Нам сказали - "Сегодня едем в дом-музей Хеменгуэя." Это было в Гаване в ноябре 1976 года. Я раньше и не мечтал, что смогу увидеть тропинки, по которым ходил писатель, дом, его знаменитую яхту...
Когда экскурсионный автобус подъехал к музею, накрапывал дождь и... по этой причине нас не пустили. Что творилось в душе, передать нельзя. Но такова жизнь... ничего не поделаешь. Все уже уныло рассаживались по местам. Я на минутку задержался. Мне почему-то показалось, что смотритель сам огорчен тем, что так получилось. Я на прощание протянул ему пачку русских сигарет "Тройка", сказал Par favor и направился к автобусу. И вдруг он меня окликнул и, радостно размахивая руками, стал приглашать всех нас вернуться. Мы поняли, что в дом в такую погоду все равно нельзя, но он откроет окна и мы сможем заглянуть. И еще... погулять по территории.
Комнаты в глубине были сумрачными и какими-то уж очень музейными...в них не чувствовалось присутствия писателя. А знаете, что меня действительно поразило? Когда я заглянул в последнее окно, то увидел залитый солнцем небольшой... туалет... с книгами от пола до потолка.
Потом я сидел в кресле у пустого бассейна. За ним была бамбуковая роща. Присмотревшись, заметил, что на каждом дереве были вырезаны надписи. Маша + Коля = любовь Света + Саша... Здесь был я! ...и много дат...
Когда мы направлялись к выходу, я бросил взгляд на яхту - она была накренена вбок и напоминала выброшенную штормом на берег рыбу. И вдруг я, удивленный, остановился. Слева за забором слышен был смех. Там стоял домишко без окон, без дверей. Как теперь говорят, железобетонная конструкция. Уже не помню, была ли крыша. Молодая красивая пара, смеясь, кричала нам что-то по-испански... А бесчисленные детишки, то прячась, то выглядывая, показывались в стенных проемах - "окнах" - постоянно хохоча... Они все были полуодеты и, наверное, уже привыкли к голоду, но более счастливых людей я ни до, ни после еще не видел. У кого-то из наших нашелся один апельсин. Его тут же передали кубинцам. И в ответ раздался еще более радостный дружный смех. Их глаза так светились и они что-то продолжали говорить...
"Мы делили апельсин. Много нас, а он один."
Уже в автобусе я вспомнил слова Э.Хеменгуэя "Человек не может быть один..." Утверждение, в котором, по-моему, звучала боль и надежда...
А там, за забором, не задумываясь, жило счастье. И делить его было не трудно...