Балетмейстер Аким Нудьга плюнул в доме культуры. Плюнул так, промежду прочим. Может, у человека что-то во рту застряло с обеда. Неважно. Но это видела гардеробщица Маринина, о чём и поспешила передать секретарю.
— И ничего удивительного, – сказала на это секретарь Оксаночка, – он и семечки щелкает с нами…
— И семечки! – поражённо выговорил штатный рабочий Иван. В глазах его светился священный ужас, он был смятён, уничтожен на месте.
— Ну да, – высказался артист Кисиков, – а ещё он мимо унитаза помочился.
— Мимо!.. – бледнел Иван.
— Да вообще он дамам дорогу не уступает, – раз, – перечисляла Оксаночка, – пепел на брюки стряхивает, – два; на стуле качается, – три…
Ивану стало дурно: ему помавали платочком.
На следующее утро Нудьга шёл себе по коридору в студию. Дорогу ему преградил худрук Мусин.
— Значит, плюёмся?! – со значительной ухмылкой поинтересовался он.
Нудьга мужественно отмолчался и, отведя ладонью Мусина, продолжил путь героем.
К вечеру того дня о плевке знала дирекция во главе с заведующим Проститовым.
— Мы никогда, прямо говоря, никому не позволим, – начал он отпевать заместителям, – гадить в общественном заведении, прямо говоря. И, это самое, которое…
Детей, ясное дело, ему уже не доверили и в студию не пустили.
Карьера Нудьги была завершена.
1998 год, 22 декабря.