Владимир Русанов и его парусно-моторная шхуна "Геркулес". Картинка из Интернета.
Начало ХХ-го века – время полярных походов, трагедий и великих географических открытий. В 1909 году американцы Роберт Пири, а затем Фредерик Кук заявили о себе, как о первооткрывателях Северного полюса. Однако эксперты установили, что ни тот, ни другой не достигли верхушки планеты. В 1911 году на другом конце планеты норвежец Руальд Амундсен, а вслед за ним англичанин Роберт Скотт, успешно штурмовали Южный полюс. В 1912 году в Арктику ушли три русские экспедиции: полярного геолога Владимира Русанова на шхуне «Геркулес», старшего лейтенанта Георгия Седова, на шхуне «Святой мученик Фока» и лейтенанта Георгия Брусилова на «Святой Анне». К сожалению, все они закончились трагически. О судьбах «Святого Фоки» и «Святой Анны» написано много исследований, книг, статей. Об экспедиции же Русанова практически ничего неизвестно...
С тех пор минуло почти столетие, в Арктике работают мощные ледоколы, в том числе атомные, на помощь полярникам приходят современная авиация и космическая связь. Но до сих пор высокие широты хранят неразгаданные тайны начала ХХ-го века.
Удивительным образом мы коснулись памяти полярного исследователя Русанова, завершая снабженческий рейс в Арктике. Дизель-электроход «Куйбышевгэс» выгружался на рейде мыса Челюскин. Это северная оконечность евразийского материка - полуостров Таймыр. Омывающий его пролив Вилькицкого, отделяет архипелаг Северная Земля от материка и соединяет Карское море с морем Лаптевых. Пролив является как бы условной границей между западным и восточным секторами Арктики...
Экипаж судна занимался привычной в Арктике работой по доставке груза полярникам. Выгрузка завершалась жизненно необходимым в долгую полярную зиму топливом. Бочки грузили в три яруса на понтоны, которые тащили катером к берегу. Затем, застропив по 12 штук в связку, тракторами буксировали их волоком.
Но мы успевали и осмотреться на Таймырском побережье. Свободные от работы члены экипажа во главе со вторым механиком Валерием Лариным стали свидетелями, как стая резвых белух взяла в полукольцо косяк сайки и гнала её на отмель. Вода бурлила от большой массы рыбы, которой не было спасения и она оказывалась на берегу. Небольшая рыбка вполне годилась для ухи и моряки, зайдя в воду, черпали её ведром. Зрелище - невиданное для человека, впервые попавшего в эти края.
- Ребята, заводи катер, попробуем достать белуху! – «завёлся» механик Ларин, приготовив багры и лопаты для схватки с полярным китом. Азарт охватил наши молодые и горячие головы, когда погнались за животным на катере. Казалось бы: вот она рядом, до спинных плавников рукой достать, не уйдёт! Наивные мы люди... Белуха ныряла, а из воды показывалась уже далеко по правому борту. Изменив курс, мы вновь мчались за ней, увы, ситуация повторялась. Белуха, вынырнув теперь по левому борту, казалось, что насмешливо разглядывала людей в катере. Вот чудаки... Убедившись, наконец, в бесперспективности погони, «охотники» вернулись на берег.
Учитывая важное географическое положение мыса Челюскин, здесь располагался небольшой аэропорт, обсерватория и погранзастава. Её молодой командир, старший лейтенант атлетического сложения и высоченного роста, считался тут единственным представителем власти. Контролируемая офицером территория полярной тундры и побережья пролегла на многие километры. В случае конфликта, пограничники могли заменить и правоохранительные органы. Однако не было в том нужды, немногочисленный народ на мысе вёл спокойный, размеренный образ жизни.
Что до спиртного, ну кто же против? Да где взять? Горячительные напитки со снабжением моряки привозили раз в году. Как не планировал растянуть удовольствие начальник «полярки», никак не получалось, «огненная» вода долго не залёживалась...
В редкие часы досуга солдаты погранзаставы подходили к кромке воды, провожая задумчивым взглядом, спешившие в пролив Вилькицкого корабли. Скоро его забьёт льдом и не обойтись без ледокола, на трассе он будет в роли «скорой помощи». Молодые парни мечтали оказаться на палубе сухогруза, чтобы уплыть в дальние и по возможности - тёплые края, прочь от опостылевшей тундры, отца-командира и сушёной картошки на обед.
Чуть поодаль, один из воинов, лишённый подобного воображения, тренировался стрельбой из автомата по плывущему на оторвавшейся льдине моржу. Его коллега отрабатывал меткость и кучность стрельбы, пытаясь попасть в дикую утку, не успевшую улететь и метавшуюся в прибрежной ледяной полынье. На свою беду, на эти забавы обратил внимание полярный гидрограф из Москвы Владилен Троицкий, находившийся в арктической командировке. Провёл он многие годы на Севере, совмещая основную работу с поисками, пропавшей шхуны «Геркулес». Учёный беззаветно любил Арктику и призывал обитавших там людей беречь полярную фауну. Потому, возмущённый стрельбой солдат из автоматов по всему живому, гидрограф пожаловался командиру погранзаставы:
- Это что же вытворяют ваши солдаты? Им что, нечем заняться?
Старший лейтенант пограничных войск от возмущения побагровел. Вот он долгожданный и желаемый момент для пограничника, когда наконец-то можно выплеснуть, бившую через край, энергию!
- Да кто ты такой? И не ты ли тарахтел тут на МИ-2? Где разрешение на облёт пограничной зоны? - тут же учинил допрос военный «губернатор» мыса Челюскин. Учёный обследовал побережье Таймыра на бортовом вертолёте с ледокола «Киев». Но не с целью военной разведки, а с завидным желанием и упорством найти следы пропавшей экспедиции Русанова.
- Попался голубчик! - потирал руки от удовольствия командир, - посидишь в КПЗ (камера предварительного заключения), остынешь немного, а мы разберёмся, что ты за птица?..
К экипажу дизель-электрохода гидрограф присоединился после окончания выгрузки и освобождения его из мест «заключения». Судно возвращалось в Мурманск и завершение арктической навигации командиры отмечали праздничным обедом в кают-компании. Такая сложилась традиция. За большим обеденным столом, после первой рюмки спирта и ломтиков вяленой рыбки, гидрограф и поведал морякам о своих приключениях на мысе Челюскин.
Несмотря на неприятный инцидент с пограничником, Троицкий был в приподнятом настроении. Многолетние поиски шхуны «Геркулес» могли увенчаться успехом и был тому повод. На одном из островков Карского моря, близ Таймыра, гидрограф обнаружил потемневшие от времени, деревянные части шпангоутов. С его слов, они имели признаки принадлежности к шхуне «Геркулес». Если это так, то вот он, радостный и редкий миг удачи! «Такой бывает лишь раз в жизни»! - ликовал Троицкий, доставив вертолётом части шпангоутов на борт судна.
Однако удостовериться в принадлежности шпангоутов "Геркулесу" возможно лишь на Большой Земле. А пока боцман Юра Фартушный, по просьбе учёного, закрыл находку в своей кладовой, под полубаком (носовая часть судна). Если бы только знал гидрограф: какая участь постигнет его находку? Через месяц учёный говорил: «Я бы совершил с ней пеший переход по тундре, добирался бы... ползком до Большой Земли!»...
В порту приписки Мурманске, куда зашел после окончания навигации дизель-электроход, произошла частичная смена экипажа. На выходные дни улетел в Москву и Троицкий. В предотпускной суете, сдающий дела боцман Фартушный забыл предупредить коллегу о находке учёного, хранившейся в носовой кладовой. Из Мурманска судно должно было следовать в Питер, под погрузку на Европу. Гидрограф планировал там доставить драгоценную находку в институт Арктики и Антарктики, чтобы доподлинно установить принадлежность останков. С тяжёлым сердцем, как потом сам признался, учёный улетел домой, в Белокаменную, до прихода судна в Питер.
Вездесущие журналисты, как у них принято, успели оповестить в центральной прессе:
«Сенсация! На борту дизель-электрохода «Куйбышевгэс» находятся останки «Геркулеса». Судно на подходе к Ленинграду»!
К несчастью для Троицкого, в Мурманске вернулся с отпуска боцман Иван Рябой. Прошедший школу Северного флота, бывший главстаршина - настоящий «дракон». Так называли боцманов, поддерживающих традиции старого русского флота, где чистота и безукоризненный порядок на палубе - их болезненная страсть. После арктических походов, на переходе в Ленинград, Иван тщательно осматривал свой «департамент», в том числе и помещения под полубаком.
- Это что за деревяшки? – поинтересовался боцман у старшего матроса Толика Блинова, имея в виду, хранившиеся там останки шпангоутов.
- Не знаю, Иван Кузьмич, я сам вернулся из отпуска.
- Непорядок у боцмана, захламил Юра помещение, - огорчился Рябой на Фартушного и выбросил возможные останки шхуны Русанова за борт.
Прибывший в Питер гидрограф Троицкий, узнав о «хозяйственной» деятельности боцмана, схватился за сердце. Если «деревяшки», по выражению Ивана Рябого, были действительно частью шпангоутов «Геркулеса», то теперь, вместо холодных островов Арктики, они покоятся на дне вечно штормового Норвежского моря. А ведь какая могла быть сенсация! Конечно при условии, что боцман Рябой утопил натурально шпангоуты «Геркулеса». Так что тайна гибели Русанова и его шхуны по-прежнему остаётся нераскрытой...