«О, бойся Бармаглота, сын!» (с)
Чудище обло и жизнию обижено, ибо взращено в неволе. Мир для него ограничен периметром вольера, что выделил Главред, и непоколебимыми истинами из учебника по грамматике. Посему уверен редахтур, что жизни на Марсе натурально нет, а людям тоже должно по вольерам сидеть... за колючей проволокой, да чтоб через ту проволоку ещё и ток проведён был.
Сей Цербер двухглавый питается новорожденными младенцами, пасть его смрадна есть, а зуб ядовит. Родня его ближайшая - критики – подвид недо-писателей, у которых креатив ампутирован а зависть гноем чёрным истекает... И те, и другие аффтарам жить не дают, слюной кислотной на них брызжут, кусают пребольно и обижают всячески. Однако, если критики маются комплексом неполноценности, у редахтура в анамнезе мания величия бывает и синдром маниакально-депрессивный. Если личные вещицы редахтура перерыть, можно обнаружить черновики и наброски собственных опусов, которые хитро от глаз чужих скрыты. Оные не закончены и на свет божий не извлекаются, ибо гордыня снедает редахтура (см. Пункт о мании величия), а видение изгороди вольерной дальше своего носа глянуть не даёт.
Так и зреют записки те вечно, аки угри не выдавленные, и недуг, именуемый «перфекционизм», отравляет желчь редахтурскую и складки горькие на лбу образует.
... И ведь никуда от редахтурофф не деться, прости Господи. Такая уж аффтарская доля, сын мой, – страдать. Знание истины меж тем страдания облегчает. Через него ухмыляться можно криво и надеяться, что на том свете за страдания твои воздастся тебе. Так что не отчаивайся и не пытайся плюнуть в Редахтура или ногами его запинать. Ибо - как тварь сия не гадка – неприкосновенная она. Посягнёшь – придёт Главред, или критик какой, или чума восьмиглазая... и сверзнет тебя в Аид.