Я знаю: там кто-то есть! Кто-нибудь, помогите! Он прячется в дальнем углу, за книжной полкой! Включите свет! Включите! Тогда он точно пропадет, я знаю! Эти злые желтые глаза… Они смотрят на меня. Нет, нет, нет! Кто-нибудь! Где же мое спасительное одеяло? Где?! Мне страшно. Я боюсь, папа. Мама…
Это были самые яркие детские воспоминания. Я всегда боялся темноты, потому что знал: в ней кто-то таится. И этот кто-то приходит каждую ночь, когда свет в доме гас. Он появлялся в комнате и смотрел на меня, не отрываясь. Я не замечал черты лица, тела, но отчетливо помню этот взгляд. Внимательный, пробирающий до костей.
Все семнадцать лет я жил при свете. Никакой тьмы, даже ночь в окружении ламп и светильников. Никто не знал, никто не слушал, никто не верил сначала маленькому мальчику, а потом почти взрослому парню. Отец без конца твердил, что я тряпка, ничтожество. По его словам настоящий мужчина ничего не должен бояться, так как не имеет на это права. Но я боюсь. Мне страшно сталкиваться лицом к лицу с кошмаром всей моей жизни – неизвестным с желтыми глазами, появляющимся в темноте.
Я привык, что никто не понимает. Может поэтому меня и спрятали в психиатрической частной клинике. Наивные. Они думают, что здесь я в безопасности. Не думаю. Когда-нибудь здесь могут отключить свет, и тогда… Все повторится снова.
Он придет, шагая по темному коридору походкой победителя и поблескивая своими жуткими желтыми глазами.
***
Воздух! Мне его не хватает!
Где воздух?!
Вскакиваю на кровати в холодном поту и сбрасываю на пол одеяло.
Он здесь! Я видел его! Бегите! Бегите!!!
С бешено бьющимся в груди сердцем открываю глаза, ожидая встретить желтый блеск в темноте. Надо их предупредить! Они же не видят!..
… Черт. Это просто очередной сон. Передо мной оказалась не кромешная темнота детской комнаты, а всего лишь голубоватые стены клиники. Лампа, как ни в чем не бывало, горела, освещая все помещение. То была моя просьба. Я хотел, чтобы независимо от времени суток в моей комнате всегда горел свет. Жать только, что он не спасал от этих жутких кошмаров.
И так каждую ночь. Засыпая, я понимаю, что опять воспоминания о том существе в темноте вторгнутся в мое сознание. Они заставят мое сердце биться в бешеном ритме, дыхание будет коротким, прерывистым, а тело начнет метаться по всей кровати, сминая простыни, рвя пододеяльники и сбрасывая подушки. Еще ни одна ночь не прошла спокойно. Одно и тоже, одно и тоже…
- Дим,- дверь в мою комнату тихонько отворилась. На пороге показалась девушка лет шестнадцати. Поначалу я не узнал ее из-за мутного после сна зрения, но мгновением позже по интонациям в голосе мне стало ясно, кто это.- Ты в порядке? Я услышала твой крик и решила зайти.
Моя лучшая подруга – Оля. Она так же, как и все мы здесь, боится темноты. А точнее того, кто прячется за ней.
- Крик?- прохрипел я, хватаясь за голову руками, чтобы хоть как-то унять боль. Самое обидно было то, что никого больше из группы не тревожили кошмары. Точнее они то были, но уже давно у всех прошли. А у меня остались. И в последнее время головная боль, которая обычно сопровождала сны, усиливается. Просыпаться становится все тяжелей и тяжелей. Я не говорю психиатрам и докторам, но теперь, помимо страха темноты, у меня появился страх никогда не проснуться.
Оля коротко кивнула и, так же неслышно, как открыла, прикрыв дверь, прошла в комнату и присела на краешек кровати.
- Опять видел его?- ее голос встревожен и чуть напуган.
Оля единственная, кому я рассказывал о снах. Я имею в виду, что и доктора о них знали, но эти люди даже и не подозревали, что я вижу, закрывая глаза. А ей я описываю все, потому что доверяю.
Я посмотрел на подругу и в который раз заметил, какая она все-таки красивая. От нее исходило такое мягкое светлое сияние, что мне всегда нравилось находиться с ней рядом, потому что только она могла понять. Остальные лишь от чего-то странно косились в нашу сторону и негромко перешептывались за спиной. Однажды Оля не выдержала и наехала на них, обозвав полными отморозками. После того случая нас никто не трогал.
- Только взгляд. Я ж говорил, что никогда не видел его. Он был всегда в темноте, там и останется…- делаю легкую запинку, чтобы выпить стакан воды, который стоял у кровати.- Оля, я так устал. Ну почему? Почему мне снятся эти ужасные сны? Никто же больше их не видит. Никто. А я как боялся засыпать в три года, так и сейчас боюсь. Ничего не изменилось, а так хочется перемен.
Она нежно взяла меня за руку, продолжая смотреть в глаза. Этот светло-зеленый взгляд, полный понимания и сочувствия, всегда успокаивал. Даже когда казалось, что я больше не выдержу и сорвусь. Он всегда вселял надежду на то, что все будет хорошо. Надежду, в которой я так всегда нуждался.
- Успокойся. Они скоро пройдут. У нас у всех были эти кошмары. Но теперь их нет. Главное успокойся. Ты и так все время натянут, как струна.
Оля всегда это говорит, чтобы успокоить меня. А что еще можно сказать в такой ситуации? Банальное «сочувствую»? Или «я так тебя понимаю»? Бред! Меня никто не может понять. Кроме нее.
- Но у вас то они прошли!- опять срываюсь. Мне кажется, или Оля и правда уже успела привыкнуть к таким моим выходкам? Я просто не могу держать себя в руках, когда просыпаюсь. Хочется бить, крушить, ломать все в округе от злости!
После моих слов воцарила тишина. Так бывает всегда. Я выхожу из себя, и все умолкают.
- Хочешь, я посижу с тобой?- она каждую ночь это спрашивает. И всякий раз я отказываюсь.
Но только не сегодня. Я слишком устал, чтобы оставаться одному. Для этого нужно много, очень много сил.
- Если тебе не трудно.
Оля мило улыбнулась, убрала с лица свои волнистые русые волосы и сказала:
- Попытайся уснуть. Поверь, если кто-то рядом с тобой, кошмары не потревожат сон.
***
Девять часов утра. Я сижу со всеми на психологическом тренинге. Он проходит у нас в общем гостевом зале, где так же были столы для рисования и один кожаный диван.
Суть тренинга была в том, что каждый из присутствующих рассказывал о своем страхе и о том, как он постепенно с ним справляется. Так как мы все боялись одного и того же, что особо тут и слушать было нечего.
Сейчас выступает Артем. Он описывал свои ощущения, мысли и чувства, связанные с темнотой. Каждого из нас лечили по своей методике. У всех она была разная, но итог должен был быть одним и тем же: наши страхи будут побеждены. По крайней мере так говорили нашим родителям, которые отвозили своих детей в психологический центр. Но это не так. Я уже больше месяца заперт здесь, и никакие препараты и медикаменты, а так же все эти тренинги и тематические игры не помогали.
Все здесь боятся темноты, но я отличаюсь от них. Мой страх заключается в нечто большем. Я боюсь не просто темноты, а того, кто стоит за ней. Мне не раз приходили в голову мысли о том, что и другие боятся того же, но они не в силах увидеть его. Лишь на каком-то уровне сознания все понимают, чувствуют ту опасность, которая исходит от тьмы.
Пока Артем что-то там говорит, карандаш в моей руке перебегает с места на место в карманном блокноте. Я, поджав колени к груди, рисую. Это, можно сказать, хобби. В своих рисунках я выпускаю наружу страх, заставляя его оживать на разлинованном листе. После этого становится легче. Хотя бы на несколько часов я забываю о нем, заключив того в блокнотную камеру.
- Дима, ты опять рисуешь?- наш доктор, оказывается, уже минут пять наблюдает за мной. Она сидит, чуть наклонив голову набок, и смотрит на блокнот.- Не покажешь свои рисунки?
- Нет,- кратко, но вполне понятно бросаю я, захлопывая блокнот и убирая тот в задний карман джинс. Если не полная дура, то поймет. Просто терпеть не могу, когда кто-нибудь спрашивает меня о рисунках. Это личное, и никому не дозволено разглядывать их! Разве что Оле. Но даже она не видела их всех.
- Хорошо,- доктор разговаривает со мной как с тяжело больным. Ненавижу ее за это.- А как у тебя дела с твоим страхом? До сих пор мучают кошмары? Дежурная медсестра сказала, что снова слышала крик из твоей комнаты.
Старая рухлядь! Этой медсестре лет восемьдесят от роду, но слышит и замечает все, что творится даже в конце коридора!
- Ей послышалось,- спокойно отвечаю, стараясь скрыть все нарастающее волнение. Если я скажу, что снова видел те сны, меня еще долго не выпустят отсюда.- Мне сегодня вообще не спалось.
- А еще Илона Александровна видела, как ты куда-то выходил.
О нет! Неужели я опять лунатил?! Такое редко, но бывает. Иногда, когда сны выходят из-под контроля, мое тело «оживает». Оно старается убежать от того, что рисует сознание.
- Я этого не помню,- дальше отрицать уже бессмысленно. Никто на этой земле не в силах объяснить того, чего сам не помнит.
По одному взгляду в глаза доктора, я понял: меня раскусили. Она поняла, что я вру.
Оля, которая все это время молча сидела рядом, поспешно взяла меня за руку и потянула в сторону комнат. Я, не сопротивляясь, последовал за ней. Не могу больше сидеть среди этих идиотов. Раздражение горечью подкатывало к горлу.
- Дима, ты куда?- удивленный голос доктора заставил меня на секунду замереть на месте.
Оля тоже остановилась и, примкнув ко мне, прошептала на ухо:
- Скажи, что ты устал.
- Я… Я устал от тренинга,- может эти слова и правда помогут? Все-таки они не имеют права насильно заставлять участвовать в этих занятиях.- Мы с Олей лучше пойдем.
- А,- доктор выглядела отчего-то растерянной.- Ну ладно. Вы будете вместе?
- Наверно,- я очень надеялся на то, что Оля посидит со мной.
- Тогда не против, если я чуть позже зайду к вам? Ну, там, чтобы проверить, все ли в порядке.
- Конечно.
Мы ведь всего лишь просто друзья.
***
- Пошли ко мне?- Оля остановилась возле своей двери и с надеждой посмотрела на меня.
Я безразлично пожал плечами и первым вошел в комнату. В принципе то и не было разницы: ее комната или моя. Везде одно и тоже.
Но вот что мне всегда нравилось в комнате Оли, так это ее дух хозяйки. Он чувствовался повсюду: в настенных плакатах, настолько разных и не связанных между собой единой тематикой, что человек, войдя сюда, лишь удивлялся, в аккуратной стопочке книг писателей с мировыми именами. Тут были и Оскар Уайльд, и Вилиам Шекспир со своими бесцеллерами «Гамлет» и «Ромео и Джульетта», и неповторимый Эдгар По… Да кого тут только не было! Многим эти книги могут показаться скучными, но я люблю классиков за их умение раскрывать сущность людей, их чувства, переживания, пороки. Они учат нас лучше любых учителей и наставников, и только у них можно почерпнуть то, до чего самому в жизни тебе никогда не дойти.
А еще в комнате Оли был ее семейный альбом. И сколько бы я его не пересматривал, в моей груди каждый раз пробуждалась давящая грусть и зависть. Мама и папа Оли выглядели такими счастливыми рядом с ней… А мои всегда устало и раздраженно смотрели в объектив фотоаппарата, положив свои руки на плечи пятилетнему ребенку.
Тряпка! Ничтожество!
Они не любили свое дитя. Отец и мать были самыми далекими для меня людьми, хотя должно быть все наоборот. Должно быть, но не было.
Я тебя ненавижу, сукин сын! Пошел вон из нашей комнаты, иначе получишь ремнем по своей трусливой заднице!
- Ты как?
- Я? А, да,- поначалу не понял, что Оля обращается именно ко мне. Оставалось еще такое ощущение, что мы до сих пор находимся на том идиотском тренинге.- Вроде нормально.
- Нет, ты грустишь,- она, как всегда, оказалась права. Почему я никогда не могу ее обмануть? Так странно… Но все же я искренне рад, что у нее такая интуиция. В жизни это не навредит.
Оля подошла к изголовью кровати и запустила руку под подушку.
- Но я знаю, как это исправить,- легкая добрая улыбка и мимолетное движения фокусника, который достает из своей волшебной шляпы зайца. Или кролика, это уже, как говорится, на вкус каждого. Мне, например, всегда нравились кошки, но чтоб засовывать этих милых, правда скандальных созданий в какой-то головной убор… Нет уж, увольте.
В ее руках появилась еще не распечатанная коробка конфет.
- Я берегла их для особого случая,- довольно сказала она, ногтем сдирая обертку.- И вот он настал! Сегодня мой день рождения.
Я удивленно опустился на кровать, не веря своим ушам.
- Ой, прости, Оля,- кажется, начинаю смущаться.- Я не знал. Сколько тебе лет то теперь? Семнадцать наверно?
- Вообще то только шестнадцать,- она, открыв коробку, взяла первую конфету и запустила ее себе в рот. С наслаждением прикрыв глаза, Оля протянула угощение в мою сторону.- Попробуй, они такие вкусные! Не как это ужасное печенье, которое нам дают здесь к чаю. Беееее!
Звонкий задористый хохот прокатился по всей комнате и снова вернулся к хозяйке. Я не выдержал и тоже засмеялся, чуть не подавившись при этом и правда вкусной конфетой.
Полчаса мы веселились: читали книги, изображая при этом героев поэм или эпосов, пели любимые песни, прыгая на кровати. Вроде бы мне и семнадцать лет, а сейчас я веду себя как ребенок. Детство. Да, я впал именно в него, которого у меня никогда не было.
Что? Купить тебе мороженого? Черта с два! Я не балую мальчиков, которые писаются по ночам в кровать. А теперь заткнись и иди вперед! И прекрати реветь, а то тут и оставлю!
Когда Оля изображала короля Лир из знаменитого Шекспира, я чуть не помер со смеху. Она важно поджала губы и, нахмурив брови, стала бродить из одного угла в другой, при этом читая текст так, что ей самой становилось смешно. В итоге мы оба не выдержали и одновременно повалились на пол, не прекращая хохотать…
Именно в этот момент я и заметил на пороге нашего доктора. Она стояла и непонимающе смотрела на нас, облокотившись плечом о дверной проем.
Настроение разом испортилось. Захотелось встать и захлопнуть перед этой жабой дверь, но нельзя. Нужно доказать ей, что я совершенно здоров. Оля тоже прекратила смеяться и теперь сидела на полу, подобрав под себя ноги. Она смущенно смотрела на плакаты, видимо боясь встретиться глазами с доктором. Правила психиатрической клиники гласили, что в здании должна соблюдаться тишина круглые сутки, независимо от того, есть ли повод для веселья или нет.
- Что ты тут делаешь, Дима?- доктор внимательно следила за тем, как я аккуратно поднимаюсь с пола.
- У Оли сегодня день рождения,- какого черта меня обязывают отвечать на эти вопросы?! Членам группы разрешалось общаться между собой, когда им захочется.- Я зашел ее поздравить.
- И как?- Она что, мне не верит что ли? – Уже поздравил?
- Да.
- Тогда, может, пойдешь в свою комнату? Помню, тебе было плохо на тренинге.
- Уже иду,- давай, Дима! Всего одно движение рукой, и дверь захлопнется прямо перед носом у этой самодовольной дуры…- До встречи, Оля!
- До встречи…
- И еще раз с днем рождения!
***
Я лежал на кровати, читая «Ромео и Джульетту», когда кто-то тихонько постучался в дверь. Наверняка это Оля. Только она одна может так стучать, тихо и робко.
- Да-да!
Я оказался прав. Это она. Только почему ее лицо было таким озадаченным?..
- Дима, пошли скорее! Только тихо. Это будет лишним, если нас кто-нибудь услышит,- она лишь показалась из-за угла, не заходя внутрь.
- Сколько сейчас времени?- ничего не понимаю.
- Что-то около одиннадцати, не знаю. Часов то нет. Но послушай: у доктора твой блокнот с рисунками.
Что?! Он же был у меня в заднем кармане джинс! Я резво вскакиваю на ноги и бегу к шкафу. Они должны быть где-то на верхней полке, а с ними и блокнот.
- Как же так… Он же был всегда со мной! Нет, нет, нет!
Оля подошла ко мне и, легонько обняв за плечи, потянула за собой:
- Пошли. Надо его у нее забрать.
- Постой,- неужели она действительно думает, что мы сможем прошмыгнуть мимо Илоны Александровны? До крайности наивно.- Как мы незаметно пройдем перед носом у медсестры? И вообще, где комната доктора? Мы не знаем…
Оля прервала речь, коснувшись указательным пальцем моих губ.
- Я же попросила говорить потише. Успокойся, о медсестре я уже позаботилась, а комната доктора находится этажом ниже. Пошли!
Не успел я придумать очередной аргумент против этой рискованной затеи, как мы с Олей очутились в коридоре. Метрах в пяти справа было помещение дежурной медсестры. Только вот Илоны Александровны там не было, что само по себе было событием из ряда вон выходящим. Что же с ней сделала Оля?
- Идем,- прошептала она, тихонько хихикнув.
Мне это не нравится…
- Сразу после дежурки будет лестница, ведущая на нижние этажи. Ключи у меня.
Оля торжествующе помахала перед моим носом громоздкой связкой, на которой было минимум шестнадцать ключей. Я недоуменно уставился на них…
И тут подруга так резко потянула меня вперед, что я не выдержал и, потеряв равновесие, упал на колени. Взглянув на Олю, заметил, что та, не обращая ни на что внимания, возится с замком, подбирая к нему ключ.
Черт! Упав, я сильно ушиб колено. Обидно. Теперь надо будет штаны стирать.
- Давай быстрей! Я открыла.
Отлично! Поскорее бы все закончилось. И вообще это плохая идея…
Поднимаясь с колен, я вдруг заметил что-то, выглядывающее из-за порога дежурки.
- Ну хватит уже там копаться, Дима! Время идет.
Надеюсь, мне показалось, потому я видел кисть женской руки с аккуратными ухоженными ногтями…
***
Спуск по лестнице занял каких-то десять-пятнадцать секунд. Мое сердце бешено стучало, намереваясь вырваться из груди. Оля же, наоборот, выглядела уверенной и решительно настроенной. Я не привык видеть свою подругу такой, поэтому по телу еще чаще забегали холодные мурашки.
Вдруг мы неожиданно остановились перед запертой дверью, ведущей на нужный нам этаж. От такого резкого переключения с бега на шаг я чуть не налетел на Олю, которая, видимо выбрав правильный ключ с первого раза, уже вставляла его в замок.
- А теперь приготовься. Сейчас будет самая сложная и страшная часть пути…
Что же там могло нас ожидать?
Звонкий щелчок отпирающейся двери, скрип старых петель и…
- Нет!- я весь сжался от ужаса, увидев перед собой коридор, объятый кромешной тьмой.- Только не это!
Голова в то же мгновение пошла кругом, лестница с дверью поплыла перед глазами. Оля что-то там говорила. Наверно старалась меня успокоить, но я все равно ничего не слышал.
Воздух! Где воздух?!
Мигом вспотевшая спина наткнулась на что-то твердое и холодное. Стенка. Это хорошо, потому что ноги предательски подкосились.
- Оля!- хрипя и задыхаясь, кричу я не в силах поднять взгляд вверх.- Оля!!!
- Тихо, Дима, тихо,- еле различимый шепот подруги доносится до моих ушей откуда-то издалека.- Спокойно, иначе кто-нибудь услышит. А нам этого не нужно.
- Зачем тебе нож?- только сейчас я заметил, что у нее в руках.
- Дима, я проведу нас через коридор, только доверься,- Оля кладет свои ладони мне на лицо и тихонько приподнимает меня, чтобы я снова не упал.
- Ты не ответила. Зачем тебе нож?!
- Это на всякий случай,- этот тон ее голоса. Он успокаивает. Успокаивает.- Закрой на минутку глаза.
И я закрываю. Чувствую, как она своим лбом касается моего. Так спокойно… Где волнение? Где страх?
- А теперь пошли.
- Но разве ты тоже не боишься темноты? Как я.
- Нет. Он у меня уже давно прошел. Все это время я притворялась. Из-за тебя.
- Но почему? Ты уже давно могла быть за пределами этого ужасного здания!
Оля взяла меня за руку, и мы подошли к дверному проему.
- Ты единственный, кто меня понимает. А теперь пошли. Это несложно.
Я тяжело сглотнул и ступил в кромешную тьму вместе с Олей.
***
Все возвращается. Детство, комната, темнота – оно. Существо с пылающими желтыми глазами, вселяющими ужас. Боже, как мне страшно! Господи, помоги!
- Мама! Папа! Он здесь! Он здесь!
Я иду вперед, а тело инстинктивно тянется назад. Ничего не видно. Совсем ничего! А что, если не замечу, как он появится? Я же ничего не вижу!.. Стоп! Может, я ослеп? А Оля на самом деле не Оля… Всего лишь очередная медсестра, ведущая меня в неизвестность?
Страх пробирается под одеяло, заставляя тело трястись в лихорадке. Я один в темноте, в этом беспощадном жестоком месте. Мне всего пять лет. Я еще слишком мал и боюсь. А он притаился где-то в комнате. Я это чувствую. Его ледяное дыхание медленно подбирается к моей кровати…
- Папа! Мама!
Ах! Я падаю! Неужели это конец? Так не может быть! Я еще не посмотрел перед смертью в глаза этому чудовищу. Где ты прячешься? Выходи! Я здесь. Чего ты ждешь? Чего же ты ждешь?! Я готов посмотреть тебе в глаза.
Свет внезапно озарил комнату. Разъяренный отец стоит на пороге, уперев руки в бока. Его брови грозно сведены к переносице, глаза негодующе смотрят на меня.
- Чего тебе?
- Он здесь!- испуганно выглядываю из-под одеяла, с надеждой взирая на отца.
- Кто?
Хороший вопрос. Мне то откуда знать?
- Не знаю…
Снова этот недобрый блеск в его глазах. Он всегда появлялся, когда меня наказывали. Но я же не виноват, правда! Мне только страшно…
- Опять играешь в свои игры, сосунок? Завтра я тебе устрою хорошую взбучку. Ты поймешь, что не надо будить весь дом среди ночи! Жалкое отродье! А ну быстро засунулся обратно под одеяло, и чтоб не звуку больше!
- Папа, не выключай свет…
Но он не послушал. Выключатель издал щелчок, и все снова обратилось во тьму. Это существо опять тут!
- Нет! Нет! Нет! Папа!!!
Я готов посмотреть тебе в глаза, мой детский кошмар. Зачем ты меня преследуешь? Что я сделал такого неправильного?..
- Дима, Дима,- Оля хлопала меня по щекам, стараясь привести в чувство.- Очнись!
- Аааххххх,- свет брызнул в лицо, заставив тут же сощуриться.- Мы прошли?
Подруга утвердительно кивнула, помогая подняться с пола.
- Все позади. Ты упал, когда вышел из темноты. Ну ладно! Мы на месте. Эта дверь.
Оля, не отпуская моей руки, взялась за металлическую ручку и легонько повернула ее вправо. Дверь тут же отворилась, впуская нас в комнату доктора.
Женщина лежала на спине и спала, укрывшись покрывалом. Рядом с ней у подушки покоился мой блокнот, раскрытый посередине. Я тут же рванулся к нему. Как можно быть таким рассеянным? Это же самое ценное, что было у меня. Проверяя, все ли рисунки на месте, я заметил, что уголки некоторых страниц чуть загнуты.
Вновь посмотрев на доктора, я увидел так же исписанные тетрадные листы, чуть не выпавшие из ее руки. Взяв один, я отошел к двери, где было больше света, и стал читать: «Глубокое расстройство личности…шизофрения, вызванная нездоровыми взаимоотношениями в семье…причина нервного расстройства – детский страх перед темнотой…видит несуществующее чудовище…воображаемый друг – Ольга…»
Что?! Она пишет, что Оля – это мой воображаемый друг? Бред! Такого быть не может! Вот же она, стоит рядом со мной. Я даже был в ее комнате! Мы веселились, играли, смеялись. Она была на психологическом тренинге вместе со всеми! А еще у нее сегодня день рождения. Шестнадцать лет…
- Оля, ты реальна?- голос предательски дрожит.
- Что?- кажется, она сильно удивлена вопросом.- Ну конечно, Дима! Конечно я реальна, что за глупый вопрос? И к тому же, если бы я не существовала, могло ли произойти это?
С этими словами она обняла меня за плечи и поцеловала в губы…
Это был мой первый в жизни поцелуй. Я не знал, как себя вести. Я растерялся.
Но все же ответил на поцелуй, обняв ее за талию и притянув к себе. Внутри меня проснулось какое-то непонятное тепло. Оно согревало все тело, заставляя целовать, целовать и целовать Олю. Я словно обрел крылья и отправился в дальний захватывающий полет.
Но в следующее мгновение все прекратилось. Оля отстранилась, смущенно глядя в сторону. Я же никак не мог оправиться от пережитого.
- Может уйдем отсюда?- предложил робко, несмело.- Блокнот уже у меня.
- Подожди,- она медленно обогнула кровать доктора и остановилась у изголовья, внимательно рассматривая женщину.- Давай убьем ее?
- Убьем?- я не поверил своим ушам.
- Ну да,- как ни в чем небывало ответила Оля, показывая нож.- Она плохая. Ты же сам только читал все те гадости, которые были написаны ее рукой. А сколько боли и грусти она принесла тебе? Эта женщина и дальше будет продолжать портить нам жизнь.
Я подошел к кровати с другой стороны и стал так же внимательно изучать доктора. А ведь Оля права. Эта женщина – причина всех тех бед, которые происходят со всеми нами. Но мы можем это предотвратить.
- К тому же, у меня сегодня день рождения.- Оля перевела свой взгляд на меня.- И я хочу, чтобы она умерла.
Оля хочет этого. Значит, этого хочу и я.
- Сделаем это,- она протянула мне навстречу руку, в которой покоилась деревянная рукоятка ножа,- вместе.
Я спокойно опусти свою ладонь поверх ее, и, в последний раз переглянувшись, мы склонились над доктором… пока еще живым.
***
- Я говорю вам, сэр,- психиатр Алексей Волков протянул через письменный стол пухлую папку пациента Дмитрия Мироновича своему начальнику,- этот больной крайне опасен. Ознакомившись с его делом, вы убедитесь во всем сами.
- Ну хорошо,- сказал начальник, открывая папку на первой странице, откуда на него с фотографии смотрел вполне привлекательный юноша с весьма здравомыслящим взглядом.- А вкратце вы можете рассказать, что произошло в больнице?
Алексей Волков поправил съезжающие с носа очки.
- Дмитрий поступил к нам чуть больше месяца назад с боязнью темноты. Он утверждал, что видит в ней нечто с желтыми пылающими глазами. Естественно мы приняли его к себе. Позже наш лучший врач Елена Крылова, ныне убитая, заметила, что обычные методы не действуют в этом случае. Остальные пациенты уже стали постепенно избавляться от страха, а Дмитрий так и не сдвинулся с мертвой точки. Она стала внимательно приглядываться к нему и поняла: у парня шизофрения. Сначала был просто воображаемый друг Ольга.
Но потом парень стал странно себя вести. Например, слушая описания действий его подруги, медсестры и Елена узнавали в них действия самого Дмитрия. Однажды утром наша сотрудница застала парня в пустующей комнате. Он дико смеялся, катаясь по полу и держа в руках чистое полотенце, оставленное там горничной. Когда Дмитрий ушел, Елена обнаружила блокнот, где тот обычно рисовал (его рисунки, кстати, можете найти на последней странице дела).
Когда наступил поздний вечер, Дмитрий прокрался в помещение дежурной медсестры, ударил Илону Александровну, которая тогда находилась на рабочем месте, со всей силы тяжелой статуэткой, взял связку с ключами и спустился вниз в комнату Елены Алексеевны.
Осталось тайной то, как он сумел пробраться через темный коридор. Наш доктор специально выключила там свет, решив перестраховаться.
Так вот. Попав в комнату нашей сотрудницы, Дмитрий нанес ей десять ножевых ранений, забрал блокнот и вернулся к себе в комнату. Он, как ни в чем не бывало, лег спать после всего случившегося.
Я лично с ним общался. Парень все время упоминал Ольгу, говорил, что это она достала ключи, провела его через коридор и помогла убить Елену.
Александр Волков наконец то закончил свою речь и теперь пристально смотрел на начальника, ожидая его решения.
- Насколько я понял, ему мы ничем не сможем помочь, даже если очень сильно этого захотим…- директор психологической клиники выглядел очень озабоченным.- А для окружающих он представляет опасность.
- Именно,- вставил Александр, потянувшись за стаканом воды.- Поэтому я и настаиваю на переведении его в клинику особого содержания.
Директор выдвинул из стола деревянный ящик и достал оттуда коробочку с официальной печатью организации.
- Что ж, я даю свое согласие. Но только грустно все это…,- он снял крышку и задумчиво посмотрел на печать.- Ведь если бы родители были с ним помягче, вели бы себя не настолько агрессивно, то из этого парня мог бы вырасти неплохой человек.
Печать, издав негромкий шлепок, опустилась на документ рядом с подписью нового лечащего врача Дмитрия и зав отделения клинической детской психологии.