Одним ясным воскресным утром оделся Лешка во все чистое и пошел к Саньку лечиться – а вдруг да посоветует чего. Стояли последние ноябрьские дни, ленивое солнце, выглянувшее из-за хмурых туч, уже не грело и все острее чувствовалось колючее дыхание приближающейся зимы. Легкий морозец сковал землю, лужи покрылись хрупким ледком. Наш герой глубоко и с наслаждением вдыхал свежий воздух: после душной хаты дышалось легко, тихий, ясный денек наполнял радостью сердце, хотелось просто жить, как все нормальные люди, без печалей и тревог.
Фельдшер жил рядом с конторой и дорога к нему лежала мимо заброшенного дома Миронихи. Проходя мимо, Лешка не мог не посмотреть на то место, с которым было связано столько неприятных воспоминаний. Двор зарос травой, калитка покосилась, лавка у забора, где любила сидеть бабка, сгнила, и некому было ее починить. Да и сам дом представлял собой жалкое зрелище: почернел и покрылся кое-где мхом, а подслеповатые окошки сиротливо глядели на прохожих грязными стеклами. «Хоть бы кто из приезжих купил, а то мимо ходить страшно, - подумал Лешка. – Да кто купит-то, кому он нужен? Такая слава у хозяйки! Тут и сам дом, и место само заколдовано, людями проклято».
Так, одолеваемый невеселыми думами, подошел парень к дому Филимонова. На стук калитки из будки выскочила кривоногая собачонка и звонко залаяла на непрошенного гостя. На крыльцо вышел сам хозяин, высокий худощавый мужик, и широко улыбнулся гостю:
-А-а, здорово! Ну, ты по делу или просто так зашел?
-По делу, - уклончиво ответил Лешка.
-Так заходи в хату, - пригласил Санек, распахивая дверь.
Пройдя темный коридорчик, парень зашел в жарко натопленную хату вслед за хозяином. На столе дымилась жареная картошка в большой чугунной сковородке, рядом на плоской тарелке лежало порезанное большими ломтями сало.
-Садись к столу, завтракать будем, - предложил Санек.
-Не откажусь, - Лешка ловко скинул с себя тулупчик и повесил его на крючок возле двери, а потом придвинул к столу скрипучую табуретку и удобно устроился, водрузив локти на стол.
Санек порезал хлеб и достал из шкафчика бутылку самогона собственного производства, а на закуску – соленый арбуз из холодильника и несколько моченых яблок.
Арбузы в хуторе каждый солил по-своему: одни с вишневыми листьями, другие со смородиновыми или виноградными, кто как любил, а Филимонов – по старому материнскому рецепту – с яблоками и листьями хрена. Он с детства очень любил это ароматное угощение, особенно зимой, когда арбузы, стоящие в большой бочке в коридоре, прихватывало ледком, и они становились хрустящими и оттого еще более вкусными. Санек доставал сразу несколько штук и хранил в холодильнике, чтобы всегда были под рукой.
Мать давно умерла, а Санек хозяйку в дом так и не привел, не клеились отношения с местными бабенками; вот уже много лет хозяйничал один: сам готовил, стирал и убирал, и за хозяйством присматривал. Жил он тихо, ни к кому в дружбу не лез, но, если кто обращался с просьбой, в помощи не отказывал.
-Ну, что, давай выпьем по одной, за встречу! - сказал хозяин, протягивая гостю налитую стопку.
Выпили, поговорили о том – о сем. Помолчали. Разговор почему-то не клеился.
-Я че пришел… Проблема у меня… Не знаю, как и сказать…, - начал Лешка.
-А ты давай по-порядку, не спеша. Времени у нас много, - сказал Санек, наливая по второй.
-Ты только не подумай, что я совсем ненормальный…
-Я и не думал никогда… С чего ты взял?
-Ты погоди, не перебивай. Сначала выслушай и постарайся понять правильно.
-Да говори уж, как есть!
Лешка выпил залпом налитую стопку и продолжил:
-Ты покойницу Мирониху помнишь?
Филимонов кивнул: бабку в хуторе знали и боялись все. В детстве мать всегда пугала расшалившегося сына, что отдаст ведьме, и она превратит его в горбатого карлика. Санек был красивым голубоглазым мальчиком и жутко боялся старухи. Он представлял, что вместо маленького носика у него вырастет огромный носище, покрытый бородавками, вместо зубов появятся клыки, а на спине – огромный горб, люди начнут сторониться его и перестанут любить. Имя Миронихи действовало лучше шлепка по попе, мальчик сразу же затихал и переставал шалить.
Вот и теперь он насторожился, услышав бабкино имя.
-Мы же с Миронихой-то не ладили, так вот до сих пор она мне житья не дает, - выпалил Лешка. - Знаю, знаю, это звучит странно, так как бабка давно на том свете, но я тебе честно говорю, не брешу ни грамма. Должок у меня перед ней имеется, какой – не могу тебе сказать. Вот и мерещится она мне везде и как от этого избавиться - ума не приложу. Я и пришел к тебе, может, поможешь моему горю?
Санек задумчиво тер нос пальцем и молчал.
-Да-а, - наконец протянул он. – Не знаю, что и сказать… Я бабку энту тоже дюже недолюбливал. Как же это ты не побоялся связаться с ней?
-Да вот так получилось, теперь не знаю, как развязаться.
-Я бы посоветовал одно хорошее средство, но тебе оно вряд ли поможет. Поэтому ничего назначать не буду. Я в колдовских делах не силен.
-Что за средство-то?
-Ацетилсалициловая кислота.
-Это еще чего такое? – удивился Лешка.
-Аспирин. Хорошее, знаешь ли, средство, помогает и от живота, и от головы, но у тебя ж другой случай, тут, брат, медицина бессильна.
-А может, поискать в медицинских книжках? Там ведь наверняка все про все болезни написано?
-Так то ж про болезни!.. А у тебя какая болезнь? У тебя колдовство одно. Тебе, знаешь, наверное, в церковь сходить надо. Точно! Я слыхал, проклятия там снимают. Там же и библия, и вода святая, и молитвы всякие есть…
-В церковь, говоришь? Это мне в район ехать надо. У нас-то церковь уже сколько лет строят, да все никак: то досок нет, то мастера пьяные. Видишь, сколько проблем свалилось на мою голову, и все из-за энтой бабки, будь она неладна. Ну, пойду я, не буду тебе мешать. У тебя и без меня делов вон сколько, прости, что побеспокоил, - Лешка поднялся, чтобы уйти.
-Ты, это… не серчай, я бы помог, если бы знал чем. А тут сам понимаешь…, - протянул руку Санек.
-Понимаю, - вздохнул Лешка и вышел на воздух.
Раздосадованный тем, что даром потерял столько времени, парень захлопнул за собой калитку и остолбенел: на дороге, как раз напротив фельдшерского дома, жмурясь от яркого солнышка, сидела кошка - легка на помине!
«Так она следила за мной! Иначе как могла узнать, что я сюда пойду? Вот тварь какая!» - подумал парень, злясь на преследовательницу. Сычев подобрал обломок доски, лежащий у забора, и старательно прицелился. Словно почуяв опасность, кошка вскочила и пустилась наутек, а брошенная Лешкой доска, шлепнулась на мерзлую землю, не причинив никому вреда.
-Это что ж ты делаешь, поганец?! Ты зачем животное пугаешь? – раздался грозный окрик.
Парень оглянулся и увидел тетку Наталью, жившую по соседству с Филимоновым. В ее руках была большая деревянная лопата для чистки снега. Видно, женщина уже приготовилась зиму встречать, достала инвентарь из сарая, а зима задерживалась, снега все нет и нет.
-А чего она расселась тут, людям не проехать – не пройти, - проворчал Лешка.
-Ишь ты, какой, наша кошка ему помешала!
-Почему это ваша, это ж покойницы Миронихи кошка?
-Это с чего ты взял? Нечто не видишь, что у нашей кошки носочки белые и галстучек на груди, а у Миронихи, насколько я знаю, кошка чисто черная, как и положено ведьминской кошке, - сказала тетка Наталья.
-Когда мне было ее разглядывать? Да и какая разница: ваша или нет, все одно – чертово отродье!
-Я вот щас протяну тебя между глаз грабаркой, зараз зрение поправлю, - заругалась тетка, потрясая лопатой.
-И не стыдно вам человека грабаркой бить из-за какой-то кошки, - пролепетал Лешка, пятясь от разгневанной женщины.
-Таких, как ты – не стыдно! Иди-иди лучше, умник, не доводи до греха!
«Вот дура-то! – думал парень, шагая по дороге к дому. – Ну, любишь ты животных, так и люби на здоровье, а я-то почему их любить должен? Мне же от них ничего, кроме неприятностей не достается. Посмотрел бы я на тетку Наталью, как бы она к ним относилась, когда б ей столько крови попортили».
Задумался парень и не заметил, проходя мимо дома Миронихи, как знакомая кошка черной тенью скользнула с ветхого забора и засеменила следом.
***
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ