…А помнишь?..
До слёз обидно, что никогда из наших уст не вырвутся быстрокрылыми птицами фразы, начинающиеся словами “А ты помнишь?”…
Кем мы были друг другу? Друзьями?.. Так считали многие… Так считали мы сами… Пока не поняли, что всё, объединяющее нас, - фата моргана. Ничего у нас небыло общего! И не могло быть. Слишком разные мы. И разные у наших стихов-птиц небеса.
Моё небо – синее.
Твоё небо – серое.
Но живёшь ты силою.
Я держусь лишь верою.
Ты писал стихи… Я писал стихи… Но всё, что рождалось из-под твоего пера, было красиво, изысканно, но безжизненно, как искусственные цветы.
Своим маниакальным желанием отточить слово, фразу, довести до совершенства ты убивал в своих стихах жизнь. А я, боясь потерять друга, преступно молчал.
Наши размолвки стали частыми. Ты ни разу не признал свою неправоту, не склонил голову – с “монаршей” головы “корона” упасть не должна.
Но мальчик для битья
Не я!
Но слово без души
Мертво.
Но без души и нет
Его.
Я перестал писать стихи. А ты всё так же что-то пишешь по ночам, “оттачиваешь”, навино полагая, что поразишь мир новым поэтическим сборником.
Но всё, что рождено тобой, -
не ново.
Всё, что бумаге отдано, -
пустое слово.
А я, борясь с душевной анемией, опасной для поэта, лихорадочно хватаюсь за перо в редкие минуты озарений и плачу от мысли, что сам жив и душа жива. И эти слёзы, эти стихи – тому подтвержденье!
Болят, болят сердечные занозы...
Одолевает душу снова грусть.
А ты не знаешь, что такое слёзы,
Которых я нисколько не стыжусь.
А ты не знаешь, что такое плакать
И сожалеть с рыданием о том,
Что солнца эту апельсиновую мякоть
Не ощутить душой - не языком!
А ты не знаешь... Со своим рассудком
Холодным, как полярный вечный лёд,
Что я без слёз и не живу как будто:
Не станет их - и жизнь моя уйдёт.
А ты не знаешь...