(Фантазия по мотивам картины Романа Величко «Отражение»)
Айрис проснулась внезапно, как от сильного и резкого толчка... Или, скорее, словно с размаху натолкнулась на неожиданную преграду... Громко и часто – перепуганной птицей, бьющейся в клетке, - стучало сердце...
Обрывками сна таяли где-то в уплывающих воспоминаниях видения реки, расстелившейся до самого горизонта, светящаяся зелень свежей луговой травы - и алые яркие пятна на ней...
- До срока не срывай ни ягод, ни цветов...- скользнули по краю сознания непонятные слова...
Она открыла глаза. Рядом спокойно спал, отвернувшись к стене и совсем по-детски подложив под щёку руку, Мики. В спальню, наполненную прозрачной ночной синью, сквозь полуоткрытые жалюзи пробивались розовато-оранжевые полоски света, льющиеся от высокого фонаря, который год пытающегося с любопытством подростка заглянуть в окно. Было звеняще-тихо – как бывает тихо посреди ночи, когда все поздние вечерние шумы уже затихли, а время ранних рассветных ещё не наступило... Ночь была благодатна и безмятежна...
И всё-таки смутная тревога опутывала Айрис невидимой паутиной, вызывая ощущение лёгкого озноба, пробегающего по коже...
- Приснилось что-то, наверное, - пробормотала она и, взбив подушку, снова легла в надежде уснуть...
В привычных утренних хлопотах пролетел час до выхода из дому. В открытое окно светило ласковое весеннее солнышко. Чистое голубое небо радовало глаз яркостью и глубиной. Нынешний день, судя по всему, обещал быть чудесным. И птицы, радуясь ему, пели звонко и весело...
Ночное видение почти не помнилось – и только какое-то зыбкое, едва ощутимое беспокойство невесомой паучьей лапкой царапало душу...
Мики, поцеловав жену и пожелав ей удачного дня, уехал, вспугнув негромким рыком отъезжающего автомобиля птичьи пересвисты, и Айрис решила выйти из дому чуть пораньше, чтоб успеть без суеты пройтись по просыпающейся весенней улочке городской окраины. Сейчас время было такое – полное таинств и чудес – и каждый день дарил что-то новое: пробуждение почек, первые росточки пробивающейся в палисадниках юной травки, цветение вишен... А в последние дни она с удовольствием наблюдала, как розовеют и наливаются силой и цветом ягоды раскидистой старой черешни в одном из садов, мимо которых проходил её каждодневный путь до остановки автобуса. Это полюбившееся ей дерево росло почти на самом краю улочки, перед поворотом к широкому и шумному проспекту...
Дойдя до этой помолодевшей красавицы-черешни, Айрис увидела яркую, удивительно свежую зелень густой травы, выглядывающей из-под низенького заборчика – и над ней - роскошную ветку с крупными светло-бордовыми ягодами, глянцево блестевшими под солнцем.
- О, да черешня уже почти совсем поспела за последние дни, - подумала молодая женщина – и какое-то непреодолимое детское желание сорвать несколько аппетитных ягод и подержать их в ладонях нахлынуло на неё...
- Не срывай до срока ягод и цветов... – раздалось где-то у неё в голове –
не сокращай срок их жизни – он и так короток... Остановись...
Какой-то холодок пробежал по спине – эхом ночного неожиданного пробуждения...
Тряхнув головой и подумав: «Что за бредовые мысли? Откуда вдруг?..» она, поддавшись искушению, подошла вплотную к заборчику и, встав на цыпочки, потянулась к ветке. Наклонив её одной рукой, другой сорвала несколько наиболее ярких, плотных, прохладных и бархатистых на ощупь ягод – ещё недозрелых, но уже очень аппетитных на вид...
Она только собиралась поднести к губам одну из них, как вдруг услышала сзади странный скрежещущий звук. Успев полуобернуться, Айрис увидела, что как-то боком, покачиваясь и увеличиваясь до нереальной величины, на неё надвигается чёрная громада автофургона...
Последнее, что зафиксировало угасающее сознание – выпавшие из её ладони ягоды черешни, пятнами крови алеющие на зелени травы...
Людских криков, сигналов «Скорой» - ничего этого она уже не слышала...
...А потом вдруг увидела откуда-то сверху, что люди в белых халатах, склонившись над столом, делают что-то, быстро и решительно, с женским телом, лежащим там...
Стол показался ей странным, словно сделанным из жидкого стекла, живым и колеблющимся, как лёд, тающий под лучами жаркого солнца
( ну да... весна же, конечно... лёд и должен таять...)- и сквозь него просвечивали багровыми фонариками на зелёном коврике травы крупные ягоды недозревшей черешни...
-Какие красивые - подумала Айрис, - надо вернуть их на место... Зачем я их сорвала? ТАМ они были живы... а ЗДЕСЬ – умрут... Надо отпустить их - пусть летят как птицы, возвращаясь домой, к родному дереву...
Она хотела наклониться и поднять их, чтоб подбросить кверху – как птенцов, отпущенных в полёт, но почему-то не смогла этого сделать...
- Что это со мной, - промелькнуло в её сознании, - почему я не могу их собрать... отпустить... Нужно вернуть их на место, эти живые ягоды... Ведь это я виновата, что они лежат здесь, под этим странным столом... Им здесь нельзя быть - они умрут... ДО СРОКА...
Она перевела взгляд в сторону: бескрайняя водная гладь расстилалась до самого заката – солнце уже село, и только розовая полоса горизонта отделяла речную гладь от глади небесной...
- Закат?.. Вечер?.. Уже конец дня?.. Но ведь только что было раннее утро... Странно всё...
И, отразившись от этого слова: «СТРАННО», возникла в ней новая мысль – как нить, связующая воедино все звенья нынешней нереальной, СТРАННОЙ действительности...
- Это я и есть – ягода черешни, выпавшая из чьей-то руки, оторвавшей МЕНЯ до срока от родной ветки, от родного дерева...
Может, я сумею возвратиться? Это ведь совсем не трудно – подняться вверх... Напротив – это так естественно и просто...
И действительно – легко и свободно одна из черешен, отражающихся в ускользающем сознании Айрис, приподнялась над зыбким прозрачным столом - и устремилась, становясь всё светлее и воздушнее, ввысь - к небу - и далёким, пока ещё невидимым, но уже зовущим звёздам...
К растущему в весеннем саду старому, тёплому, тоскующему дереву...
Та же самая черешневая ягода осталась лежать и на столе, растворяющемся в отражении розовеющего неба – словно не желая расставаться с сёстрами, рассыпанными среди гибких стеблей сочной травы...
- Нельзя... никогда нельзя лишать жизни ничего в этом мире...
ДО СРОКА...
Последний отблеск мысли, тающий и исчезающий, растаял, как лёгкое розовое облачко под ветром в светлом и тихом небе...
Люди в белом обессиленно отошли в стороны – осциллограф на мониторе чертил ровную, прямую, абсолютно безжизненную черту...
Рука женщины, лежавшей на столе, соскользнула вниз – и из мёртвой ладони упала на пол крупная, ярко-алая, чуть недозрелая ягода черешневого дерева...
ДО СРОКА НЕ СРЫВАЙ
НИ ЯГОД, НИ ЦВЕТОВ –
ПОКА ТЫ НЕ ГОТОВ
ДАРИТЬ ИМ СВЕТЛЫЙ РАЙ...
ДО СРОКА –
Н Е С Р Ы В А Й . . .
16.03.09