Макушка лета. Иван-чай
его малиновые свечи
горят. Пока еще не вечер...
Ведь это так? Что ж, отвечай!
Чему сегодня ты не рада,
о чем грустишь с утра одна?
Иль мы дошли уже до дна
любви столь поздней? Знай, отрада,
что нам разлука суждена...
Но вспыхну я свечой лиловой -
так же пылает Иван-чай.
Таким я стану в жизни новой.
Цветок ты этот привечай,
и я пойму: ты догадалась,
что для тебя свечу зажег,
чтоб память обо мне осталась.
Ведь я любил тебя, как мог...
Посвящается моей жене - Наташе
Я знаю, что стихотворение, которое выбрано в качестве эпиграфа, любит моя жена. Я даже видел у нее слезы при чтении этого стихотворения. Может ли быть лучшая похвала, чем эта. Особенно в случае женщины, которую я почти никогда не видел плачущей.
Посмотрите на эту женщину, и вы не увидите в ней ничего героического, а на самом деле это - настоящая героиня. “Это моя жена!” – с гордостью говорю я любому человеку. И без этих слов видно, что я млею от нее. Горжусь и восхищаюсь.
Жизнь последних пяти лет стала для меня адом. Но, когда приходит Наташа, я расцветаю.
А ведь мне казалось, что счастью не будет конца, и я могу жертвовать и своим, и Наташиным спокойствием. Как часто я был несправедлив к этой миловидной и стойкой в своих убеждениях женщине. Зачем я мучил ее своей разгоряченной ревностью, своим непониманием того, что она становится бабушкой всякий раз, когда появляеются Никита или Степан? Неужели у меня не хватало ума, чтобы понять эту простую истину? Видимо, для того, чтобы понять ее, нужно было полюбить этих мальчишек. Это произошло, но поздно!
Ни в Феодосии, ни на даче я еще не дорос до этого понимания и, вероятно, до любви. Для этого надо было пройти через те круги ада, которые прохожу я в больном состоянии. Вот когда я стал другом Никиты и Степы. Горе сближает или окончательно отдаляет людей. Нас с Никитой и Степой сблизило.
Никита имеет прекрасный характер: он не обижается на приемного деда и, был рад всякий раз, как дед откликался на его просьбу пойти с ним на рыбалку. Какой он был рыболов, знают дед да лягушки, которых Никита ловил, быстро потеряв интерес к рыбалке, если рыба не клевала. А не клевала она чаще всего. Но все-таки они всегда приходили с маленьким уловом, который жарила Наташа.
Дачники часто посещали верхние озера, где купанье больше подходило для взрослых. Там Никита быстро предавался скуке, и мы возвращались обратно на дачу.
Еще раньше, до появления новых дачников, это пристанище посетил Чжан Дун Сян – аспирант и мой друг. Два мужика собрались на даче, чтобы планировать написание диссертации. Одновременно они занимались земляными работами, закапывая в землю гниющий мусор, унося не помойку то, что не гниет. Чжан Дун Сяну (Борису) понравилась дачная жизнь, купания в верхних озерах. Здесь он впервые разглядел русское звездное небо и был удивлен им.
“В Чунцине нет звезд” – как-то во время ночной прогулке заявил он. Но я не понял его.
“ Это из области таинственных заявлений Бориса” - подумал я тогда. Только, посетив Чунцин, я понял справедливость его слов.
Борис был поражен капитальностью моей дачи. Я говорил в шутку, что дача рассчитана на маленький ядерный взрыв. Резные решетки – от воров. Металлические двери – от воров. Толстые кирпичные стены, восемь балок – рельсов – что было под рукой.
Жизнь показала, что воры жили рядом. Они были добрыми соседями, знающими о конструкции дачи не меньше меня. Мои замысловатые замки, никакие решетки не спасали. Я только доезжал до дома, как кто-нибудь из соседей уже сообщал по телефону, что меня ограбили, вскрыв решетки и войдя через окно, или вскрыв обитые железом двери.
Как-то один из соседей позвонил и сообщил, что меня ограбили. На следующий день я был на даче. Позвал соседа, чтобы показать последствия. Он поцокал языком и, вдруг, говорит: “А вот и мой ножичек”. Я посмотрел на орудие, которым вскрывали стекла окон, и вернул нож. Сосед взял, не понимая, что это его орудие преступления.
Всмотритесь в конструкцию дома сзади. Видна решетка снизу дома рядом с входом в чулан (не виден), ощущается высота расположения окна. Однако, если ты сосед, то ночью ничего не стоит приставить лестницу и залезть через второй этаж. Не волнуйся – тебе ничто не грозит: Тарасов только подходит к своему московскому дому. Дорога от дачи до московского дома – 4 часа. Да и кто поедет обратно, когда ждет теплая постель.
Только болезнь совсем прекратила набеги. Логика такова: раз Тарасов не приезжает – ничего нового в доме нет.
Наташе нравилось отдыхать на даче: ходить на нижние и верхние, более чистые и глубокие озера, бродить с Никитой вечером, по полю, заканчивающимся лесом и другим дачным поселком.
Соседями были Синегрибовы Оксана и Виктор, а вдали жил Володя Бесков. Контакты поддерживались плохо вследствие плохой совместимости моего характера с характером Виктора. Когда строилась моя дача, я почти 6 лет был занят с утра до вечера. Потом, выпив какое-то количество “успокоительного” зелья, я падал замертво. Володя Бесков был под властью чар Виктора. Таким путем я потерял сразу двух приятелей. Но я не огорчался: работы было полный рот.
Как-то на банкете по поводу моего 60-летия Оксана сказала, характеризуя меня словами незаметного персонажа фильма “Коммунист”: “Я не знала этого человека, но только видела, как он валил лес”. Оксана хотела сказать, что она, зная меня 40 с лишним лет, узнала меня заново в период строительства дачи.