Последний день. Сказка для взрослых

Николай Поляков
 


   К смерти Саня Епифанов подготовился, как никогда, обстоятельно. Единственный раз в жизни он был напорист и неутомим в достижении поставленной цели и рассчитал все до мелочей. Вешаться решил на балконе в выходной день. Там его, наверняка, скоро заметят, да и в квартире гадить не хотелось. Ведь после него наследникам  жить. Их Епифанов выбрал себе сам. Как-то увидел по телевизору несчастную чету детдомовцев, ожидающую ребенка и мыкавшуюся в поисках хоть какого-то угла. Этим бедолагам он  и оформил дарственную на свою однокомнатную квартиру. Документ  вступит в силу через неделю, первого января. В том, что его заиндевевшее тело обнаружат еще в этом году, Епифанов не сомневался.
            Сегодня Саня  проснулся около полудня, впервые позволив себе выспаться в своё удовольствие. Принял ванну, побрился. Надел, купленные вчера по такому серьезному случаю, рубашку и костюм. Бросил взгляд за окно. Внизу в предновогодней суете копошились люди. Кто-то тащил ёлку, кто-то закупал продукты, кто-то искал денег взаймы, кто-то был настолько рад празднику, что пьянствовал еще за неделю. И никто из них не знал даты своего ухода. А Епифанов знал. Подумав об этом, он снисходительно глянул на горожан с высоты своего шестнадцатого этажа. Ни страха, ни жалости к себе он не испытывал. Впрочем, астрономическая  сумма, занятая им на то, чтобы уйти достойно, тоже отрезала все пути назад.
         А висельником Саня Епифанов был опытным. Несколько лет назад он уже  совал голову в петлю. В тот раз бельевая веревка не выдержала и лопнула как раз в тот момент, когда Саня начал уже синеть. Откашлявшись и отплевавшись, он решил, что не время еще, но всякий раз, когда жизнь казалась ему совсем невыносимой, он вспоминал народную примету о том, что неудачно  слазавший в петлю всё равно в неё попадет.
        Вот и сейчас жизнь настолько его скрутила, что иного выхода он для себя  не видел. Он понимал, что все это грех великий, потому и сбегал вчера в церковь, поставил двенадцать свечей, попросил у Господа прощения  и помолился, как сумел, хоть и был уверен, что там вряд ли будет хуже, чем на Земле.
        Епифанов на скорую руку  украсил свою последнюю новогоднюю ёлку и принялся сервировать стол дорогими закусками.. Вкус некоторых он так и не узнал бы, не приведись такой случай. Саня откупорил бутылку настоящего французского Шампанского.
- С наступающим Новым годом, дорогой Сан Саныч! - торжественно произнес он. Жадно заглотил шампанское, не ощутив особой разницы с «Советским Особым» за шесть пятьдесят, которое очень любил когда-то, лет двадцать пять назад. Насадил на вилку  креветку, сунул в рот и поморщился. - Не пробовал, и не надо было! И сыр этот с плесенью тоже, наверное, дрянь несъедобная! Всё же лучше мяса еды нет!
Епифанов взял кусок буженины, покосился на шампанское и решил побаловать себя вискарем. А  еще ждали своей очереди до сих пор неизвестные ему  текила, мартини и абсент. В последний день Саня решил познать многое из того, что хотелось, но, увы, было недоступно. Впрочем, если уж быть до конца честным, возглавлял этот список секс с двумя женщинами, но денег, на проституток у него не осталось. Кроме того, Епифанов был из тех мужиков, которые считали, что бабы только портят хорошее застолье. Замахнув полный фужер «Джека Дэниэлса», он оторвал куриную ножку и задумался. Ведь с курицы  всё когда-то и началось, будь она неладна!

                Саня уже и не помнил, с каких пор повелась в его доме традиция наряжать ёлку двадцать четвертого декабря и отмечать это событие небольшим праздничным ужином, главным блюдом которого была курица-гриль. В тот год  он, как всегда, занимался украшением Новогодней красавицы,а его половина убежала в магазин за курицей и шампанским.
- А ну-ка, ёлочка, зажгись! - пробормотал Епифанов, заменив, наконец, все сгоревшие лампочки в гирлянде. Сунул штепсель в розетку и с детским восторгом уставился на ёлку. Конечно, маленькая искусственная ёлочка  ничем не напоминала ему двухметровые сосны его детства, но эти триста граммов китайского пластика были украшены игрушками, стеклянными бусами и выцветшими звездочками гирлянд, которыми он любовался уже лет сорок. Саня на  мгновение почувствовал себя совсем маленьким пацаном, ожидающим какого-то невероятного волшебства. Вот только запаха не было. Новогоднее чудо всегда пахло оттаявшей хвоей и мандаринами. А может быть, ему просто так казалось.
                Дверь широко распахнулась и на пороге появилась Роза. Довольная, краснощекая, она несколько секунд любовалась нарядной  ёлочкой.
- Са-аш! -  пробормотала  она. - Ведь каждый год всё одно и тоже! Елка, гирлянды, игрушки… Ждешь чего-то, надеешься… А через два дня выйдешь на работу, и все по-прежнему - и денег не хватает, и начальник всё такой же дурак!
- А все равно здорово!  - Епифанов подбежал к жене, выхватил из её рук пакет с продуктами и помог  снять дубленку - его подарок на прошлый Новый год.
               Супруги уселись за стол. Саня пальнул пробкой в потолок, а Роза разложила по тарелкам закуску.
- Я сейчас Анжелку Канторович видела! - вдруг вспомнила жена. - Они первого уезжают.
- В смысле? Куда? - не понял Епифанов.
- Саш, ну куда могут уехать Канторовичи? В Израиль, конечно!
- Флаг в руки! - равнодушно хмыкнул Саня.
- Может и мы? - осторожно спросила Роза.
- Роза, золотце! - улыбнулся Епифанов. - Как говорил мой дед, Янкель Хаимович « Что нам делать в том Израиле? Там же одни евреи!»
- Твой дед был ленивым деревенским скорняком. Он и в райцентр ездил раз в пять лет. Ты что, такой же? - напирала Роза. - У тебя мама еврейка, а значит по иудейским законам ты стопроцентный еврей.
Роза тоже была полукровкой, но своего папашу Семена Эдельмана, она даже не помнила.
- Так то по иудейским, - парировал муж. - А мы живем еще по советским. По паспорту я русский и, между прочим, крещеный православный христианин.
- Ой, да какая разница! Ты сам посмотри, все куда-то едут! Тут жизни всё равно не будет!
- Да хлопотно это! - лениво протянул Саня. - По кабинетам ходить, по очередям толкаться…
- Вот так и скажи! - восторжествовала Роза. - Лень тебе! Ну, давай я  буду этим заниматься?
- Давай! - кивнул Епифанов и засмеялся - За тебя, любимая! С Наступающим!
              К его удивлению, Роза проявила такую деловитость и активность по вопросу эмиграции, что Саня и сам не заметил, как однажды со всеми пожитками оказался в зале аэропорта  имени  Бен-Гуриона.

             Земля обетованная очень быстро опостылела Епифанову. Он старался, как мог. Взывал к голосу крови, пытался представить себе, что когда-то его предки видели здесь Спасителя, влачившего на Голгофу свой крест. Без толку! Окружающие казались ему такими же, как он сам, лицемерами, играющими в евреев, иврит совсем не запоминался, как какая-нибудь эскимосская тарабарщина. С работой тоже не повезло. Епифанов еле устроился электриком в одну маленькую фирму. А дома был главным энергетиком вагоноремонтного завода.  И все чаще он ловил себя на том, что постоянно напевает непонятно откуда взявшуюся песенку «Хороша земля Израиля, а Сибирь-то лучше всех!»
             А Роза, наоборот, цвела и благоухала. Она удивительно быстро изучила язык, нашла шикарную работу и обзавелась огромным количеством подруг и, что особенно настораживало Саню, друзей. Всё свободное время Роза проводила в фитнес-клубах, кафешках и каких-то творческих тусовках, категорически отказавшись от обычных домашних обязанностей хранительницы очага.
            Епифанов же не мог похвастаться ни друзьями, ни просто хорошими знакомыми. За все время  жизни на чужбине он сошелся лишь с одним человеком,  неунывающим старичком, Марком Захарычем, владельцем небольшого книжного магазина. Старый Перельман напоминал ему деда. Он был такой же невысокий, с крупным кавказским носом и седой шевелюрою. Густые усы делали его настолько похожим на Сталина, что пожилые покупатели нет-нет,  да и называли его Иосифом Виссарионычем.
Нередко, взяв с собой бутылочку коньяка, Саня приходил в магазин перед самым закрытием и засиживался с Перельманом до поздней ночи.
- Знаете, Шура, - вздохнул как-то Марк Захарович. - Будь мне столько лет, сколько вам, я бы всё бросил и вернулся бы домой в Одессу.
- А сейчас вам что мешает?- удивился Епифанов.
-Да боже ж мой, Шура! Как же я там буду жить на их жалкую пенсию? На эти несчастные петлюровские деньги?  А потом вы хотите, чтобы Марк Перельман выглядел старым идиётом, в глазах тех, кто не уехал?
- А выглядеть молодым идиотом вы бы рискнули? - засмеялся Саня.
- Ой, не скажите! Был бы я молодым, я бы уже доказал, кто тут идиёт!
- Да я бы давно уехал, Марк Захарыч, -  продолжал хохотать Епифанов.- Все же упирается в деньги, черт бы их побрал! Там же, жить где- то надо. И первое время без работы тоже деньги нужны.
- Слушайте, Шура! Сегодня  будет розыгрыш одной грандиозной лотереи. Главный выигрыш - полмиллиона американских шекелей! Купите билетик пока не поздно. Вдруг повезет?
- Нет, - снова засмеялся Саня. - Я с государством в азартные игры не играю. Да и везет мне обычно, как утопленнику.
-Шо вы такое на себя  наговариваете? Ну, просто так купите. Может, у вас денег нет? Так я дам,- старик полез в карман.
- Бросьте, Марк Захарыч! Есть у меня деньги. Просто пустое это! Ведь надеяться буду…Потом опять разочаровываться,- Епифанов махнул рукой и поднялся. - Пойду я. Поздно уже.
Саня вышел на улицу и тут же у входа в магазин обнаружил нераспечатанный лотерейный билет на сегодняшний розыгрыш.
- Нет! Так не бывает! - пробормотал он. - Этот билет обязательно должен выиграть, иначе, какого черта он мне попался?
Епифанов сжал билет в кулаке и поспешил домой. Розыгрыш начинался через полтора часа.

           В найденном Саней билете не совпала ни одна цифра. Он торжествующе усмехнулся, сунул его в карман и побрел к холодильнику. Был повод выпить за постоянство.
Через неделю, после работы он завернул к Перельману. Купил у него несколько научно-популярных журнальчиков и уже уходя, как бы между прочим, сообщил: « А я же  лотерейный билет  нашел!»
- Да? - удивился старик. - И шо вы там выиграли?
- А ничего! - захохотал Епифанов. - Я же вам говорил - дохлый номер! Да и хрен с ним! Не жили богато, нечего и привыкать!
Жизнь вошла в привычное русло. Через нсколько дней Епифанов забежал в книжный магазин. Старик Перельман позвал его в свой кабинет.
- Знаете, Шура, - по-отечески улыбнулся Марк Захарович  - Вам, действительно, лучше уехать. На вас же смотреть больно, как вы мучаетесь… Я тут собирал на одно дело, но, боюсь, мне уже его не поднять. В общем, вот…
Он протянул собеседнику пачку долларов в два пальца толщиной.
- Только не обижайте старика! Не отказывайте! - торопливо пробормотал он.- Вам должно хватить! Поживите там, на Родине, за себя и за меня!
Саня долго тряс вялую руку  Перельмана и  прямо с утра решил заняться  необходимыми для возвращения документами.
            Лишь через полтора месяца, утомленный семейными разборками и бумажными проблемами, но все же победивший, Епифанов с удовольствием положил в карман билет на ночной самолет в Москву. Оставалось лишь забежать в книжную лавку попрощаться и еще раз поблагодарить замечательного старикана за помощь. В лавке Саню встретил незнакомый юноша.
- А где, Марк Захарович? - не здороваясь, с порога спросил его  Епифанов.
- Он уехал, - ответил молодой человек. - Продал мне лавку и уехал. В Америку, в Хьюстон кажется.
- Как? Зачем? - только и выдохнул Саня.
- У него там брат умер, по-моему. Наследство большое оставил. Перельман теперь какой-то новый бизнес замутить хочет. Серьезный.
  Епифанов развернулся, и не прощаясь, ушел  паковать вещи. Душа уже летела домой.
            
                А дома  все изменилось. Городок опустел. Многие знакомые  уехали в поисках счастья в другие города и страны. Кое-кто,  измотав в борьбе за выживание души и сердца, перебрался на погост. А остальные,  разделившись на бедных и богатых, презирали и ненавидели друг друга. Епифанов купил себе однокомнатную квартиру на последнем этаже новенькой одноподъездной «свечки» и бросил все силы на поиски хоть какой-нибудь работы. И вот тут оказалось, что он уже «старше тридцати пяти» и устроиться может только на госпредприятие. А там уже давно не платят зарплаты. Дают продукцией, крупами и оплатой за комуслуги. Родной вагоноремонтный встал, сократив половину сотрудников, и отправив вторую половину в отпуск за свой счет. Податься было некуда.
-Вот попал! В самый кризис! - психовал Саня. - Как жить-то теперь?
А  деньги очень скоро кончились. Появились долги, которые росли, как на дрожжах. Вот тогда-то и вспомнил Саня Епифанов, как однажды, в девяносто третьем, привязал к гаражной балке бельевую веревку. Жить не хотелось. Каждый раз засыпая, он с ужасом думал о том, что через несколько часов наступит завтра и принесет новые проблемы и счета. Иногда в бессонные ночи он выходил на улицу, и прогуливаясь под фонарями, представлял себе, как он проживет свой последний день. В одну из таких ночей на него и выкатился из ресторана весьма нетрезвый Васька Демиденко.
- Саня! Епифан? Ты? - удивился он. - А говорили, ты в Израиль подался!
-Васька! Здорово! - обрадовался Епифанов знакомому лицу. - Так ведь и ты, говорят, в Канаде живешь!
- Да приехал на пару дней. Племянницу женить. Ну, в смысле, замуж… - не переставал улыбаться Демиденко. - А ты-то как тут?
-Да я тоже на  пару дней приезжал,- неожиданно для себя  соврал Саня. - Да вот задержаться пришлось.
-Не понял? - Васька осоловело уставился на друга.
-А чего тут понимать? - понесло вдруг Епифанова. - Обнесли меня в родном городе. Деньги, документы - все сперли. Вот и сижу тут. Бомжую, в общем.
- Цена вопроса?- деловито поинтересовался друг.
- Чо?
- Денег сколько надо? - ухмыльнулся  Васька, запуская руку в карман брюк.
- Пять тысяч баксов! - решительно произнес Епифанов и сам испугался своей наглости.
Демиденко замер, смерил Саню взглядом.
- Серьезно! По-нашему! - кивнул он. - Отдашь когда?
- Ну, как приеду, так и отдам, - не моргнув глазом, ответил Епифанов. - Сразу после Нового года.
- Пойдет, - согласился Васька, и громко засопев, принялся вынимать купюры из барсетки.- Вот тебе визитка, там, на обороте номер счета записан. На него бабки и переведешь. Только смотри, Епифан! Не вернешь долг, я тебя и в Израиле найду и урою!
-  Если не доверяешь, зачем даешь? - ухмыльнулся Епифанов.
- А вот интересно мне, изменила тебя заграничная жизнь или нет?
Всё также ухмыляясь, Саня небрежно сунул деньги в задний карман джинсов, пожал другу руку и пошагал по заснеженной аллее.
                К полудню следующего дня  он  рассчитался  со всеми долгами и назначил себе день торжественного ухода из жизни.

- Пора! Еще напьюсь и передумаю, - сказал себе Епифанов, обувая новенькие туфли. Вышел на балкон, встал на табурет и подергал нейлоновую веревку. Вроде надежно! Проверил, как скользит петля, и довольно хмыкнул. Надел петлю, затянул её потуже и бросил последний взгляд вниз. Люди спешили по своим делам, хлопотали и решали какие-то проблемы. Некогда им было поднять голову, чтобы увидеть, как уходит от них Саня Епифанов. А тот в этот время попытался сковырнуть под собой табурет.
            В дверь позвонили.
- Кого еще черт принес? - подумал Саня. - И ведь вовремя же! Ни до, ни потом! Впрочем, так даже лучше, быстрей найдут. Дверь-то не заперта.
Он снова качнул табуретку. Из прихожей опять раздался звонок, уже настойчивый.
-Блин! - вздохнул Епифанов. - А если это пацан соседский? Напугается…
Он оглянулся по сторонам. Вылезать из петли не хотелось, настроился ведь.
- Войдите! Не заперто! - крикнул Саня.
В комнату решительно вошел высокий, широкоплечий мужчина с лицом  Жана Рено.
- Вы Епифанов Александр Александрович? - деловито спросил он и только тут увидел петлю на шее Сани и вытаращил глаза.
- Ну, я, - кивнул Епифанов и небрежно сунул руку в карман.
- Вам письмо и посылка, - Жан Рено взял  себя в руки.- Вы не могли бы  пройти в комнату и расписаться в получении?
- А давайте здесь, - предложил Епифанов. Заморский алкоголь уже начал действовать. Он попытался принять залихватскую позу, табурет накренился и упал. Саня повис и захрипел. Свет померк.
- Ну и шутки у вас, господин Епифанов. Еще и под Рождество! Совсем уже, что ли?- навис над ним бледный гость.
- Зачем? Зачем вы это сделали? - просипел Саня.
-Знаете, что? Я на службе! Я к вам, черт знает, откуда добирался! - рассвирепел вдруг Жан Рено. - Получите письмо и посылку, распишитесь и делайте, что хотите! Вешайтесь, стреляйтесь, прыгайте с балкона! Но без меня!
- Хорошо! - прошептал Епифанов. - Давайте распишусь.
Гость подал бланк и Саня дважды чиркнул напротив  галочки. Вскрыл конверт и вынул сложенный вчетверо лист бумаги..
-Здравствуйте, Шура! - прочел он, и на душе потеплело. Шурой его звал только один человек. Саня снова  уткнулся в письмо.
« Здравствуйте, Шура! Если Вы читаете эти строки, значит, меня уже нет, и Вы не станете думать обо мне совсем плохо. О мертвых либо хорошо, либо ничего, так ведь? Хочу повиниться перед Вами и попросить прощения за свой недостойный поступок. Дело в том, что, покупая у меня свои научные журналы, Вы обронили на пол Ваш лотерейный билет. Как Вы сказали, он ничего не выиграл. Но тут как раз объявили, что во время прошлого розыгрыша произошел сбой программы и его результаты признали недействительными. Все билеты оказались годными для второго тиража. И что Вы думаете?  Ваша лотерейка выиграла полмиллиона долларов. Сердце старика дрогнуло, я не устоял перед соблазном и оставил её себе, так ничего Вам и не сказав.. Именно поэтому я и дал Вам денег, чтобы Вы поскорее уехали и не  были для меня вечным укором и напоминанием о таком низком поступке. Однако, Богу было угодно наказать меня, отняв младшего брата. Я перебрался в Хьюстон, и благодаря Вашим деньгам еще более развил бизнес моего несчастного Сёмы. Теперь, когда и меня прибрал Создатель, я завещал вернуть  Ваши полмиллиона, вместе с процентами, которые набежали за время моего бессовестного кредита. Еще раз прошу у Вас прощения. Искренне Ваш, ныне покойный Марк Захарович Перельман.»
Саня огляделся по сторонам. Посыльный испарился. Епифанов открыл оставленную им коробку.
- Ничего себе! - только и прошептал Саня, глядя на банковские упаковки стодолларовых купюр.
На балконе, что-то грохнуло. Отвалился крюк, которому была привязана надежная, альпинистская веревка.
- Опять не Судьба, - подумал Епифанов и  широко улыбнулся.- Что ж! С Наступающим тебя, Сан Саныч!