С детства Лёшик Крошев рос как лебеда в поле – ни тебе опеки, ни надоедливого воспитания: бесплодных и нудных речей родителей, которые хоть и отличались некоторой образованностью, но все никак не собрались приложить ее к своему сыну. К тому же, когда мать выпивает - какое уж тут воспитание, а тем более доверие и уважение к этому воспитанию? Отец дома бывал редко - всю недолгую сознательную жизнь Лёшика он был в разъездах. Куда-то пропадал надолго, там что-то покупал, привозил, продавал - не до воспитания. Хотя каждый его приезд - это был праздник: появлялись вещи, подарки, словно ниоткуда возникающие. Приподнималась пола пиджака, открывая оттопыренный карман брюк или оттягивался борт, чтоб рука могла занырнуть во внутренний карман, распаковывались сумки и… оп! – машинка на пульте дистанционного управления, жвачки, кубик Рубика, новые джинсы... И радость бьет фонтаном - никаких вопросов о том, откуда они появились у родителей. Все и так хорошо и просто. Не было - и вот они. Взрослея, Лёшик начинал понимать, откуда все появляется и как это можно достать. Некоторые особенности подхода отца к работе он, правда, решил опустить. Нет, они не касались чего-то незаконного, а скорее наоборот – отец отличался щепетильностью в делах – видимо сказывались буквально воспринятые идеалы комсомола, а позже закрепившая их партийная закалка. После школы Лёшик тоже решил заняться бизнесом и стал приторговывать вещами. Сбывал через ларьки и рынок. Вошел в долю с отцом, который вначале удивлялся, откуда у его сына такие таланты, да потом за делами так и забыл спросить.
Несмотря на оборотистость родителя, пока они жили в коммунальной квартире. Пять комнат: от десяти до пятнадцати человек, которые что-то готовили на кухне, подолгу мылись, занимали туалет, курили в коридоре, ссорились, ругались напившись и по трезвости, что-то делили, пытались поговорить по душам со скуки, от безнадеги и неистребимого оптимизма. Всегда было с кем выпить, поболтать и покурить травки. Сложно даже подсчитать, сколько их было, молодых оболтусов примерно одного возраста, живущих в той же квартире, на площадке, в доме; постоянно фланирующих по дворам, оккупирующих подъезды и подворотни. Кто-то был пай-мальчиком, кто-то оторвой. Драки - двор на двор, район на район - привычное дело. Но пока ты учишься в школе, на твои выходки и проделки, бесцельное шатание, еще смотрят снисходительно. Продолжишь так же жить и после - взгляды бросают уже искоса. Кто-то из молодежи, кто сообразительней, поговорив с родителями, с начальством, устраивали в подвалах, где были предусмотрены помещения бомбоубежищ, платные спортзалы, кто-то ударился в бизнес. Большинство же так и продолжало вести бесцельное существование, время от времени подрабатывая. Несколько человек поступили в профтехучилища, институты, кто-то ушел после армии в милицию – там всегда нехватка кадров. Только кажется, что время неторопливо и ленно движется вперед. В действительности же оно измеряет жизнь семимильными шагами. Матушки только и всплескивали руками, рассказывая соседкам:
- Вы представляете, мой совсем недавно вот такой был - отмерив ладонью рост любимого чада, не поднимая руки, они качали головой, словно не веря себе. - Под стол пешком ходил; думали с отцом, что еще растить и растить, а он вот уже какой: дискотеки, девочек знакомых в гости приводит.
И Лёшик приводил к себе в гости девочек. Пусть на лицо он и не был смазлив, но высокий рост, широкие плечи и почти каждодневные тренировки в подвале, где с друзьями был устроен спортивный зал, делали свое дело. Еще лет в тринадцать - четырнадцать стало чувствоваться, что представительницы противоположного пола больше обращают внимание на мускулистый экстерьер (это модное слово он подхватил у знакомого собачника), чем на хлюпика с накаченными мозгами, которые не видны или выливаются в занудное умничество. Хоть не являясь бойцом по духу, над своим телом с помощью «железа» он поработал хорошо. И еще, что ему всегда помогало при знакомстве – это умение и любовь потрепаться. А это тоже девчонкам всегда нравится.
Совместный торговый бизнес Крошевых не процветал, но и не приходил в упадок; все двигалось ровно - где ушло, там и прибыло. Как только городские власти очнулись, стали драть по семь шкур за аренду “точки”. Появились какие-то крупногабаритные и наглые парни, намекающие на некие жизненные обстоятельства, от которых они могут оградить. Верилось им с трудом, поскольку было видно, что эти самые жизненные обстоятельства сильно потрепали и их самих. В общем, после решения одних проблем, появлялись новые и новые.
Наступила очередная весна. Начавшее пригревать солнце подсушило землю. Асфальт на улицах стал активно дымить, испаряя воду под его лучами. Все начали убирать в дальние углы зимнюю одежду и обувь, вытаскивая на свет вещи полегче. Зимние вещи сушились, перетряхивались, пересыпались нафталином и прочей гадостью. Процесс этот был долгий и нудный - понемногу все поругивались, а тут еще в квартире, что ни неделя, стали происходить кражи. То куртка пропадет, то кроссовки. Кого обвинять, если все на виду, все друг к другу в гости заходят? Пальцем в небо не ткнешь. Стали присматриваться, гостей со стороны отваживать: никаких результатов. Разъяснилось же все просто. На рынок, где торговал Крошев - младший, зашли его соседки – мать с дочкой. Подошли и к его прилавку, поздоровались и дочка сразу же потянула мать в сторону, зашипев на ухо:
- Смотри, смотри на туфли! Точно мои, таких набоек больше ни у кого нет, мне дядя Миша делал, - она чуть не плакала.. - Вот гад, я его придушу!
Походив еще немного между торговыми рядами, они отправились домой, где и рассказали всем, что увидели. На спонтанном совете, теми, кто был на месте, решено было сразу в оборот Лёшика не брать, а дождаться пока он снова попытается украсть, причем для этого были созданы все условия. Не прошло и недели, как он был пойман с поличным. Жильцы были люди простые, разобрались по-свойски. Били не сильно, но со знанием дела, попутно объясняя, что так поступать нельзя. Парень вроде понял и ни на кого потом не обижался. С него все, как с гуся вода... Вместе с синяками и сошло. Никакой обиды, никаких терзаний совести – что-то было, да прошло, только извинился и вернул из вещей те, что еще не удалось сбыть. Об этом случае вообще мало кто узнал. Никому из жильцов распространяться по этому поводу не хотелось.
Теперь-то мало встретишь людей, знакомых с остальными жильцами собственного подъезда, а тем более дома в целом, не только знающих, но и общающихся с соседями. Подобные отношения чаще встречаются в маленьких городах. Но при всем этом, есть люди, которых не знать невозможно. Даже если ты лежишь парализованный - не дай бог, конечно - о нем тебе обязательно расскажет сиделка. Таким человеком, живущим этажом ниже нашей пресловутой квартиры, был Гарри. Лет ему было уже за тридцать. Бывший военный, воевал. Где он работал, чем занимался – не важно. Но то, что он был фигурой значительной, никто не отрицал. Он мог, встретив любого человека в подъезде, во дворе – на своей территории - заговорить с ним, выясняя, что он здесь делает и почему. Того, кто ему не понравится, мог и послать куда подальше. Некоторым, симпатизируя, позволял мелкие «шалости», не обращая на них внимания. Он мог без предупреждения прийти в гости просто для того, чтобы поболтать от скуки или попросить сыграть ему на гитаре. И такому человеку отказать было весьма затруднительно. Его жесткий, вспыльчивый характер дополняли большие, тяжелые кулаки, широченные плечи, высокий рост и весовая категория, которая всегда была в его пользу. Ему-то и попался на глаза Лёшик, который тогда возвращался домой. Он только что устроил розыгрыш друзьям. Розыгрыш был глуповатый, но безобидный. В то время отношения между молодежью из разных домов были обострены и частые драки были предметом обсуждения общественности. Решив сыграть на этом, он, подрисовав себе на лице несколько синяков, отправился к друзьям и начал рассказывать, что его подстерегли парни из соседнего дома и начали бить. Их, конечно, было больше, что и сказалось на его лице. Друзья ему посочувствовали и разбираться с этой проблемой было решено такими же жесткими методами. Желая продлить шутку, Лёшик не стал ничего объяснять. Немного поболтав, отправился домой и по дороге попался на глаза Гарику, который не мог пропустить мимо собственного внимания такие свежие синяки на лице соседа:
- Постой! Здорово. Это у тебя откуда? – спросил он, кивнув на лицо Лёшика.
- Да вот, уроды из соседнего дома постарались. Человек пять налетело, пока вокруг никого не было, махач устроили. А я один был. Не отбиться.
Чувствовалось, как Гарик напрягся. Кулачные бои стенка на стенку он уважал, но, вот так, толпой на одного! Для него это было верхом несправедливости. Побагровевшее лицо закаменело и сквозь плотно сжавшиеся губы прорвалось:
- Ну-ка, пойдем, найдем этих уродов. Толпой на одного – храбрецы нашлись. Сейчас мы им устроим! – угрожающе закатывая рукава, он всерьез собирался выяснить кто это сделал и наказать их.
- Постой, - испугался Лёшик. - Не надо, мы сами разберемся, я уже с ребятами поговорил. Не стоит, это наша проблема.
- Стоит. Я помогу. Зови своих друзей, подсобят, если что...
- Да не надо, мы сами.
- Я тебе сказал, пойдем! И ребят позови. Такие вещи на тормозах не спускаются.
Гарика уже было не остановить. У него в таких делах чувства моментом обострялись. Равновесие нуждалось в восстановлении. Все виновные должны быть наказаны и не проблема, что для этого надо помахать кулаками.
Испугавшийся Лёшик уже не знал, что и делать. Розыгрыш мог закончиться плохо для всех. И что особенно волновало, для него в частности. И чтобы этого не произошло он, сбиваясь, весь покрасневший, стал рассказывать, что все это была шутка, что он решил подшутить над друзьями, что шутка удалась, только Гарик слишком серьезно ее воспринял. Гарик, который вроде должен был бы рассмеяться или хотя бы просто расслабиться, вместо этого побагровел еще больше, схватил Лёшика за ворот рубашки и прохрипел с яростью в голосе:
-Ах ты, сука! Так ты шутишь...? Ты чем шутишь? – после чего стал бить кулаком по лицу, приговаривая: - Что, решил поиздеваться над всеми? Пусть все переживают – тебе наплевать? На товарищей наплевать, на всех? Урод! Что ж это так, мозги тебе вкрутить некому!
На лице попавшего в неожиданную переделку Лёшика, моментом стали появляться уже настоящие синяки и желваки, разбухавшие, казалось, сразу, как только мощный кулак Гарика отрывался от его лица для нового удара. Размазавшаяся краска от нарисованных бланшей только усиливала эффект. Ударив последний раз, Гарик отшвырнул Лёшика в сторону, сплюнул и зашагал в противоположном направлении.
Поднявшийся на ноги Лёшик, болезненно кривя лицом, с недоумением и злостью смотрел ему вслед, но сказать ничего не решился. Неплохо начинавшийся день был испоганен. И из-за чего? Из-за какой-то мелочи. Не совсем удачной шутки. Почему? Этого он понять никак не мог. Какие тут сомнения? Урод! В душе шевельнулось что-то еще. – Что они все ко мне докопались? - …и внезапно он по-детски расплакался.
04 - 09
г. Байкальск - С.Б.