Вдруг меня посетила одна мысль… Иду на кухню: там мама чай пьет.
- Мама! А можно я задам тебе один нескромный вопрос? – говорю я.
- Какой? – немного пугается она.
- Только ты не сердись. Мне тут в голову пришло просто… Вопрос на твою память…
- Говори уже! – волнуется мама.
- Ты помнишь, - решаюсь я, - как я воровала?
- Помню.
- А сколько лет мне тогда было?
- Шесть-семь… Не больше.
- Сколько? – удивляюсь я. – Так мало? Я думала, больше…
- А ты помнишь, что ты украла?
- Да. Резинку для волос…
22.03.2009