Пустота

1.

***

«Смотри сквозь него. В бесконечность. В пустоту. Пустота сама подскажет, что делать…»
- Дамы и господа! Сегодня у нас феноменальный поединок! – мегафон в руке рефери хрипел и фонил, но разносил зычный голос по всему пространству окутанного темнотой зала. Эхо терялось где-то там, за ромбиками прочной рабицы, и оттуда эху отвечал многоголосый гул толпы.
«Не пытайся его предугадать. Пользуйся тем, что он сам тебе подскажет. Отдаст руку – бери на захват. Поднимет ногу – скользи вдоль нее в клинч и опрокидывай. Просто не упускай своего шанса. Думать он тебе времени не даст…»
- За звание чемпиона ринга будут драться действующий чемпион Стэн и-и-и-и… - голос рефери взвился до необычайно высокой ноты, - Встречайте: фаворит сезона! Тридцать два боя и тридцать два нокаута! Четыре трупа за сезон! Смертоносный! Неподражаемый! Невероятный дебютант…Каннибал!!!
Толпа взревела из темноты, приветствуя убийцу. Того, кто пришел сюда не просто драться и не просто победить. Он пришел сюда, чтобы убить. Убить его, Стэна.
Скользкие щупальца страха сжали что-то в груди, сбили дыхание.
Спокойнее, Стэн, спокойнее. Он ведь всего лишь человек. А непобедимых людей не бывает в принципе.
Стэн приподнял веки, глянул в противоположный угол ринга.
Пульс…Гулкий стук в ушах. Бум-бум-бум…
Сами собой распахнулись глаза.
Невольный судорожный вдох…Перехватило дыхание…
Заставить себя выдохнуть, пробить ступор…
Вот он. Стокилограммовое чудовище, обезжиренное, рафинированное мясо. Стремительное и опасное. Трудно поверить, что бывают такие люди. Но – вот он. Враг. Убийца.
Пересеченное уродливым шрамом лицо украшает ухмылка победителя. В глазах – ярость, азарт, жажда крови.
Скалит зубы. Они у него – элемент имиджа, инструмент устрашения. Обточены под акульи. Что ни говори, выглядит действительно страшно.
Запомнить. Зафиксировать.
Опустить веки.
Пульс медленнее…медленнее…еще медленнее…
Выдох…
Открыть глаза.
Вперед!
Долю секунды назад Стэн сидел на полу, обхватив руками колени, словно загнанный в угол зверек – и вот он уже на ногах, готов действовать. Жарким пламенем по венам – адреналин. Не расслабляться, не давать адреналину волю. Контролировать…
Словно из невообразимой дали донесся густой звон – гонг. Ликующий рев толпы. Кровожадный рык Каннибала.
«Отрешенность. Стэн, тебя нет в этом теле. Ты – где-то рядом. Ты – в пустоте. Она ласково и мягко качает тебя на невидимых качелях. Расслабься – в этом твоя сила.»
Каннибал быстр: вот он уже на дистанции удара ногой. Уйти. Пружинить назад, дать ему провалиться в удар. Потом снова вперед, словно на качелях. Оттолкнуться от его ноги, взлететь вверх пружиной. И – коленом в висок!
Каннибал растерялся. Не ожидал такого, не ожидал…
Теперь – не упускать инициативу! Держать!
Тело текло, словно расплавленный воск. Стэн обволакивал собой Каннибала, прилипал к нему, затекая туда, где Каннибал открывал брешь в своей обороне, и – бил на поражение, хлестко.
Внезапный взрыв боли в животе – тугой комок, черная дыра, готовая сожрать тело вместе с потрохами.
Беспечно…Пропустил такую опасность…
Стэн отпрыгнул назад, невольно сгибаясь в дугу. Удар у Каннибала пушечный, способный разорвать все внутренности.
Что ж, пока поровну. Каннибалу тоже несладко. Припадает на правую ногу. Из уха стекает алая струйка, чертя по шее, плечу и груди изломанную линию. Глаза бешеные, налитые кровью.
Не разгибаясь, Стэн уходит от удара растопыренной пятерней в лицо, снова прилипает к руке Каннибала. Словно танец. Два партнера. Один хочет убить, а второй просто скользит рядом, стараясь слиться с ним, прижаться телом, раствориться в одном на двоих движении.
Нет страха. Нет боли. Просто танец, который танцует со смертью марионетка, управляемая повисшим в пустоте Стэном. Не Стэну больно – марионетке. И не он умрет, если вдруг проиграет – всего лишь тело, мясная кукла.
Шквал ударов. Стэн обтекал их все, ощущая, как разбегаются внутри него тугие волны боли. И отвечал – на короткой дистанции Каннибал не умел защищаться. Локоть – в горло, сведенные лодочкой пальцы – в нос, в глаза, в висок. Колени – в подреберье, в пах.
Дышать…Не сбивать ритма…
Гонг – словно удар грома. Словно взрыв в голове…
Рев толпы. Оглушительный, опустошающий сознание, зовущий раствориться в нем, завертеться в общем порыве звериного восторга. Убить его! Убить! Не отпускать!
Выдох, резкий, словно удар кнута. Волна расслабления по телу…
Стэн опускает руки, медленно идет в свой угол. Так же медленно пятится к своему табурету Каннибал. Выглядит он страшно: один глаз заплыл совершенно, шея, плечо, грудь, живот – все залито кровью. На губах – багровая пена.
Вряд ли Стэн выглядит лучше…
Каннибал хочет продолжить. Стэн чувствует, как насыщает воздух его жаркая ярость, желание убить – или умереть самому. Только не ждать. Не прерывать бой.
Но и этот зверь понимает: после гонга – в свой угол. Иначе из темноты прилетит кусок свинца, обернутый сталью, такой легкий и незаметный по сравнению с кулаком, что даже смешно. И одним укусом прервет его жизнь.
Таковы правила ринга. Там, в темноте, сидят два снайпера и постоянно держат бойцов на прицеле. Нарушение правил здесь карается пожизненной дисквалификацией…
Стэн садится на пол в своем углу. Словно затравленный зверек…
Над Каннибалом колдуют два его тренера. Обмахивают, поливают водой, что-то объясняют, дополняя слова какими-то знаками на пальцах.
Стэн один. Так уж повелось.
- Эй, Стэн, - голос господина Романова не предвещает ничего хорошего. Говорит он совсем негромко, почти шепотом. Но он знает, что Стэн его слышит сквозь рев беснующегося стада почтеннейшей публики. Ему даже нет нужды подходить к решетке – он стоит в двух с половиной метрах от нее.
- Слушаю, - голосом, лишенным эмоций, отозвался Стэн.
- Ты должен убить его. Или умереть. Понял?
- Нет.
- Не понял?
- Нет.
- Что – «нет»? – в голосе господина Романова проявилось раздражение.
- Просто – нет. Ты же знаешь.
- Если ты не убьешь его, я убью тебя. Понимаешь ты это?
- Понимаю, - кивнул Стэн, - Значит, карма такая…
- Иди ты к черту со своей кармой. Пойми, дурачок: Каннибала сделали фаворитом, потому что Каннибал – это шоу. Он убивает. По-настоящему. Он может. Ты – нет. Ты круче него, я знаю. Но ты – не убийца.
- И что из того?
- Наши рейтинги падают. Ты стал скучен. Эти уроды, которые плюются слюной на трибунах – они пришли сюда причаститься таинства смерти. А ты не убиваешь. Резонно предположить, что им все меньше и меньше хочется приходить сюда и платить бешеные деньги за то, что они могут посмотреть и по телевизору.
- Это их проблемы.
- Это мои проблемы, Стэн! И твои тоже.
- Я не буду его убивать. Я – не убийца. Ты сам это сказал.
- Что ж, надеюсь, ты уже написал завещание, - прошипел господин Романов сквозь зубы, - Это – твой последний бой.
- Как скажешь, - пожал плечами Стэн.
Ему было все равно…
Снова гонг.
Стэн кожей чувствовал, как по его спине ползает цепкий взгляд снайпера.
Страшно…
Легкая скованность…Это страх вяжет по рукам и ногам. Не хочет отпускать добычу – человека, возомнившего, что он сильнее него.
Стэн уже давно научился использовать свой страх. Этот темный липкий вихрь был первой стихией, которой он овладел в совершенстве. И, по большому счету, страх был единственным чувством, которое он себе позволял.
Потому что бояться – значит, жить.
Вперед!
Каннибал осторожен. Он уже не рвется в бой лихим наскоком. Медленно, пружинисто ходит вокруг, выжидая, когда Стэн проявит инициативу.
Стэн стоит, опустив руки, расслабившись. Раскручивает внутри вихрь, чудовищной мощности маховик.
Тягучее время…Оно давит из себя секунду за секундой, словно вязкий клей из тюбика. Но Стэн может себе позволить ждать. Каннибал – нет.
Ровный рев трибун разрезает пронзительный свист. Один, следом – другой, третий…
Зрители выказывают свое недовольство нерешительностью бойцов. Трибуны требуют крови.
Шоу должно продолжаться.
Вот только Стэн – не клоун, не актер. И потому зрители могут хоть весь вечер его освистывать – он все равно будет делать только то, что сам считает нужным.
Он встретился взглядом с Каннибалом. Взгляд убийцы полон страха, сомнений, растерянности – и злобы. Никто еще прежде не был для него столь опасен, как Стэн, никто прежде не заставлял его бояться, сомневаться, осторожничать. Поэтому он в ярости.
Взгляд Стэна пуст, безжизнен. Светел и прозрачен.
Каннибал замирает на долю секунды, потом резким рывком бросается в атаку. Нервы не выдержали…
Стэн привычно принимает на себя сокрушительный удар кулака и в тот же миг высвобождает раскрученный внутри вихрь. Вихрь устремляется по руке, к самым кончикам пальцев, и впивается в грудь Каннибала. Вихрю не важно, куда бить. Он знает свое дело лучше Стэна…
Отброшенный ударом убийцы, Стэн отлетает назад, падает на пол и тут же встает. Каннибал пытается рвануть к нему, чтобы добить, но делает шаг…
…другой…
…предательски подгибаются ноги…
…Каннибал оседает на пол, не дойдя до Стэна какого-нибудь шага. Он уже не поднимется, по крайней мере, в ближайший час. Вихрь парализовал его дыхание, остановил течение жизни.
Бой окончен.
Трибуны взрываются ревом. Стэн машет рукой тренеру Каннибала, кричит, чтобы тот срочно сделал своему подопечному искусственную вентиляцию легких. Рефери склоняется над Каннибалом, ищет пальцами сонную артерию.
Все в порядке. Убийца жив и может дальше кормить толпу человеческими жизнями.
- Убедительная победа чемпиона ринга Стэна! – провозглашает рефери.
- Бу-у! – воет толпа.
Стэн ждет пули. Он уже знает, куда она ударит. Он чувствует привычный холодок между лопаток. Туда, в позвоночный столб, направлен сейчас взгляд через оптический прицел.
Трибуны в нетерпении. Им срочно нужна инъекция смерти. Хоть чьей-нибудь. Ради утоления этого безумного мортидо толпа готова разорвать любого из зрителей.
Стэн слышит: в толпе уже началась драка. Кто-то истошно вопит, словно его жрут заживо озверевшие нувориши.
Успокойтесь, сейчас будет вам смерть…
Пули все нет. Странно.
Стэн уходит в свой угол. Садится на пол. Ждет.
Он умеет ждать.
- Стэн, - голос господина Романова светится радостью, - Я передумал. Ты будешь жить. Учти это. Я подарил тебе твою никчемную жизнь, тварь.
- Спасибо, - пожимает плечами Стэн, - Я не просил.
- Я сам решил. Значит, так. Я оставил тебя на этом свете, но драться на моем ринге ты больше не будешь. У тебя теперь новый хозяин. Понял?
- Сколько? – спрашивает Стэн, не оборачиваясь.
- Что – сколько? – разыгрывает непонимание господин Романов.
- Сколько тебе за меня заплатили?
- Коммерческая тайна.
- Сколько?
- Четыре с половиной.
- Мало.
- Большего на тебе не заработаешь. Так что я доволен.
- Кто он?
- Твой новый хозяин…ты видел его. Князь.
- Тот пижон в черном?
- Точно. Пойдешь с ним и будешь делать то, что он тебе скажет.
- Хорошо. Позаботься о Каннибале. Теперь он – звезда, так что в твоих интересах вызвать для него «скорую». Ничего опасного, если восстановить дыхание в течение получаса.
- Учту. Двигай отсюда, чемпион. Обниматься на прощание не будем. Обойдешься.

***

Стэн мало знал о своем новом хозяине. Да ему и дела не было до личности хозяина. Стэн знал, как тот выглядит, знал, как к нему обращаться – и этого ему было вполне достаточно.
- Стэн, я Князь, - сказал хозяин, едва Стэн выбрался с ринга, утирая с лица кровь, - Запомни это.
- Князь, я Стэн, - ответил Стэн, - Запомни это.
Князь кивнул, улыбнулся уголками тонких губ.
- Ты, я вижу, парень с юмором. Даже странно. Мне о тебе говорили другое.
- Обо мне много, чего говорят, - пожал плечами Стэн.
- Ты в курсе, что теперь работаешь на меня?
- В курсе. Мне все равно. Я смогу драться?
- Это уж, как пожелаешь, - развел руками Князь, - Ладно. Умойся. Жду в машине. На выходе черный «бентли».
Князь был молод. Лет тридцать, не больше.
Криминальный авторитет с манерами английского лорда. Изящный в каждом движении, безупречно одет, гладко выбрит.
Опасный человек. Убивает с тем  же изяществом, с каким делает все остальное. И ни капли не колеблется.
Стэн мог бы быть таким же. Если бы хотел. Если бы позволил себе с легкостью отнимать чужие жизни.
Но единственное, чего хотел Стэн – драться. В бою он видел смысл своего земного существования. Он не задумывался, правильно это или нет. Просто так было – и Стэна это устраивало.
Стэн сходил в сортир, там сунул голову под кран с холодной водой, смыл с себя кровь. В зеркало смотреть не хотелось. Если верить ощущениям, на лице сейчас живого места нет – сплошное месиво из синяков и ссадин.
Ничего. Нормально. Заживет. Пара дней – и все. Можно снова выходить на ринг…
Если, конечно, новый хозяин позволит.
Князь ждал Стэна на заднем сиденье своего «бентли». Рядом с ним сидел крепкий парень с цепким взглядом. Неплохой телохранитель. Но не более того. Ничего особенного – в прошлой жизни Стэн убивал таких пачками. Но уважал их профессионализм. Если бы Стэн был охотником, он оценил бы парня как кабана. Достойный противник – но непременно добыча.
Князь же – тигр. Здесь уже нельзя быть столь уверенным.
- Садись, - сдержанным жестом хозяин указал Стэну на свободное место рядом с телохранителем.
Стэн сел, захлопнул дверь.
- Я знаю, кто ты, - сказал Князь, когда машина тронулась с места.
- Что с того? – произнес Стэн, внезапно ощутив смутное беспокойство. Не страх – страху место там, на ринге.
Прошлое не отпускает? Или…
- Не бойся, я не собираюсь мстить тебе - не за что пока. Просто я хочу, чтобы ты знал: в этом городе более, чем достаточно желающих припомнить Скунсу долги. Ты понимаешь, о чем я?
- Если тебя не устроит мое поведение, ты сдашь меня им. Так?
- Продам. Ты чертовски востребованный товар, Стэн…или все-таки Скунс?
- Стэн. Я уже сказал.
- Хорошо. Стэн, так Стэн, - Князь улыбнулся каким-то своим мыслям, прикрыв на мгновение глаза, - Черт возьми, если бы я был обычным торгашом, я бы прямо сейчас отвез тебя Лисицыну – он за твою голову назначил восемь лимонов. Три с половиной миллиона гринов – неплохо для одного вечера, как ты думаешь?
- Ты хозяин, тебе и думать, - ответил Стэн.
- Романов не знал, кто ты такой…Дурачок… - Князь покачал головой, - Нет, мне определенно повезло, что он такой болван. Как тебя угораздило работать на него? Тебя, Скунса!
Стэн промолчал. По большому счету, ему нечего было ответить.
- А слинял ты технично. Уважаю. Нет, серьезно, я в восхищении! Оставил тоненький след, ведущий в Штаты, правдоподобный такой след. Признаться, даже я искренне повелся. Тебя пасли до того самого самолета, куда ты затесался под видом второго пилота. Ждали в Штатах. Но вместо тебя пришили настоящего летчика. Как так? Не понимаю до сих пор…И как ты умудрился исчезнуть с самолета на высоте в пять километров? А откуда на борту взялся второй пилот? Нет, круто, Скунс, круто.
- Я – Стэн.
- Ладно, Стэн, как скажешь. Сейчас я твой хозяин, а ты моя собственность. Так?
- Так.
- Обалдеть! – воскликнул Князь в каком-то детском восторге, - Сам великий Скунс – мой раб!
- Для чего я тебе понадобился? – прервал его восторг Стэн.
- Мне нужно десять Скунсов, которые будут работать исключительно на меня. Я устал от шумных разборок. Давно пора привыкнуть вести дела тихо и незаметно.
- Клонирование у нас запрещено. Содержимое мозга тем более не скопируешь.
- Десять моих людей. Отличные бойцы, но этого мало. Ты обучишь их всему, что умеешь сам. Понял?
- Нет.
- Что – нет? – вскинул бровь Князь.
- Один человек. Один-единственный. Тот, кого я выберу сам. Либо никто. Это не обсуждается.
- Не забывайся…
- Можешь меня убить. Можешь меня пытать. Но это не обсуждается. Один человек, - Стэн говорил тихо, ровно, глядя прямо в глаза Князя, и Князь уверенно держал взгляд, которым изнутри Стэна смотрела на мир пустота.
- Сколько ты хочешь? – спросил Князь.
- Мне не нужны деньги.
- По пять миллионов евро за человека. На счет в надежном банке. Коста-Рика, Мальта, Швейцария, Малайзия – выберешь сам. Итого пятьдесят лямов. Неплохо за простую, в общем-то, работу, а?
 - Мне не нужны деньги, - повторил Стэн.
Князь с минуту сверлил Стэна взглядом, потом качнул головой.
- Не врешь. Жаль. Впрочем, я всегда знал, что Скунс – человек не от мира сего. И человек ли вообще?
- Скунс – это животное такое. Воняет еще. А я – Стэн.
- Не забывайся, юморист! – вдруг зашипел сквозь зубы Князь, - Накажу.
- Дело твое, хозяин.
- Ну, тогда без обид… - Князь откинул полу пиджака, достал из кобуры пистолет.
Стэн отрешенно наблюдал, как дуло пистолета плавно ложится на его бедро, как холеный палец Князя тянет курок. Он знал: сейчас будет больно. Но не боялся и не собирался защищаться. Ему было все равно. Совершенно.
Грохот…Звенящая тишина…Запах дыма…
Боль…Тягучая, ноющая, холодная…Нормально.
- Черт, он даже не дернулся! – воскликнул Князь, - Эй, мразь! Тебе настолько все по барабану?!
Стэн кивнул, позволив себе легкую улыбку.
Под левой ногой растекалась по коже сиденья алая лужа.
- Ошибочка вышла, - задумчиво произнес Князь, потерев подбородок, - Так тебя не сломаешь. Но как?
- Никак, - ответил Стэн, - Это невозможно.
- Нет ничего невозможного, друг мой, - хлопнул его по плечу Князь, - Вопрос времени…Перевяжи его, Андрей. Сдохнет еще, не дай бог.

***

Стэна привезли в тихий спальный район на окраине города. Возле самой обыкновенной четырнадцатиэтажки, едва отличимой от соседних с ней домов, «бентли» остановился, погасил фары. Словно затаился.
- Здесь ты будешь жить, - сказал Князь Стэну, - Квартира неплохая. Без особых излишеств, но жить можно. На первое время есть кое-какая жратва, немного наличности в комоде. Телевизор, музыкальный центр, траходром – короче, джентльменский набор. В шкафу шмотье. Подбери что-нибудь, а то выглядишь бомж бомжом. Теперь правило: без моего ведома дольше, чем на час, из квартиры не выходить. По утрам тебя будет забирать Андрей на стареньком «пежо». Если что, в квартире телефон есть. Если позвоню, и тебя не будет на месте, пеняй на себя.
- Если бы я хотел сбежать, меня здесь уже не было бы, - произнес Стэн, - И ты это знаешь.
- Знаю, - улыбнулся Князь, - Просто пытаюсь защитить свои капиталовложения. Надеюсь, ты меня понимаешь. Ну ладно, выметайся. Завтра с утра начнем работать. Андрей, проводи.
Телохранитель молча кивнул, легонько толкнул Стэна к дверце.
Простреленная нога болела, но особо жить не мешала. Привычная боль. Заживет – будет, как новенькая.
Выйдя из машины, Стэн вдруг остановился, заглянул в салон.
- Один человек, - напомнил он Князю, - Иначе я не работаю.
- С паршивой овцы хоть шерсти клок, - пожал плечами Князь, - Иди.
В сопровождении молчаливого Андрея Стэн поднялся на седьмой этаж.
- Восемьдесят шестая, - Андрей сунул Стэну ключ, вытолкнул из лифта. Сам он, похоже, выходить не собирался.
- Спасибо, - сказал Стэн и захромал к черной стальной двери с латунными цифрами, угловатыми восьмеркой и шестеркой.
- До завтра, чучело, - плюнул словами Андрей. Двери лифта закрылись.
Вот так. Можно было бы и обидеться, но Стэн не видел ни малейшего смысла в обидах.
Квартира и впрямь была вполне пригодной для жизни. Большой холодильник, газовая плита, туалет, ванная – все, что необходимо. Стэн не нуждался в излишествах, вроде телевизора, музыкального центра, большой кровати.
Кроссовки он все-таки снял – в этой квартире было гораздо чище, чем в том клоповнике, в котором его поселил два года назад господин Романов.
Проковылял в ванную, зашвырнул в стиральную машину все, что на нем было, забрался под душ, смыл с себя кровь и грязь и впервые за долгое время ощутил себя, ну, если не счастливым, то во всяком случае, довольным.
Потом, не одеваясь, пошарил по квартире, оставляя на ламинированном паркете капли розоватой воды. Отыскал аптечку в кухонном шкафу, и в аптечке даже нашлась хирургическая нить и игла. Он тщательно промыл рану на ноге перекисью водорода, сноровисто наложил швы. Принял пару таблеток антибиотика.
В шифоньере, загромождавшим едва ли не половину спальни, нашел кое-какое белье, чьи-то разношенные широкие джинсы с обилием карманов. Оделся.
Покой. Тишина. Это хорошо.
Он опустился на пол, привалился спиной к стене и так сидел больше часа, уставившись в одну точку. Он раскладывал по полочкам мысли, перебирал, складывал, словно разноцветные кубики.
Новый хозяин. Князь. Жестокий человек. По сути, ребенок, у которого игрушки – человеческие жизни. Но ребенок смышленый, иначе давно был бы мертв.
Хозяин…Странно, Стэн еще помнил то время, когда его единственным хозяином был он сам. Но та свобода ни к чему хорошему не привела. Рабство, в котором он сейчас находится, может, и не лучше, но, во всяком случае, проще. Не приходится взвешивать каждый шаг, сомневаться, сгибаться под гнетом совершенных ошибок и беспощадной совести.
Рабство…Проклятие – так он думал два года назад. Сейчас – благословение.
Ошибся старик-отшельник…Благословение, а не проклятие.
Нет сомнений. Нет беспокойства. Только отрешенность. Безразличие, даже к самой жизни. Разве это не благо?
Тот, кто ни к чему не привязан, тот по-настоящему свободен.
Стэн - раб, но гораздо свободнее своих хозяев. Он свободен от себя самого.
Единственное, что все еще держит, цепляет, не дает ощущения полной нирваны – прошлое. Скунс. Он еще жив – там, в глубинах сознания. Томится, просится на волю. Но Стэн уже приговорил его. Тогда, когда Скунс бесследно исчез из поля зрения криминальных боссов, спецслужб, правительств – чтобы переродиться во что-то иное.