По тонкой тропинке между
Обыденностью и бессмыслицей,
Туда, где пора прореживать
На поле гниющие виселицы,
Туда, где горячий камень
Лежит, ожидая удара,
Где добрый взгляд как экзамен,
А злобный - будто подарок,
Туда, где завертит смерчем
Поток чужой информации,
В меру поджарен, проперчен,
Хавай, к чему стараться
Отыскивать логику в хаосе.
Будет все фиолетовым,
Как предсказали даосы.
Черным взмахнул буклетом
Ктулху с хвостом микки-мауса:
Новое предложение,
Цены вполне доступные -
Умственное разложение,
Пятна на душах трупные
По моде последней самой.
Каждому запах властителя,
Хочешь - далаем-ламой,
А в президенты - хотите ли?
Ну, вывозите тачками
Старую глупость на свалку.
Что? Не хотите пачкаться?
Кое-чего еще жалко -
В топку, зря не храня.
А в президенты - меня!
Умные люди говорят, что не следует на литсайтах заниматься пустопорожней болтовней, а надлежит вносить вклад для создания условия для творческого роста, серьезной конструктивной критики и защиты погибающей русской словесности. Однако, весна, наступающая на пятки, требует своего, потому как даже воробьи от простого чириканья переходят почти к любовному пению. И хочется чего-нибудь весеннего, новенького, веселенького. Не сочинить ли парочку критических заметок на стишки?
Вот, к примеру, "Ктулху с лицом микки-мауса". Рассматриваемый текст относится к числу весьма распространенных чернушных философствований, общий пафос которых может быть определен в двух словах "мир плох и успешно катится к своей гибели" (а впрочем, туда ему и дорога, а впрочем, я лично, может быть, и не доживу). Такие стишки очень удобно и приятно сочинять на мягком диване, после хорошего ужина и умеренной выпивки. Хотя, не исключаю, что для некоторых авторов, к примеру, молодых и восторженных, такое состояние души является новым и способно породить при правильном пользовании современной символикой нечто яркое и пророческое. Естественно, в подобных текстах при желании можно усмотреть протест против пошлости обывательского существования, против безальтернативных выборов, всеобщей озлобленности и бездуховности. Однако можно считать их просто стебом, малополезным, разрушающим позитивные движения души в сторону высокого, доброго, светлого.
Принимая во внимание, что тема и идейный запал стиха ничего нового собой не представляют, посмотрим теперь на систему образов. Пожалуй, единственным любопытным образом является горячий камень, ожидающий удара, который заимствован из сказки Гайдара, где, разбивая этот камень, можно было начать жизнь сначала. Однако, этот образ малопонятен для тех, кто не знаком с этой сказкой, и оттого пропадает зря. Остальная образная система представляет собой набор современных штампов и избитых сетевых фразеологизмов: здесь наличествует "хавание информации", "все фиолетово", и " втопку", "виселицы, гниющие на поле", употребленные в стихах уже столько раз, что и вправду сгнили. В тексте присутствует целая куча нарушений структуры предложений, начиная с самого начала. "По тонкой тропинке между обыденностью и бессмыслицей" - если хотя бы было бы "иди по тропинке между" - уже предложение было бы не столь вопиюще неправильно построенным. Впрочем, автор легко сможет, если не поленится, исправить эти баги, что никоим образом не спасет стиха.
Итак, перед нами типичным пример словоблудственного рифмоплетства, столь многочисленного на просторах сетевой поэзии. В заключение всем любителям глубокомысленных образов, за которыми ничего не стоит, и сюрреализма в стихосложении могу рекомендовать:
Уверяю вас, получите не с чем не сравнимое удовольствие.
Что может быть приятнее, чем с глубоким пафосом сочинять стихи о беспросветной черноте, окружающей светлую душу (мою, разумеется), обличать бездушие этого проклятого мира, погрязшего в попсе, пошлости и подлости (а я хороший, белый и пушистый), что может быть полезнее для укрепления оптимистического настроя в условиях перманентного кризиса, который в очередной раз все спишет, на пороге конца мира? Разве что стакан водки, выпиваемый в момент, когда грозный астероид уже проложил свою траекторию вблизи нашей планеты (достаточно близко, чтобы астрономы могли потребовать новых денежных вливаний, но в то же время явно дальше, чем требуется для того, чтобы мы повторили судьбу динозавров)?
Все в жизни только ложь,
Грызня собачьей стаи,
Лишь вынь им да положь,
А души не летают,
Ползут в густой грязи
Червиво и бездумно,
Лишь подлость на мази
В круговороте шумном,
Израненный сапог
Сапожник не починит,
Забыт во храмах бог,
И добродетель стынет
На суетном ветру,
Как жалкая тряпица,
Сжигает огнь кору,
Как лизоблюдство -лица,
Нет правды, нет любви,
Надежда вместе с верой
Давным-давно спились,
Вокруг воняет серой,
А старый Вельзевул
С петлей в объятье пылком,
Намылил и заснул,
Остались лишь обмылки.
Самоубийц в аду
Не привечают боле,
Проклятья ветер сдул,
Летят себе на воле,
Ищи конца миров,
От сытости рыгая,
Да, жребий наш суров,
Не так ли, дорогая?
Надеюсь, основная часть штампов упадочническо-апокалиптической лирики не забыта?
Звучит призыв: слова пора точнее взвешивать!
Толстеет на стволах кора...
А, к лешему!
Ведь если тексты как счета -
Их смерть - достойна и чиста.
Прошли времена, когда рифмуя любовь и кровь (в крайнем случае, вновь, готовь, свекровь, морковь) и также незаменимую в любовных делах боль (соль, изволь, пароль, перекатную голь, страсть, рассыпающуюся как прибитая моль, чувства, превратившиеся в ноль...) можно было чувствовать себя если не эффективным стихоплетом, то по крайней мере приемлемым выразителем своих эмоций и переживаний. Но все течет, все изменяется. Не претендуя на ноу-хау, замечу, что нижеследующие строчки замечательны тем, что не только сами четверостишия, но и строки в них могут быть расположены в произвольном порядке без какого-либо ущерба для отсутствующего смысла. Более того, не менее легко заменяются окончания глаголов, в результате пол ЛГ и Кая меняется с легкостью. Как жаль, что нечто такое уже многократно и более эффектно использовано.
По прозрачности дрогнувших век
Поцелуем скользну беспощадно,
Оценить не сумеешь - и ладно,
Не впервые любить мне калек.
Не люби, уходи, улетай,
Мне не нужно созвездий лиловых,
Уноси недосказанным слово,
Мой холодный потерянный Кай.
Ты оставил мне лилий букет,
И, отравленный (отравлена) их ароматом,
Разбиваю пылающий атом
Оставляя ожог на руке.