Этот год выдался мучительно тягучим, одновременно бодрым. Про такие годы говорят: есть что вспомнить... Столько раз на краю, край всегда разный - март ознаменовался новыми знакомыми, новой работой, надеждой, ожиданием, трусостью (ну совсем чуть-чуть). Окна кабинета выходили на кладбище. Снег еще не сошел, кресты, вороны. А во внутреннем дворике через бетонный забор маленькая пекарня (это если знаешь). А так - тоскливая тощая труба, из которой тоненькой струйкой дым... Очень напомнил ноябрьский сюжет - вид на крематорий из окна родильного блока. Отличное для будущей мамы подспорье - такое философское...
На полу кабинета стальной серый ковролин, и дым в окне с видом на кладбище. Место, где стояло кресло, отлично просматривалось из окна напротив, то есть для людей, выходивших из лифта, никогда не было откровением, чем я занята. Жалюзи не закрываются плотно...
Но полна оптимизма и уверенности, что я все умею, знаю. Что всегда получается, да и повода для волнений никакого...
В марте рабочих дней было четыре. То есть, как ты правильно понимаешь, новая работа появилась в конце марта.
Этот месяц был связан с первыми выездами из дома, с острым чувством оставления маленького масика на другие плечи, хроническим недосыпом и постоянным ощущением тихонького мяуканья и желания накормить. От этого желания грудь наливалось суточной нормой молока и угрожающе выпячивалась всеми своими максимальными для меня округлыми формами в окружающих.
В компании нет женщин, которые вышли на работу так быстро, поэтому перешептываний за спиной на тему «не мать, а ехидна» было достаточно...
Так и хотелось этим девочкам, женщинам, тетенькам, мужикам, чьи жены сидят дома с мелкими, кричать в лицо - попробуй сама, сам... выноси, роди, корми, поднимись на свою ступеньку, вернись, выйди на новую работу (не на ухоженно-уютную старую с кучей денег, построенными связями, завоеванным авторитетом).
Оглядываюсь назад и сама диву даюсь - получился Поступок.
Да и то, что удалось изящно не выйти из декрета на грани фола... Мало кто так чистенько выходил из моей прежней компании. Синеющей, мощной, почти удобной...
По прошествии года могу сказать, что не ошиблась, что интуиция и способность сделать Шаг в никуда и выстоять на этот раз не подвели.
Человек, который меня научил в марте, - была я сама. Та - другая, которой страшно и не страшно одновременно.
В прошлой жизни у меня был метод: когда-то я безумно боялась читать лекции в аудитории, чей среднестатистический возраст был старше моего. Месторасположение было рядом с метро. До моего здания минут пять пешком. Чем ближе я подходила, тем сильнее болел живот. На четвертый этаж поднималась уже с очевидно сжавшимся от ужаса желудком. Перед входом в аудиторию я оставляла эту девочку за дверью, взъерошенную, с трясущимися руками и прерывающимся голосом. Правда та, которая оставалась, никак не хотела принимать на себя мой взбесившийся желудок.
И я заходила в аудиторию с прямой спиной, располосованным животом и ровным голосом. На третьей паре испуганная девочка потихоньку обретала способность дышать, прошмыгивала в аудиторию... К концу четвертой пары она возвращалась и все: живот больше не болел ровно до следующей субботы... И так целый год.
Иногда мне удалось ее задвинуть далеко, и она, поникшая, трусила в конце коридора, трясясь от ужаса.
К чему это я? Все к этому же. Девочка оставалась на улице, и ее потряхивало от соседства с кладбищем и напоминающей крематорий трубой.
Все, как в детстве-то, - что ты видишь - этого не существует.
Всегда у сказки хороший конец.
Март. Сама. Сделала.