Ненормативная лексика.
1
…С бабами Гансу патологически не везло. Есть такие люди, им действительно не везет с бабами… Рок, фатум, и всё такое…
Однако, были в его жизни и счастливые моменты. Например, когда Светка ему на светофоре минет делала. Нет, в смысле не на самом светофоре, а на перекрестке, пока красный горел… Они с какой-то гулянки ехали, а Светку приспичило.
Загорелся зеленый, и Ганс тронулся… А дальше ему пришлось ехать только на третьей передаче. Если включить вторую или четвертую – Светке рычаг скоростей мешал. В плечо упирался, мог синяк оставить. Потом Светка дома разденется, а муж возьмёт да и спросит: «Свет, а откуда у тебя на плече синяк? Опять Гансу в машине минет делала?»
Светка берегла мужа, и расстраивать его не хотела. И Ганс тоже берег, потому что жениться на Светке не хотел.
Светка, она в больнице, на пищеблоке работала. И притаскивала оттуда Гансу огромные куски сливочного масла. Больным, как она уверяла, масло вредно кушать… От него избыток холестерина, бляшки с сосудах и закупорки в башке. А вот у Ганса никаких бляшек не образовывалось. Он был жителем Украины, а у тех врожденный иммунитет. Что касается башки, то он об этом и не думал: он никогда ею не пользовался. Иначе б Днепр не переплыть!
* * *
А в целом, Гансу не везло… По нему хоть антиженскую энциклопедию пиши… Или летопись… Можно и хронику… Хронику пикирующего Ганса. Потому что он, как бабу встречал, так сразу же в пике уходил… В бочки, горки, и прочие заковыристые фигуры. До полной деформации фюзеляжа… О деформации мы попозже поговорим, а пока скажу, что, хряпнувшись о землю, Ганс не унывал. Он вставал и одержимо шел дальше. До следующей роковой бабы. А там – снова штопор. И так до бесконечности…
* * *
Все его несчастья сразу же по приезду в Урай начались. Городок есть такой на Севере. Там нефть из недр одержимо качают. Стоят качалки в лесу и неустанно головками кивают. Подойдёшь, посмотришь, а они кивают и кивают. Как дворецкие при короле Артуре… Ганс, когда хотел официантом устроиться, вместе с ними тренировался.
Пойдет в лес, бабочку на шею оденет, полотенчико через руку перебросит, и давай поклоны отбивать. Пока, его плачущего, грибники домой не притащат…
Однако, в ресторан его не взяли из-за украинского подданства. И тогда он решил частным извозом заняться. Купил себе «Ниву», приклеил шашечки, и помчался в Устьяху. Там, на станции, все урайские таксисты пасутся. Вылезут на перрон, облепят поезд, как поросята свиноматку, и наперебой голосят:
«Кому в Урай? Тебе в Урай? Кому в Урай? Слышь, брат, тебе не в Урай?», «Вон моя машина, садись скорее!» И Ганс, тоже кричал… С волками жить…
Но на этот раз ему не повезло. Всем пассажиры как пассажиры, а Гансу толстуха какая-то! Она возле поезда замешкалась, а он её подобрал. Кое-как в свою «Ниву» запихнул! Может ей и в Урай не надо было, а все равно запихнул.
Как расселась эта хавронья на заднем сиденье, так у гансовской «Нивы» все колеса на обода сели. Может из-за этого и дальнейшее получилось.
2
Вылетел Ганс на трассу и помчался к Ураю. Летит, и на скорости сто двадцать, он решил бычок в окно выкинуть. А тот, паскуда, закрутился в воздухе, и обратно залетел! И не просто залетел, а нырнул прямо за ворот гансовской рубашки… Ганс это дело проморгал, и поначалу ничего не заметил!
Ехал он, ехал, и вдруг чувство у него возникло, будто б все клопы мира ему в спину впились! Горит спина, ехать невозможно! Закрутился Ганс ужом, а тут, как на грех, какой-то мудак спереди, на «уазике» притормозил. И дверцу водительскую на всю ширь распахнул.
Напугался Ганс, крутнул влево, да малость перебрал! Завихляла машина, заметалась, да в дорожную выбоину ударила! И понесло, понесло её бедную, потащило неудержимо, по сыпучему песку к обочине. А там, как следует, ****ануло о прибрежную сосенку!
Влепился Ганс в лобовое стекло, чуть руль не погнул… Глаза поднимает, а в голове как в тумане, всё вертится: облака, сосны, машины….
А спина-то ещё пуще горит! И в салоне дышать нечем: дымина несусветная!
Распахнул он дверцу, вывалился на песок, как германец из подбитого «Юнкерса». А сам клубьями исходит. Тошно ему, а сзади, из «Нивы», перепуганная толстуха орет. Непривычна, видать, к таким коллизиям.
Тут и братья-таксисты подлетели! Благо, ихняя кавалькада, гуртом на Урай шла. Выхватили они огнетушители, и давай понужать! Что горит – не поймут, однако, пены не жалеют! Кто по Гансу хлещет, а кто - туда, в салон, по бабе! Толстуха как свинка визжит, вся морда в пене… А таксисты, знай себе, ***чат!!! На звук бьют! В-общем, дали хавронье просраться!
А Ганс все равно дымит! Оно и понятно: пена-то под куртку не проникает! И тогда кто-то догадался - в придорожную его канаву спихнуть! На Северах, вдоль трасс, глубокие кюветы, и доверху болотной жижей наполнены. Туда и столкнули Ганса, в кофейное месиво. А потом, для подстраховки, ещё пару очередей дали! Он выплыть пытается, а они ему - по башке, по башке! Чапаев, да и только!
Вылез Ганс, башка белая, а сам чёрный. Весь в тине, водяной, да и только! Не приведи Господь! Все креститься начали: «Свят, свят, свят…» А потои по машинам разбежались и валить, валить отсюда – подальше от греха!. А, пассажирку его, толстуху, кто-то с втихаря прихватил. Некоторым такие, мясистые, нравятся…. Может, у неё уже и таксистские детишки растут?
* * *
Словом, все уехали, и загоревал Ганс один. Подошел он к машине, присел, пощупал смятый бампер. Не знал он тогда, что эта авария - всего лишь прелюдия к его вековым злоключениям. Бабский ящик Пандоры. А второй звоночек брякнул уже через неделю.
3
Кто-то ту жирную надоумил – на Ганса в суд подать. Вызнала она его телефон, и звонит таксисту под вечер.
- Аллё! – говорит. – Это херр Ганс?
- Херр Ганс! – отвечает Ганс. – А чо хотели-то?
- Хотела я, Саша, с тебя двадцать один миллиончик получить! За мое искалеченное тело… Сам отдашь, или в тюрягу укатать?
В тюрягу Ганс не хотел. А платить тем более. Уж лучше в тюрягу.
Почесал он затылок и повесил трубку. Двадцать один миллион! Двадцать ей, а миллион адвокату. Или двадцать адвокату, а миллион ей... Двадцать ей, миллион… Задымилась у Ганса крыша от этой арифметики… Ни хрена себе заломила! Хоть тогда все и миллионами исчислялось, а все равно сумма-то ой-ёй-ёй-ййй!!! Год пахать надо и ничего не кушать!
А эта тварь время не теряла. Серьёзно к тяжбе готовилась, кучу всяких справок насобирала… Эпикризы, диагнозы, ну и прочая хренотень… Столько там у неё понаписано, будто б её с Эльбруса, в ущелье, как бочонок скатили! Увечий – на сто покойников хватит! Собрав все бумаги, контуженная отнесла их в суд.
«Дура! – подумал Ганс, прочтя обвинение. – Лучше б ты их в Книгу рекордов Гиннеса выслала! Тебе б там больше обломилось!»
Платить ей, он, разумеется, не собирался. Накось, выкуси! Не для того он среди мамалыги и мазанок рос, шоб деньгами разбрасываться! «Ниву» он тут же продал, превратившись в малоимущего. А на вырученные деньги купил «Волгу» и оформил её на соседа. Чтоб судебных опричников не дразнить.
А уголовный молох, между тем, раскручивался. Вскоре загнали бедного Ганса на скамью подсудимых, и строгий судья, влепил ему год. Условно. Ганс наколол на палец синее колечко, и стал рецидивистом. А ещё вставил золотую фиксу, что быть в теме.
4
Не успел он после судилища в себя прийти, как его новая беда настигла. И опять от женщины. К счастью, с этой, Ганс успел пару раз трахнуться! Хоть не задаром пострадал!
А началось всё из-за ссоры. Ганс молчуном слыл, и любого глухонемого мог за пояс заткнуть. А та, сучка, словоохотливая… Орёт и орет! Ну, Ганс не выдержал, да и врезал ей по сопатке. А у той, наутро, синий бинокль на морде вылез. Ни дать, ни взять – очковая змея!
Затаила злобу ****ища, и надумала хлопцу отомстить. Звонит ему как-то в обед и пищит жалобным голоском:
- Саша! Сашенька! Беда у меня, Саша!
Ганс, измученный долгим воздержанием, сразу же клюнул. Аж завибрировал от возбуждения:
- Люся… Люсенька… Что стряслось?
Спросил, а сам низ живота поглаживает. И слюна на микрофон течет… Соскучилась таксистская рука по бумазее дамских трусов.
Люсенька пожалилась, что уже неделю живет без телевизора. Сломался, проклятый, и ничего не кажет. А сегодня ей назначили время, чтоб его в мастерскую привезти… А дверь, как на грех, захлопнулась! Приходится от соседки звонить. Все мужики в доме на работе, и дверь взломать некому!
Вздыбился Ганс, заметался! Выскочил из квартиры, сто ступенек, как одну пролетел… Бежит к машине, а сам ключ на ходу выхватывает!
Сексуальное воздержание здорово подавляет интеллект мужиков… А у Ганса он и без того подавлен был. Теперь же, плачущий голос Люсеньки, добил его остатки. Поэтому Ганс мчался как угорелый, трижды на желтый проскочил. Однако, обошлось.
Более всего, в те минуты, он хотел утраченную любовь вернуть. И превратить вчерашнюю возлюбленную в завтрашнюю. Немало нашего брата на этой иллюзии погорело.
* * *
Подогнав «Волгу» к крыльцу, Ганс увидел любимую… Она, заламывая руки, кинулась к нему:
– Саша! Сашенька! Как хорошо, что ты приехал! А я-то думала с ума сойду!
Ганс вышел и сухо поздоровался. Окинув дом, он принял решение. Домик был двухэтажным, а вкруг него тянулась газовая труба.
- Ладно, успокойся! – бросил он рыдающей подружке. – Щас вскроем!
Та завертелась, как жена оленевода возле прилетевшего на стойбище ветеринара. Это впечатляло, и Ганс, приняв брутальную позу, напряг бицепсы. Люсенька предвкушая триумф, побежала в подъезд. А Ганс, взревев ягуаром, кинулся на здание.
По дороге наверх Люсенька забежала к одной из соседок и быстренько брякнула по какому-то номеру. А потом, потирая руки, вернулась на крыльцо. И стала ждать развязки.
* * *
В это время, из пункта А (здание городской милиции), в пункт Б (домик, на фасаде которого болтался Ганс) выехал милицейский уазик. Четверо дюжих молодцов решили посмотреть на того наглеца, который средь бела дня лез в чужую квартиру… Причем, всего в трех минутах езды от ихнего райотдела. Об этом только что сообщила дежурному встревоженная женщина.
Парни нервно теребили дубинки в руках и каждый мечтал проучить ворюгу.
5
Пока вор, суча ножками, впихивался в форточку, воронок лихо влетел во двор. А, когда Ганс, пукнув, приподнял тяжеленный телевизор, ментовские тормоза завизжали уже у его «Волги». Урядники, грохоча сапогами, побежали наверх. Гада следовало проучить, и пудовые кулаки чесались от справедливости. Кинолог с собакой остался снаружи.
В это время, согбённый в три погибели Ганс, тащил к массивный агрегат к двери. Подтащив его ко входу, он подпер аппарат коленкой, и исхитрился отомкнуть замок.
«Тяжелый, ****юга!» - подумал Ганс, кинескопом толкнув дверь. Та поддалась, и Ганс, споткнувшись, вывалился в заботливые руки парней из РОВД.
Врезав ворюге как следует, менты, обуздав его наручниками, поволокли к машине. Соседки, собравшиеся у крыльца, одобрительно гудели. Задержание гада пришлось им по душе. Городок был маленьким, и вороватая рожа таксиста хорошо впечаталась в память.
Ганс был потрясен случившимся.
«****ь, ну и угораздило же меня! – думал он. – Неужто эта сука навела? Ну, тварь, получишь перо в бок!» Последнюю фразу он, забывшись, произнес вслух, и идущий сзади мент могучим пинком отправил его в обезъянник. Реваншизм тут не приветствуется.
Дверь шумно захлопнулась, и воронок, под аплодисменты присутствующих, выехал со двора.
Несмотря на аншлаг, хозяйка в толпе отсутствовала. Она предпочла лицезреть весь спектакль из-за угла. То есть, пойманному с поличным Гансу даже и апеллировать было не к кому. Попался он прилюдно, и запираться было бессмысленно. Через зарешеченное окошечко он видел ликующие рожи соседей. Ворюга, он и есть ворюга, и кто ж его пожалеет!
Застонав, Ганс откинулся на сиденье. Фикса одиноко мерцала во мраке... Впервые за долгие годы Ганс ехал в качестве пассажира. И, что утешало, с отсрочкой платежа.
«Туда тебе и дорога, скотина!» - прошептала ему вслед бывшая возлюбленная. И направилась к крыльцу, где её поджидал милицейский дознаватель.
* * *
До самого позднего вечера Ганса таскали на допросы… Но таксист заученно твердил: «Не знаю… Не видел… Не слышал…» Ему светили галогенками в рожу, одевали душный противогаз, защемляли яйца домкратом… Однако он молчал, или упрямо твердил своё: «Не знаю… Случайно… Не брал…»
Его волокли в камеру и бросали на каменный пол… Но Ганс молчал. Не помогла даже вызванная наседка, Оксанка из паспортного… Она распахивала перед Гансом могучую грудь, зазывно вихляла задом, и пела про червону руту. Но Ганс к грудям так и не прикоснулся. Теперь он ещё сильнее ненавидел женщин.
* * *
На следующее утро, потерявший надежду увидеть нелинованное небо, Ганс был выпущен. С него взяли подписку о невыезде, что для таксиста означало медленную смерть.
Небритый и исхудалый он брел по улице, а на груди болтался арестантский номерок. Обгоняющие его автомобили с шашечками даже не останавливались. Воровать у своих даже в среде таксистов считается зазорным. Теперь Гансу предстояло начать жизнь заново.
6
А по городу вовсю ползли слухи. Конкуренция среди бомбил высока, и недруги с удовольствием тиражировали всякие гадости про случившееся.
Одни рассказывали, что когда менты окружили дом, Ганс защищался от них пуленепробивамым телевизором. А потом, вместе с аппаратом, сиганул в окно. Но не рассчитал, ведь грунты в Урае сильно заболочены! Ударившись оземь, вор на четыре метра ушел в под землю. Догадливые менты пригнали со стройки ямобур, и, смазав штопор свиным салом, загнали его в шурф!
Укрывшийся там Ганс не выдержал и лизнул штопор! Он не знал, что в сало была добавлена эпоксидка. Язык мгновенно прилип к железяке, и Ганса, словно пескаря, выволокли наружу!
По второй версии, Ганс, напал на какую-то богатую старуху и овладел ею. А потом захотел овладеть и наследством. Но, в этот момент к бабушке зашел еёный жених-фронтовик. Разъяренный ветеран начал гоняться за геронтофилом, однако, попробуй поймай полноприводного таксиста, да ещё со включенным турбонадувом!
Не выдержав, старикан метнул в Ганса телевизором, и тот, верхом на аппарате, вылетел на улицу. Кто-то утверждал, что уйти таксисту помешала нелетная погода.
Словом, город был перевозбужден. Мистика вообще характерна для народов Югры, а с легендами в последнее время дефицит. Вот местные язычники и восполнили эту нишу Сагами о Гансе. Теперь в каждом таксисте людям мерещился убийца и вор. Количество заказов спало вчетверо, и транспортные конторы подсчитывали убытки.
* * *
Поначалу милицейские вроде бы отстали от Ганса. Однако, Дамоклов меч все ещё висел над таксистом. И настал момент он вновь нацелился в его темечко. Кара, как это случается, пришла ниоткуда.
Тут следует упомянуть, что у Ганса, с его корешем Медведевым был свой магазинчик на двоих. Бутик располагался в крыле городской бани. На появлении данной торговой точки попозже остановимся особо, а пока лишь сообщу, что лавка функционировала исправно, несмотря на рас****яйский характер владельцев.
Ганс регулярно завозил туда обложки паспортов и удостоверений ФСБ, сникерсы и японские часы «Сейко». И успешно втюхивал всю эту бижутерию доверчивым северянам. Один экземпляр часов, оброненный им с пятого этажа, он как-то подарил и мне, искренне надеясь, что я напишу его биографию. Что я сейчас и делаю.
7
Через неделю после освобождения из тюрьмы, Ганс подрулил к своему магазинчику. Денек был погожий, и его напарник по кличке Тракторист курил на крылечке. Они зашли в магазин, где Медведев отчитался о торговых делах и прочих нормо-прибылях. Затем напарник убежал в подсобку, где прятал от Ганса неучтенный товар.
Ганс, догадываясь о коварстве напарника, стал незаметно пересчитывать товар. Особенно его интересовало дустовое мыло и мази от вшей, которые Медведев регулярно раздаривал своим подругам. Мыло было на месте, и Ганс перешел к курвиметрам. Это такой приборчик, которым нефтяники замеряли сиськи у своих невест, прежде чем вести тех в ЗАГС.
Занятый финансовыми думами Ганс мысленно подсчитывал прибыль, когда в магазин вошел молодой человек в коже. Неспешно изучив гигиенический уголок с ассортиментом секс-принадлежностей, посетитель поднял на Ганса бесцветные глаза и тихо спросил:
– А где мне Бирюкова увидеть?
– Ну, я Бирюков! – с вызовом вскинулся Ганс. – А чего хотел-то?
Бирюков – это его девичья фамилия. Позднее, устав от уголовных преследований, он женился на украинке и взял её фамилию. Теперь он толи Стоп-могила, толи Держигроб… А тогда он был просто Бирюковым, и не стеснялся своего москальского лейбла…
– Ну, я Бирюков… – вновь повторил Ганс. – А чего хотели?
– А поговорить я с хотел… – равнодушно сказал посетитель, обнюхивая резиновую вагину. И, как показалось Гансу, даже пару раз лизнул её… Вагина была приделана к прилавку цепью, и за кражу Ганс не боялся.
– Покалякать я хотел, – недовольно скривился бесцветный, – может, выйдем на крылечко?
Ганс обошел прилавок и крикнул копошащемуся в подсобке Медведеву:
– Серёга, присмотри за товаром! Я на минутку выйду!
И пошел за незнакомцем, схватив лежащее возле кассы шило.
* * *
Когда они вышли на крыльцо, бесцветный вытащил из нагрудного кармана красненькие корочки, с золотистым: «МВД».
– Вам надо будет проехать со мной, Саша… - холодно процедил он.
– А надолго? – Опешив, спросил Ганс.
– Надолго, Сашенька, надолго… - Осклабился мент, сверля его глазами.
В этот момент вылетевшие неизвестно откуда люди в масках скрутили Ганса , и, надавав ему по почкам, поволокли к машине.
8
В этот раз за него взялись конкретно. Пришлось снова пережить череду пыток и допросов, суть которых была том, что ограбленная хозяйка алчет возмездия... А он, человек, поставивший на уши город, преспокойно разгуливает на свободе…
– Это плевок правосудию, Александр! – твердо сказал ему следователь. – Вам все равно, а мы выжжем рецидив каленым железом!
Судя по интонации, следователь работал в паре с хозяйкой. В картах это называется «играть на одну руку». И вот эта рука просила подаяния.
– В городе разгул грабежей, – гневно продолжал мент, – а криминальные авторитеты разгуливают по Ураю! С этим безобразием пора покончить! В-общем, отдайте хозяйке три миллиона, и давайте на этом закончим!
– Три миллиона?! Ахнул Ганс. – Начальник, да на за такие бабки можно контейнер с телевизорами купить! И за что? За то, что я ей в глаз зарядил?
– В глаз? – переспросил Пинкертон. – А в глаз, Саша, это двести шестая, плюс сто восьмая, плюс 191-я, прим! До двенадцати лет! Мы с вас ещё мало просим! Радуйтесь, что дело у меня! Майор Петров вам бы все пять зарядил… Благодарите судьбу, что Люся со мной в одном классе училась, а уж другой следак бы из вас…
Они немного поторговались и сумма сползла до пятисот тысяч. Ганс с милицейского телефона набрал магазин, и Медведев через полчаса привез деньги. От компаньона подозрительно разило дустом.
– Ну, вот Саша, легко отделались! – ухмыльнулся следователь, пряча деньги в сейф. – Ладно, с худой козы… Одного не пойму, зачем вам телевизор? Его ж не продашь! Надо рыжьё брать, Саша! Эх, учишь, учишь вас, дураков…
* * *
Позднее Ганс узнал, что у его подружки за плечами целый букет судимостей. Может, поэтому она так грамотно его обложила? Тюремная школа не прошла напрасно… Если б у Ганса был адвокат, он, наверное, развалил бы эту липу, однако, как уже сказано, Ганс никому платить не собирался.
* * *
Зато теперь, после потери кровных, в голове Ганса бушевали страсти. Он решил твердо завязать с бабами. «Хуюшки вам! – злобно думал таксист, вспоминая себя на прирученном табурете. – Да я лучше резиновую любить буду, чем с вами, стервами связываться!!!»
И он представил себя отцом, ведущего за руку гуттаперчевого мальчика.
– Папа, папа… – шипел сынок. – А давай в хозяйственный зайдем, резинового клею купим. Папа, у меня ручка отваливается!
«Хуюшки вам! – умилившись, повторил Ганс. – Лучше два пожизненных оттяну, чем хоть копейку с меня получите! Ни копеечки, ни грошика!»
И, надо сказать, он свое слово сдержал.
9
Тут ему неожиданно улыбнулась удача. Наступила белая полоса. Он повстречал Подходящую даму
Однако и эта подруга недолго при нем просуществовала. Она была родом из племени манси, а у северных народностей с антиалкогольной иммунологией туговато. Прикладываться девушка начала. Сначала к стакану, а потом и к горлышку. И пошла его жизнь таксистская вкось-вперекось… Однако, Гансу, к такому не привыкать! У него, что ни баба, то трагедия!
Ночами он смотрел в глухое окно, и грустно повторял:
– Господи, и почему б мужику сразу импотентом не уродиться? И чтоб весь этот бардак разом прекратить? – причитал он, давясь табачным дымом. – И за что мне все эти страдания? Может мне к Медведеву сходить, да закодировался от секса?
А за стеной беззаботно храпела пьяная подруга.
Когда же она не пила, вогулка его, Оксана, она была просто золотой. Как та самая золотая баба, которую ищут все манси. Тогда жизнь текла прекрасно, и Ганс пребывал в упоительном счастье.
– Саш, Сашуль, а пошли со мною до Светки сходим? – Предложила как-то Оксана Гансу.
Светка была подружкой нашей Золушки. И тоже с Украины. Толи со Жданова, толи с Мелитополя… А, может, и с Мариуполя… К ней-то и пошли Ганс с Оксаной.
И в самом деле, а почему б не сходить? Что им, друг на друга без конца пялиться? Однако, Ганс не учел два важных обстоятельства. Во-первых, что они идут к чужой бабе…И здесь сочетание «Ганс и баба» – могло выдать совершенно гремучую смесь! А во-вторых, баб получалось целых две! Налицо критическая масса… И этот зловещий прогноз сбылся…
10
Как только они зашли к Светке, сценарий грядущей драмы, неумолимо, как паровоз, пополз к своей развязке. Поначалу девочки решили сходить в лавку, за вином. А Гансу, чтоб он не скучал, выдали пива из холодильника. Тот, развалившись, в кресле, щелкал дистанционкой, посматривая ТВ. И, для развлекухи, пускал табачные колечки в потолок…
А скучать ему и в самом деле не пришлось.
Потому что в хату, нежданно-негаданно, вломился Светкин муж. Тот самый, чье пиво он держал в руке Ганс. Муж был милиционером, ходил с овчаркой, и имел обыкновение запускать собаку вперед.
Вот и на этот раз: теленок вошел первым. И остолбенел. Вслед за ним остолбенел и хозяин. Дело в семейке шло к разводу, однако увидеть преемника менту до сих пор не удавалось. По закону жанра, им должен был стать наш невезунчик.
Мент оглядел развалившегося в кресле наглеца, и коротко скомандовал:
– Фас!
Впрочем, мог и не командовать. Собачке Ганс самой не понравился. И она кинулась на оборзевшего незнакомца. В два прыжка очутившись у кресла, овчарка впилась разлучнику в морду.
- А-а-а-а-а-а-аааааа-яяяяя!!!! – завизжал Ганс, обронив пиво.
«Ох ты ****ь! Он ещё и мое пиво пьет! – оскотинился мент, вытаскивая наган.
И, взявшись за ствол, от души уебал Ганса по уху…
- А-а-а-а-а-ааа!!! – ещё громче заверещал Ганс. – Рятуйте, люди добрые!!! Убивают!!!
Шапка с него слетела, и приходилось защищаться руками.
Мент отошел, примерился, и, стараясь не мешать собаке, как следует врезал ещё раз по плешивой башке.
- А-а-а-а-а-ааа-ииии-у-у-уууу!!! – завыл Ганс как выжимной подшипник старого образца.
Многочисленные соседи приглушили телевизоры, и разом припали к стене. Судя по акустике, вечер обещал быть интересным. Очередную серию «Санта-барбары» пришлось отложить. Местная куда интереснее…
11
Дальше Маугли и Акела обрабатывали дрыгающегося таксиста вдвоем. Пока овчарка добросовестно рвала дубленку, хозяин от души херачил гостя наганом… Запыхавшись, муж отходил, тщательно примеривался, и снайперски всаживал рукоятку в мечущиеся оранжевые уши...
Когда же рука колоть устала, мент опускал револьвер и смачно всаживал глистогонный ботинок в поверженного врага…
– Да не знаю я твою жену!!! – Успел прокричать Ганс в одной из пауз. – За что ты меня бьёшь?!
– Как не знаешь??? – Обомлел мент, сжимая вспотевший наган… – А в чьей хате ты сейчас сидишь? Ах ты ****юк аминазиновый, щас я тебе память-то верну!!!
И начал по-новой метелить Ганса. А тот вновь зашёлся поросячьим криком…
Овчарка подустав кушать голову, тоже захотела разнообразия… Она нырнула под кресло, и стала энергично жрать таксистские лытки…
Ганс взял новую октаву и рванул ножки к себе…
Тут вбежали девочки, ещё на лестнице догадавшиеся, что сегодня в доме праздник. Ганс и в самом деле напоминал добротное праздничное блюдо… Розовое, теплое, профаршированное… Наверное, по рецептуре, ближе к армянскому хашу…
Хозяин спрятал наган за пазуху, и, забрав овчарку удалился. Давно он не чувствовал себя таким удовлетворенным. Ему казалось, будто он переспал со всеми курсистками Смольного института. То есть, Ганс подарил человеку настоящий праздник. Да и не только ему, ликования были слышны во всем доме…
А вот самому таксисту было не очень… Такая форма гостевания пришлась ему не по душе. Рожу ему было не жаль, но вот дубленка… Дублёнка, она на кровные куплена! Теперь она клочьями висела на его изжеванных плечах.
Опомнившись, он кинулся к выходу… И хлопнув дверью, покинул ****скую квартирку… «Карету, мне карету!!!» он не кричал, а просто бежал вниз по лестнице, на ходу снова и снова осматривая себя. Все что можно, болело, а особенно, душа…
12
Прикупив по дороге водки, Ганс вернулся домой. И, напившись, уселся писать жалобу. В Москвы, генпрокурору…
Положив дубленку перед собой, чтоб обрести вдохновение, он начал первый абзац…
«Довожу до вашего сведения, что, прибыв…» Нет, не так!!!
Помучившись, он кое-как накатал кляузу. Текст сводился к следующему: так мол и так, господа прокуроры, сижу я в креслице, отдыхаю, а тут врывается какой-то мужик с овчаркой… Ваш брат-правоохранитель… И они начинают меня окучивать!.. И наганом… и ****якать!
Еще он написал, что его дед освобождал Украину от красных, а в войну служил в бендеровцах… То есть, человек заслуженный, и тоже пострадал от ментовского тоталитаризма. А теперь вот так же обращаться и с внуком…. Бьют как белогвардейскую гидру!..»
В-общем, все он поперепутал, но получилось захватывающе... И текст вышел впечатляющей…
В Прокуратуре им целую неделю зачитывались, на ксероксах множили, друзьям пересылали… Наконец, вдоволь начитавшись, прокурорские переправили жалобу в ОВД. И потребовали ответа. Что мол, за беспредел у вас? Назревал скандал...
Чтоб как-то замять историю Ганса вызвал на беседу начальник угро.
– Санёк, ну ты чё?! – с места взял Мегрэ. И ласково похлопал Ганса по испещренным шрамами ягодицам. – Забери заяву! Ну ты чё, не мужик что ли?
Начальник был армянин, и филейные части были его слабостью. Санек молчал.
– Да купим мы тебе новую шубу, Санёк! – Начальник протянул Гансу папиросочку. – Ну ты чё, Саня! Зачем человеку карьеру портишь? Он же мой лучший опер! А ты его надломить хочешь…
- Не заберу! – коротко сказал Ганс.
И вспомнил слюнявую морду собачки Баскервиль.
«Я вам покажу! – злорадно подумал он. – А то ишь ты, нашли себе Бэрримора! Собачек людьми кормить, кинологи хреновы!»
– Да ладно, Саня, кончай упрямиться! – Зашел с другого бока ушлый опер. – Пойми, он же мужик! И у него с бабой развод назревает… То есть, человек на нервах! Представь, ты бы домой пришёл, а там мужик в твоем кресле развалился! Ты ведь развалившись сидел?
– Развалившись… - рассеянно подтвердил Ганс, подбирая ноги.
– Ну вот видишь!!! – радостно похлопал его начальник угро. – Вот видишь! Ты развалился, пивко тянешь и колечки в потолок пускаешь. А человек после службы, взвинченный, усталый, домой возвращается! И видит – какой дебил, конкурент, всю квартиру задымил и вот-вот на жену залезет! Ты бы сам от такого обрадовался?
– Нет, сказал Ганс. – Я б ему с ходу въебал! Так въебал, что его б три месяца от стенки отскабливали!
– Ну вот видишь! – Радостно сказал армянин. – И тебе, Сашенька, въебали. А теперь, и ты, пойди домой, да вот этого въеби!
Он скрипуче распахнул дверку сейфа, и вынул оттуда золотисто-коричневую бутылку коньяку. На этикетке ослепительно сияла гора Арарат, а из-за её плеча боязливо выглядывал Малый Масис.
- Барев дзэсс! – Сказал Ганс пряча бутылку в карман. – Шнуракалюцюн! А дубленку когда купите?
– На следующей неделе! – Твёрдо сказал сыскарь. – Позвони мне, акпэр-джан, и я сам тебя до магазина свожу! Сам выберешь! Давай, братуха, барики шэрр!
– Ладно… – Ганс, приподнялся со стула. – Луцки унэс?
– Есть, – ласково хмыкнул армянин, – есть у меня спички! На! – И протянул Гансу спички…
Ганс пошел побрел домой, придерживая в кармане холодящийся пузырь. Отдаленное бульканье грело сердечко, и наполняло душу верой, что всё, рано или поздно, заканчивается хорошо…
* * *
Да, Ганс вышел сухим их воды. Вернее, из оскаленной пёсьей пасти. А ведь мог быть изрешечен милицейскими пулями милицейского Однако, тогда б все наши истории разом кончились. Однако, видно это было неугодно судьбе. Значит, и мы не имеем право прервать нашу хронику. Мы не Гансы, и с судьбою воевать не будем! А перейдем к следующему виражу нашего пикирующего героя.
13
Начать его, как ни странно, следует с того самого милиционера. С собачкой. Ему, как выяснилось, избиение Ганс не помогло. Да и вообще – кому это помогает?
Так вот, милиционеру пришлось развестись со своей благоверной. А та, недолго думая, укатила к мамочке на Украину. И, как выяснилось, укатила не одна. Уехала она в сопровождении гансовского компаньона, Тракториста. Одна жена, англичанка, у Тракториста уже была, и вот теперь ему понадобилась другая, украинка. Видимо, он хотел сопоставить ментальность двух разнополюсных мегер.
Трактористом, кстати, Медведева прозвали, когда он экстрасенсом стал. До этого он и ассенизатором, и трактористом работал, а как коммерция над страной пронеслась, стал экстрасенсом. Двухнедельные курсы закончил, и приобрел дар ясновидения.
И мужики, которых он от пьянки кодировал, прозвали его Трактористом. Можно было б и Ассенизатором, однако тут нехорошая аналогия с клиентурой напрашивалась. Вот алкаши, и выбирали из двух зол меньшее… Остановились на Трактористе. И теперь только так и звали мага, мстя ему за лишение их алкашеской радости, и за его механизированное прошлое…
И вот, компаньон Ганса отправился вслед за чужою бабой… Хотя, формально, вроде бы ничейной…Бросил все дела на произвол, и устремился, как цыган, за большою любовью. А любовь, как полагал чародей, гнездилась в городе Мелитополе… Или Мариуполе…
То, что он женат, Медведева ничуть не смущало… Маги живут Космосом, и земные обязательства – дело десятое! Вот и дела фирмы тоже пришлось временно подзапустить. А так как они постоянно подзапускались, то им это особенно не повредило. В том числе и таксистской конторке «Пассат», названной в честь медведевского автомобиля.
Приехав в Мелитополь Медведев сразу обрел новую тещу, а это, как известно, никому на пользу не шло. Вот и наш герой, пополов огурцы в чужом огороде, и нахлебавшись самогону был настигнут небесною карой.
Когда он полез в погреб за очередной бутылью первача он чего-то не рассчитал и упал с лестницы… И сломал в себе все, что только мог, включая любовь к теще и самопровозглашенной супруге.
И так, залатанный бинтами и гипсом, он, в инвалидной коляске, прибыл в Урай. Расходы санавиации взяла на себя брошенная супруга. Её фунты стерлингов воскресили семью.
Экстрасенса везли из аэропорта на открытом лимузине, и он, весь в ссадинах и кровоподтеках, махал горожанам… Те, сгрудившись вдоль обочин, приветствовали возврат северного Кашпировского.
14
Однако, не успев приехать, колдун сразу же нарвался на неприятности…Едва оклемавшись, он поперся к знакомым бабенкам. А там, один заезжий, командировочный, бухает. Ну и наш, к приезжему подключился. В-общем квасили они, квасили, – пока гость не окочурился.
Не имел он северной закалки, вот кони и двинул! Лежит на диване, не шелохнется, зубки прокуренные в потолок щерит. Словно б улыбается живым: «Ага, ****и, перепугались! То-то! Подумаете таперича, прежде как гостей палёною водкой поить!»
Медведев насмерть перепугался, и так, и так – бедолагу оживлял! Читал над ним мантры, заговоры, даже электрофеном горячий воздух вовнутрь нагнетал!
А там, на хате, три телки были. Две ничего, а одна крупная. Точная копия мамонтенка Люси. Ну, эти машки тоже в реанимационных мероприятиях участвовали… Как могли чародею помогали.
Особенно большая старалась.
– Давай, Калиостро, работай! – пинала она под зад Медведева. – Оживляй человека, сволочь!
Медведев кряхтел, но ничего не выходило. Нервичность толстухи можно было понять. Бедный командировочный погиб прямо на ней. Умер в предвкушении эякуляции. Дышал, дышал, а потом замер. И стал сереть прямо на глазах… Тем самым отодвинув замужество мамонтенка на неопределенный срок. Урайцы женились, в-основном, на женщинах…
Медведев, на всякий случай, попрыгал вокруг мертвеца, произнес несколько древних шаманских заклинаний… Исчерпав арсенал метафизических средств, маг перешел к просто физическим. Он давил умершему на грудь, энергично раскидывал ему руки, и даже горячо, взасос, целовал жмурика. Толстая параллельно массировала несчастному пенис, но и это ни к чему не приводило! Ни пенис, ни его обладатель, ни в какую не подымались… Словом, скопытился пришелец! Все на ушах стоят, а ему – хоть бы хны!
* * *
Кто-то убежал за вином. Опорожнив пару бутылок, они понемногу пришли в себя и стали размышлять: что ж делать? Думали, думали и надоумились, – Ганса сюда вызвать. Медведев хоть номинально и директором в «Пассате» был, но Ганс по праву считался серым кардиналом шарашки.
15
Толстуха набрала номер арийца, и змеино-ласковым голоском потребовала, чтобы тот приехал.
- Зачем? – бесцеремонно спросил Ганс.
Толстуха раздраженно поморщилась. Ганс от природы был бестактным человеком. Однако он недавно прикупил здоровенную «Ауди», в багажник которой спокойно помещался габаритный покойник. Даже в окоченевшей комплектации.
- Сань, у нас тут человек немного заболел, – захрюкала мегатонна, – надо б его на Кузьмич отвести, в полынью сбросить!
Кузьмич – это такое место под Ураем, где, в глухом урмане, разбросаны десятки пойм и заливов… Опустишь туда человека, и он навек сгинет. Как в космосе…
Ганс туда не одного пьяного отвез, особенно когда перестройка началась… Как раз, только-только, первые коммерсанты появились… Одного, коммерса отвез, глядишь – магазинчик у Ганса появился… Второго отвез – «Волгу» на «Ауди» поменял… А после третьего – и в малосемеечку въехал!
В-общем, вызывали его девочки, вызывали, а он, мудила, не едет! Чует, гадёныш: Кузьмич, прорубь – что-то неладно тут! Короче, не захотел Ганс заниматься ихней колчаковщиной. Тем более, бесплатной…
Тогда девочки решили действовать самостоятельно. Обернув покойника покрывалом, они взгромоздили его на плечи и, покряхтывая, поволокли вниз… Решили своим ходом, на санях, довести бедолагу до Кузьмича…
* * *
Тащат они его по лестнице, а Медведев сзади с санками ковыляет… А заодно и ножки мертвяку на поворотах поддерживает… Вроде гидроусилителя.
Но, в одном месте, на втором этаже чего-то он не доглядел… И покойник, существо негибкое, почтовые ящики ботинком зацепил. А те и так, еле-еле, на честном слове держались… В общем ****анулась вся эта конструкция! Да так, что аж вся малосемейка вздрогнула… А тут же, вслед за нею, и вся наша компания, в лестничный проход полетела! Вместе с покойником…
Может, они, вопреки правилам, его вперед головою несли, и оттого вся эта катавасия приключилась? Порядок, он на то и порядок, и негоже его нарушать!
А может, они всё же надеялись, что он воскреснет? И, своими ножками, до Кузьмича дочапает…. А он не ожил, и ещё все ящики порушил! И тем неприятности на всех навлек.
На грохот дикий грохот жильцы выскочили…Стоят, смотрят – а там, пыль, грохот! И визг страшенный стоит… А посреди этого – мертвец посреди лестницы распластался… Словом, нехороший пейзаж…
Кто-то тут же брякнул в мусарню, а тех хлебом не корми, дай на жмурика поглядеть! Ну и прилетели они на двух машинах! Всех гробокопов тут же переарестовали… И бездыханного заодно. До полного установления обстоятельств.
16
В-общем, почти две недели вся банда на нарах чалилась. Кое-как от тюряги ушли. Может, Медведев небесные сферы задействовал, может иные магические силы подключились… Выпустили их. Оказавшись на воле, они, всем квартетом, припёрлись к Гансу в гости.
И там, среди них, была одна Галатея. Она сразу Гансу приглянулась. И закрутил он с нею большой роман. Настолько большой, что они даже совместного кота завели.
А у неё, у этой Галатеи, подружка была. Толи с Самары, толи с Куйбышева… И с мужем как раз разводилась... Так вот, позвала Галатея таксиста к Галине.
– Пошли, – говорит, – Саша, к подружбайке моей сходим? Она щас как раз с мужем разводится… Тошно ей! Пойдем, поддержим девку в горькую минуту!
Встал Ганс у зеркала, припомадился, волосики маслом смазал, проборчик навел… И, хмыкнув, полез в гардероб, за дублёнкой… Чтоб пойти к страдающей от будущего безбрачия Галине…
Стоп, стоп, стоп!!! А ведь это у нас уже было? Значит, что – снова по кругу? Нет, нет, пора закругляться и ставить жирую точку в повествовании о Гансе! Всё, конец Первой части… Точка!!!