Значит, дело было во времена сухого закона - конец восьмидесятых прошлого века.
На кафедре генетики, где я выполняла курсовые работы, имелась для специального употребления бутылка ликёра.
Дело в том, что дрозофилы некоторых линий не желают размножаться без допинга. Так уж они, фруктовые мухи, устроены. И вот под это дело в дрозофиляторе (это специальная комната для дрозофил) всегда держали бутылочку хорошего спиртного – кагора, вишнёвого апперитива или апельсинового ликера. Технология специального употребления очень простая – ликёр добавляют в корм мухам, мухи корм с ликёром едят и начинают интересоваться продолжением рода. А генетику этого, собственно, и надо. Генетик в этом заинтересован. Научная работа идёт, студенты обучаются, кафедра, как может, стрижет купоны.
Когда грянул сухой закон, на эту бутылку завели специальный журнал. Лаборанты должны были строго, под роспись и печать, вносить в этот журнал весь расход спиртного. А комиссия из деканата каждую неделю (по четвергам) приходила и производила линеечкой специальные контрольные замеры уровня в бутылке. И опять – цифры под роспись и печать - в спецжурнал, плюс соответствующий акт, который уходил в университетский комитет по трезвости.
Потом было историческое заседание деканата. Некий бдительный товарищ, чтоб он был здоров, написал телегу, куда положено, об этой самой бутылке спиртного прямо на рабочем месте. О том, что ситуация с потреблением ликера на кафедре генетики выходит из-под контроля. И что он, товарищ, с помощью непростой личной выведенной формулы подсчитал и доказал: одной бутылки должно хватать в среднем, на 2-3 месяца. А реально смена бутылок апельсинового ликёра происходит чаще. Следовательно, кто-то берёт из бутылки больше положенного, а потом просто разбавляет оставшееся содержимое дистиллированной водой. Градус падает, мухи со стандартной дозы не хмелеют, дозу приходится увеличивать, бутылка заканчивается раньше.
Логично?
Логично! Вполне.
Однако быстро нашлись контрдоводы.
И последовало без малого два часа оживленной дискуссии с формулами и плевками оппонентов друг другу в наглые рожи.
Только-только утихомирились учёные, как всплыл второй больной вопрос: кто и как эту клятую бутылку будет покупать?!. Кто будет отоваривать ее за свои родные «водочные» талоны?!.. Громче всех возмущалось материально-ответственное лицо. И его можно-таки понять. Оно, это лицо, спиртного вообще в рот не брало по причине религиозных убеждений. И дело иметь со спиртными напитками в любом контексте, тем более в товарно-денежном, было ему, лицу, глубоко отвратительно. В общем, страсти африканские!
Не помню, как там разобрались насчёт талонов, а к списку контрольных замеров ликёра в бутылке добавили ещё и определение крепости – благо, ангиометр всегда под рукой. Университет всё же, а не завод железобетонных конструкций! Ангиометр нашли, настроили и положили в сейф декана рядом с печатью. Специальным приказом утвердили список допущенных к бутылке ликёра лиц.
Потом прибор сломался, потом с концами потерялся журнал, и материально-ответственное лицо (а кто ж ещё?!!) получило выговор с занесением в личное дело.
О какие были дикие времена!