(рассказ брошенного мужчины)
Дома было пусто и я зашёл в пивной бар поужинать. Отойдя от стойки с двумя традиционными кружками пива, куском поджаренной колбасы и ломтиком брынзы, я проталкивался между столиками…
В этом шумливом форуме мужчин можно наговориться всласть. Но можно и в одиночку тихо выпить свою порцию пива.
Я подошёл к полупустому столику, за которым заканчивал свою трапезу маленький человечек с грустными глазами.» «кажется неразговорчив,»-прикинул я…Мы молча пили пиво. Вдруг он тихо,как выдохнув, произнес: «А от меня жена ушла.». «Ну и что,» -помедлив, буркнул я - «А от меня уехала…» Он помолчал, наверное обдумывая разницу между «ушла» и «уехала». Потом, догадавшись, жалобно протянул:»Уехала это не ушла - вернется. «Вернуться-то вернется, да вот когда? Шестой месяц, как в доме творчества…»-- не выдержал я. «Это что ж за дом такой?»-- заинтересовался он. «Ну, это понимаешь… где творят…духовно работают»,-- пытался объяснить я ему и добавил: «Писательница она у меня.»
«Пы-са-тель-ница»--изумленно протянул он. «Да, брат, писательница…» --- горько выдохнул я. Мы помолчали… «Ну, откопал»--пришел он в себя. «Откопал»--согласился я. «Это что же, она романы пишет? «Пишет». «И повести?». «И повести»--сказал я с гордостью. «В этом творческом доме?». Интересовался он. «В этом». «А у тебя дома не может?» «Нет, не может… условия не те.» «Здесь, понимаешь, нужно особое состояние, как если прищуришься и одновременно задумаешься…видишь дальше, понимаешь глубже… Кормят, поят, у каждого своя комната, свой cтол, в общем стараются, чтобы ты пореже выходил из своего состояния. »
«Вот баба устроилась. Кормят ее , поят, муж здесь один по барам мыкается, того и гляди подцепит чего… А она творит!»--возмутился он. «Ну, не скажи. Это брат дело тонкое… Вот ты на работу по звонку, отработал и гуляй Вася, А здесь нет… Сам себя за стол усаживай…Или гуляешь по лесу….думаешь птичек видишь? Нет, брат! Образы там всякие…междометия…»--защищался я «Да-а…»--согласился он. «Повторим, что ли?»
Мы повторили… Пиво сближало. Бар к концу дня наполнялся. За соседним столиком шумела компания. «Что же ты так за это творчество и мыкаешься? Все пивом пробавляешься? А чтобы супчиком или курочкой? Ни-ни?»—вступился он за меня. Обида, сдобренная пивом, вырвалась наружу. «Ты знаешь, чтобы я с ней сделал?»--распалялся он,--«Да я б её на кухню засадил… Я бы ей показал… Я бы врезал ей…» «Кому врезать? Этому что ли—в беретке»--услышал я над ухом…
Меня разбудило щелканье замка и скрип тяжелой двери. «Какой тут, граждане, муж писательницы?»--спросил милиционер. Ныло вчерашнее ухо. Я вяло откликнулся. «Держи,»--он протянул мне хозяйственную сумку и добавил:» Настырная она у тебя. Не положено, а пробилась. Уговорила лейтенанта… Да осторожней , не разлей.»
Я открыл сумку. Запахло домашним супчиком. Внизу лежала очередная рукопись. Мы по-братски разделили еду. Облизывая губы мой вчерашний друг произнес:»Что же ты, сука, врал вчера , что она тебя не кормит? Да я знаешь, что с тобой сейчас сделаю?»-- он задумался—«Нет, оставлю тебя, нытик ты паршивый. Не кормит, видите…Бросила…Уехала…Вот выйду отсюдова и отобью у тебя бабу!» Я промолчал. Зачем отнимать у человека веру в женщину, охранительницу, хозяйку… Ведь супчик был из дома творчества… Я открыл рукопись…
Казенный Дом. Июль 79 года.