— Мы с отцом, как присели за игру, так кастрюльку компота опрокинули. – горделиво сообщил Володя и характерным движением руки наотмашь пригладил лохмы сереньких волос.
— Что, прямо на пол?! – расширила глаза Оля.
— На какой на пол? – в себя и опрокинули... Мать потом жутко ругается: "Объедалы, – говорит, – я ж вам на неделю наварила!" Так правильно, за компом заиграешься в кваку, всё что под рукой лежит и съешь! Это что, вот у меня очков всегда больше, чем у отца: направо и налево всех крошу! Я аж палец устал бегать!
Оля смеётся и завидующим взглядом окидывает своего героя: здесь точно есть на что посмотреть. Вертит он головою шустро и при своём высоком росте прям, как гладильная доска. Трогательно смотрится Володя в своём свитере грубой вязки, скатка ворота обводит худую шею и угловатый кадык. На шее несоразмерно великая телу голова и волосы её, не подчинённые никаким правилам, избирательно растут прядями по своим особым путям. Бедный Володя махнул на них рукой, лишь изредка обращаясь к помощи расчёски: не знает он, что вот эта анархическая шевелюра так ценна Оле, которой невтерпёж дотронуться до его волос. Но до этого отношения у них не доросли и, настоявшись на месте, университетские студенты переминаются в олином подъезде.
— Вот что, Володимир, – дразнит Оля, – а подрабатывать ты собираешься? Ведь на родительские деньги не разживёшься!
— Ммм, – коровою мычит Володя, – я не против, да ты что думаешь: на каждом месте уже есть свой человек. Это только если случай выдастся такой. К примеру, у нас в группе одни девчонки-казашки. Они-то не работают, всем родственники помогают, а живут они через баранов... Да! Чего смеёшься? Бараны их и кормят, это же деньги немалые!
— Ну ты-то не будешь баранов разводить? Иди в ресторан какой-нибудь, там всегда вакантные места на официантов.
— Там квалификация нужна! – заводит глаза Володя. – И не могу я в таких местах прислуживать: уж лучше мешки грузить в вагоны!
— Ну иди, грузи! Ведь надо же и одеться и девушку угостить. Что же ты за мужчина: за папин пиджак держишься! – упрекает Оля и Володя чувствует, как она права. И дома, поужинав с родителями, он втайне принял жёсткое решение: во что бы то ни стало найти заработок и действительно почувствовать себя настоящим мужчиной.
В субботний день он обстоятельно расспрашивал о работе персонал магазинов, ведя поиски в своём районе. Никто из работников ничего путного не сказал и чувствовал теперь Володя, как каждый плотно укоренился на своём месте и боится, что его подсидят. Поэтому отвечали коротко, и наотрез отговаривались вызвать начальника, который, как всегда, был то в отъезде, то срочно занят. В одном месте Володе предложили расчистить хозплощадку от мусора в расчёт на ту самую баранину, но Володя брезгливо отказался, потому что не считал себя способным опуститься до бродяжьей касты. И, прощупав достаточное количество всяких магазинчиков, Володя убедился, как не просты пути к хорошей работе, и как необходимы для этого нужные знакомства с нужными людьми и в определённое время.
Неделю спустя, упавший духом Володя набрёл на место, а ещё через несколько дней понял, что попал в историческую кабалу. Надо было таскать и загружать вручную складские товары, в основном железные бочки с краской. В один день могли спину не разгибать, а на другой сидеть и забивать партию домино, но платили ровно, — невзирая на нагрузку, — ниже средней рабочей зарплаты. Видимо где-то такой труд обременительным не считался.
— Не торопися, – уныло говорил Володе старый грузчик Акимыч, когда юноша опережал других молодым задором, – всей работы не переделаешь!
На заплечье спецовки этого работника от руки синим было выведено: "Году обезьяны наш мартышкин труд!" И он, и все остальные грузчики выдавались своей неопрятностью и ленью, которую на словах оправдывали малым заработком.
Володя узнал жизнь и деньги, вырученные тяжёлым физическим трудом, не вызывали уж в нём победного чувства. И тратить их хотелось соответственно духу работы: бережно и осмотрительно. Это были свои, а не родительские деньги и он ощущал их вес. Володя скупо тратился на дешёвое уличное мороженое для Оли, но его никак нельзя было заманить в бар или кафе. Он цепко проверял сдачу, не отходя от прилавка и жаднел день изо дня. Домой покупал гнилой картофель и на материнские жалобы твердил:
— Так зато дёшево!
Оля, скучая, слушала длинные монологи о ценах на продукты: Володя теперь хорошо знал что, где, сколько стоит и всегда давал совет, где купить подешевле.
— Сколько у вас эти шоколадки стоят? – спрашивал он у продавца. – Восемьдесят? Хм... А на базаре такие же по шестьдесят... Нет, Оля, лучше я их тебе на базаре куплю, потерпи.
Так пошлая экономическая реальность развратила человека в помыслах его.
1999 г. 25 января.