Подруга моя Афродита, (думаю, она будет моей летописицей когда-то, если я вдруг застесняюсь, а будет необходимо написать обо мне книгу), так вот, подруга эта моя, когда я рассказываю ей о своей жизни, и похождениях, пиписьковых и не очень, частенько мне напоминает, что её ничего в моей жизни не удивляет, ибо она не считает меня человеком.
Заметьте, она никогда не говорит, что не считает меня девушкой, или мужчиной, как некоторые тут, потому что она очень умна, да и, в общем-то, видела все эти мои половые признаки. Поэтому она так запросто и говорит мне всегда, что я не человек, и это правда, чего уж там. Но на мой вопрос, кто же я, она отмалчивается, я думаю, она это из-за того отмалчивается, чтобы пощадить моё самолюбие, и без того фантастически раздутое, ну, чтобы оно ещё больше не раздувалось, а то я просто не смогу ходить по земле, как все и улечу кудай-то вверх. На мой персональный Олимп.
Сама о себе я склонна думать, что я мифическое животное, причем божественное. А чё? Я сочетаю в себе характерные черты всех животных сразу, ну да, и я могу перевоплощаться в самых разных зверей по своему желанию.
Вот однажды я превратилась в обезьянокошку. Не, надо вот так написать.
В ОБЕЗЬЯНОКОШКУ!
Это было в парке на скамейке, я как раз соблазняла одного молодого человека, я даже хотела его прямо совратить, потому что он был во многих смыслах невинен, до асексуального зажат, но зато он был оч крут, потому что мечтал о каннибализме. Несмотря на свою страшную мечту, он был парадоксально добр ко всему сущему, однажды мы с ним на травке нашли обосранного соловья или ещё какую-то птаху, я в них не разбираюсь. Соловей лежал с открытым ртом и собирался умирать, судя по его бескровным губам, но мой приятель-недоканнибал схватил его в трепетные руки, прижал к щеке, отогрел губами (не, сперва-то я решила, что он хочет оторвать птичке зубами крыло или откусить голову), но нет, отогрел дыханием, поплевал в разверзнутый клюв, после чего птичка оживилась, и мой друг битые полчаса учил её летать, подкидывая вверх, и ловя обратно руками или оттопыренной футболкой, а иногда птичка падала на пыльную землю, неестественно выворачивая напуганную голову. Мальчик был в отчаянии и не знал, что хорошего ещё сделать для птицы, и когда я предложила отдать птичку кошке, он посмотрел на меня такими глазами, что я напугалась, что он меня за моё жестокосердие разлюбит навсегда или просто-напросто сожрет на месте. Он, кстати, на улицу невооруженным никогда не выходил, всегда в носке нож старый ржавый таскал, так что вы можете составить себе представление о всей тревожности ситуации, в которой я оказалась. Но я ежедневно натираю все своё тело ароматными кремами и маслами, поэтому сравнительно легко выхожу из самых разнообразных конфликтов. Даже и с победой порой. Так было и в тот раз, я настояла на водворении обосранного соловья на место прежней его дислокации, а то вдруг его кто-то ищет, мама, папа, друзья, и он сдался, мальчик, но вечер был испорчен, мне даже пришлось купить ему пива, чтобы он немного пришел в себя, и вернул себе способность смотреть мне в глаза, в губы и в прочие изгибы моего удивительного тела.
А я улыбалась, надувая губки, глазки невинные строила ему, ресничками моргала и всякое такое. А он мне все это время рассказывал, не помню что, да и не важно это, я только кивала, и нежно говорила время от времени «ага… ага… да… да …»
Но теперь непосредственно о превращении в обезьянокошку. Строила я глазки, строила, по-кошачьи мурлыкала, изгибала в разных направлениях стан, а потом решилась на революционное даже для меня действие, начала щипать вдруг ни с того, ни с сего себя за левую грудь, дабы избавиться от скверных ощущений в оной. Как-то, вы знаете, прямо неконтролируемо это вышло. Но осторожные пощипывания не помогали, и пощипывания с вывертом тоже, и мне стало до того интересно, что мне там так колет, что я напрочь забыла о молодом человеке. Оттянула маечку, заглянула придирчиво в своё декольте и вы не поверите, чего я там обнаружила, прижатое бельишком к молодой моей груди. Блоху! Маленькую, черную, кошачью, пухлую с сильными задними ногами. И, разумеется, во мне проснулся звериный инстинкт, и я начала ловить её по всему своему телу, вертелась волчком, но таки поймала и скрутила пальчиками в крошечный шарик, и для верности ещё ногтями её потом сдавила, как оказалось, на смерть, потому что блоха удовлетворенно щелкнула. Никогда я не была счастлива так, как в тот момент, не ну вру, конечно, но все равно я испытала такую радость, что даже странно. Наверное, если бы у меня было тогда время, чтобы прислушаться к своим внутренним ощущениям, я бы поняла, почему мне не хочется выкидывать блоху, потому что она моя добыча и я имею право её съесть, но молодой человек так сильно смотрел на меня, прямо давил меня глазами своими громадными, что я только выдохнула радостно и облегченно, как после четырехчасового секса, ткнула ноготь с распятой на нем блохой ему под нос и сказала:
- Во, прикинь?
Он ничего не сказал, и от трапезы отказался, конечно. Типа не его эта пища, не каннибальская. И вообще, вскоре он и от мечты своей нездоровой отрекся напрочь. И все почему? Почему, почему, а потому, что я хорошенько помяла в руке его письку в кинотеатре во время просмотра кинофильма «Пила-3» и прошептала письке на ухо волшебное заклинание, а только так и возможно излечить недоканнибализм и водворить больного в строй нормальных попсовых самцов, да. Но это было уже после.
А в тот вечер я возвращалась домой разочарованная, с каким-то неудовлетворенным голодом нового порядка, и я не могла понять, в каком из отверстий находится его источник. А потом-то я поняла, что мне просто хотелось обыскать все волосяные покровы на теле этого мальчика на предмет блох, и съесть их всех, если найду, а потом, выгибая довольную спинку, потереться лбом, попой и промежностью о его ноги.
Вот, так я была мифической обезьянокошкой.