Десятки километров ледяной пустыни. Такой белой, что режет глаза. Этот белый блеск уже вызывает тошноту. Андерсон забыл, что есть другие цвета кроме белого, он видит в белом уже десятки оттенков. Он видит весь мир лишь через призму белого цвета, вот уже пять с половиной месяцев...
Ветер неистовствует. Кажется, у ветра давным-давно должны были закончиться силы, но он все дует и дует. Как будто среди десятков километров бескрайней ледяной пустыни у ветра есть лишь один враг – Эдвин Андерсон. И на борьбу с ним он обращает всю свою мощь, всю свою ярость и неукротимую силу. Палатка трепещет, как осенний листок на промозглом ветру, который того и гляди сорвет с ветки.
Андерсон устало мешает в кружке чай с маслом. Это все что у него осталось Чай и масло. Всего полпачки чая и сто грамм масла. Весь его скудный ужин, чтобы завтра целый день идти по снежной пустыне против этого злого колючего ветра. Давно закончилась вся тушенка и шоколад, потом крупы, потом сухари. Остались только чай и масло, которое не замерзает. Здесь, в Арктике, температура постоянно ниже нуля, что зимой, что летом. Сейчас зима и поэтому ниже намного. Мороз и почти непрекращающийся ветер делают этот участок Арктического побережья почти безжизненным.
Андерсон ежится, помешивая чай. Всего одна кружка. Он будет пить ее целых десять минут, наслаждаясь вкусом теплого чая, с растаявшем в нем кусочком масла. Кто-нибудь, сидя в теплой уютной гостиной у камина, наверное, выплюнул бы и сказал - какая гадость. А Эдвин с такой радостью пьет этот, сейчас кажущийся ему таким чудесным, напиток. Жаль, его осталось всего на неделю, а ведь он каждый день и так уменьшает порцию...
Впавшие глаза, худое, почти серое, изможденное лицо. Руки с проступившими синими венами. Ступни, стертые в кровь, с вечно отмороженными пальцами. Сбитые в копну рыжие волосы и торчащая во все стороны, давно не стриженая борода. И кружка чая в трясущейся руке. Так сейчас выглядит Эдвин Андерсон - знаменитый исследователь Арктики.
Как бы палатку не сорвало, ветер что-то сегодня совсем уж сильный. Но на то, чтобы проверкить колышки, уже нет сил. За весь день, двигаясь против ветра, утопая лыжами в тяжелом, рыхлом снегу, он прошел всего три – четыре километра. Как же мало, но и это отняло у него почти все силы даже у такого опытного и привыкшего к невзгодам арктического волка, как Андерсон. Неестественно выпирающей на худой шее кадык вздрагивает - допита последняя капля чая. Пустая алюминиевая кружка, подаренная отцом почти сорок лет назад, заботливо кладется в рюкзак. Стертая и помятая, но такая дорогая сердцу. Андерсон взял ее еще в свой первый поход, когда ему не было еще и шести. И с тех пор берет в каждую экспедицию, она стала чем-то вроде его счастливого талисмана.
Шесть часов сна и снова в путь. Хоть бы ветер немногого стих, да и должен уже. Вьюги тут часты, но больше недели длятся крайне редко, а эта идет уже восьмые сутки. А ведь силы почти на исходе, как и продовольствие. Хотя, не кривя душой, можно смело сказать, что продовольствие закончилось. На чае с маслом раз в день долго не протянешь. Андерсон не привык лгать себе, и он знает суровую правду. Неделю. Не больше...
Надо бы еще отметить путь на карте, а потом спать. Эти чертовы карты! По ним Андерсон давно уже должен быть в лагере, в базовом лагере, где есть дрова, продовольствие, медикаменты, радиостанция. Где можно переждать до весны, пока не подойдут корабли Арктической Экспедиции. Но, несмотря на уверенность Андерсона в картах и в прокладываемом им маршруте, лагеря он не нашел. Пока. Даст Бог, что пока...
Неопытный арктический исследователь может ходить кругами вокруг базового лагеря. Плутать в пурге и вьюге, снова идти по кругу, по своим заметенным следам. Сколько таких путешественников и ученых поглотила эта снежная пустыня, одному Богу известно. Но ведь Андерсон был прекрасным путешественником и исследователем, да что там говорить, он был лучшим. Отличный картограф и навигатор, он всегда безошибочно прокладывал путь. А сейчас, бродит как какой-нибудь новичок, первый раз попавший в суровые арктические просторы.
Но, Андерсон все-таки не впадает в панику и не теряет присутствия духа. Ничто так не истощает силы, как страх или неуверенность, и он знает об этом не понаслышке. Сколько раз в своих экспедициях он видел, как подготовленные и сильные путешественники и ученые в критических ситуациях оказывались не способными противостоять ударам судьбы и опускали руки. И погибали там, где можно было выжить. Но он не таков, это уж точно. Ни голод, ни полярный холод, ни усталость никогда не лишали Андерсона уверенности в себе и трезвого расчетливого взгляда на вещи. А сколько их было, этих трудных, а порой и безвыходных, на первый взгляд, ситуаций. Но он всегда выходил победителем, каждый раз силой духа одолевая противоборство этих бескрайних арктических просторов.
Он снова проверяет, уже, в сотый раз, наверное, свои расчеты. Отмеряет линейкой и циркулем все возможные маршруты на карте. Снова и снова. Сколько раз он уже делал это и каждый раз получалось, что цель совсем близка, и что завтра он уже должен придти в лагерь. Но это "завтра" не наступает вот уже две недели. Как бы ему сейчас помог совет его старого друга и вечного помощника Хорста Ван Брегеля. Но Ван Брегель спит вечным сном под снегом безымянного ледника. Ни креста, ни надгробия. Ни даже могилы... Жаль, что замерзшая земля тверже камня, и он не предал его земле, а просто оставил лежать с нелепо закрытыми глазами и руками, скрещенными на груди, сжимающими уже такой ненужный ледоруб. Через пару недель его совсем заметет, а через пару лет съехавший пласт льда навеки скроет тело лучшего друга.
Когда Адндерсон уходил, и в последний раз посмотрел на него, то подумал, что, наверное, он просто уснул, уснул вечным сном. Ты всегда так и хотел умереть, Хорст, – уснуть на так любимых тобой бесконечных ледяных просторах. Чтобы видеть только белые сны и слышать только белое безмолвие...
Андерсон дрожащей рукой отложил карты. От чего же дрожат руки - от накативших к горлу комом от воспоминаний, или от усталости? Сейчас уже нет сил выяснять. Нужно бы погасить лампу, керосина осталось на две недели и его нужно расходовать экономно. Правда, столько он не протянет. Но годами выработанная привычка экономить берет верх. Он все-таки гасит лампу и ложится спать.
Усталость наваливается на него тяжелым грузом. Но, несмотря на усталость, Андерсон не может уснуть. За последние два месяца он потерял троих друзей, пятнадцать килограммов веса и веру в успех этой экспедиции. Все что у него осталось - это неверные карты, сто граммов масла и неуемное желание жить. Именно это желание ведет его вопреки холоду, неутихающему ветру голоду и усталости, ведет его, несмотря на утраты друзей, несмотря на удары судьбы и нескончаемые трудности.
И Андерсон не сдастся, пока у него будет в запасе хоть один вздох и хоть одно биение сердца!
Он делает над собой усилие, отвлекаясь от мыслей и закррывает глаза. Пора спать. Завтра снова идти по снежной пустыне и слушать белое безмолвие...