Стеклотара

      
      
      
      

       Сюрр-этюд из времен Большой Разборки



       … Вагон мотнуло на стрелке. Николай Петрович, приоткрыв сонные глаза, взглянул на столик – ведь ясно помнил, что когда ложился спать, на нем стоял его старенький будильник. Теперь свистел, исходя паром на медном примусе, закопченый чайник. И, главное, ложился спать на хорошем ватном матраце с казенным штампом, а сейчас оказался на кусках картона с черной надписью – «Не кантовать!». Но главное, главное – этот вот сосед! Зашел вечером молчком, сел за столик, вынул из портфеля счеты и всю ночь щелкал костяшками, записывал в тетрадку, подсчитывал что-то, гад…А под утро смылся. И тоже ведь нехорошо, не по-людски. Одел шляпу, пальтишко, портфель под мышку и улетел, упорхнул в окно, через двойные стекла. Закурлыкал в небесах…
       Николай Петрович окончательно проснулся, сел и с досадой покачал головой, вспоминая соседа. Ну, умеешь ты летать – так и лети себе! Кто тебе мешает… Так нет ведь – надо щелкать всю ночь в душном купе, не давать людям спать…Николай Петрович глянул в окно – там, в чистом поле, разгоралась битва за урожай. Медленно и торжественно шли комбайны, впереди, четко печатая шаг, шли демонстранты с развернутыми знаменами и транспорантами, гремела музыка…
       Вот это было уже лучше, это радовало. Николай Петрович повеселел, потушил примус и, прихватив полотенце, пошел умываться. Из туалета навстречу вынырнул некто с козлиной бородкой, в пенсне, в дырявой майке и в кальсонах, с огромной железной воронкой под мышкой. В туалете унитаза не оказалось – вместо него была лишь дырка в полу, в нее видны были мелькавшие внизу шпалы. «Вот почему этот был с воронкой-то…» - Смекнул Николай Петрович. – «Он, значит, вставлял ее в дырку-то, чтобы мимо не попасть …Интеллигенция… »
       Николай Петрович справил малую нужду, уверенно целясь в дырку, умылся и торопливо пошел обратно в купе. Скоро должна была появиться конечная станция, а ему еще нужно заварить-попить чайку с бубликами, достать копченой колбаски из рюкзака, если только она там еще…если этот сосед, ночной попутчик, не прихватил колбаску в свой портфель, гад летучий…
       На конечной станции путь упирался в тупик, за ним синела безбрежная морская синь с неподвижными волнами. Белоснежный многоэтажный корпус теплохода, разрезая эти волны, уходил в сиреневую даль. А над далью высоко простерся транспарант «Добро пожаловать в Черноморские здравницы!» На теплоходе видны были фигурки трудящихся – все в полосатеньких пижамах и курортных панамах.
       Фанерный указатель на покосившемся столбе был направлен в даль морскую, предупреждая красной надписью – «Мираж! Руками не трогать! Охраняется государством.». Укрепленный выше радиорупор негромко, но отчетливо рассказывал – «…Участники конференции единодушно и гневно осудили участившиеся случаи хищения миражей. Пользуясь тем, что миражи невесомы и практически нематериальны, похитители с помощью посредников – агентов мирового капитала – сбывают бесценные сокровища заокеанским толстосумам…»
       Рупор прокашлялся и объявил извиняющимся тоном - " А сейчас послушайте частушки в исполнении народных хоров...". Где-то далеко, за миражами, забренчали балалайки и хор запел-загундосил - "...А я за то люблю Ивана, что головушка кудрява..."
       Но не хор и не мираж интересовали Николая Петровича, вышедшего из вагона с тяжелым рюкзаком за спиной и двумя авоськами в руках, заполненными стеклотарой, бутылками разных размеров. Он смотрел на окошечко в обитом жестью сарае с вывеской – «Прием стеклопосуды». В окошечке был виден мордатый гражданин, перелистывавший пачку талонов, шлепая на них печать. Рядом была укреплена картонка с надписью – «Талонов на водку нет! Есть на сахар и на мыло.»
       «А мне других и не надо». - Подумал Николай Петрович. – «Был бы сахар, а самогон я и сам сварю…». Он нагнулся, чтобы опустить авоськи на землю и утереть пот со лба, а разогнувшись, увидел что окошечко заперто. На нем виднелась крупная надпись химическим карандашом – «Ушел на базу». Николай Петрович всплеснул руками и вдруг услышал сверху стеклянный перезвон. Приемщик стеклотары стремительно взлетал в небеса, к облакам, крепко сжимая в руках большой мешок, туго набитый отборной стеклотарой. Синий халат-спецовка на нем превратился в знакомое черное пальто, а под мышкой возник столь же знакомый потертый портфельчик. «Так ведь это же он – сосед из купе!» - Изумленно вскинулся Николай Петрович. – «Он и есть – гад летучий…»
       Из кармана пальто улетавшего вдруг выпала пачка талонов и разлетелась белыми квадратиками.
       Николай Петрович кинулся ловить-собирать нежданно привалившее счастье, сыпавшуюся с небес удачу…