(Из "Записок Белой Вороны", 8-11)
Недавно по телевизору снова показывали фильм Карена Шахназарова «Город Зеро». Это фантастическое, гротескное изображение нашей жизни, полное тонкого юмора и выстраданного понимания, нисколько не постарело: город Зеро по-прежнему узнаваем. Герой, роль которого исполняет в фильме Леонид Филатов, отправляется в командировку и попадает в парадоксальный мир, где наблюдает все то, что составляет для человека, «нормального» по западным меркам, «загадку русской души». Зритель созерцает нашу действительность с политизированным мышлением и коллективным сознанием. Чисто российский идиотизм проявляется во всем, но жители Зеро безразлично реагируют на любые нелепицы, странности бытия и господствующие доктрины. Что запрет рока, что повсеместный рок – все принимается ими к исполнению со священным трепетом и без удивления.
Человек «со стороны» нашу российскую жизнь может осуждать, высмеивать, удивляться ей или толковать превратно. Понимать ее природу, не переставая любить землю, где родился, способен лишь тот, для кого Россия никогда не была местом, на которое можно «смотреть со стороны». Я отношу себя к таким людям.
… Все опять случилось именно в августе. Семь дней весь мир жил в тягостном ожидании спасения 118 российских подводников, лежащих на дне Баренцева моря в затонувшей подводной лодке «Курск». Впрочем, за весь мир не поручусь, даже за всю Россию и за большинство лично знакомых мне людей не поручусь, но сама я в эти дни нигде не находила себе места, все время думая об их ужасном положении.
По сообщениям СМИ, у моряков кончался кислород, все семь дней они жили (если еще жили!) без радиосвязи и электроэнергии, в кромешной тьме, полной тишине и холоде и томительно ждали смерти или чудесного избавления от нее. Ужаснее пытки для них и, особенно, для их родных, трудно придумать. Спасательные работы всю неделю шли без особого успеха: с нашей техникой никак не удавалось состыковаться с люком подлодки. Что-что, а я, проработавшая на предприятиях ВПК много лет, качество нашей техники могу себе представить. Учитывая, что за эти годы она не только не обновлялась, но старела, надеяться подводникам было не на что. Глубина – 108 м, сильные течения, почти нулевая видимость и море, постоянно штормящее на поверхности…
На четвертый день после катастрофы наши, наконец, решились раскрыть страшные военные секреты и согласиться на помощь Англии, которая с самого начала эту помощь предлагала. Ее ожидали только после 19-го (требовалось два дня, чтобы иностранная техника прибыла из Норвегии к месту затопления), но надежды на то, что иностранцы смогут спасти подводников, было мало: размеры входных люков у подлодок не совпадали. Совершенно очевидно, что земляне, по крайней мере - европейцы, даже находясь в противоборствующих лагерях, все же должны унифицировать свои спасательные средства, если мы - действительно христиане, а не только играем в эти игры!
Наши православные архипастыри, как раз в это время проводившие Вселенский Собор, всем своим составом совершили молебен за спасение моряков. Патриарх Алексий даже прислал в ВМФ особую икону во спасение, что было показано по телевизору. Во всех церквях постоянно шли молебны, о чем еще более постоянно нам сообщали журналисты. Казалось бы, когда подключены столь мощные духовные силы, чудо могло бы и произойти, но оно не случалось. То ли вера у нас была не та, то ли грехи наши - неисчислимы…
Я никак не могла смириться с мыслью, что эти 118, наверняка, не самых худших русских парней через день или два должны медленно и мучительно умереть на глазах у всего мира, так громко кричащего о своем прогрессе и техническом развитии и выбрасывающего миллиарды средств на пошлые и эгоистические удовольствия избранных. Эти избранные уверенно и изощренно, правдами и неправдами укрывая своих детушек от призыва в ВС, живут и здравствуют, в то время как другие – простые, честные и по представлению первых – глупые в своем патриотизме, парни ждут своей смерти на дне моря.
Во мне собирается все больше ненависти к «демократическому» миру новоявленных космополитов, разваливших нашу далеко не слабую страну в считанные годы и при этом уверяющих, что жизнь человека (их собственная, разумеется) ценнее всех патриотических идей. Господь, не захотевший услышать наши мольбы за спасение моряков, видимо, тоже был не на стороне этих «наивных» и несчастных исполнителей военной присяги. С моей точкой зрения, наверняка, можно поспорить, но мне спорить не хотелось. У меня, как это ни покажется смешным для космополитов, душа болела за Россию…
Надвигалась осень. По стране вновь прокатилась волна взрывов – «чеченский след», как нам объясняли журналисты. Мы снова начали усиливать бдительность: запирать чердаки и подвалы, сообщая в милицию о подозрительных пакетах и сумках - как правило, с не вынесенным вовремя на помойку мусором. Впрочем, взрывчатку и оружие тоже находили. Как и в природе, так и в истории наших всеобщих бед, есть определенная сезонность и повторяемость. Прошло еще несколько дней. В очередной раз наша страна показала миру свое ничтожество.
На седьмой день после затопления «Курска» мы, напряженно отслеживающие все новости о работе спасателей, вдруг неожиданно узнали, что живых подводников на лодке быть не может. Еще 12 августа на подлодке произошел взрыв, в результате которого основная часть экипажа погибла в первые же минуты. Остальные, да и то лишь в случае самых благоприятных предположений, исчерпали запасы кислорода уже к 18 августа. Об этом СМИ поведали нам только за несколько часов до подхода иностранных спасателей. Последние при всем желании российского руководства, видимо, не смогли бы не заметить развороченного корпуса нашей подлодки. Верхушка ВМФ все эти дни вела себя странно: с принятием иностранной помощи они подозрительно тянули, противоречиво и каждый раз совершенно по-новому представляя миру картину случившегося.
Семь дней всех нас питали заведомо ложными байками о живых моряках, медленно умирающих в заточении лодки, чего не исключали даже наши зарубежные партнеры, веря нам на слово. Но при всеобщем накале страстей к месту аварии никого не подпускали. В итоге мир все равно увидел и нашу техническую отсталость, и нашу неспособность иметь в своем штате глубоководных водолазов, коих нашлось всего два на три российских флота! Пока норвежцы пытались проникнуть внутрь затонувшего корабля, чтобы извлечь оттуда трупы, журналисты все еще держали родственников в мучительных ожиданиях конца, раздувая в них надежды рассказами о чудесах выживания, которые имели место в мировой истории. Впрочем, как все происходило на самом деле, мы, может быть, узнаем только спустя нескольких лет, если узнаем вообще.
Журналисты НТВ и ОРТ критикуют поведение нашего высшего руководства, сравнивая их действия со «вторым Чернобылем». Так же, как и катастрофа на «Курске», истинный характер аварии на Чернобыльской АЭС тоже долгое время скрывался, что в итоге не помогло спасению нашего имиджа. Россия слишком привыкла считать себя самой сильной и лучшей и, слепо защищая эту идею, всякий раз роняет себя в грязь. Впрочем, мне понятны подобные настроения: я сама родом из ВПК и слишком «советская», чтобы не ощущать боль за поруганную честь российского мундира с не меньшей силой, чем за тех, кого бесполезно и мучительно убили на дне Баренцева моря.
Несчастье с подлодкой совпало с канонизацией более тысячи новомучеников ХХ века. Во всех православных храмах по-прежнему продолжают служить молебны и Литургии за подводников. Точно так же, как я не понимаю логики происходящего в нашем государстве, так я не понимаю и «логики» высших сил, не услышавших молитв такого огромного количества верующих людей. Почему-то именно к моменту канонизации новых святых Господь забрал к себе еще 118 «новомучеников».
Впрочем, я опять лукавлю. На самом деле я понимаю, что и почему происходит в России, где имперская спесь сосуществует с телесной нищетой, процветающей в результате наших вековых привычек к расхлябанности, воровству и возвышенному юродству. Там, где другие народы в поте лица своего трудились ради «живота», мы витали в заоблачных высях ради «всеобщего блага»: страдали, молились и надеялись на чудо, считая себя «вместилищем царства Божия на земле». Даже, если мы и составляли это Царство, нельзя забывать о земных трудах. Всякий перекос - в материальную или в духовную ли сторону - чреват страданием.
Я понимаю глубокий, высший смысл принятия этих 118-и душ в мир иной: это - жертва искупления и еще одна возможность вразумления живущих. Но что-то внутри меня смущенно отворачивает глаза, когда я вижу по телевизору публичные молебны и потрясание иконами, словно стыжусь этой игры взрослых, образованных людей. Я словно заранее знаю, что надежды молящихся не сбудутся и не должны сбыться. Эти церковные ритуалы временно успокаивают душу молящихся, только продлевают их страдания (обрезание хвоста частями!), уводя всех нас от обязанности думать. Чудо совершается не объединенными усилиями высокого собрания архипастырей, не более чистых, чем все остальные люди. Чудо не таково, каким мы его себе представляем, и совершается оно не по заказу, даже не по молитве, а по осознанию непростой истины, выведенной из недоступного для понимания большинства понятия высшего блага.
Тоска по пониманию – состояние, мало знакомое большинству людей. Что именно я не могу понять? Откуда происходит во мне эта странная маята? Не наиграна ли она моим подспудным желанием быть не такой, как все?
Когда мы видим жизненный узор непосредственно перед глазами - ползем по нему, словно муха по обоям, то из-за близости к изображению мы вообще не различаем какого-либо рисунка, мы находимся непосредственно в нем и даже не догадываемся о том, что мы чего-то не понимаем. В том, чего мы не видим, нет загадки. Но стоит немного подняться вверх, и узор жизни становится различимым: вот идут какие-то странные линии, меняются цвета, форма, - зачем это все? Чему служит и для кого предназначено?! Непонимание причин и странность логики происходящего с нами становятся очевидными только при наблюдении жизни со стороны, когда мы поднимаемся над нею. В самой жизни загадки нет, поскольку в ней невозможно видение целого.
23 августа в стране объявили траур по погибшей подводной лодке «Курск». Даже норвежцам, подоспевшим к месту трагедии только 21-го, спасти никого не удалось, во всех отсеках лодки оказалась вода. Как выяснилось впоследствии, о том, что весь экипаж погиб еще 12 августа, наше командование знало с самого начала, поэтому, вероятно, и не спешило принимать иностранную помощь, ставшую бесполезной. За эту страшную неделю ожиданий наши СМИ сумели довести до предынфарктного состояния половину населения, имеющего в своем распоряжении телевизоры, а заодно и сплотили наш народ в едином порыве горя, гнева и боли за свою страну, ослабевшую в техническом отношении и нелепую в поступках.
Деньги на компенсацию семьям погибших подводников собирали всем миром. От этих щедрот у меня оставалось чувство неловкости перед не менее пострадавшими, но обойденными подобным вниманием семьями затонувшего «Комсомольца» и семьями других наших погибших подлодок, а еще перед родственниками бесчисленного множества военнослужащих, погибших в Чечне, Афганистане и во множестве других мест планеты. Тогда еще у журналистов не было столько возможностей ставить правительство на дыбы, открывая народу страшную правду. Эта правда стала для нас и проклятьем, и спасением.
Припертое к стене Правительство наметило акцию по извлечению со дна моря трупов, чтобы предать их земле по христианскому обычаю. Цена этой акции – 5 миллионов долларов, не считая других мелких брызг. Почему-то это никому не кажется странным и диким решением. Повсюду продолжают трагически умирать люди, чья гибель по случайности оказалась не так «красна на миру», как в этом отдельном случае, а не залатанных дыр - усилий и средств, незамедлительно требующихся другим, пока еще живым людям, - у нас немыслимое количество…
Мистическая сущность августа проявилась спустя ровно год после затмения 11 августа 1999 года, о котором писал Нострадамус. Похоже так окончательно сработала запущенная тогда пружина небесного возмездия. За что и почему это произошло с людьми, менее всего заслуживающими страдания, – это уже другой вопрос, ответ на который виден только при «большой высоте подъема над жизнью». Хотя даже вблизи видно, что мы слишком далеко ушли от своего Пути, и спасти нас могут те невинные, через которых идет искупление, кто, преждевременно умирая на земле, рождается для вечной жизни. Даже на более низком, обыденном уровне можно заметить, что гибель подводников более всего другого помогла оставшимся в живых обратить внимание властей к своему положению.
И снова о мистике последних событий. В начале августа 2000 года в Москве происходит террористический акт в подземном переходе метро. Взрыв бомбы (стихия огня) принимает в жертву жизнь людей в подземном переходе (стихия земли). 14 августа мы услышали об аварии «Курска». Взрыв в носовом отсеке АПЛ (стихия огня) забирает жизнь подводников на дне моря (стихия воды). 27 августа в России случается новая трагедия: неожиданно вспыхивает пожар (снова стихия огня!) на телевизионной Останкинской башне на высоте более 300 м (стихия воздуха!). Пожар длится сутки, погибают четверо, но после него более, чем на неделю, в Москве отключаются все телевизионные каналы. Создатель словно отлучает нас от того, что слишком часто и намеренно лжет, погружая наше сознание в иллюзии.
Итак, в очередном, знаковом для нас августе во всех трех стихиях бытия – воде, земле и воздухе - начинает действовать очистительный огонь, забирающий в жертву души-искупители и через это меняющий наше сознание. Это и есть тот самый узор, который не виден нам с близкого расстояния как значимый рисунок, но который каждому время от времени полезно попытаться разглядеть, поднявшись на высоту, возможную для своего теперешнего состояния. Мы все еще продолжаем жить в мистическом городе Зеро, который кажется нам странным только потому, что мы не понимаем самих себя.