Всю ночь в доме, стоящем на краю деревни, горел тусклый свет. За небольшим столом на кухне, прямо под красным абажуром, сидел человек преклонного возраста и что-то медленно писал. Звали этого человека - Пётр Степанович Переверзев. Небольшого роста, коренастый, с высоким лбом и залысиной на голове, он был похож в этот момент на Сократа. В прошлом механизатор широкого профиля, а ныне пенсионер, он ещё с молодости любил, в особенности под настроение, увлекаться разным сочинительством. Где какой стишок сочинит, где басню перескажет, а то и частушку какую напишет для самодеятельности. Правда, песен и частушек в деревне давно уже никто не слышал. Не до этого было нынче… В общем, скучать себе Пётр Степанович не давал.
В деревне Завидово, где он жил, все его слабости хорошо знали и поэтому относились к нему с большим уважением. И не просто как к чудаку, а как к доброму, понимающему и грамотному человеку. Сам он был самостоятельным, работящим. Если говорить о ленивых, то это не про него. Да и спиртным он сильно не баловался. Что большая редкость для деревни. И это ещё больше прибавляло ему авторитета.
Будучи человеком отзывчивым и где-то добрым, Степаныч, так его звали односельчане, часто помогал своим соседям, да и всем остальным. Весной огороды пахал, летом сено косил, а осенью то соломки подвезёт, то дров. Одним словом - работой не брезговал.
Закончив писать и отложив шариковую ручку в сторону, тут же на стол, Степаныч взял в руки листок с написанным на нём текстом и, внимательно рассматривая, будто в диковинку ему всё это, начал медленно и негромко читать:
«Уважаемое русское правительство! Пишет вам крестьянин Пётр Степанович Переверзев из далёкой деревни Завидово. В первых строках моего письма сообщаю, что деревня наша небольшая и находится всего в нескольких километрах от города N. С одной стороны, вроде от цивилизации недалеко, а с другой - у нас одна темнота и опустение; как только совхоз обанкротился, так нам житья и не стало. Да что там говорить: так, как сейчас, мы не жили никогда: безработица, пьянство, наркомания, в общем проблем хватает. А тут на днях, как на грех, последняя совхозная кобыла Маруся по кличке Певица издохла – видимо, от старости. Нам сейчас без нёё и водички - то привезти не на чем. Придётся опять в вёдрах на коромысле носить. Жалко, что так получилось; ведь больше всего, ей радовалась деревенская ребятня. Бывало, заговорят с ней, а она зразу начинает мотать головой и ржать. За что и прозвали Певицей. Не подумайте, что я в своём письме жалуюсь вам на наши проблемы - совсем нет. К такой жизни мы уже давно привыкли, а вот к новой беде, постигшей нас в последние годы, привыкнуть никак не можем, да и как к ней привыкнешь - то, когда тебя выгоняют из собственного дома - пусть и старенького. В общем, уважаемое правительство, хочу изложить вам всё по порядку.
Несколько дней назад ко мне обратились жители нашей деревни Завидово с просьбой написать письмо в верхнюю инстанцию, в правительство, стало быть, по поводу нашей беды. А поскольку человек я безотказный, то согласился, написать это письмо от имени всех живущих ещё односельчан. А беда наша такая: раньше, ещё до того как к нам пришёл капитализм, будь он не ладен, у нас в деревне привычно звучали на всю округу душевные песни, ежедневно мычали вернувшиеся с пастбищ коровы, визжали свиньи, блеяли овцы; с утра до самой ночи разносились голоса нашей весёлой, деревенской детворы. А сейчас не то, что детского крика, петуха во всей округе не услышишь - одна тишина. Да и на улице теперь редко кого встретишь, словно чужие стали все друг другу. Бывало, идёшь утром по деревне, со всеми здороваешься, и на душе так светло: жить хочется. А сейчас стыдно в глаза смотреть друг другу; здороваться язык не поворачивается. Одним словом, разные мы вдруг стали. Только с почтальоном и здороваемся. Правда, газеты и журналы сейчас уже не выписывают у нас, как раньше. В основном почтальон разносит пенсии, письма от разных коммерческих банков да уведомления в суды. Вот от этих банков и пошли у нас проблемы в деревне. Такую беду мы знавали только после войны, когда волки одолели нас с разных сторон; ох, и сколько же они скотины тогда погубили, окаянные. Считай, под каждый двор скотину резали. У кого телка, у кого барана, а бывало сразу и того и другого. Вот беда была так беда. Страшно вспомнить. Еле вытравили. Спасибо охотникам... А сейчас у нас опять трагедия, но уже другая.
А всё началось с того, что стали приходить в деревню письма, одно за другим, от разного рода банков и прочих организаций: так, мол, и так, уважаемый товарищ и по имени отчеству, значит, обращаются; откуда они узнали про нас в деревне, даже не знаем. Пишут, что предоставляют нам льготный кредит на разные покупки и тому подобное. Да так вежливо пишут, что на тебе: комар носа не подточит. Эти письма мы все перечитывали каждый день, как романы. По первости - то, конечно, мы отнеслись к этому с опаской: мало ли что может быть. Да и Кузьма, наш местный охотник, предупреждал нас и говорил не раз: - смотрите мол, бесплатный сыр только в мышеловке. Но где там слушать! Когда такие деньги предлагают... Что говорить, долго раздумывать не пришлось, да и что нам раздумывать, если не учёные мы в этом деле. Хотя, правда, обращались мы к районным властям за советом, но они сказали, что каждый решает сам за себя: нужен кредит - бери, а не нужен - беги. Вот ведь какой апельсин получается. В конце концов сельчане не выдержали, и это понятно, при такой - то нужде… Вместо того чтобы бежать от него, ринулись все за этими кредитами: кто на скотинку какую, кто на одежонку для своих ребятишек, кто на стиральную машину, а кто и просто горло смочить. Поначалу - то все радовались, а вот опосля схватились за голову, но поздно; оказывается, эти деньги отдавать банкам нужно с большими процентами, а не отдашь вовремя, сразу штрафы начисляются. Ну, кто бы это знал…Вот и получается, что на сегодняшний день этих штрафов больше чем самих кредитов. Самое главное, что винить - то некого. Силком - то ведь никого в эти кредиты не тащили. Будь они не ладны. Что ни говори, деревня она и есть деревня. Только вот через несколько месяцев приехали служивые и описали почти у всех жителей деревни, имущество за неуплату кредитов, в том числе и дома; а с чего крестьянам платить, если они все безработные. Стыдно сказать, но на старости лет многие могут оказаться бездомными на своей же земле, где прожили всю свою жизнь. Люди в погонах изо дня в день просит освободить дома, которые якобы по суду уже нам, то есть сельчанам, не принадлежат, как и земля под ними. В общем, что делать, не знаем. Хотелось у вас узнать, правда или нет, но в народе говорят, что у правительства, то есть у вас, есть много нефти на продажу, то есть за границу, а также какой - то там секретный фонд, якобы для всяких критических ситуаций. Не знаю, можно ли верить этим разговорам, но я скажу правду: хуже подобной ситуации, чем у нас, то есть критической, уже не бывает. От имени жителей всей деревни Завидово прошу вас продать немного нефти, да и выкупить всю нашу деревню у этих банков. На кой им сдались наши дома – развалюги.
На вас, уважаемое правительство, в этом смысле, последняя надежда. Я лично понимаю, что люди вы очень занятые и вам не до всяких там писем, особливо моего. Однако обращаюсь к Вам, как в последнюю инстанцию за разъяснением и помощью.
Заранее прошу меня извинить, если что не так написал.
Ждём всей деревней от вас ответа.
С уважением, Пётр Степанович Переверзев».
Пробежав ещё раз глазами весь текст письма, Степаныч молча свернул листок пополам и, положив его в конверт, проговорил:
«Сгодится на первый раз, чего уж там, вроде всё понятно - не дураки ведь». Затем встав тяжело из – за стола, он молча подошел к кровати и, не разбирая постель, лёг прямо на покрывало.
Сквозь окно уже брезжил утренний рассвет. Пение птиц слышалось всё отчётливее и веселее. Подложив руки под голову, Степаныч крепко заснул, временами похрапывая и что - то бормоча невнятное во сне...
2008