"Психолога звали мистер Крайн. Он проводил со мной много времени. Когда на следующее утро я проснулся, он сидел у моей кровати и смотрел на меня с сожалением и болью в глазах. Он начал обо мне заботиться. И, пожалуй, стал первым человеком, который мне действительно был нужен. Мистер Крайн был умен, и любил поговорить со мной.
У меня не оказалось родственников, которые смогли бы стать моими опекунами, и меня хотели отдать в приют. Но мистер Крайн, он усыновил меня. Так я понял что такое любовь и настоящая семья.
От состояния моих покойных родителей я получил только бесценную библиотеку, и то стараниями папы. Мистера Крайна я смог так назвывать.
Он таковым и стал. Не отец, а именно папа.
Я все также не посещал школу. Днями я читал, и писал, ожидая папу, а вечером, когда он приходил, я читал все мною написанное и мы обсуждали, спорили, говорили. И это было так приятно, доверять не только себе, но и кому-то другому. Так странно было, что мне позволено иметь свое мнение…
Однако иногда папа сердился, некоторые мои записи его расстраивали и он старался не разговаривать со мной в такие дни. И это тоже имело свои последствия…
Но в целом же, в том, что меня усыновил психотерапевт, было много пользы. В частности, он сразу уловил те тревожные сигналы, которые свидетельствовали о моем заболевании."
Прошел почти год с момента «происшествия». Артур рос умным, но слабым. Он все также не гулял с детьми, однако теперь уже потому, что ровесники не принимали его, да и сам он не особо тянулся к компании.
Артур был худым, бледным, болезненного вида парнем. Всегда непричесанные русые волосы. Серые глаза. Он не был красив, но и уродом не был. Просто ничем с виду непримечательный подросток. Но внешность обманчива. В его голове открывались новые миры и постигались тайны вселенной. А в его спорах с мистером Крайном рождалась истина и точность. Он никогда не принимал точку зрения своего «оппонента», Артур выбирал из нее лучшие моменты, могущие подтвердить его собственные теории.
Отдавая предпочтение синим и холодным тонам, он любил ночь. Спасительная тьма ночи даровала ему спокойствие и тишину. Яркое солнце пряталось и не отвлекало своим бесполезным ярким светом.
Также по нраву ему был дождь. Как и прежде он любил смотреть на игру воды на стекле, как и прежде чудилось ему, что своим журчанием дождь нашептывает ему тайны.
А мир тем временем погрузился в осень. Серое небо не пропускало солнечные лучи. Деревья окрасились в желтые и бардовые цвета. Люди окрасились в серое. Дожди, не прекращаясь, гнали толпу по грязным улицам, заставляя торопиться и суетиться больше прежнего. И плотная крыша из зонтов закрыла от взора небес редких романтиков, гуляющих под тучами, радующихся безжалостным каплям, которые проникали словно в сами мысли и раздумья.
Из окна квартиры был виден парк. Он казался таким тяжелым и брошенным, словно люди забыли ту радость, что он дарил им летом, словно им стало все равно на него, и теперь им нужно было что-то другое. А парк, словно в отместку, или от жалости к самому себе, сбрасывал с себя последние одежды. Обнажаясь, и без остатка отдаваясь своему горю, и близящейся зиме.
В такие вот дни невозможно было ничего написать, если только ночью. И все время Артур проводил у окна, в руках кружка горячего чай, за окном, и на коне, дождь, и шепот, шепот кого-то, самого мудрого на этом свете, но так милосердно отдающего свои секреты простому мальчишке, который согласен слушать. Словно этот кто-то был настолько одинок, что отдал бы все за единственного собеседника.
Временами Артуру казалось, что он и вправду слышит еле различимые слова. И от этого все его естество наполняло непреодолимое возбуждение, желание отдаться полностью этому шепоты, лишь бы слышать его четче, понять, что он говорит, увидеть… увидеть наконец его обладателя.
На стене висел календарь, гласящий, что за окном первое октября. Сама же комната была просто-таки завалена книгами. Они были везде: неаккуратно сложены друг на друге по углам, на каждой полочке, на столе, даже на кровати, десятки, сотни книг – единственное наследство Артура от покойных «родителей».
Сам же мальчик приютился на широком подоконнике. Остекленевший взор устремлен в никуда. Единственный звук – шорох дождя, в очередной раз увлекший Артура далеко от этой комнаты, от всего этого мира.
"Я помню, как она появилась впервые. Я снова отдался непостижимым тайнам воды. Я видел… я не знаю точно, что именно видел. Разные картины, видения. Но потом все разом прекратилось. И я вновь, словно издалека услышал шепот. Не было слышно слов, но голос, саамы прекрасный голос, который вы себе только можете себе представить, он не звал меня, нет, скорее просил, умолял о чем-то. И я превыше всего возжелал ему помочь. Всего меня заполнило чувство сострадания к этому неизвестному, но непременно бедному и страдающему существу. И я помог, только своим желанием. И она появилась."
-Артур… Артур… я тут, я иду к тебе…
Он наконец мог различить слова. И они не напугали его – обрадовали. Он с нетерпением огляделся по сторонам, но никого так и не увидел.
-Артур. Верь, просто поверь, поверь сильнее, и я приду…
-Я верю, - что было силы закричал мальчишка.
-И… я… в… тебя… верю…
Артур проснулся на кровати. Над ним кто-то стоял. Он решил что все ему только пригрезилось, и это папа, вернувшись с работы, разбудил его.
-Привет!
Она была прекрасна. А ее голос. Словно в нем жила вся красота и добро этого мира. Именно она ему шептала в дожде.
-Ты! Это ты! Кто ты?
-Я? Я твой друг, я пришла, потому что ты хотел, поэтому в твоей воле дать мне имя.
-Хорошо, тебя будут звать Мир… точнее Мира.
Она улыбнулась и произнесла:
-Так и будет. А теперь спи, мы еще успеем поговорить.
И сон тут же сковал его глаза.