«С днем рождения», мысленно произнес Анатолий, глядя в окно.
Снова четырнадцатое марта…
Анатолий шел по асфальту, слегка сбрызнутому мимолетным весенним дождем, а ветер небрежно теребил его волосы. Дышалось легко.
Каждый год в этот самый день ему хотелось побыть одному. Не столько потому, что он был натурой романтической и любил предаваться воспоминаниям – просто хотелось, чтобы его именно сегодня никто не трогал. Дойдя до «Булочной» с выцветшей вывеской и яркой рекламой банка, он остановился. Пойти направо означало упереться в цветочный рынок, этого он не хотел. Суета сейчас ничему. Если прямо – то спустя время попадешь за город. Анатолий перешел дорогу и зашагал куда глаза глядят.
Он помнил все: ее спутанные рыжеватые локоны, ее раскатистый смех, ее загадочную улыбку. Ее каждое ожерелье, ее яркое белье, ее своеобразные шутки. Он по пальцам мог перечислить вещи, которые выводили ее из себя, и как он безжалостно пользовался ими, чтобы затащить ее в постель. Он помнил все: ее колкие фразы, ее скандалы, ее жестокость. Ее разбросанные повсюду волосы, забрызганные лаком для ногтей полы… Ее обидчивость и злопамятность.
Нет, нет и еще раз нет.
Это было Счастьем. Настоящим живым, трепещущим, бьющимся в руках комочком, теплым и искренним. Солнечным зайчиком. Счастьем, пусть очень коротким, но самым ярким на свете. Все, что было до и после, все остальное – шелуха.
Рыжеволосое кудрявое Счастье исчезло в один промозглый осенний день. Просто накопилось. Растворилось. Рассеялось. Стерлось. Как круги на воде. Как песок сквозь пальцы. Как тень от цветка. Она была – и ее больше нет.
А что он, собственно, тогда мог понять? То ему казалось, что нужно показать характер, и все само собой разрешится и она еще передумает. То хотелось согласиться с друзьями, которые нашептывали про нее странное… Так и остался стоять посреди дороги с разведенными в разные стороны руками. Где Она теперь?
Не то, чтобы Анатолий чувствовал себя ущербным или в чем-то виноватым – просто не любил навязываться. Да и зачем обращать на себя ее внимание? Ведь он даже не знает, что с ней сейчас, замужем она и есть ли дети? Все, что его с Ней связывало на протяжении всех семи лет, кроме его воспоминаний, так это ее номер телефона.
Стоит ли омрачать праздник? Ведь была попытка. Давно.
«Привет, как дела?» - и тишина в ответ.
Анатолий зашел в ларек, протянул в окошко пятидесятирублевую купюру. Чиркнул зажигалкой и затянулся.
Всех общих друзей пришлось оставить на втором плане. Не то, чтобы гордость взыграла, он всегда проще относился к таким моментам – расстались, ну что же, пройдет. Но в этот раз не проходило, и Анатолий не мог понять, почему.
Когда все закончилось – пришли разговоры. Новая стадия начала конца. Их было так много, не перечесть, даже всех не вспомнить. Сначала было мучительно тяжело, он не знал, как сделать так, чтобы своими страданиями не навредить ей. А потом думал, что сделал ей недостаточно больно, что «так ей и надо»…
Анатолий помнил все. «Я хочу оставить тебя в покое, чтобы ты была счастливой». Она смеялась в ответ и называла его тряпкой. Ее смех звучал как издевка, ее слова – как пощечина. Она всегда была такой… Слишком сильной.
В голове стучало. Как пульсирующая кровь, слово за словом: «Ты не умеешь бороться за свою любовь».
Она развернулась, хлопнула дверью и ушла, оставив за собой стук каблуков и аромат духов. Анатолий так и стоял, как вкопанный, и не мог понять, правильно он сделал - или нет? Сама же сказала, что у нее кто-то есть. Зачем она тогда приходила?
До конца он так и не поверил.
То есть он отказывался верить, что все закончилось – настолько это было нереально. Он не понимал, «за что». Не хотел видеть очевидное перед глазами. Мозг отказывался думать, от обиды распростерлась пелена.
Анатолий хотел было плюнуть, но вместо этого развернулся на месте и медленно зашагал куда глаза глядят. На ходу закурил снова, только затяжки стали сильнее, и страшно захотелось пить. «Соки – воды». Киоск с облезшей, но многозначительной надписью, таивший в себе такие сокровища, как сигареты, колбасу, молочные продукты и хлеб. «То, что я выбираю!» – белозубая девушка с плаката смотрела на Анатолия в упор, сияя свой неестественной улыбкой. Все в этот момент, все, что его окружало – его поступки, его принципы, его друзья, его окружение, его работа – показалось таким же искусственным, бутафорским! Вывернутым наизнанку… А что вообще было настоящего?
Спустя годы боль рассосалась, но осталось видение того, что есть, и что ушло.
Потом появилась новая Женщина, совсем другая. Полная противоположность Ей как вызов.
Вызов, брошенный в пустоту. Пусть так.
Прирожденный мыслитель, новая Женщина учила его созидать и становиться добрее. Казалось – так и надо. Семья и быт – потому что у всех так. Скомканные простыни по утрам и недопитый чай на столе по вечерам. Теплый душ и холодная постель. Кипяченая вода в графине и двухнедельный ежегодный отпуск в Геленджике. Анатолий на какое-то время даже поверил в то, что такая жизнь – это то, что ему нужно. Если обманываешь – главное верить в то, что говоришь. Даже если обманываешь самого себя.
Незаметно прошли годы. Семья из двух человек превратилась в семью из трех.
Дочь стала взрослеть и становиться похожей на него. Слишком похожей – ветреной и до безобразия беспечной. Не знающей, что же ей вообще от жизни нужно? Анатолий беспокоился, но как изменить ее установки, вселить в нее целеустремленность – не знал. Руки сами опускались от такой непростой задачи, а психологи с синих экранов тем временем советовали не разрушать целостность натуры.
Анатолий шагнул на Загородное шоссе. Напротив начиналась лесополоса, а поодаль плескалась в мутной реке какая-то живность. Он вдохнул чистого воздуха и закрыл глаза.
Когда начала утрачиваться связь? Связь того, что он делает, и того, ради чего все делается. Неужели тот самый кризис среднего возраста? Или все это пройдет? Но когда же, черт возьми? И почему это не проходит, а только усиливается?
Однажды маленькая Катюша спросит:
- Папа, папа! А почему вы с мамой меня так назвали?
И тут Анатолию на ум приходили идеи... Вспоминались герои войны, известные актрисы, писательницы, политические деятели... Что-то подходящее из этого списка можно было бы подобрать. Даже в роду жены была троюродная тетка, которая при обоюдном желании и доле фантазии могла бы оказаться очень хорошим человеком.
Рука ощутила слегка влажную прохладную землю, а под головой удобно разместился локоть. Над головой неслись тучи, меняя настроение.
В кармане лежала еще почти новая пачка «Marlboro». Со стороны Загородного шоссе раздавался шум машин.