Поутру часиков эдак в семь с полтиной связист выстроил отъезжающих в Нальчик на побывку. Дружными усилиями в кузов «Урала» под тент запихнули деревянную катушку с проводом. Водитель Валера Дажигов все утро выспрашивал, по какой дороге поедем. Связист справедливо полагал ехать через Моздок, чтобы заодно узнать насчет продуктов, однако водила рассудил иначе и на развилке повернул направо через Ингушетию. Так было короче километров на пятьдесят, к тому же дорога проходила аккурат вблизи тех сел, где проживали едущие на краткосрочный отдых омоновцы.
Трудности начались, едва проехали блокпост калужан. Машину начали мурыжить на въездном посту в Ингушетию. Несмотря на наличие путевого листа и командировочных, гаишники открывать шлагбаум явно не торопились. Одна из причин была в патронах, а вернее в их отсутствии, хотя автоматы были у всех. Но только 5,45 мм, а для нужд поста ГАИ и его обитателей требовались патроны к АКМ 7,62 мм, количеством десять штук согласно негласной таксы со всех колонн и машин войсковой группировки, выезжающих из Чечни. Таковые имелись только у нашего водителя, который непонимающе смотрел на остальных, дескать, чего от него все хотят. Тогда ему доходчиво объяснили, мол, братан не тормози, искомый товар только у тебя, отстегни и поедем дальше. Однако, после этих слов он исхитрился протащить машину перед зазевавшимися гаишниками, накормив их пустыми обещаниями.
Впрочем, на следующем посту отстегнуть пришлось, а потом когда «Урал» нагнала передвижка ГАИ, Валера признался, что взял всего один магазин – 30 патронов и до Родины их не хватит. Пришлось поворачивать колеса обратно и ехать через Моздок. Проезжая через Городок, матерились нещадно, водитель признал свою ошибку, заметив, правда, что он не тормоз, а всего лишь медленный газ. По пути через пост калужан встретили наш БТР. Шидов с товарищами вывозил собак на вольные хлеба. Сотрудники весело помахали друг другу руками, и машины разъехались.
До конечной точки добирались часов десять, не менее. Через Моздок в целом проехали без происшествий. Затем заехали, сгрузили катушку с проводом в одной из деревень под городом Майским. После рванули в Терский район, где в Новой Балкарии высадили Джамбулата Элекуева. Сделали крюк километров сто не меньше. Как говорили в мультфильме про Илью Муромца: «Знать выходит, дорога длинная покороче и поспокойнее». Затем, вывернув на трассу, взяли курс на Нальчик. Чем ближе к нему подъезжала машина, тем больше стал нервничать водитель, в конце заявивший, что солярки может не хватить.
- Ничего. Добавим ослиной мочи и поедем дальше.
Парировал связист.
- В конце концов, у тебя дополнительный бак в кузове стоит.
- Но это же нз, на продажу.
- Я тебе покажу на продажу.
Остановившись где-то между Тереком и Аргуданом, чуть ли не силком омоновцы заставили водителя слить из бака пару ведер соляры и нормально заправиться. По прибытии в Нальчик поехали сгружать окна Черкеса. Выгружали во дворе его дома на одной из улиц почти в историческом центре города, когда пришла его жена с детьми. Анзор сразу послал её на кухню, посуетиться насчет перекусить. Пока хозяйка хлопотала над приготовлением пищи, несовершеннолетние дети пяти-семи лет с некоторой опаской разглядывали незнакомых небритых дядек в камуфляжах и с автоматами. Только присутствие среди них отца, судя по всему, удерживало подростков от желания спрятаться.
После десяти минут ожидания хозяйка выставила на небольшой стол сковороду с яичницей и жареной колбасой, порезанные огурцы и помидоры, а также сыр. Просто и душевно. Черкес достал из холодильника припасенную бутылку водки и разлил по граненым стаканам.
- Ну, что начнем братва, с возвращением в родные пенаты. Большое вам человеческое спасибо, что помогли с этими окнами.
- Ладно, хватит, давай не рассусоливай. Сам знаешь, в командировке, как и в увольнении, каждый час на родине дорог.
Вставил свое слово связист.
- Ха, командир, не умею я говорить красиво. Давай ты что-нибудь скажешь стихами. А мы за это выпьем.
- Хорошо.
Согласился офицер и, сделав паузу, продолжил.
Я верю в то, что не совсем потерян
для мира поэтический талант.
Вернёмся мы, откроют люди двери,
и в нашу честь сыграет музыкант.
Что наша служба? В дождь и холод,
снега или палящий зной.
Здесь те, кто телом и душою молод,
кому так дорог край родной.
Стоим на страже день и ночь,
храня людской покой и сон.
Где нарушается закон
идёт вперёд ОМОН.
- Да.
Промолвил Черкес.
- Как говорит товарищ Кудаев, Пушкин в данный момент отдыхает.
- Это точно. Он не работал в ОМОНе.
Полчаса спустя связист приехал в отряд вместе с водителем, где, сдав автоматы в комнату для хранения оружия, пешком отправился домой. Вернее пошел на улицу имени генерала Неделина, чтобы отдать весточку подруге сапера. Подруга не открывала на звонки минут десять. Зашевелилась, когда он для вящей убедительности пхнул железную дверь тяжелым ботинком раза два. Надо отметить, что физиономия в тот день у неё была не очень. Не сказать, что мятая, скорее не глаженная, на голове прическа, по типу я у мамы дурочка и всё такое. Глаза то ли заспанные, то ли заплаканные.
- Что вы всё ходите. Он уехал, а вы все ходите.
Ляпнула с порога девушка и постаралась закрыть дверь. Но не тут-то было. Офицер успел вставить ногу, не дав двери закрыться.
- Слышь дивчина, я не понял. Кто это вы? Я сюда не за тем перся, чтобы нотации выслушивать. Вот тебе письмецо от твоего мальчика, а я вам больше не почтальон Печкин из Простоквашино. Ауфидерзейн, майне кляйне либезон.
Закончил он по-немецки.
Получив вожделенный заклеенный скотчем треугольник письма, девица открыла дверь пошире.
- А может все-таки зайдешь на чашку чаю.
- Прости, сегодня не желаю. Жена уж заждалась, поди.
Ответил он ей и, развернувшись, начал спускаться с четвертого этажа по лестнице вниз, про себя рассуждая: «Эвон как её всё достало, прет, плющит и пучит одновременно. В истериках, поди, бьётся, поматросил, мол, и бросил. Нет ничего хуже судьбы одинокой, разведенной женщины, которая к тому же влюбилась».
- Впрочем, сие не нашего ума дело.
Закончил он свои размышления фразой в слух, когда вышел на улицу.
Спустя два дня вместе с ещё пятью омоновцами связист выехал на «Урале» через Моздок в Чечню. Перед отъездом на полученные от командира полторы тысячи рублей закупили «Нарзан», где-то примерно шестьдесят упаковок. Закупались на торгово-закупочной базе на улице Кабардинской, там же прикупили четыре мешка муки и пару ящиков пива «Терек» для спонсоров. Опосля по той же улице направились на выезд из города в направлении Майского, там, на развилке дорог подобрали прапорщика Срукова и Джамбулата. Анзор, дабы не мотаться пятьдесят километров по Республике, заранее позвонил в отряд, чтобы их подобрали, когда машина пойдет назад.
В Моздоке омоновцев ждало разочарование, ибо главный спец по снабжению – старшины роты Аслан не сумел получить все накладные на продукты. А, посему не солоно хлебавши, пришлось ехать дальше по этапу в Городок.
Когда машина миновала базарчик с въездной табличкой с указанием названия населенного пункта, она поехала по местами разбитой асфальтовой дороге, проходившей сверху долины с расположенными внизу застывшими нефтяными качалками. Из-за дороги «Урал» ехал со скоростью километров сорок не более. Возле небольшого одноэтажного здания внизу по-прежнему стоял мотоцикл с деревянной люлькой, к которому из-под кроны небольшой группы деревьев неожиданно вышли двое парней. К этому моменту машина вывернула к первым постройкам, миновав которые, повернула направо и мимо сельской школы начала спуск к маячившей в отдалении двухэтажной общаге.
Встречать машину, а вернее её содержимое, вышло почти всё небогатое население общежития. Машину задом подогнали к открытому окну коридора, через которое начали разгружать «нарзан» и посылки от родных и близких.
- Ну и где хавчик?
Спросил Вовка.
- Где? Где? В Караганде! Завтра поедем, видишь накладные ещё не все получили.
- А что мы есть будем?
- Как что, а сало? Вот тебе посылка с Родины, как-нибудь перебедуем один вечер.
Отозвался связист, когда при этих словах в отдалении раздался довольно громкий хлопок. То ли звук грома, то ли взрыва.
- Это что за салют в честь нашего прибытия? Чук посмотри в окно, может случилось что.
Омоновец в серой майке с нарисованным на груди отморозком на мотоцикле, кивнув головой, сначала выглянул в окно, а затем прошел по коридору в сторону выхода из здания к туалету. Вернувшись, он изложил увиденное.
- Там далеко над горкой столб дыма поднялся.
- И что?
- Да больше ничего.
- А как далеко?
- Километра три, а может и все пять.
- Ну, это далековато, так что можно не беспокоиться.
Подхватив свою котомку и автомат, связист прошел по коридору в направлении своей комнаты. Зайдя в дверь, он с удивлением обнаружил отсутствие у правой стены кровати сапера.
- Оба-на, а куда наш друг подевался?
- Вот видишь командир. Съехал наш сапер.
Произнес за спиной Нохча и добавил пару ругательств по-кабардински.
- Куда съехал? Какая вошь его укусила?
- Анасы сыгейм* (ругательство балкарское), это все толстяк виноват. Вот они с птицей и свалили в другую комнату. Там чуть дальше по коридору, не доходя перегородки, живут.
- Не понял, а если подробнее.
Однако в ответ Нохча продолжал что-то монотонно бубнить себе под нос, перемежая нормальные слова с ругательствами на различных кавказских наречиях.
- Понимаешь, командир, все началось, только ты уехал. Вован прибежал в комнату и сказал, что всё, теперь он главный, и никто курить здесь не будет. Сапер ответил, что по возрасту, он старше всех и ему решать, кто и как будет здесь жить. И попытался закурить, на что Вован его треснул один раз и подмял под себя. Сухарь понятное дело обиделся, забрал свои шмотки и ушёл. А следом за ним увалил Орёл, он тоже с толстяком сцепился из-за курева. Может ты на них повлияешь, они как-никак тебя слушают.
- Боятся, значит уважают. Так ты хочешь сказать Валера. Попробую, хотя не уверен в результате. Если Сухарь обиделся это надолго. Эй, толстый, иди сюда. Это правда, что Валера рассказал?
- А? Что?
- Через плечо! Ты зачем Кащея треснул?
Вован поначалу непонимающе молчал, а затем полез как бык вперед со словами: «Развелось тут всяких, раскомандовались». Связист при виде надвигающегося танка умудрился извернуться и щелкнуть толстяка кулаком слегонца по носу. Несильно, но достаточно, чтобы тот поднес обе руки к лицу и начал высматривать, а нет ли крови. В это время противник преспокойненько врезал ему ещё пару раз в живот, толкнул на кровать и закрутил пальцы правой руки.
- Всё командир сдаюсь, нос это мое самое слабое место.
Взмолился Вован.
- То-то же. Революция отменяется, к власти пришел полковник Рабука.
Произнес связист и отпустил толстяка. Тот отвалился спиной к стене и по-прежнему щупал свой нос.
- Ты ещё к зеркалу пойди, полюбуйся на свою физиономию.
- Не ну вот посмотри, видишь кровь.
Ответил Вовка и показал большой палец правой руки с каплей крови.
- Да ты сам только что расковырял, залез целой пятерней и выдавил целую каплю. Убили, понимаешь ли.
Отозвался Нохча, присев рядом на кровать, и ухватил толстяка за голову.
- Что получил, толстопуз, будешь знать, как старших не слушать.
- Да ну вас всех, мама дорогая, делайте что хотите. Можете возвращать Сухаря обратно вместе с Орлом в придачу.
- Сейчас мы это и постараемся решить.
Ответил связист и, переодевшись в спортивный костюм серо-зеленого цвета, пошел по коридору.
Не дойдя до перегородки, за которой была лестница на второй этаж и полузатопленный подвал, он толкнул дверь налево и вошел в маленькую комнату шириной метра два и длиной четыре. В комнате стояло две кровати, на одной сидел сапер в старом трико и камуфлированной майке, он курил, стряхивая пепел в пустой цинк из-под боеприпасов, и читал книгу.
- Як справы.
Спросил по-хохляцки связист.
- А! Привет. Как дела?
Оторвался от книги сапер и отложил её в сторону.
- Да вот пока не родила.
- А когда родит?
- Вскорости. А ты чего здесь заблудился? Нарушаешь единство русского коллектива.
- Командир, если ты насчет Вовы, то можешь не утруждать себя, даже если он извинится, я всё равно не вернусь.
- Да я как-то особо и не надеялся, памятуя твой возраст и характер. Так просто мимо проходил, решил проведать.
- Впрочем, командир, ты сам можешь к нам переехать, в тесноте да не в обиде.
Раздался голос вошедшего в комнату Орла.
- Здесь курить можно и мозги никто не делает.
- Ага, и света нет. Вот весело.
Отозвался связист, щелкнув выключателем за дверью.
- Сам понимаешь, издержки производства и трудности нашей службы. Хотя вот провода, на ночь можно лампочку прикрутить.
- Да уж, свеча горела на столе, свеча горела.
Произнес офицер, усаживаясь на кровать. Осмотревшись по сторонам, он хлопнул сапера по плечу.
- Был давеча у твоей благоверной, передал твою весточку. Ты вот что мне скажи, братец, ты баб по какому то определенному стандарту выбираешь или как? А то я вижу твоя нынешняя, все равно, что твоя бывшая в молодости.
И не дождавшись ответа, продолжил.
- Впрочем, не переживай, ждет, нервничает, курит. Хотя в её положении это вредно для здоровья.
- В каком это положении?
- В таком. Грустном и мерзопакостном. На порог не хотела пущать, ногами дверь открывать пришлось. Хреново ей, понимаешь ли, а ты здесь прохлаждаешься. Семью, как говорится, укреплять надо, пока кто-нибудь другой не укрепил.
После чего связист поднялся с кровати и направился в направлении двери, в которую заглянул проходивший по коридору Джамбулат.
- Оба-на пацаны, а что вы здесь делаете?
- Да живут они здесь.
Ответил офицер.
- Да нет, может вы шутите? Как тут можно жить.
- А вот так. Элементарно, Ватсон. Почему над нами звездное небо? Потому что палатку сперли. Вот и они в виду некой несовместимости с отдельными товарищами решили вести обособленный образ жизни. Так что заходи, третьим будешь.
- Нет, братва, если что, у меня в моей комнате сейчас ремонт заканчивают. Та комната, в которой мы сейчас с Черкесом живем, освобождается, так что милости прошу до нашего бывшего шалашу.
- О кей, Джамбик, мы рассмотрим твое предложение. Пошли Орел, посмотрим на наши новые стены.
Бросил сапер механику-водителю и, поднявшись с кровати, проследовал за товарищем Элекуевым на второй этаж. Связист тем временем зашел в комнату напротив, в которой висела большая боксерская груша, обмотанная по середине скотчем и изолентой. Примерившись, он нанес по ней пару ударов кулаками, а затем, подпрыгнув, ударил ногой. Груша от ударов начала качаться из стороны в сторону. Буркнув себе под нос, мол, будем живы, не помрем, офицер отправился в сторону столовой.
Кухарки сидели в уголке на кухне и о чем то оживленно беседовали по-чеченски.
- Салам алейкум девушки! Чем сегодня нас потчевать будете?
Женщины чуть привстали с табуретов в ответ на приветствие.
- Да вот, Андрей, не знаем, что и предложить. Продуктов почти не осталось.
Ответила женщина средних лет, в цветастом платке и зеленом платье, которую звали Малика.
- Как? Даже макарон нет?
- Да нет, есть пол-мешка.
- Так мы богаты, сварим макарон, откроем кильки в томате. Вот и ужин туриста.
- Только кильки нет.
- А что есть?
- Тушенка, которую никто не ест, говорят соевая.
- Ничего, сегодня кушать будут. На безрыбье и рак рыба. Кстати можно на общественные деньги молока купить. А завтра по утру молочный суп забабахать для разнообразия. До обеда народ попостится, а потом продукты подвезем.
На этом и порешили. Уходя с кухни, офицер спросил женщин, о чем они разговаривали перед его приходом.
- Да вот, Андрей, вы только приехали, как наверху на дороге взрыв был. Сынишка соседки прибегал, рассказывал, что там два парня подорвались. Одному ногу оторвало, второму голову. Тот, кому голову оторвало, сказывают не местный вообще. Студент из Черкеска.
- А это откуда известно?
- Так при нем студенческий билет был. И деньги, долларов двести. Участковый, правда, сказал, что они фальшивые.
- Во как. А у него выходит машинка была, определяющая фальшивые или нет.
Усмехнулся офицер.
- Откуда нам знать.
Продолжила говорившая.
- Только там навроде третий был, он на мотоцикле покрутился чуток и уехал. Вот такие у нас в селе дела. А мы сразу про вас подумали.
«Правильно подумали, - пронеслось в голове у офицера – элемент везения в данном случае имел место быть». А вслух продолжил.
- Тут колонна должна была пройти, военных и всякое такое. Видимо её ждали, а вояки в Моздоке застряли. Вот нестыковочка и получилась. Так что давайте, барышни, готовьте, а я пошел дальше сплачивать наши разрозненные ряды.