Слово "балагула" хорошо знакомо винницким старожилам. На идиш оно означает "возчик, извозчик", и выражение "взять (по городу), нанять (для загородней поездки) балагулу" для жителей Винницы, даже в 60-е годы, было таким же привычным, как в наши времена - "поймать или заказать такси".
Почему извозчика называли еврейским словом? Да потому, что извоз на Подолье издавна был одним из наиболее распространенных родов занятий местечкового люда, большую часть которого до последней войны с ее геноцидом составляли евреи. Кстати, чем сейчас, в 2000-ых годах, занимается современный оборотистый местечковый люд, среди которого евреев почти не осталось? Тем же, что и сотни лет назад - торговлей (рынки, базарчики, магазинчики и даже супермаркеты) и извозом (такси, маршрутки, в т.ч. и междугородние). Только лошадки у современных балагул не доморощенные (если не считать полуяпонского "Богдана") А вот у последнего еврейского балагулы города Винницы, у последнего в премноготысячном ряду подобных ему балагул, колесивших по Подолью на протяжении многих веков, лошадка была наша, и звали ее - Зойка.
Как сейчас помню эту знаменательную встречу с человеком, являвшим собою реальное олицетворение конца полутысячелетней, а то и более долгой, "балагульской" эпохи и не подозревавшего о своей исторической значимости.
Теплый октябрь 1990 года, воскресный день, моросит незлой дождик. Я разгуливаю по замостянским кварталам старой Винницы, фотографирую всяческие приметные колодцы - и новые, и старинные, расспрашиваю людей, приходящих за водой, что они знают о своих "вододарах". И вот, беспечно переходя пустую ленту шоссе, я вижу и слышу цокающую лошадку. Над ней, как-то скромно и ладно возвышается фигурка в ватнике и ушанке.
- Добрый день! Можно вас сфотографировать?
- Тпр-р. Пожалуйста.
- Вы не очень спешите?
- Не очень.
- Тогда я вас немножко поспрашиваю, а вы поотвечаете?
- Я весь внимание.
- Как вас зовут?
- Левка.
- А по паспорту?
- Лев Борисович Барбер.
- О, выходит, кто-то из ваших предков был цирюльником. А вы все время возчиком работали?
- Да. Всю жизнь. И до войны, и после нее. И сейчас балагулю.
- А на войне?
- Всю войну, от Днестра до Волги, и назад, аж до Германии ездовым проехал.
- Как зовут лошадку вашу? .
- Это у меня Зойка. Гарная кобылка, работящая. Ей сейчас девять лет, а взял я ее еще лошицей, тогда ей три года было.
- Много у вас, наверное, коней перебыло.
- Ой, много, - до Зойки у меня был Шпак, до Шпака - Рябой...
- А какой самый лучший был?
- Самая лучшая из них, наверное, - Зойка моя, последняя…
- Скажите, а как в наши трудные времена вы решаете продовольственную, то есть, фуражную проблему?
- Контора "Вторсырье", где я работаю, выдает моей кобылке на год тонну овса.
- И на рынке. наверное, подрабатываете как балагула?
- Да. Но только по субботам и воскресеньям.
- Когда-то вашей профессией кормились многие люди, особенно евреи. А сколько сейчас балагул в Виннице?
- Нас осталось четверо, а еврей - я один. Но еще недавно нас в Виннице было багатенько. И работы хватало. Машину - кто тогда имел? А подвезти ж людям надо: то мебель - из магазина или переезжает кто, то картошки чи капусты с базара…
- Какая была тогда у вас такса и какая она сейчас?
- Ну, раньше, если в село под Винницей или на хутора, то брал аж пять рублей, по городу – рубля три, два. А сейчас деньги подешевели и такса поднялась (дело было в канун гиперинфляции – А.С.) Сейчас, если в конец города, на Вишеньку, то можно и 20 рублей править.
- Скажите, а много у вас детей и внуков?
- Много Правда, почти все повыехали, а нет - так собираются.
- А вы-то сами как?
- Не-е. Израиль дуже далеко. Моя Зойка туда не доедет.
Мы попрощались. Веселая, гладкая Зойка легко тронулась с места и зацокала дальше. Ее лоснящиеся, тщательно вычищенные бока, кстати, как и аккуратная брика с хорошо смазанными колесами на шинном ходу, выразительно отличались от более чем скромного убранства самого хозяина. Это как у козака - коник сытый, сабля блестит, а на самом - свитка серая да шапка-бирка....
Через неделю после нашей встречи я отправился на базар, - хотел разыскать Льва Борисовича и вручить ему фотографии - и на возку с Зойкой, и портрет поясной. Но, увы, его уже не было. Эпоха кончилась, и балагулу Левку я больше никогда не видел. Но вспоминал его часто. Даже песню о нем написал. Она так и называется - "Балагула".
Балагула, балагула,
время дышло повернуло,
и средь уличного гула
редко слышен стук копыт.
Но еще в груди местечка
бьется сердце человечка,
что, как баба на крылечке,
на возке своем сидит.
Балагула, балагула
помнит ругань осавула,
помнит степи Барнаула
и обозы нд Днестром.
Жаль, что не с кем сесть под сливкой,
погутарить за бутылкой, -
только с Зойкою, кобылкой,
можно вспомнить о былом.
Балагула, балагула...
Сколько разных ветров дуло!
Но не сдуло, не продуло,
хоть ветрами и подбит
френчик твой военной кройки,
ветхий прадед перестройки.
Но зато на сытой Зойке
шерстка гладкая блестит.
Балагула, балагула....
Скольких время умыкнуло!
В черных тучах потонула
там, за хутором, луна.
Но, когда тоска накатит,
подойду к старинной хате
и скажу: "Шалом, приятель!
Выпьем чарочку вина!"
. 1992.
Статья написана прибл. в 2005 г.