На фото Наташа – через 2 года – моя жена
с будущим внуком Никитой.
Описывать этого мальчика - значит взяться за невыполнимое дело. Он родился в мае 1994 года. При моей встрече с Наташей в 1997 году, Никите было уже три года – это единственное, что я знал о нем, когда почти год мы не встречались.
Первая наша встреча произошла в июне 1998 года, когда я решился отправиться с Наташей и с ним в Феодосию. Поездка эта была задумана, как выезд мальчика к морю. Мальчик был болезненный и капризный. Мир был создан только для него, и он знал это. Наташа выполняла роль бабушки-няньки, чьи интересы были полностью подчинены интересам Никиты. Никита хочет к морю – сейчас же все бросают и собираются идти к морю. Никита хочет стоять у лотка для игрушек и выбирать их – все стоят и выбирают. Никита должен ложиться спать – все ложатся спать.
Я еще к этому не был приучен. Мне казалось, что эта поездка к морю является и нашим свадебным путешествием. Но стоило мне захотеть чего-нибудь, что не хотел Никита – забудь Наташу: она не твоя. Я мучительно переживал такое “свадебное путешествие”. Но никто, кроме меня, как оказалось, его таким и не считал. Глупый Тарасов, разве тебя не предупреждали, что Наташа превратится в львицу, готовую порвать глотку каждому, кто помешает ей выполнять функции бабушки. Даже будь ты Джон Кеннеди.
Это я не мог еще долгое время принять. Знал ли я, что в мире, в котором я оказался, действует только один закон – защиты маленького. Так львица уносит львят подальше он льва и защищает их от отца, если он находит место, где она вскармливает малышей. Мне нужно было знать это и не рассчитывать на какую-то сверхблагосклонность. Одним словом, начало нашей жизни было не легким.
Но какой ласковой, какой моей Наташей она становилась, когда на нее не возлагались обязанности бабушки. Мне надо было давно изучить повадки моей львицы, изучить и одобрить. Но я долго еще был глуповатым львом. Моя тупость стоила мне многих замечательных дней и месяцев жизни.
Дорогой Никита! Если ты будешь читать эти мемуары (что маловероятно!), ты простишь меня старого, дряхлого льва, который все время боялся, что его выгонят из прайда. Ведь ты прощаешь меня, мой мальчик?!
Потом, когда меня грохнул инсульт, у меня было достаточно времени, чтобы обдумать все.
Теперь, когда Никита стал большим, я радуюсь и готов сам стать львицей, охраняющей львят. Но тебе, Никита, теперь этого уже не нужно. Однако я знаю, что тебе нужно иное! Поверь, что тебе будут нужны мой жизненный опыт и знания, которые я готов с радостью передавать тебе. Если только мне будет суждено.
Феодосия мне, в целом, понравилась. Особенно ласковое море, богатый рынок и тихие, южные ночи. Помнятся совместные походы на знаменитое кладбище, которое, вероятно, посещал и Айвазовский, проезд через Коктебель – место, где курилась русская поэзия 19-20 веков, где жил так сильно мной любимый Масимилиан Волошин.
В Феодосии я, вдруг, начал писать стихи. Вероятнее всего, я и уехал из Феодосии на две недели раньше, не дождавшись Марины – мамы Никиты, потому что у меня был поэтический зуд. Оказавшись в Москве, я задумал посетить маму и Ларису в Волгограде, и весь путь к родным на Волгу был ознаменован поэтическим угаром, увенчавшимся написанием десятков стихотворений.
Все улетучилось, и я стал с особым жаром ждать встречи с Наташей.
Когда я встречал на Курском вокзале моих родных, вырвавшихся из заточения на Украине, я уже знал, что эта встреча - встреча навсегда. Дома мы только и говорили об обвале рубля, о том, как моим удалось уехать и о нашем будущем.
Наташа и ее внук Никита трех лет отроду
77
Хочется подвести итог дня, когда я пришел к тебе, Наташа!
22 июня ознаменовалось:
• Началом войны с фашистской Германией.
• Уходом к моей будущей жене, Наташе.
• Бурей с жертвами в Москве той же ночью.
• Обвалом рубля.
• Возникновением у меня самоуважения.