Подкатывание это состояния она предугадывала безошибочно. Сначала тоскливые поскуливания, вереницей сбегающие соленые слёзы и, набравшая сумасшедшую скорость, карусель вопросов в голове. «Почему…», «зачем…», «когда это все…». Если не остановиться вовремя, состояние «поскуливания» перерастет в истерику с элементами категорической обреченности. «Больше видеть тебя не могу, и не видеть тебя не могу, и слышать тебя не могу, и не слышать тебя не могу,и жить не хочу…»
Знаем, проходили. Она сунула руку в косметичку и достала пудреницу. Посмотрела в зеркальце, распухший нос красоты конечно же не прибавил. Уже собралась пудреницу захлопнуть и не удержалась, посмотрела себе в глаза. Ну зачем! Смотреть себе в глаза было невыносимо, тяжесть этого взгляда с трудом выносили другие, а уж сама она с ним встречаться не желала вовсе. В этот раз встречи избежать не удалось.
«Сейчас всыплет, по полной, я её знаю».
К её изумлению в зеркальном отражении собственных глаз она прочла другое:
- Я прошу тебя, найди в себе силы.
Ну это уже никуда не годиться! Крышка пудреницы захлопнулась, звонко щелкнув.
Значит так, всё по порядку.
Садятся люди в поезда, самолёты, автобусы и мчатся за тридевять земель. «Я познаю Мир» - гордо вещает каждый. Наивные, какое же это познание. С таким же успехом вошь, живущая на голове, ежедневно прочёсывающая её вдоль и поперёк заявит, что мысли, рожденные этой головой, ею познаны.
Нет, познавать Мир надо по-другому. Есть предположение, что для начала следует нащупать его невидимый пульс, приложить ухо к его груди и вслушиваться, как бьётся сердце…
Поначалу ей казалось, что это должен быть внушительных размеров чёрный кот, подобие булгаковского Бегемота, и, естественно, говорящий. Вот прямо так запросто выйдет из-за куста сирени и произнесёт гнусаво «Я могу показать Вам то место, поиском которого Вы так озабочены».
Но вот уже полтора часа она кружит улочками старого города, а результата нет. Присела на покосившуюся скамейку и тут же заметила его, совсем не черного, пыльно-серого, вовсе не крупного, а довольно исхудалого. Он лежал завалившись на бок, скрестив вытянутые лапы, и,казалось, никого вкруг себя не замечал.
Мягко ступая по траве, стараясь не спугнуть находку, она приблизилась к коту.
-Подвинься, я знаю, ты лежишь на том месте, которое я ищу. Вы, коты, всегда укладываетесь на такие места, где болит, будь-то тело человека, будь-то тело Мира. Подвинься, я хочу лечь рядом и почувствовать то, что чувствуешь ты.
Кот неторопливо встал, зевнул, потянулся и отошел в сторону. Уселся к ней спиной и замер.
Она быстро подошла к месту недавнего возлежания четвероногой особи, стала на колени, на секунду задумалась, и... легла ничком, плотно прижав ухо к земле. Закрыла глаза, расслабила тело, непроизвольно сложилась в позу зародыша. И тут услышала: лёгкое поскуливание, шорох сбегающих слез, свист карусели вопросов…
«Так ты… ты лечишь ее от ТОСКИ?!»
Кот повернул к ней голову и отчетливо произнес: « Приходится… Иначе… Ты же знаешь … если это вовремя не остановить состояние «поскуливания» перерастет в истерику с элементами категорической обреченности".
Он слегка улыбнулся.
- А она должна жить…