ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ТЕМНУЮ СТОРОНУ
Блондин с нордическим характером Джей-Джей Йохансон уже много лет занимается несвойственными шведскому темпераменту вещами. Последовательно реанимирует жанр «песен о любви», попавший в зону его внимания на последнем издыхании. «Самая большая трагедия Швеции» и, пожалуй, самый тонкий и пронзительный лирик европейской поп-музыки доброжелательно расположился в московском гостиничном баре. И неспешно рассуждает о своих музыкальных пристрастиях, готической эстетике, фриках, геях и о том, как повлияло на его выбор профессии творчество группы KISS.
Х: Твоя музыка красивая и очень грустная. Ты действительно меланхоличный и депрессивный человек? Из каких источников ты черпаешь настроение своих песен?
Джей-Джей Йохансон: Мне кажется, я не самый грустный человек на свете. Но большинство моих песен были написаны в то время, когда я был вдали от людей, которых я люблю, когда я в одиночестве сидел в отеле, в аэропорту, в тур-автобусе. Я скучал по ним, представлял себе, что они делают сейчас, сожалел о том, что я им сделал или о том, чего я для них не сделал… Все мои песни – об этом. Об одиночестве. Но, с другой стороны, одиночество – это просто часть моей жизни, в которой есть, конечно, и общение с моими поклонниками, с людьми, которых я люблю. Но, как ни странно, такие периоды в моей жизни совершенно не креативны! Для того, чтобы создавать музыку, мне нужна грусть и одиночество, нужно, чтобы я был в меланхолическом расположении духа.
Х: В некоторых мелодиях ты поднимаешься до почти готических интонаций. Скажи, тебя привлекает готика и ее темная эстетика?
ДД: Абсолютно! Готические темы сильно повлияли на меня и продолжают влиять до сих пор. Наверное, в той или иной степени можно назвать готикой все, что я слушал с того момента, как начал интересоваться музыкой. Поэтому меня не сильно удивляет, когда мне говорят об этом мои фэны. Ты, наверное, знаешь, что я начинал как исполнитель хард-рока. В то время я западал на BLACK SABBATH, KISS и им подобные группы – то, что они делали, был полный мрак и мне это нравилось! Потом, в восьмидесятые, я открыл для себя британскую и американскую новую волну – COCTEAU TWINS, THE CURE. Конечно, это совсем другая эстетика, но настолько же темная и меланхоличная. И, конечно, моим самым большим впечатлением на всю жизнь остался джазмен Чет Бэйкер, его жизнь и смерть, когда он покончил с собой, выбросившись из окна гостиницы в Амстердаме в восемьдесят восьмом. Что касается книг, которые я люблю – одно время я врубался в переводы Маяковского, и кое-какие вещи написал под его влиянием, а у него, как мне кажется, также есть очень серьезные стихи. Темная сторона жизни – очень креативная сторона, она гораздо более интересна, чем гламур. Счастье никогда меня не вдохновляло и не было темой, о которой мне было бы интересно писать.
Х: Что, в твоем понимании, является модной музыкой? Какие музыкальные тренды сегодня популярны в Европе и у тебя на родине, в Швеции?
ДД: Самое интересное сегодня – следить за тем, как музыка меняется. Раньше хит-парады были важной частью музыкального бизнеса. Если песня попадала в чарты, ты мог быть уверен, что ее действительно слушают много людей, было такое время. Но я уверен, что существует чертовски большое количество народа, которые совершенно не в курсе и которым наплевать на то, что сегодня в чартах и что крутят по MTV. Их любимую музыку не крутят по радио, но, тем не менее, ее может слушать огромная аудитория. Именно такая музыка является модной. Кстати, я, наверное, один из немногих артистов, который не воюет с Интернетом – зачем? Любой способ хорош для того, чтобы распространять музыку. Гораздо лучше, если чертова куча народа услышит мою музыку и придет на концерт, чем лишние пять человек купят мои пластинки в супермаркете. Сегодня для творческих людей сложилась поистине золотая ситуация. Мы больше не зависим от того, продаются наши пластинки или нет, мне интереснее, когда каждый может свободно познакомиться с тем, что я делаю. Конечно, для того, чтобы продолжать заниматься музыкой, мне нужны деньги, но я получу их в любом случае – люди придут на концерт и заплатят за билеты. Складывается ситуация, когда все музыкальные стили бурно растут и развиваются, а технологии позволяют любителям музыки впитывать все больше и больше информации, не выходя из дома. Мы больше не ходим в музыкальные магазины, не копаемся в дисках, не пачкаем руки, а выбираем музыку на Интернет-сайтах. Поэтому мне сложно сказать, что сейчас следует считать модной музыкой – огромное количество ее становится сегодня популярнее, чем когда бы то ни было!
Х: Представь себе, что завтра ты разучишься играть музыку. Ты бы смог когда-нибудь работать пять дней в неделю с девяти до шести, как это делает большинство людей?
ДД: Рано или поздно такое может случиться (смеется). Если у меня завтра не получится играть музыку, уйду работать в искусство. В таком случае, для того, чтобы зарабатывать деньги, я буду просто вынужден работать с девяти до шести – у меня есть подозрение, что денег, которые причитаются мне с моих пластинок, надолго не хватит. На пару лет, не более того. Но для меня это не проблема. Вокруг столько работы, которая мне интересна. До того, как я начал заниматься музыкой, я работал в музыкальных журналах, я их просто обожаю! Графический дизайн, фотожурналистика, репортажи – все это очень меня интересует и я занимался бы этим, если б не стал музыкантом.
Х: Пару лет назад, во времена альбома «Антенна», ты был похож на реального фрика, с гримом на лице и оранжевыми волосами. Сегодня ты выглядишь как обычный человек с улицы. С возрастом ты становишься менее радикальным?
ДД: Тебя интересует, что случилось? Все просто. Это был только один проект, один довольно короткий эпизод, когда я позволил заняться собой всяким сценографам, имиджмейкерам, светотехникам и прочим людям, поднаторевшим в шоу-бизнесе. До этого я выпустил три альбома, на которых никто не говорил мне, что мне надо или не надо делать, я всем занимался сам. А над концептом «Антенны» работала куча людей, и это, конечно, заметно на фото с альбома. После того, как проект завершился, я довольно скоро привел себя в свой обычный вид. Но не скажу, что мне было неприятно, поскольку альбом был рассчитан в основном на американский рынок. «Антенна» была первым моим американским релизом.
Х: Твой сценический образ довольно-таки бисексуален. Насколько тебя волнует то, что среди твоих поклонников могут быть люди с нестандартной ориентацией?
ДД: Я впервые столкнулся с этим в Испании – там много гей-организаций, но геи также могут быть благодарной аудиторией. Я считаю, что люди с нестандартной ориентацией вынуждены всю жизнь решать сложные вопросы, с которыми большинство из нас не сталкивались никогда в жизни. Это приводит к тому, что они начинают задумываться над многими вещами, происходящими в жизни, и это очень непростая тема. Многие геи-мужчины вынуждены носить в себе сильное женское начало, которое гораздо более креативно, чем мужское. Но в детстве нас воспитывают родители, которые предписывают мальчикам играть в солдатиков, а девочкам – играть в куклы или вроде того. Творчество – важная часть моей жизни, и поэтому я никогда не препятствовал говорить своему женскому началу, которое живет в каждом из нас, если я видел, что это может помочь моей креативности выразить себя.
Х: В России Швеция ассоциируется с ИКЕА, Карлсоном, сказками Андерсена и шведским death metal. С какими вещами Россия ассоциируется у тебя на родине?
ДД: С очень многими. Для меня – с русским авангардом двадцатых годов прошлого века. Еще с русским хоккеем, Третьяком, Мальцевым – я был их большим поклонником. Пожалуй, это самое главное, с чем у меня ассоциируется Россия.
Х: Ты уже написал лучшую песню в своей жизни – или еще нет?
ДД: Хм, я так не думаю. Наверное, она все еще ждет внутри меня, ждет, когда я ее выпущу (смеется).
Х: И специальный последний вопрос. Сборник твоих хитов называется «Prologue» – «Пролог». Как ты думаешь, в твоей дискографии когда-нибудь появится «Эпилог»?
ДД: Не исключено. Я собираюсь продолжать записывать пластинки до тех пор, пока мои фэны хотят их слушать. Сегодня их много, их число растет, и это меня, естественно радует. Но в один прекрасный день они наверняка решат, что я их утомил. Перестанут ходить на мои концерты – это, наверное, и будет моим эпилогом.
Не сговариваясь, мы дружно стучим по деревянному столу. Похоже, для Джей-Джея заслуженный отдых еще долго будет оставаться абстрактным понятием. Какой там, к черту, эпилог? Концерт через полтора часа.
Журнал "Хулиган", декабрь 2006.