Волнующие крас. кн. 2, часть 2, Любовь и смерть ба

ИРИНА ГРИЦУК – ГАЛИЦКАЯ

ВОЛНУЮЩИЕ КРАСОТОЙ.

/ХЕРИКУН КУТУКТАЙ/

Книга вторая.



Часть вторая.

 Мария Васильевна княгиня Ярославская.

1. КАЛИКИ ПЕРЕХОЖИЕ.
       Зосима брел  впереди длинной вереницы калик перехожих, примкнув к ним  в ковыльной степи, когда, бежал из Биармии, Сперва его вёл след крови-руды и  травушка,  притоптанная татарскими неподкованными лошадьми. Потом следы стали стираться. И уже не было крови, и трава успела подняться, пока он, пеший, добрался   до края степи, где всё было выжжено солнцем,  и только пыль поднималась где-то за окоемом, упреждая одинокого путника, что здесь человек охотится за человеком.

      Убогие люди, потерявшие  здоровье в жестоких сечах с врагом, бродили по миру, прося подаяние. Безглазые, безрукие, со  страшными рубцами, сплоченные в  единую  ватагу, они жили по  собственным законам и беглого монаха приняли не сразу.
      Вожак, безногий Кирша так долго всматривался в лицо Зосимки,  что тот опустил глаза долу.
- Почто по свету шатаешься?
- Невесту свою ищу, -  не поднимая глаз,  ответил Зосимка и, сам себе удивился:  Анастасию впервые невестой назвал.
- Татарин, чай, пленил? Чё же не спрятал девку? Ищи теперь ветра в поле.
- Найду, - сказал так, что поверил сам себе Зосима и, Кирша поверил ему тоже.
- Петь можешь?
Зосима набрал в грудь воздуха,  и над степью полетела  песня:
Ой, на татарских полях,
Да на русских путях!
Не волки сыроядцы воют, завывают!
Да не орлы чернокрылы клекочут
Да под небесами летают!
То сидит на кургане витязь юный,
Головою он поник до самого долу,
А слезою он умыт да горючею.
А и плачет, причитает по невесте своей,
Анастасии, свет, Васильевне!
Степь, казалось, вдохнув ветра, затихла, прислушиваясь к высокому голосу Зосимы. Калики одобрительно качали головами:  такой попутчик им  пригодится.
- Оставайся с нами,  - распорядился  Кирша, - только знай: у нас свой порядок.  Всем миром уставляли  его,  и нарушать никому не позволим. Эй, Калач, скажи монаху наш устав.
Калач, слепой нищий с грязной повязкой на  глазах,  загудел по памяти:
- Кто украдет или кто солжет
Али кто пустится на женский блуд,
Не скажет большому атаману,
Атаман про то дело проведает, -
Едина оставит в чистом поле,
Повелев окопать по шею в сырую землю.
- У нас с руки разделка, - строго молвил Кирша, - коли,  принимаешь наш устав, впрягайся в мою тележку рядом с Калачом, а то напарник его сбежал давеча. Ничто! Всё равно далеко не уйдет. Степь – матушка бирюков  не терпит. Попадется на копьё татарское, живота лишится.
- Однако,  как же Калач по степи ходит? Он слепец, - кивнул на Калача Зосимка.
- Не робей, монах, я за твоё плечо на ходу держаться буду, - усмехнулся Калач.
Он  ловко влез в  петлю  тележки атамана, другую накинул  на плечи  Зосиме,    и ухватился за него цепкими длинными пальцами.   


2. КОГДА ЛЬВА СЪЕДАЮТ МУРАВЬИ.      
       Эльтебер Илхам и его зять хан Берге, приняли скорого посла от Ногая, сообщившего тайное  известие   о погибели Батыя. В ту же ночь оба хана  направились в Сарай – Бату, чтобы успеть одними из первых  выразить покорность хану Сартаку и уверить его в том, что  они будут опорой сыну Батыя.

       Тесть и зять отдавали себе отчет, что наступило время, когда льва съедают муравьи. Сейчас могут пригодиться любые связи,  в том числе с таким далеким по  родству человеком,  как Ногай.   Не зря  он направил ямчи  в Великий Булгар. Почуял шакал, к кому после смерти Батыя прижаться следует.
       Для него власть чингизидов никогда не была священной, поэтому, уберет любого  недрогнувшей рукой.  А рука его сильна, ибо под ней строится  не одна тьма  воинов. Они, как джурджени ,   идут сомкнутыми рядами, и «бьются битвой долота»,  сокрушительными ударами,  в прах,   разбивая врага. Да,   Ногай может пригодиться в борьбе за кошму Великого ханства. 
     , Берге послушно следовал советам,  мудрого  Ильхама не переставая думать в пути о своей главной жене.  Прекрасная Энже была непраздна. Драгоценная ханум ждет первенца и поэтому  осталась в  Булгаре. Вместе со звероподобными турхаудами при ней находится Джубга,, сын его давно овдовевшей  младшей сестры. 
       . Племянник – надежная опора хану Берге.  Он бесхитростен и добр, отважен и умен. Отрока Джубгу  восхищает  красота знатной родственницы  и он восторженно смотрит на Энже.
      Старая Гу Тао, опытная  в искусстве страсти,  и умелая повитуха,  в страхе за жизнь своей воспитанницы, хлопотала день и ночь. Если роды Энже будут неудачными, то злая смерть ждет всех, кто служил любимой жене хана Берге. Хан не пощадит и  Гу Тао. Он и не вспомнит, что это она, старая китаянка,  владеющая секретами любви, выпестовала  Энже, и превратила диковатую степную девочку в обольстительное создание  По китайской системе ,  которую привычно использует  Гу  Тао,  красота   Энже  оценивается высшим достоинством в двадцать один карат. Но мудрая Гу Тао непроста! Несколько девушек она выучила тайно от  госпожи. Они не хуже Энже владеют телом, умеют восхищаться достоинствами своего господина,  поют и читают  стихи,  воспевающие  красоты подлунного мира. Они юны и свежи, а потому желанны. Однако, им не дано быть дочерьми   эльтебера Ильхама. Поэтому девушки  могут достичь лишь звания наложниц, но  никогда  не  станут  женами великого  хана. Однако  и  наложница  способна  внушить  грозному владыке мысли,  которые подскажет ей наставница.
       Гу Тао рассчитывает  долго жить на этом свете, поэтому  щедро одарила большого буюрука,  чтобы тот включил  в отряд слуг хана Берге лучшую из её учениц по имени Ароматный Цветок с двумя охранниками.  Ароматный Цветок должна верхом пройти от Великого Булгара до низовьев Итили, не показывая своего лица никому. Нельзя смущать охранников и слуг, ведь каждый из них захочет владеть таким сокровищем.
     Выполняя наказ хитрой китаянки, Ароматный Цветок следовала в ставку Сартака в отряде хана Берге.

3. ПЕСНЯ РАДЫ.
       Не один день брели калики по степи. Иногда  отряды всадников неслись на ватагу Кирши с гиканьем и свистом. Тогда Кирша поспешно поднимал бунчук с черным лошадиным хвостом, и вынимал из-за пазухи  дощечку с выведенными на ней арабскими словами.  Это была пайцза, разрешавшая  передвигаться по землям татарского  улуса государства Джучи.
      Безногого Киршу  боялась  ватага.  Был он беспричинно жесток и крут на расправу.  Личный  кат,   выполнял самые пакостные его приказания. Посторонних людей не жаловал, но Зосиму приветил.         « Почему? – не единожды задумывался  Зосима, - от того ли, что петь могу, или еще отчего?».  Колеса тележки, смазанные вареным дегтем, крутились легко, и Зосима не ощущал тягла, но к цепкой хватке Калача,  привыкнуть не мог. Он дернул плечом:
- Эй, Калач, отчего сбежал твой напарник?
- Много ведать будешь, быстрее к Аллаху уйдешь, - ухмыльнулся слепец и сжал тощее плечо Зосимки так, что острой болью дернулась жила у  шеи.
       Солнце высоко встало над степью. Утренняя свежесть сменилась жарой. «Скорее бы привал» - молил  Зосимка.
-     Курган с крестом видишь? – неожиданно спросил Калач.
- Давно заприметил, подтвердил Зосимка, -  могила христианская, похоже…
- Значит, скоро отдых, - облегченно вздохнул слепец, -  Сколько раз ходил я по этим местам, и столько  раз  под сенью креста мы привал устраивали.  Место тут особенное.
      Курган, к которому подошли путники,  порос  диковинной травкой. Она уже отцвела,  и  осыпала спелые зернышки то зеленые, то  землистого цвета, .  Зосима набрал полную ладонь зернышек  и закинул себе в рот. Вкус «хлеба» заструился по  жилам . Он торопливо собирал съедобные кисти, и размалывал зерна крепкими молодыми зубами. Обернулся. Рядом седой жилистый старик в темных морщинистых ладонях растирал жито. Он делал это неспешно, дул на ладони, чтобы провеять горсточку «хлеба»,  бережно ссыпал в маленький полотняный мешочек,  который   перевязал   крученой веревочкой.
- Рада  подарочек нам припасла, хлебушко вырастила – перекрестился старик, -  Спит красавица вечным сном.  Бог даст,  на русской земле окажемся, посею я хлебушек,  разрастется он по всей земле и будет память людям о нашей Раде. 
- О какой Раде ты глаголешь? – встрепенулся Зосимка, вспомнив сестру, плененную татарами. 
- А мы с ней в одном полоне были.  Шли мы по степи день и ночь, связанные волосяными арканами. От Рязани, от Мурома, от  Ростова или из других земель были люди.  И страшной казалась нам судьба наша,  и души наши терзаемы были горем неизбывным. От горя и от голода люди замертво падали наземь,  становясь  пищей для падальщиков. И уже ум наш тьмой стал покрываться,  и не чаяли больше мы свету вольного  увидеть.
        И вот однажды, остановился наш рабский караван возле павшей конины, и набросились мы на вздувшуюся дохлятину, ибо истощены были силы наши,  многие дни находясь без пищи. И отнимали друг у друга смердящее мясо и заталкивали в рот, чтобы успеть  заполнить утробы свои. И не были мы  похожи тогда на людей, но на ослабевшую крысиную стаю.  Рёв сильных и плач слабых повисли над степью,  и татары смеялись над нами и кнутовищем указывали на тех, кто в борьбе, уподобясь зверю,  добывал себе кусок падали. И вдруг чистый женский голос  взвился в синее небо:
      Где  рай наш прекрасный,
      Пресветлый наш дом!?
      О! Как  счастливы
       Были когда-то мы в нём!
 
      Мы грешные мысли
      Лелеяли в нём!
      О! Как нам вернуться
      В тот радостный дом!?
      Широкий путь смерти
      Открылся для нас
      Создатель наш,
      Ты отступился от нас!
      Над нами татарин
      Жестокий стоит.
      Путь к жизни
      Для нас он
      Мечом заградил!
      Послушайте,  братья!
      Уныние прочь!
      Останьтесь людьми!
       Ведь не вечна же ночь!
       Мы люди, не звери,
       Мы ратный народ!
       Поверьте мне, братья,
       Свобода придет! 
Руки наши отпустили падаль, мы притихли, пораженные  высоким призывом. И даже татары замолчали, вглядываясь в толпу пленённых женщин. Там, подняв руки к небу, пела Рада.
- Откуда она родом была? Не знаешь, старик? – блеснули надеждой глаза Зосимы.
- Сказывали, что от Ростова Великого.
- Не - е – е...  Она с наших краёв, от Мурома, - поправил старика Калач.
- Полно баснословить! Она с Рязани шла, - сердито проворчал Кирша.
Кирше никто не смел перечить.  Помолчали и,  старик продолжил:
-      Татары, спешившись, расталкивая народ, бросились к ней.  И люди отпрянули от певицы, боясь татарского кнута. Но татары осторожно взяли её за руки, вывели из толпы и посадили на коня.
- Куда…? Куда они повезли её? – заволновался  Зосима.
- Тогда мы не знали и думали, что пропала наша Рада. Но каждый из нас стал верить, что не вечны земные муки. Рада подарила нам надежду на спасение!
Зосима повалился  наземь, обнял курган руками и заплакал:
- Рада, Радушка, сестричка моя, прости!
- Сестра, что ль твоя? –  Калач потряс Зосиму за плечо. 
- Оставь его, - строго сказал Старик, - она всем нам сестра.

•
4. ВЕЛИЧИЕ СЫНОВЕЙ И ДОЧЕРЕЙ ВЕНГРИИ.
•        Итак, Батый закончил свой земной путь на земле Венгрии. Альфёльд – долина ангелов огласилась звуками ликования.
• Мадьяры плясали и пели:
•        Мадьяр, за родину свою
•        Неколебимо стой.
•        Ты ею жив и будешь ты
•        Укрыт её землей!
• Победные песни  поднимали боевой дух мадьяр:
•        Родная Венгрия, как ты прекрасна!
•        Сменяются горы и долы,
•        Пересекают тебя
•        Мощные четыре реки!
•        Но благодатной природы дары
•        И мертвы и бездушны,
•        Кабы не воля твоих сыновей.
•        Вот в чём величье твоё!
•        Величие сыновей благодатной земли, разбивших войско Батыя и покончивших с м Великим ханом, достойно славы веков, но не будем забывать и о венгерских женщинах, которые вдохновляли своих мужей и способствовали той победе.
•      Посреди Дуная,  между гористым берегом, на котором высится замок Буда, и равнинным Пештом, с его  круглой башней, лежит священный остров. Маргрит – хилл. Минеральные воды бьют ключами на  острове,  и венгры очень любят отдохнуть   здесь в зеленой зоне и попить лечебной воды «Маргрит-хилл». Если пройтись по острову, то можно заметить развалины монастыря, в котором провела недолгую жизнь юная принцесса Маргрит, дочь короля Белы Четвертого и его первой жены Марии Лашкарис   Маленькая Маргрит,  как жертвенный агнец, принесенная Богу,  похоронила свою жизнь за стенами монастыря. Насилие над человеческим естеством дало  мрачные плоды. Бедная Маргрит  умерла в расцвете молодости.. Воздадим  благодарность за монашеский подвиг и за жертвенность во имя свободы своего народа, а может, и всей Западной Европы.   
•
•        Еще не раз правители Золотой Орды  предпримут попытки  покорить мадьяр, но все они будут разбиваться о железную волю сыновей Венгрии и жертвенность  ее      дочерей. А когда на королевский престол взойдет  Ласло Кун  /Ласло Половец/  сын Белы Четвертого и его второй жены Эржебет,  то судьбой ему  будет  уготовано  бороться только с внутренними врагами, а «выходцы из ада» - татары к тому времени перестанут грозить Венгрии. 
•        Бела Четвертый сдержал слово и сделал королевский подарок жене – половчанке. Ажурный мост невиданной красоты соединил  Долину Ангелов, на которой стоит Пешт, с высоким скалистым берегом Буды. Это  мост Эржебет. Семь веков он напоминает людям о любви, верности и мужестве короля Белы и половчанки Эржебет.
•
• 5.БАТЫЕВА ТАНЦОВЩИЦА.
•       Кирша распорядился развести костерок из запасов дровишек, что несли на себе калики.  В степи растопку можно было добыть. Сухую траву, засохший кустарник, собирали по пути, но леса не было, поэтому дровишки несли издалека и расходовали бережно. Костер прогорал быстро,  и не было возможности обогреться  холодной ночью и сварить похлебку.  Безногий атаман свернулся калачиком на своей тележке и захрапел. 
•      Старик прилег рядом с колесом телеги, накрылся с головой  понявицей, подтянул поближе  посох  и притих. Зосимка притулился рядом.
• -       Прижмись к боку. Всё теплее, - пробормотал  из-под накидки  старик.
• -       Скажи, старик, если Рада сгинула в татарах, то, как она здесь оказалась, посреди степи? - прошептал Зосима.
- Татары ценят тех, кто ловок на мастерство. Сами они хорошо умеют разве что воевать. Раду отвезли к Батыю. Когда нас пригнали в Сарай и стали делить добычу, мы достались одному не очень богатому татарину, который потом продал нас, чтобы  собрать  сына на военную службу. Ибо воин татарский должен иметь трех лошадей и полный набор вооружения. А это стоит больших денег. Привел хозяин нас на базар в Сарае.   Там я вновь увидел Раду. Шла она по многолюдному торжищу, и все смотрели на неё и оглядывались, так красива была наша Рада. Была она одета в шелка, украшена золотом.  За ней следовали черные рабы такого огромного роста,  что вызывали страх у всех, кто мог помыслить  прикоснуться к батыевой танцовщице.
• Жила Рада так, будто была бессмертна.  Шла молва о ней, будто, не одному русскому человеку спасла она жизнь, каждый день выходила на сарайский базар, покупала еду и воду для пленников. Только  сама не убереглась, попалась в руки Ногая,  и тот лишил её жизни.
• -       Откуда знаешь? – не поверил старику Зосима.
• -       Случилось, что нас выкупил Ярославский князь Василий Всеволодович. Два десятка пленников за деньги, а меня так взял, в придачу. На базаре князь Раду встретил. Он и боярин Улан Лисица говорили с ней. О чём, не ведаю,  но в тот же день Рада была похищена Ногаем.   А после его головорезы догнали караван наш в степи и, издеваясь над доверчивостью Ярославского князя, объявили, что Ногай шлет ему подарок, и                                сбросили на землю скатанный рулон. Улан Лисица, приказал мне развернуть его. Я размотал пелены, обрезал вервь. На земле, в разорванных одеждах, залитых кровью,  лежала Рада.. Мы схоронили её, насыпали курган. Улан Лисица горевал  так же, как ты сейчас. Он поставил на вершину свежего кургана   копьё и поперек привязал стрелу из  колчана. На этот крест теперь идут все путники и находят у кургана защиту от ветра и «хлебушек», который здесь растет.
• -       Я убью Ногая!- стукнул кулаком по земле Зосимка.
• -       Тихо ты. Коли задумал что-то, делай  молча. У Ногая кругом лазутчики.
• -       Я не боюсь этого вонючего суслика! Пусть у него хоть из-под каждого куста уши торчат.
• -       Как же! Убьешь! Много сил надо иметь,  чтобы до хана добраться. А нет сил, так нужно золото. В орде за золото всё можно. Хоть  свою ватагу собрать. Да что зря глаголить, только Господа гневить. Ведь мы всего лишь бродяги. Калики перехожие. Где уж нам…
•       Зосима не мог уснуть долго, он вспоминал  Радушку. Только она умела петь так, что брало за душу. Только она могла,  не страшась никого, помогать пленным. Это она,  Рада, похоронена в кургане.
•       Золото, золото, золото….  Если бы был он, Зосимка, богат, разве бродил бы сейчас с каликами перехожими. Устроил бы охоту на проклятого Ногая!  Но нужно золото! И вдруг, как вспышка молнии среди потемневшего неба! А пояс золотой! Отец Федор, помирая, велел передать его эльтеберу Илхаму. И сказать, что Добрыня, Златый пояс, прощения просит у тебя, государя Булгарского. А сам, мол, приказал долго жить.
•        С тех пор  Зосимка мотался по свету,  не задумываясь о ценности переданной ему реликвии,  и не спешил выполнить наказ богатыря. И только сейчас, когда пришло решение отмстить за сестру, помыслил о цене ноши.   
•         Зосимка провел рукой по животу и ощутил круглые бляшки, притороченные к коже пояса, уложенные  в несколько рядов драгоценной чешуёй.  Нет, он не будет выполнять наказ  своего бывшего наставника. Монах давно лежит в могиле, и не узнает, что Зосима отступился от него.   
•        Только бы дойти живым до Булгара, а там,  в татарской ставке, он всё разузнает, и дешево  не продаст своё добро.
•
• 6.ПРИМИРЕНИЕ.
•        Александр, получив ярлык на Великое Владимирское княжение от Сартака,  хоронил трупы убитых в боях, так, будто не был сам виновен в их смерти. Обязал князь строить жилища для тех, кто еще не вернулся в города.  Он посылал  слуг в округу,   собрать жителей, разбежавшихся по лесам. 
•        Созиданием он пытался укротить свой гнев на русских князей,  выказавших неповиновение татарам и выступивших на стороне брата Андрея.  Но гнев не проходил.
•       С самим  князем Андреем было легче. Он поскитался по Полуночным странам, да и запросился домой. Когда прискакал к Александру гонец от брата с униженной просьбой «принять в любовь себе», и с заверениями о покорности Александр обрадовался. Давно не было ему так хорошо. На сердце враз полегчало. Как не приветить меньшого родича, получившего урок и раскаявшегося? 
•       Тогда Александр отправил к Андрею  гонца быстрого: « Я не хотел крови твоей. Дай Бог, чтобы и ты не хотел пролития моей».
•      И еще  передал брату, чтобы спешил на встречу с ним, Александром. Что уступает  ему княжество Суздальское и сажает князя Андрея там на «кормление». Что Батыя больше нет, Сартак сейчас дюже занят, а сын его Улавчи, принимает  подношения,  умножает казну и не захочет разбираться в прежних провинностях князя  Андрея. Потому самое время идти в Орду и получить ярлык на Суздальское княжение. Бояться гнева  татарского князю Андрею  не надо.  Александр будет за него  ходатаем.
• -      « Да не лишат тебя земли русской», - выразил надежду старший брат.   
•        Князь Андрей не заставил себя долго ждать. Вместе с Александром он появился перед очами  нового владыки Джучиева улуса.  Заступничество Александра за брата, смягчило сердце хана Сартака. А особенно ему пришелся по нраву рассказ Александра о том, как  Андрей напугал скандинавов татарами. И теперь ни норвежский конунг Гаккон, ни шведский ярл Биргер, не посмеют вторгнуться в пределы, контролируемые Великим Ханом. Александр Невский поистине был великим дипломатом и знал, чем смягчить сердце Сартака. Анда  зашелся  пьяным смехом и,  велев Андрею сесть рядом, похлопывал бывшего врага и беженца  по плечу.
• -       Я прощаю тебя. Ты сослужил мне хорошую службу.
•        Урядив дела с братом и посадив его в Суздале,  Александр начал кружение по городам и весям, вверенной ему земли, как когда-то делал это его отец Ярослав Второй, да и все пращуры  начиная с Рюрика. Впереди на его пути лежал непокорный Ярославль.
•
• 7.  СОН В РУКУ.
•        Зосимка спал,  и ему снилось, будто на него скачет отряд татар, а впереди, на лохматом жеребчике, маленький  злой человечек с кривым мечом,  кричит: «Атас! Атас! Атас!».  Стрелы свистят вокруг  и падают в воду. Зосимка не видит лицо стрельца, но знает, что это Ногай. Зосимка торопливо гребет веслами, пытаясь уйти от страшного человечка, и видит перед собой отца Федора. Он смотрит на Зосимку и зовет:
• -     Просыпайся, монах. Вставай скорее. Татарове скачут. 
• Зосимка очнулся от сна. Его за плечо тряс старик..  К кургану летела вооруженная орда.
•        Кирша сидел на тележке, и напряженно всматривался в скачущую массу. Он сделал знак,  и Кат поднял бунчук с конским хвостом на высоком шесте.    
•   Когда стало ясно, что  летящая на людей орда, не обойдет калик, старик бросился на колени, потянув за собой Зосимку.
• -      Прикрой голову руками, неровён час, - зашептал он Зосимке, и поспешно схоронил  свой посох в густой траве. 
• Зосима упал в траву, обхватил согнутыми локтями голову  и застыл так, боясь пошевелиться. Угловым зрением он видел лохматые лошадиные копыта и чувствовал, как комья земли, летят в его сторону, больно ударяя  по спине и бокам. 
•        Лошадиный вал обогнул  курган,  и  с  гиканьем и свистом,   закружился вокруг несчастных людей. 
• Зосиму обжег удар хлыста:
• -      Лежать, руки на голову! – прогремела татарская брань. 
• Конники дергали за поводья, сдерживая  жеребцов,   скорость их постепенно снижалась. Наконец,  кони перешли на шаг и остановились, тяжело дыша и отфыркиваясь.
•        Кирша вынул из-за пазухи  пайцзу, протянул её  буюруку. Тот,  взглянув мельком на деревянную дощечку, крикнул что-то на своем языке и весь отряд выстроился, развернув коней в ту сторону, откуда только что  прибыл. 
•        Зосимка слегка приподнял голову от земли и увидел, что к кургану приближается процессия. Впереди ехали два хана. Один  молодой, скуластый с длинной косицей из-под золотой, отороченной мехом шапки. Рядом с ним - старый человек с крупными чертами.  Большие, широко поставленные глаза его выделялись на благородном лице, увенчанном чалмой из свияльного  шелка. Старец  не был похож на монгола.
•   В лучах степного солнца   переливалась  золоченая одежда всадников, и оружие их,  и попоны  высоких длинноногих коней, и даже их копыта отливали золотым блеском.  Зосимка закрыл глаза, боясь ослепнуть от яркого  сияния.
•        А когда открыл их, увидел, что лучезарные всадники совсем  рядом. Ему сделалось страшно. Он почувствовал свою ничтожность рядом с этими блистательными людьми. «Скорее бы проехали! Господи, пронеси! Господи, заступись!», - молился Зосимка.   Но Господь в ту минуту не услышал его. Всадники остановились у кургана, и старый хан показал пальцем на Киршу.
•
• 8. БАГДАД -  СТОЛИЦА ИСЛАМА.
•        Если бы кто- то сказал человеку, живущему во времена Батыя в  приволжских землях,  что есть на свете город,  в котором одновременно находятся, страшно сказать, два миллиона человек, он бы не поверил. Но такой город, действительно,  был.и носил древнее имя Багдад. Являлся он  столицей ислама, центром красоты, троном огромной империи Аббасидов.
•       Пророк Мухаммед принес в мир ислам. Было это в 622 году от Рождества Христова. Молодая религия завоевала сердца арабов и отважные бедуины, вооруженные новыми идеями равенства перед  Аллахом,  понесли зеленое знамя ислама по соседним городам и странам.
•     Они одерживали одну победу за другой. Но в сердцах потомков Мухаммеда вдруг поселилась ревность, и родственники по крови и по вере  почувствовали вражду друг к другу. Из массы враждующих племен  выделились две ветви потомков Мухаммеда. Одни Омейяды – прямые наследники Мухаммеда, другие -  Аббасиды,  наследники Аббаса, дяди  пророка Мухаммеда.   Долго они воевали друг с другом, придумывая самые жестокие казни для своих врагов, наконец Аббасиды победили Омейядов и убили их всех самым варварским способом.         
•        Аббасиды  и в дальнейшем жестоко истребляли тех  единоверцев,  кто мог претендовать на власть в Багдаде, и вера пророка Мухаммеда не могла защитить несчастных.
•        В 922 году эмиссары Аббасидов появились на берегах Волги. Они принесли в Великий Булгар новую религию, которой было всего триста лет. Волжские булгары приняли ислам с миром, возлагая надежды на своего покровителя  Багдадского халифа  Джафара аль-Муктадира в борьбе с ненавистным и сильным врагом – Хазарским царством, где правили иудеи – жидовины.
•        Для сравнения скажу, что киевляне крестились в Днепре в 988 году, а новгородцы в Волхове в 989г. Православие на Руси принято позднее, чем мусульманство на Волге, в Великом Булгаре с разницей в 66 лет.
•      Принятие ислама европейской страной было значительным событием того времени и об этом надо знать и помнить, хотя бы  уже потому, что пограничное с Русью государство Волжских булгар связало себя с исламским миром и,  это отразилось на дальнейшей судьбе поволжских народов. 
•      С тех пор на Итиль  из арабских стран приходили с роскошными товарами богатые караваны, которые вели мусульманские купцы. Они привозили подарки от  халифа Багдада эльтеберу Булгара: шелка и драгоценные украшения, серебряную посуду, пряности и ароматные масла для жен. Среди подарков  были драгоценные свитки с изысканными текстами, богато пересыпанными  замысловатыми словами приветствий и необыкновенных сравнений. Это были  послания халифа к эльтеберу. 
•        Как и далекие предки, проникся трепетным уважением к Багдадскому халифу Габбасу и эльтебер Булгарии Ильхам.  Ведь они были единоверцами, а это важнее родства по крови.  Халифу Габбасу благородный эльтебер Ильхам был предан всей мусульманской душой.
•         Поэтому, когда хан Белой Орды Хулагу, внук Чингизхана и двоюродный брат Батыя,  выполняя наказ божественного деда – завоевать вселенную, направил своё  войско против Багададского халифа, в ставку Батыя спешно отправился зять Ильхама хан Берге. Он упросил своего брата Батыя снестись с Верховным ханом Монгольской империи Мункэ,  чтобы тот остановил  грозный вал монгольской конницы хана Хулагу.
•        Батыю это не составило труда. Мункэ был его другом, соратником и, имея хорошую память, знал,  что при поддержке Батыя он получил право восседать на кошме Великого хана Монгольской империи.  Хулагу был остановлен, а Багдад спасен усилиями  Булгарского эльтебера Ильхама и его зятя Берге. Впервые внуки Чингисхана отказались от исполнения  наказа великого деда. И это было только началом непослушания.
•       Тогда Ильхам высоко оценил услугу зятя Берге и поверил в его звезду. И теперь, выслушав от гонца  Ногая весть о смерти Батыя, и отправляясь в ставку Сартака, Ильхам лелеял далеко идущие планы. Следовало спешить,  упустить момент удачи нельзя.
•       В приволжских степях кочуют его соглядатаи,  и постоянно сносятся с ним, старым и мудрым ханом. Всё знает Ильхам: какой караван, куда следует, и чья дружина или орда, куда направляется.
•       А в Орде началась подготовка к курултаю, на котором должен решиться вопрос возведения на кошму Великого хана Джучиева улуса.
•      Сартак, сын Батыя принимал у себя в ставке заверения в искренней дружбе и братстве, подтверждаемые драгоценными подношениями. Ежедневно выпивалась не одна чаша кумыса в знак уважения к хозяину Орды, и его к гостям.  Пришедших выразить свою покорность было так много, что даже крепкий организм степняка Сартака едва выдерживал. Зачастую в средине дня  претендент на татарский трон  замертво валился на кошму,  и приём гостей прекращался. 
•       Его юный сын Улавчи, руководимый мудрой бабкой,  Баракчай – ханум, женой погибшего в бою хана Батыя, занимался текущими делами. Он призывал к себе правителей покоренных народов, получал от них «ордынский выход» и выдавал ярлыки на княжение.
•       Казалось, в Орде всё идет своим чередом, а на ямчи, быстрее  ветра летящих  по степи,  никто не обращал внимания. Мало ли гонцов спешат по разным делам во все стороны света. Орда велика, в ней много ханов, нойонов и больших и маленьких буюруков,  и каждый  имеет при себе ямчи.    
•
•   9.ВСТРЕЧА С КСЕНИЕЙ.
•         В дурном настроении  Александр Невский, подходил к Ярославлю.  Он не забыл  первый свой приезд в этот город вместе  с отцом Ярославом Всеволодовичем,  когда ярославская княгиня Марина Ольговна, не убоявшись гнева Великого князя, винила его  за то, что не пришел на помощь  и допустил смерть  князей и русских дружин на Сити. Помнил, как отец  оправдывался перед вдовой,  и не находил слов,  понимая неправоту свою.   
•         Осторожно   вел себя  побратим и лучший друг,  князь Василий Ярославский,  смиренно пытаясь утишить жестокость его, Александра в борьбе с язычниками. «Жестокость к врагам – справедлива! Сам Господь вкладывает в руки князьям меч карающий. Не для одних мирных дел призваны мы  на землю Русскую, но и в наказание врагу», - оправдывал себя Александр перед памятью  Василия, Царство ему Небесное!
•        Оправдывал. Но перед чистой правдой  людей бесхитростных, живущих  за белыми воротами этого искреннего города, его правота была нелепой.   Тревожило, как  примет его князь Константин, откровенный и прямой в суждениях, такой же, как  мать, Марина Ольговна.   
•       Княгиня Ксения решила   встречать  Великого князя и родственника на подступах к Ярославлю. Много лет не виделась  она со свояком, и теперь с особой тщательностью готовилась  к желанной встрече. Просмотрела лучшие наряды, достала из ларца украшения. Примерила, вгляделась в зеркальце и засомневалась:  надо ли украшать себя? Один соблазн только для мужей слабых до женского тела. Случился уже грех. Кто-то скверный сотворил срам над ней, княгиней ярославской. А кто, не может определить.
•       После той черной ночи, когда была поругана вдовья честь, Ксения  вглядывалась в лица, окружавших её мужей. Но не было знака греховности ни на одном из них.Не дьявол ли посетил её в ту ночь, взволновал  плоть дремавшую, попрал чистоту вдовью, и исчез без следа   
•
•      Истово молилась, постилась не ко времени, чтобы очиститься от скверны. Но строгому Игнатию на исповеди так и не сказала о ночном приключении. Срамно. Стыдно  Теперь носит этот грех в себе и,  давит он на  душу, давит. 
•        С той ночи  княгиня Ксения держит обоюдоострый кинжал под  подушкой. Такой же,  какой был у  прародительницы её,  Рогнеды Полоцкой, что умела  свою честь защитить. Теперь, коли,  проникнет ночной гость в её покои, уйдет  он  кровью – рудой помеченный.   
•      Ксения снимает украшения, подаренные ещё мужем князем Василием, бережно складывает обратно в ларец. Дочка подрастает. Скоро и её черед наступит украшать себя перед мужем и перед народом.
•      А пока спит в высоком терему, в теплой девичьей горенке, и дай Бог, подольше не знать ей горестей женских, да забот княжеских.
•       Свекровь Марина Ольговна в последнее время места себе не находит. Нерадостными предчувствиями томится.  От тоски, душу объявшей, пустилась в Ростов к подруге  игуменье Евфросинии, в  Княгинин монастырь. Там уговорила игуменью  отправиться  в поход к Угличу, в те места, где мужья их смерть приняли. На берега реки Сить,  где полегли богатыри русские в битве  за свою землю.
•      Игуменья Евфросиния приехала в Ярославль не одна. Привезла с собой девчушку Василису, сироту  князя Можайского.  Погиб он, сказывают, на охоте, хотя тут тайна какая – то есть. После прихода из Орды от Батыя, где получил ярлык на правление Можайским княжеством, стал он много хмельного пить. А мать, как родила Василису,  и разочка не покормила грудью чадушко новорожденное. Знать, не хотела, сердце себе травить. Не взглянув на малютку,  в монастырь ушла. Была девочка старше княжны Марии, высока ростом, тонка, как тростиночка, а в больших глазах её недетская печаль глубоко спряталась.
•       А княжна Мария, Василису, у себя в горнице поселила, игрушками задарила. И  Кокушка рада, радешенька, что  у Марьюшки подружка появилась.   
•       Выехала Ксения навстречу Александру  с княжнами Марией и Василисой, в  сопровождении неизменного Якима. Завидев дружину родного человека, Ксения спешилась и пошла навстречу. У Александра отлегло от сердца, он соколом вылетел из седла. 
• -       Заждались, Александре, заждались, - обнялись, троекратно расцеловались.
• -       Ах, красота русская, неизбывная! – залюбовался свояченицей  Александр, - расцвела, как розовый куст! 
• Поднял на руки маленькую княжну.
• -       Чаю,  Мария, дочь Васильева!? – трубно загремел его голос.
• -       Княгиня Ярославская! – подчеркнула Ксения. 
- Будь здрава, княгиня Ярославская! - поцеловал ребенка в обе щеки.
- Знаком ли? – подтолкнула Ксения  другую девочку, -  Василиса, княжна Можайская.
• Девочка зарумянилась, опустила голову, робея  перед Великим Князем. Александр скользнул взглядом по тонкой фигурке,  протянул руку, чтобы погладить по голове, и вдруг смутился.
• Упреждая расспросы, Ксения быстро проговорила: 
• -      Князь Константин  в Угличе Поле подался. Свекровь,   Марина Ольговна,  напросилась туда на богомолье. Всё твердит, что предчувствия плохие её душу одолевают. Константин отбыл  с матушкой,   воинов, на Сити погибших, помянуть.
•        И оба подумали, что схитрила старая княгиня,  Марина Ольговна, приказав сыну сопровождать её.
•
10. КОГДА ВЫРАСТАЮТ НОГИ.
      Зосимка,  приоткрыв глаз,  увидел, как невдалеке  от кургана быстро и ловко был поставлен легкий шатер, куда  прошли молодой и старый хан. Двое спешившихся татар впряглись в тележку, которую они с Калачом давеча  тащили по степи, и быстро подвезли Киршу к шатру. Кирша сполз с тележки и пропал за пологом шелкового шатра. А, когда полог вновь открылся, то  Зосимке примстилось, будто у атамана…  выросли ноги. Он сделал несколько шагов и уселся на тележку, прикрывшись серой овечьей кошмой.
В бок Зосимку больно толкнул старик:
- Заплющи очи, без головы останешься.
Зосимка в страхе зажмурился так, что сморщилось  лицо.
«Что это было?», - напряженно думал он и не находил ответа на свой вопрос, а когда вновь решился приоткрыть глаз, сиятельные ханы уже удалялись по степи в полуденную сторону.  Несколько татар из свиты еще покрутились перед курганом, складывая шелковый шатер. Один из них подал Кирше длинное копьё с каким – то круглым предметом на  верхушке. Зосима не сразу понял, что это такое. А когда разглядел, покрылся потом,  ткнулся головой в траву.      
       И  долго гудела земля, больно вытоптанная татарской конницей… 
- Кто же это был? – прошептал  Зосимка.
- Булгарский царь Ильхам и зять его  хан Берге - брат Батыя,  - тихо ответил  старик.

11. АЛГОЛЬ – ДОЧЬ САРТАКА.
       Византийский императорский двор после того, как в 1204 году крестоносцы вытеснили его из Константинополя,  нашел приют в небольшом малоазиатском городе  Никее.  И хотя былое величие Византии несколько померкло, но греческая церковь цепко держала свои  позиции на Руси, куда направляла митрополитов для окормления русской паствы.
       Когда в 1238 году по Руси прокатилась татарская конница, митрополит – грек Иосиф ретировался восвояси, и русская церковь осталась без  руководства. Тогда – то князь   Даниил Галицкий объявил нареченным митрополитом своего печатника Кирилла.
Киев к тому времени постигло оскудение и умаление и,  главе русской церкви было  там неуютно.  Центр политической жизни сдвинулся в сторону Руси Залесской, в «низовские земли»,  и  новый владыка перенес свою кафедру во Владимир на Клязьме.
       Был  он молод, полон сил да к тому же  неробкого десятка, ходил в самые отдаленные места русской земли, чтобы посеять ростки православной веры среди язычников - идолопоклонников. В 1249 году, в  тревожное время,   совершил опасную и полную трудностей   поездку  в Никею. Миссия Кирилла удалась  и он возвратился на Русь законным митрополитом, поставленным патриархом православной церкви Мануилом Вторым. 
       С этого времени  греко – властие  на русской земле  было нарушено, ибо во главе русской православной церкви встал законный, русский митрополит.
       Митрополит Кирилл много странствовал по родной  земле, благоустраивая церкви и монастыри. Он усердно занимался просвещением народа: открывал школы при монастырях, и сажал грамотных  монахов переписывать книги.   
•       Деятельный митрополит часто  брал  с собой князя Глеба Васильковича.  Ходил Ростовский князь с митрополитом по русским городам и весям, не единожды приходилось ему   сопровождать владыку в Орду и в  другие сопредельные земли. 
•       Когда надо было Батыю отрядить посольство к византийскому императору Михаилу Палеологу, чтобы сосватать его дочь с Ногаем, то лучшего дипломата, чем русский митрополит Кирилл, трудно было сыскать.
•      И Кирилл опять позвал с собой князя Глеба, с которым путешествовать было надежно. Когда юный Белозерский князь шел  рядом, душа владыки отдыхала от тревог и опасений.  Неунывающий и отважный князь Глеб и лицом,  и нравом уродился в отца, ростовского князя Василько, замученного в плену людьми Бурундая. Незлобивость, простота и природное добродушие Глеба Васильковича вместе с богатырской внешностью, снискали ему добрую славу,  на  родине и в соседних землях.
•        Глеб Василькович был  внуком Великого князя Константина Всеволодовича, которого при жизни называли  Мудрым за  тягу к знаниям, к искусствам и наукам. Знания Глебу давались так же легко, как и его деду Константину.  Василькович  успешно осваивал чужие  языки, в каких бы краях ни ходил. Привлекающий доброй улыбкой, он завоевал расположение  Батыя и его сына Сартака. Отчасти поэтому после выполнения ответственной миссии, сватовства Ногая к Византийской принцессе, Сартак  наградил  Глеба ярлыком на обширное Белозерское княжество.
•        И когда после гибели Батыя,  митрополит Кирилл засобирался  в  Орду,  чтобы выразить соболезнование хану Сартакуа и выразить признание новому Великому хану, то вновь позвал с собой отважного князя.  Глеб Василькович с радостью согласился сопровождать владыку.
•        Но игуменья Евфросиния  не одобряла радости сына. 
•       Прибыв в Сарай-Бату, русское посольство  с изумлением обнаружило, что всё шло в Орде, как нельзя лучше. Степной народ веселился так, что от плясок возле юрт были вытоптаны  выбоины по бедро, а кучи песчаной пыли нанесло  по колено человеку. Ликование сопровождалось  каждодневными игрищами.
•        В открытой приволжской степи, вблизи  столицы, было устроено татарское ристалище. Возведены помосты для Великого хана и его приближенных,  и отдельно -  для знатных женщин.
•        Ботта  Алголи была выше всех. Головной убор, украшенный страусовыми перьями, сидел глубоко на лбу девушки, а черные брови её  вскидывались удивленно и восторженно при виде нарядных танцоров и обнаженных борцов. Но чаще всего Алголь направляла взор  в сторону русского князя Глеба. Он издали кланялся  младшей дочери хана Сартака, приложив руку к груди, и сердце его учащенно стучало.
•        А митрополит Кирилл приглядываясь к  татарскому обществу всё более проникался  мыслью, что в Сарае нужна православная церковь, чтобы христиане вольно или невольно попавшие в этот город, имели  возможность отправлять обряды. 
•       Сами монголы были язычниками, обращались к Богу Мизиру через посредников  шаманов – «камов», и поэтому считали  священников других религий тоже «камами». Великие ханы понимали, что без терпимости к религиям завоеванных народов не  удержать огромную империю, поэтому не преследовали иноверцев, но  о строительстве церквей,  мечетей, или дацанов не могло быть и речи. Поэтому митрополиту Кириллу предстояла трудная задача.   
•
• 12.В ОРДУ НЕ ЕДУ!
•       Великий князь Александр гостил в Ярославле, отдыхая душой. Колокола  звонили, разливая окрест благость   неизъяснимую.
• -      …. Благодатна сила святости. Сюда, чаю, черт ногой не ступал, - тешился Александр.
• -      Господь с тобой, Александре, почто нечистого поминаешь! – встревожилась Ксения, вспоминая срамную проклятую ночь.
• -    .
• -      Василий, сыне  твой, когда гостил  у нас, тоже  звоны слушал. Хорош отрок  вырос.
• -      Не хвали.  Питиё да девки сынка замучили. Совсем от рук отбивается. Таких дел натворил со своим советником Алексой, что новгородцы отказали ему в княжении. Да за братом моим князем Ярославом Тверским послали. А братец Ярослав против меня крамольничает. Сторону братца Андрея держит. Пришлось  вмешаться. Ярослава я прогнал.   Василия посадил обратно на  Новгородский стол, да надежа слабая на него.
• -       Женить надобно. Чай, в лета вошел, - улыбнулась Ксения. 
• -       Гаккон Норвежский отказался отдать  дочь за моего недоросля, – попечалился свояченице князь, - братец  Андрей, такого страху на скандинавов  навёл рассказами про татар, что убоялись принцессу  к нам послать. Сказывают,  она выла перед отцом, в ногах валялась, чтобы в татарскую сторону не выдавал её, - усмехнулся  Александр, но улыбка вышла невеселой.
• -      Учтивыми словами было нам отказано, но я то понял, что не желает  конунг родниться с данниками монголов. Однако,  нет худа без добра. От страха перед татарами  Финмарка теперь к нам ни ногой.
•         Ксения грустно кивнула: да, уж,  от такого  худа,  добра не жди. Как в топкое  болото, ввалилась Русь в зависимость к монголам. Не освободиться, не выбраться. Доколь терпеть иго тяжкое?
• -       Ксения, как собираешься, честь новому хану воздать? – прервал безрадостные  мысли княгини Александр, он давно искал случая этот вопрос задать, зная отношение Ярославских князей к татарам.   
• -      Никак, - отрезала свояченица, - За ярлыком в Орду не поеду! Не унижусь вымаливать право  на исконные земли!  Ярославль -  отчина и дедина ярославских князей! Казну княжескую на воров проклятых тратить не стану, и в землю ярославскую никого на княжение не пущу!
- Неладно ты это придумала, Ксения, себя погубишь и людей ярославских изведешь. Татары, они в скоморошьих тонкостях не разбираются. Шутки твоей не поймут. Кровожадный чамбул   отрядят и приступом возьмут город. Посадят у вас дарогу,   и будете ему кланяться.  Пошли - ка  боярина, что поумнее, да порасторопнее с подарками к Улавчи  и к его бабке Баракчай. Смягчи им сердца. Они любят подношения. Дань отвези, хоть за последний год. Плетью обуха не перешибешь, Ксенюшка. Всё едино выю склонить придется.
- Ты ли, Александр, герой Невский, говоришь это мне? – глаза княгини налились слезами отчаяния. 


• 13. АРМЯНСКИЙ ЦАРЬ ГЕТУМ ПРОТИВ ХАЛИФА ГАББАСА.
•      Кирша, бродя по степи, встречаясь с караванами и отдельными путниками, подмечал  многое и  разбирался в делах огромного улуса не хуже любого правителя. Его разыскивали в степи все, у кого имелся интерес к знаниям Кирши. Он всем клялся в верности, но служил только себе, принимая пожалования от любого, кто мог заплатить за его сведения.   
•        Сам Ильхам не брезговал выслушать соглядатая,  потому как ни  разу его доносы  не оказались ложными. У Кирши везде имелись тайные дозорщики.
•         И вот сегодня Ильхам узнал от Кирши, что в столицу Монголии  Каракорум прибыл  православный  царь Малой Армении Гетум Первый и предложил хану Мункэ союз, к которому присоединится и Антиохийский князь Боэмунд, женатый на  дочке армянского князя.   
•       Чтобы скрепить этот союз,  Гетум Первый привез хану Мункэ свою младшую дочь. Была она белолица, черноброва, и пряди волнистых волос её отливали иссиня - черным блеском. 
•       Гетум Первый просил хана Мункэ установить дружбу христиан и татар, покончить с багдадским халифом Габбасом и вернуть армянские земли, ранее отнятые у армян мусульманами.
•       Армянскому царю покровительствует жена хана Хулагу, кераитка  Докуз – ханум, которая также исповедует христианство.
•       И это было еще не всё. Французский король Людовик Девятый, который возглавил последний крестовый поход за свободу «земли обетованной» и в 1249 году попал в плен к врагам, не мог забыть  позора и  пылал ненавистью к мусульманам.  После того, как его выкупили из плена, он  запретил на территории Франции междоусобные войны,  объявил  целью  внутренней и внешней политики мир и справедливость,  и сразу получил от своих подданных прозвище  «Святого» и «Христианнейшего государя».
•      Чтобы отомстить обидчикам иноверцам,  Людовик Девятый направил посла Рубруквиса  в Каракорум к хану Мункэ  и предложил ему заключить союз  между монголами и христианскими державами против мусульман. 
•        Это были плохие новости. Они требовали немедленного вмешательства. Но самое худшее в докладе Кирши следовало дальше. 
•        От Монголии  сдвинулась  в сторону Багдада  армия Хулагу под предводительством  наймана Кит- Буки – нойона, и уже дошла до берегов Амударьи.  Военные отряды, следующие в авангарде, сгоняют  кочевое население  с пути армии,  чтобы сохранять не тронутыми пастбища. Через реки наводятся мосты, а из Китая вывезли тысячу мастеров, умеющих строить и обслуживать метательные машины, и стрелять порохом. И всё это воинство направляется на войну с халифом Габбасом,  по пути уничтожая крепости исмаилитов. Потому что Кит-Бука-нойон ревностный христианин – несторианец,  и помощников себе он подобрал из единоверцев.
•        Эльтебер Ильхам был сражен этими известиями. Надо было спешить в ставку хана Сартака, чтобы остановить армию Хулагу, вновь дерзнувшую двинуться на Багдад!
•        Когда последний стук конского копыта растаял в безбрежной степи, Зосима поднял голову и осмотрелся. Взгляд его упал на копье, что держал в руках  Кирша:
• -       Я обещал, что далеко не уйдет твой напарник, а, Калач? – нехорошо засмеялся Кирша, поднимая  для обозрения  копьё,  с насаженной на него головой человека.
• -      К Аллаху пошел! – хихикнул Калач.
• Зосимке показалось, что Калач с любопытством разглядывает голову своего бывшего напарника невидящими глазами. Зрачки глаз Калача закатились под верхние веки, и он пялился  на свет страшными белками. Калики молча смотрели на окровавленную голову.
• -       Все видели, что бывает с теми, кто убегает от моей воли? – прорычал атаман.
- То-то, мерзавцы!
• Калики съежились под его злобным взглядом.
•
• 14.АЛГОЛЬ - КНЯГИНЯ БЕЛОЗЕРСКАЯ.
•         Сын Батыя оказал честь  Белозерскому князю Глебу Васильковичу и отдал ему в жены  Алголь.     Сартак имел далеко идущие планы. Он более,  чем кто – либо   в Орде понимал, что татары пришли в причерноморские и каспийские степи, на границу с Русью,  навсегда. Прекратить военные действия, слиться с русским народом, было единственно правильным решением для степняков.
-       Мой отец хан Батый  воздвиг нашу державу с великими трудами. Теперь настало время дать народам мир  и облегчить их бремя, - объявил Сартак на празднике в честь бракосочетания  дочери с русским князем.
•        Получив в жены маленькую Алголь,  князь  Глеб не помнил себя от счастья, а  круглолицей и скуластой  Алголи, завидовали подруги. Быть женой светловолосого русского богатура,  мечта каждой молодой девушки  улуса Джучи.
•      Молодая княгиня Белозерская с радостью приняла крещение, тем более,  что её отец Сартак давно исповедовал христианство.  Новообращенную нарекли Феодорой.
•
• 15. МОЛИТВА ИЛЬХАМА.      
        Эльтебер Великого Булгара Ильхам проснулся на рассвете, чтобы совершить утренний намаз до восхода солнца. Он твердо верил в то, что всё на свете происходит по воле Всевышнего Аллаха, хвала великому Господину!
       «С тех пор, как был повержен в поединке мой старший брат – богатур Алмуш, и его священный пояс, состоявший из тысяч золотых бляшек, был захвачен русским богатырем, на землю нашу  пришла беда. Так было угодно Аллаху!  - рассуждал Ильхам, принимая утреннее омовение, -   Мы не смогли устоять перед вечным нашим врагом – русичами. Берега реки, на которой мы изначально кочевали, начали заселяться русскими. Они стали строить города и грозить нам с берегов Волги. Так угодно Аллаху!  Потом с востока татарская кочевая орда,   пройдя мертвую пустыню, как ураган обрушилась  на наши земли,  и,   погибли лучшие  сыны и дочери Великого и прекрасного Булгара. Так было угодно Аллаху!  Он ниспослал нам  заступничество и даровал  имя  «татар», чтобы наводить страх на соседние народы! Слава Тебе, о Аллах,  и хвала Тебе, да будет благословенно имя Твоё и возвысится пребывание Твоё и нет божества, кроме Тебя!»
       Старый Ильхам молился, повернувшись на юго - восток,  где по его  расчетам  находится священная Кибла. В той стороне процветает  аравийский город Мекка, там стоит благословенный дом по имени Кааба. Тысячи мусульман в подлунном мире направляют свои молитвы в сторону Каабы и их молитвы, соединенные в один гимн,  не может не услышать Аллах!
       Шепчет слова молитвы старый  и мудрый  Ильхам, просит Аллаха даровать ему  единственно правильное  решение, как быть, когда армия Хулагу  всё ближе и ближе подходит к священному оплоту мусульман, Багдаду. Ильхам закрывает глаза и мысль о том, что Сартак не должен дожить до курултая,  сверлит его мозг.
«Это  воля Аллаха!» - внезапно понимает Ильхам. Конечно, это Он, всемилостивый Аллах, чьё имя благословенно, а пребывание возвышено, вложил откровение в разум Ильхама.  Теперь Ильхам знает, что надо делать и, главное, когда!
«Чингизиды победят! Но не Сартак, а Берге!»
        Лишь бы дождаться прибытия Ногая в ставку  Сартака.  Ногай умеет поссорить друзей и братьев и восстановить союзников друг против друга. Он сделает это тонко. Он поможет Берге встать во главе Джучиева улуса. С этим надо спешить, потому что Сартак отказался от переговоров с Великим ханом Монголии Мункэ.  Когда Берге вкрадчиво просил его заступиться за халифа Габбаса,  Сартак дал понять,  что разговор на эту тему он не намерен продолжать. 
       Значит, надо убрать Сартака до начала курултая.  Если бы был жив богатур Алмуш, не болело бы сейчас сердце старого Ильхама. Алмуш умел наводить страх не хуже татарских военных буюруков. Золотой пояс богатура придавал ему силы. Только спит в высоком кургане славный Алмуш, а пояс его попал в руки неверного русича  Добрыни. Столько лет прошло с того давнего поединка, может,  и богатыря Добрыни нет, и пояс золотой безвозвратно утерян, и  рассеяна святыня  множеством золотых монет по всему торговому миру.   
Если бы  Ильхам владел священным поясом Алмуша, приносящим победу!
•
•
• 16. УТРАТА ФИАЛА.
•     Серебряный фиал на высокой ножке, вызолоченный изнутри и украшенный самоцветами и сканью по окружности, когда-то, до нашествия Батыя, был преподнесен в дар ростовскому храму пресвятой Богородицы князем Василько Константиновичем, в честь рождения его  второго сына Глебушки, а затем  похищен  татарчонком Ногаем, когда татары заняли Ростов. Этот трофей снискал малаю   славу удачливого воина и знатока драгоценных вещей.
•      С тех пор много лет пролетело, много красивых и ценных  изделий  прошло через  загребущие руки  Ногая . Казначей  его, дотошный китаец, всё поступившее в казну   записывал на пергамент. Свиток получился длинный.  Не умевший ни писать,  ни считать,  Ногай любил слушать, когда перечитывали  ему список драгоценностей.  У него была хорошая память и всё, что было записано в свитке казначея, Ногай помнил наизусть. Ростовский фиал записан был  первым.   
•       Праздник, устроенный в честь свадьбы дочери Сартака и русского князя Глеба, длился третий день, когда Ногай с дородной женой гречанкой Евфросиньей, прибыл в ставку.  Гостя  усадили рядом с молодоженами в знак высокого почета. Почтили величальными речами, которые звучали долго.
•      Муж греческой царевны и хан огромной орды, Ногай, боясь смерти от яда,  пил только из своего фиала.
• Ефросиния, довольная оказанными ей почестями, возгласила  при всех:
• -     Царь Ногай и я, его супруга, одарим князя Глеба и княгиню Феодору по -  царски. Но мы хотим знать, что бы  хотели получить в дар от нас новобрачные?   
• Ногая не впервые называли царем, с тех пор, как он сделал своей главной  женой спесивую гречанку. И каждый раз, когда хан слышал свой новый титул,  вновь и вновь  переживал волнующую радость.  Ногай   задохнулся от гордости, и не успел перевести дух, как услышал веселый голос князя Глеба:
• -    Царица, мы с Феодорой приняли  много разных подарков от гостей наших: золото и серебро, табуны коней и стада животных,  сильных рабов и красавиц - рабынь. Просим отважного Ногая оказать честь, и дать нам  испить кумыса из его драгоценного фиала, и хотим питьё сиё принять из твоих, царица, лилейных рук.
•        Глеб заметил: дрогнул Ногай, когда услышал просьбу новобрачного.  Но Евфросиния приказала наполнить  до краев фиал мужа кумысом, сама взяла его с золотого блюда, поднявшись с кошмы, сделала  шаг, и слегка поклонившись, протянула его князю Глебу. 
• -     Благодарствую, царица, за дорогой подарок, - Глеб  сделал несколько глотков из родного фиала, и троекратно расцеловался с Ефросинией.  Наклонился к жене  и  передал  её фиал.   
• Когда Алголь – Феодора осилила чашу, её глаза сделались похожими на две узкие щелочки. Она засмеялась серебристым хмельным смехом:
• -     Царские подношения вспять не отходят, - молодая княгиня неожиданно для всех … спрятала фиал в складках своего наряда.
•      Гости одобрительно загудели и  Ефросиния,  не поняла, что её царская щедрость принесла острую  боль скупому Ногаю.  Он был  потрясен  тем, что мгновенно потерял  свою главную  драгоценность. 
•      Так лишился Ногай  сайгата, в юности добытого им в давнем походе на Ростов.  Загоревал хан, потому,  как   русский фиал, прошел  с ним через всю Русь, и  причерноморские степи, и прикаспийские степи, и  латинские страны до самой Адриатики. Его фиал  как лучший друг, стоял на страже жизни и  покрывался патиной, когда в питьё для его хозяина наливали ядовитое зелье.   
•      Ефросиния! Гора мяса и жирных складок! Она ещё узнает, что Ногай не прощает ничего!

17. ТЕНИ ИЗ ТУМАНА.
    В Угличе Поле Марина Ольговна прибыла вместе с игуменьей, бывшей ростовской княгиней. Редко стали видеться бывшие невестки  Великого князя Константина Мудрого. Но по настоянию ярославской княгини,  отправились  в те места, где погибли их мужья. 
   Прибыв в Угличе Поле, Марина Ольговна с трудом узнала Надежду Игоревну, вдову деверя Владимира. Так изменило время некогда молодую и забавную  княжну Рязанскую. В те дни, когда Батый охотился за  Евпраксией, женой её брата  Федора Игоревича,  были убиты отец  и все родичи княгини Надежды.
     Князь Владимир, прожил короткую жизнь,  полную страданий и невзгод. Он уцелел после битвы на Сити в числе пятнадцати русских князей, обнаживших мечи  против татарских завоевателей. Потом долгих четыре года скиталась семья Владимира Углицкого  по городам, прячась от  татар, и после  осела в Новгороде.  Когда схлынули батыевы конники, вернулись в Углич. Но мирное счастье было недолгим.  Князь Владимир  умер в  один год с Василием Ярославским, сыном Марины Ольговны.
      Живет Надежда Игоревна при сыне, Андрее  Владимировиче, князе Углицком. И второй сын князь Роман при ней. Женаты оба, но детей Господь не дал ни старшему, ни младшему.
       Вечор, допоздна сидели три невестки при неровном свете восковой свечи в трапезной палате углицкого терема.  Иуменья ростовская, про внучат рассказывала. У старшего сына  Бориса Васильковича  двое чадушек народилось:  Дмитрий да Константин . Одному уже четвертый годок пошел, а второй грудной младенец.  Надежда Игоревна позавидовала невестке  вслух, а Марина Ольговна задумалась.
         Большая луна светила сквозь слюдяное оконце и бледным цветом покрывала лица усталых  женщин. Обо всем переговорили давние подруги: вспоминали  молодость, жизнь довоенную, любимых мужей своих. Посудачили о том, как сейчас молодые строят жизнь при власти татарской. Помолчали. В тишине предночья вдруг послышался едва уловимый звук  конских копыт, отдаленное ржанье коней, и неровные тени пробежали за окном,  уходя вверх, в  освещенное луной небо.
-     Что это, Надежда? – встревожилась Марина Ольговна.
- Выйдем на крыльцо, сестры, - прошептала, будто тайну смертную знала, угличская княгиня.
Сенная девушка, дремавшая в полутьме, всполошилась:
- Княгиня, матушка, куда в такое время!?
- Молчи! Тихо! – приказала Надежда.
      
     Втроем они вышли на высокое крыльцо, и порыв влажного ветра  задул свечу. Сенная девушка робко выглянула из проёма дверей, но за порог ступить,  робела.
Надежда зябко повела плечами, бросила ей через плечо:
- Шаленки  принеси.  Борзо.
Девушка охотно скрылась в сенях.
- О граде, ты граде, Богоспасаемый граде Углич! Горькую чашу испил ты за русскую землю! – проговорила княгиня Надежда нараспев, подняв руки вперед и вверх.
      В лунном свете хорошо просматривался  двор  княжьего терема.   Над Волгой стоял такой густой туман, что казалось, будто облака небесные опустились.. Стрекотали кузнечики…. Кто-то живой  прошуршал в  сухой траве.  Свистнула птичка. И вдруг всё стихло,  затаилось.
- Сейчас…, - Надежда Игоревна обняла Марину Ольговну, -  слышишь, Марина? Слышишь?
- Нет…, - напрягая слух, отозвалась ярославская княгиня.
Донеслись  отдаленный топот, тревожное ржанье, и над туманом полетели   белые силуэты коней.
- Кто это? – не выдавая страха, строго  вопросила ростовская игуменья.
- Незахороненные и неоплаканные. Навьи души воинов, погибших на Сити. Они покоя себе не находят. 
      Седые кони, вырываясь из тумана, неслись по небу, поднимаясь всё выше и выше,  словно в огромном круглом зеркале, отражаясь в  бледном диске луны. 
       Тяжелая, вдвое сложенная шаль, внезапно накрыла плечи Марины Ольговны,       будто чьи – то руки легли  на плечи. Она  вскрикнула от неожиданности, и замерла.

   
18.ТАТАРСКОЕ СОКРОВИЩЕ.
•        Праздники по поводу  женитьбы Ногая на  византийской принцессе Евфросинии, потом женитьба на Алголи - вся эта круговерть не оставляла  князю Глебу времени задуматься о том, что сотворил он, женившись на татарке.    
•     Подъезжая к Ростову, Глеб остро представил, что встреча с матушкой, с братом Борисом и ростовскими горожанами будет непростой. В душе его зародилась и  росла  тревога. Что скажет  монахиня Евфросиния, которой  ненавистно всё, что связано с именем Батыя, погубившего и мужа её, и отца? Как примет его жену боговенчанную народ ростовский, обездоленный и обескровленный  войском Бурундая в тридцать восьмом году?  Какие слова   подобрать,   чтобы заступиться  за  ни в чем  не повинную  новообращенную Феодору перед ростовскими вдовами и сиротами? 
•      Глеб вспоминает, как передавал ему невесту дядя Алголи, хан Неврюй. Девочка, с головой закутанная в китайский шелк,  как шелковичный  кокон. Изящная  ручка  подрагивала, когда её вложили в широкую ладонь жениха. 
• -     Алголь родилась от унгиратки.  Мы унгираты, монгольское  племя, мы искони славимся прелестью наших племянниц и красотой наших дочерей. Мы сохранили свой народ потому, что не спорим  с соседями о владениях. Когда нам говорят, что мы пришли на чужую землю, мы сажаем своих румяных девиц в большие телеги, запрягаем в них черных верблюдов и рысцой отправляем их тем, кто говорит так. Мы  сажаем их ханшами на кошму рядом с ханами. Ты достоин иметь княгиней  унгиратку, пусть она будет у тебя главной женой.
• -       Хан Неврюй, я христианин, по нашим законам мы имеем одну жену и живем с ней и в радости,  и в горе до самой смерти.  Твоя племянница станет для меня  и главной  женой,  и единственной.
• -       Удивлению подобны ваши законы, князь. Но их надо выполнять. Помни, что твоя жена унгиратка. Твоему народу больше нечего  бояться,  она тебе будет и щитом,  и ходатаем.
•      Там, в Сарае-Бату, в роскошной столице Ордынского царства, всё казалось проще. Но на подступах к Ростову….
•      Феодора  искоса поглядывала на Глеба, и  ей было непонятно, что может печалить мужа дочери сёнгуна – наследника ханского престола Сартака?  Разве почести оказанные им  в Орде не говорят о том, что князя Глеба  приняли в столице татарского царства, как родного?
•       А «чистый путь» от самого Сарая до пределов Русской земли? Встречные  отряды, завидев над караваном девятибунчужное белое знамя, под которым ходят только наследники Чингисхана,  спешивались и падали на землю? Разве не она, Алголь - Феодора, принесла своему обожаемому мужу почет и уважение монголов?
•       А обоз с возами драгоценных металлов, и шелков и  пленники, что следовали за поездом «молодых», полученная в качестве  вена  от хана Неврюя.  Пленники осядут на землях Ростова и Белозерска. Они хорошие мастера,  и будут платить дань  князю, а самые отважные станут умелыми воинами и пополнят его дружину.
•      А заветный фиал, что отобрала  Алголь у самого Ногая?
•       Разве  не доброе имение приобрел князь Глеб, женившись на прекрасной Алголи? 
•        Алголь, искусная наездница, на полном ходу подхватывает  князя  под руку, припадает к его плечу,  и заглядывает в очи. Её раскосые с хитринкой глаза, пухлые губы, матовая свежая кожа румяного лица  обещают многое. Глеб придерживает  коня, перекидывает повод в одну руку и обнимает своё татарское сокровище. Что-то будет впереди!
•
19. ПЛАЧ НА КУРГАНЕ.   
        Люди, призванные  княгинями – вдовами, собирали разбросанные по полям и перелескам косточки павших в боях воинов.   Хоронили в братских курганах под большими деревянными крестами.
       Отстояв панихиду  в храме Богоявленского Углицкого монастыря,   княгини приказали вести себя на реку Сить, на место кровавой сечи:
-     Похоронили и отпели героев, теперь оплакать надобно по русскому ветхому обычаю, - то ли спрашивала, то ли утверждала Марина Ольговна. 
      Крутые курганы, принявшие  косточки героев русских, стояли по берегам реки, как богатыри, охраняющие покой земли. Упала на колени ярославская княгиня,  обняла руками землю, кровью павших политую,  и запричитала:
- Братцы наши милые, ужо лежат ваши буйные головушки!
Да не стучат ваши ретивы сердечушки!
        Да не глядят ваши востры глазоньки.
Да на высоком, на славном,  на кургане
Помолюся я, братцы,  на восточную сторону,
Поклонюся, братцы, на все четыре стороны,
Умоюсь, братцы,  ключевой светлой водой,
Утруся , братцы, шитым-браным полотном!
Да воскричу, возоплю  я на весь белый свет:
- Ой, лихо, лишенько! – вторила ей княгиня Углицкая.
- Со святыми упокой,  Христе, души рабов твоих…, -  молила Бога монахиня Евфросиния, - …идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная, - подняв глаза на проплывающее облако, будто видя перед собой сам лик бессмертного Бога, выговаривала игуменья слова молитвы.
 Ярославская княгиня, гладя рукой дерн на кургане, будто сыновнюю головушку, причитала:
-     Да и спят в кургане высокиим,
Молодые витязи, да ярославския
Углицкие  да и ростовския.
Да владимирцы, да славны суздальцы!
Братцы вы наши, родненькие!
Нет вас чище, нет вас краше!
По всей земле, да под солнышком!
Вы вставайте, братцы, родненькие!
Вы берите в руки мечи буланые!
Встаньте заступом за родную Русь,
За родную Русь, землю- матушку!
- Долго ждали, братья павшие, когда оплачем мы их. Теперь пусть спят спокойно.
Марина Ольговна перекрестилась. 
- Как придет наше время с врагом сразиться, рать небесную высылайте нам, оставшимся в живых. Помогите, родные.
Марина Ольговна замолчала, обвела взглядом, собравшихся на тризну, остановилась  на Константине. Сделала попытку подняться с колен. Сын бережно обнял её:

- О каком сражении  говоришь, матушка?
- Один у всех нынче враг - татары. -  и печаль разлилась по лицу ярославской княгини. 
- Не в себе, матушка, - шепнул Константин на ухо Надежде Игоревне. Та кивнула, соглашаясь.
    Марина Ольговна сделала вид что,  не поняла обидных слов сына, и экивоков свояченицы. Но на обратном пути в Ярославль, попросила  Константина подсесть к ней в  возок.
- Не гоже тебе, сыне, одному на свете жить.  Наследников в княжестве нет.
- Марьюшка  разве не наследница?
- Где это видано, чтобы дочери или жены наследовали власть? Время сейчас суровое. Нынче князья – воины  в цене. Я не против Ксении и её дочери,  но с жёнами  наш род пресечется и земли своей исконной лишиться может. Говорю тебе об этом потому, что сии  дела не столь сердечные, но государственные. 
- Никак сосватать с кем хочешь, матушка?
- Угадал, сыне!
- Матушка, не лежит моё сердце ни к кому. Чего же чужую жизнь заедать…
- Не то глаголешь, сыне, не то….  Введи в свой дом ту, о которой думы твои.
- Она не принимает меня своим сердцем…, матушка….
Проговорил так, и понял, что  нечаянно открылся. Князь на ходу спрыгнул с возка, чтобы закончить неудобный для него разговор, но мать удержала его за руку:
- Постой, сыне, послушай меня.  Женщины не любят тех, кто робеют перед ними. Забудь, что любишь её, но будто обычным делом занят - ряды рядишь.
- В сокровении благо….   
Пробормотал себе под нос и  потом всю дорогу обдумывал её слова.

• 20. ЛИТОВСКИЙ КНЯЗЬ МИНДОВГ.
•        Папа Иннокентий Четвертый, победив своего заклятого врага Фридриха Второго Гогенштауфена, сделал всё, чтобы развалить Великую Германскую империю, и ему это удалось. На  просторах западной Европы расцвела теократия католического папы.
•        А в восточной Европе возник и превращался в могучее оседлое государство улус потомков Чингиса, представляя собой другую систему.
•       Между этими гигантами   пробивались  робкие ростки новых государственных образований. Одним из них была Литва. 
•        Литовский князь Миндовг внезапно появился на политической сцене. Он сумел объединить литовские языческие племена и принял католичество, чем обнадежил папу Иннокентия Четвертого, уповавшего  на то, что Литва будет хорошим заслоном от татарских набегов и закроет собой католический мир Европы. Но Миндовг неожиданно для папы вступился  за родственное языческое племя жмудь и разгромил католический орден.
•        Об этом Александр поведал Ксении, когда они вечеряли за большим столом на княжьем дворе, в присутствии советников. Дворовая  прислуга, сновала с разносолами вкруг гостей. 
- К славному Миндовгу послов снарядил. Надо нам с ним вкупе жить.
- О каком мире глаголешь, Александре, когда Миндовг  столько земель исконно русских покорил?
- Враг у нас сегодня общий -  вера латинская.
• -       Так Миндовг – то сам, говоришь,  веру латинскую принял, - засомневалась Ксения.
- Мне поведали послы, что он тех католиков избил, что у него служили,  и от веры отступился.   За народ свой дюже радеет!
• Никто не заметил как, стоя за спиной княжны Марии,  напряженно прислушивался к речи  Александра княжеский балий Волончун. Вспыхивал  взгляд лекаря, когда слышал он о победах  Миндовга, с которым был одного рода.
•        Вот как получается: пока он тут служил Ярославской княгине, лучшие мужи из литовских племен сумели стать щитом для родины его и соплеменников. 
• -      Родной мой Полоцк занял Миндовг после того, как мой дядя, а твой тесть  Брячеслав помер.  Поставил там племянника своего Тевтивила, - напомнила Ксения. 
•        Волончун торжествовал! Вот она, сила литовская! Решение пришло,  как внезапный порыв ветра. И не было большего желания, чем бежать, идти, ползти туда,  к светлым озерам,  песчаным дюнам, смолистым  соснам и теплому очагу, где звучит родная речь.
- Силу свою почуял Миндовг и пошел Смоленск воевать,  по пути опустошив  Новгородские земли.  Сын мой, Василий с Глебом Смоленским соединился,  дружину свою поднял  и разбил литовцев  наголову, - продолжил Александр, -  На время присмирели. Потому и хочу мир заключить, пока на нашей воле, - пояснил ь Александр.
- В Смоленске старший Ростиславич княжит,  князь Глеб, а второй Ростиславич, Михаил в Городце сел, а третьему, Федору, Можайск  отдали.
- Удел – то больно плох, дурной славой пользуется, - Ксения осторожно глянула в ту сторону, где сидела за столом Василиса.  и уже шепотом добавила, - Помнишь, как князь Андрей Можайский в шатре у Батыя погиб, а княгиню его осрамили. Не зря она в монашки постриглась, не пожалела и дочку  Василису сиротой оставила.
- Из бедного  и малого местечка Можайск в большой торговый город вырос при младшем Ростиславиче, - возразил свояк, - Федор - Мономахово племя.
•       Княжна Василиса, услышав про Можайск, напрягла слух и,  повернулась, встретившись взглядом с Великим  князем. Она вдруг поняла, что его слова предназначены для неё. Странное тревожное и сладкое чувство заполнило  неискушенную детскую душу. Она поспешно отвернулась, боясь, что люди, окружавшие её,  заметят это  странное состояние.   
•        А Волончун  оглянулся на  Дануте, сидящую с девушками на высоком крыльце княжьего терема.  За весь вечер ни разу в его сторону не посмотрела. Будто забыла, как вынес её, полуживую,  из сенного сарая, как,  выхаживал. 
•      Нет! Теперь он точно знает, что его место в рядах  сородичей, рядом с Миндовгом и Тевтивилом.  Ничто больше не удержит его в этом городе. Ничто! «И последние становятся первыми».  Так говорил  Христос – Русский бог. А коли,  придется в этот город вернуться, то господином народу и правителем земли.
•     Утечет тайком, если  княгиня Ксения добром не отпустит!
•
• 21. ЛЮБОПЫТ ФИЛЮШКА ЧУДИНОВ.
•         Княжна Мария не отпускала от себя Филюшку надолго. Отрок оказался не только  хорошим розмыслом в мастерстве по дереву, и в других хитрых делах, но  знал много интересного, а уж старания в службе от него отнять нельзя. С утра раннего до позднего вечера хлопочет при княжне. Кокушка его журит, пыряет, известное дело, ревнует. Да Филюшка не обидчив. Что хотите со мной, мол, делайте,  я всё вытерплю, только бы   Марьюшке служить.   
•        Рассказал он Марьюшке и Василисе про то, как Ярослав Мудрый боролся с Велесом в Медвежьем углу. Как проклял волхв Выжлец молодого князя и  наслал на город заклятие, которое тысячу лет будет висеть над Ярославлем, и не будет людям счастья от любви, а только страдания и поруха.
•        С широко раскрытыми глазами слушала  княжна Мария любопыта Филюшку, и не хотелось ей верить в  грустную бывальщину.
• -      Не слушай его, чадушко, не печаль сердце своё. Придет времечко, посватается к тебе молодой князь, красивый, сильный, разумный и полюбишь ты его, - утешала любимицу Кокушка.
• -     А он меня? - дрожит голос Марьюшки.
• -   Такую красоту и не полюбить! – скрюченными пальцами старуха гладит  по головке    княжоночку, - И будете вы с ним жить долго  и счастливо тридцать лет и три года. А этого словоблуда не слушай. Поди, поди со двора, - шлепнула Филюшку Кокушка, - отколь только измышляется в твоей  голове мусор разный!
•       И Василиса погрустнела вслед за подружкой. Девочка  не сомневалась, что влюблена в большого, сильного героического человека, которого все называют Великим. Да у любимого, на её горе,  жена боговенчанная и сыновья старше её, Василисы. Прав Филюшка. Кто полюбит в этом городе, тому счастья от любви не видать. 
•
• 22. АРОМАТНЫЙ ЦВЕТОК.
•       Хан Берге проснувшись на рассвете, вышел из шатра, чтобы совершить омовение перед утренним намазом. Его тесть Ильхам говорит: «Ислам – религия чистая. Очищайся, ибо в рай войдет только чистый».
•        Он завернул на пояс тонкий халат, обнажив нижние уды,   и расставил ноги, так, чтобы вымыть выводящие органы, как это предписывает закон. Изящная  фигурка, закутанная в черную ткань, держала в руках блестящий кунган.  Берге протянул руки, сложив их лодочкой,  и струйка теплой ароматной воды полилась в его ладони. Хан обмывал свои члены, слегка приседая,  и испытывал удовольствие, от которого крепла его мужская сила. Берге  взглянул на женщину, державшую в руках кунган, и выпрямился, вглядываясь в её очертания.   Голова  низко опущена, а лицо и плечи закрыты черным полупрозрачным шелком.  Она поспешно подала ему белый убрус, упреждая его желание обтереть вымытую плоть. Хан присел на корточки, тщательно обтирая члены и не отводя взгляда от тонкой фигурки.
•        С тех пор как Берге оставил Булгар, у него не было  желания владеть женщиной. Прекрасная Энже осталась там, на Волге, и она готовит ему подарок – наследника. Ожидания сына вытеснили все другие желания. Но от этой хрупкой женщины, сейчас прислуживающей ему, исходило сильное притяжение. 
•        Берге выпрямился, расправив халат,  сдернул с женщины черный шелк.  Она на мгновение вскинула  голову и вновь опустила её. Этого хватило Берге, чтобы разглядеть свежую красоту юного создания, её страстность и вместе с тем, целомудренную скромность.
• -     У тебя есть имя? – прищурился хан.
• -     Ароматный Цветок, - еле слышно вымолвила красавица
• -     Сегодня  ты будешь стелить мне  постель.
• -     Как прикажет господин, - едва заметная улыбка промелькнула в уголках её губ.
•
• 23.ГНЕВ МАТЕРИ.
•        На подходе к Ростову  Глеб раскинул стан и отправил гонца к брату с сообщением, о прибытии. Гонец доложил князю Борису,  что князь Глеб идет в родной город с молодой женой, дочкой хана Сартака,  Алголь – Феодорой, что с ними кроме княжеской дружины  тысяча  татар и множество   пленных, взятых Глебом в Орде за женой в качестве вена.
•        Князь Борис молча выслушал гонца, приказал принять его, накормить с дороги, но радости от предстоящей встречи с братом  не выразил.  Ужели  благом считать поселение тысячи татарских вооруженных воинов на святых землях отцов и дедов?  Звероподобный вид и хищный нрав татар вызывали неприятие.  Смогут ли эти нехристи  мирно жить среди русских людей?  Глеб всегда был способен нарушить обычай, расстроить урядство. Всегда мыслил  и жил  по – своему. И теперь отличился!
•          Как сказать матери, что сын её на татарке женился?   Не побоялся без матушкиного благословения судьбу связать с дочерью врага смертного. Такой измены она не простит  младшему сыну. А как быть ему, Борису, какой прием оказать  снохе нежеланной? Вот ведь, докука какая!
•       К матери в княгинин монастырь князь Борис отправился самолично. А гонца глебова велел задержать, пока ответ от матушки не приспеет.
•        Игуменья, накануне прибывшая из Углича Поля,  всплеснула  руками радостно, когда Борис сообщил о скором прибытии Глеба, перекрестилась с улыбкой: не зря молилась Господу, чтобы сохранил жизнь сыночку. Борис потупился, замолчал. Она тревожно глянула на сына: никак  неладное с Глебом приключилось? 
• -       Не томи, Борисе, сказывай всё, что хоронишь от меня.  Жив? Здоров ли Глебушка? 
• -      Оженился там в Орде наш Глеб. С молодой женой идет к Ростову.
• -      Как посмел без родительского благословения!
• -      Матушка, жена его -  дочка   Сартака….
• -      Татарка…?!
• Игуменья побледнела и стала оседать  на лавку.
• -      Не суди Глеба, матушка, возможно по -  другому нельзя было….
• -      Придет время от татар на Руси не останется и следа. Что тогда делать будете? Как оправдаетесь  перед Богом и народом?
• -     Матушка! Не будет пути назад! Забудь про то, что было!
• -     Не-е-т! Не бывать татарам на наших землях!
• Борис молчал, боялся возразить. Как не бывать татарам на Руси, когда из города в город данники с переписчиками ездят, а баскаки их от гнева народного прикрывают. Скоро и до Ростова дотянутся.
• -      Уйди с глаз моих! – гневно выпрямилась мать, - Передай  Глебу  моё решение. Следовать  через Ростов без останова.  Прямиком до Белоозера. Там его владения, там пусть и живет со своей татаркой! Видеть их не хочу!
•       В горькой кручине покинул мать князь Борис.  Вот как  повернула жизнь. Были родные братья, а выходит, стали чужими. 
•
• 24. НЕ БЫЛО НА СВЕТЕ ДВУХ СОЛНЦ!
•       Старая княгиня Марина Ольговна возвратилась в Ярославль с просветленной душой. Тягостные предчувствия, томившие больную душу,   рассеялись. Взгляд её подолгу останавливался на внучке, княжне Марии, и тогда подобие улыбки освещало её  всегда печальное лицо.
•        Улан Лисица подробно рассказал князю Константину о пребывании Александра Невского в Ярославле, о планах союза его  с Миндовгом, о необходимости посольства ярославского  в Орду. В  конце  разговора обмолвился,  что  исчез Волончун. Ушел тайно, не сказавшись  никому. Знать в Литву, на родину подался. Княгиня Ксения ходит вне себя,  за дочку тревожится, что без балия осталась, не знает, на ком гнев сорвать. 
• -    Княже, что надумал в походе?  В делах сердечных я тебе не советчик. Интересы города требуют, чтобы законный наследник в земле нашей был.  Старики градские поговаривают, что не время сейчас женщине владеть землями ярославскими.  Княгиня Ксения не удержит город под собой.  Так что вводи в дом жену боговенчанную,  успокой народ наследником мужеска пола, - убеждал князя Улан, -  Как не было  на небе двух солнц, так и народ  не может иметь двух государей.  Глаголят, коли,  невестка с деверем власть поделить не могут, так совокупились бы в одну семью. Что уставился, княже? Старики мудрят не зря. Ксения-то всем взяла. Чем ни невеста тебе?
• -    Владыка  Игнатий  приказал  в сокровении держать мысли греховные, но тебе откроюсь, коли ты разговор такой начал.  Люба мне Ксения, люба. Но не могу я её ни невестой, ни женой назвать, - загорячился Константин,  - как привез её из Новгорода Василий, Царство ему Небесное, я тогда еще совсем юным был,  и видел, как по первости он смотрел  на неё жадным взглядом. А  она  глазами только поманит,  и оба в опочивальне скроются.  И было мне ревностно, что ж у них такое творится?  Потом заметил, что охладел Василий к жене, и Ксения  тоже, от своей гордости. Как стена промеж ними стала.  А я,  понимаешь, этому радовался. Не за брата, не за неё, за себя радовался. Потому, как сам возжаждал её. Жену брата! Лишь, когда не стало Василия,  понял, какой грех на душе носил. Я ведь худому радовался.  И грех этот мне мой брат простить уже не сможет, как бы я ни просил его. Поздно! Понимаешь, поздно. И теперь, если я вдову его себе возьму в жены, грех-то двойным гнетом ляжет на душу и не будет мне покоя, пока жив. 
• -      Понапрасну  убиваешься, княже, всё суть,  человеческое!
- Ксения  для меня всегда, будто на горе Фавор стоит. Я буду сносить терзания, надеяться, умирать по несколько раз на дне, грезить и мечтать о ней, как о Божестве. Но приблизиться …. боюсь. 
- Значит, не хочешь владеть женщиной, чтобы не утратить любви к ней?  Тогда женись на другой.  Борис Ростовский  Марию Ярославну Муромскую взял. К  её сестре, младшей Ярославне  и посватайся. Помнишь ли её?  На свадьбе в Ростове краше её и не было среди девиц?  Хочешь, я сватом буду! Уж в грязь лицом не ударю!
• -    Сам женись! – рассердился Константин.
• -    Женился бы, да моя невеста в кургане спит высоком, посреди поля широкого, земляным одеяльцем прикрыта, степными цветами приукрашена. Нет больше на земле  красоты такой,  сердцу доброй,  и не будет. Сколько лет прошло, а не изринуть тоски из сердца! Радушка моё счастье с собою забрала, в земле схоронила.
• -     Неладно в сердце, Улан, и у тебя, и у меня. 
•      Ни Улан Лисица, ни Константин, не заметили, как шевельнулась занавеска над княжеским одром. Кто- то слушал их разговор, таясь и скрытничая.
•
•
• 25. ПОЕЗД БЕЛОЗЕРСКОЙ ЧЕТЫ.
•      Через Ростов  Глеб проехал,  гордо подняв голову,  стремя в стремя с молодой женой. Народ ростовский высыпал на улицу, что бы поглазеть на княжеский поезд.  Рассматривали молча княгиню Белозерскую. Плоское  скуластое личико её с маленьким носиком и раскосыми черными глазами  удивило нерусской красотой. Расшитый золотом кафтан, отороченный мехом,  такие же порты и высокая ботта с пучком страусовых перьев украшали маленькую татарку. Золотые браслеты на руках и ногах, кольца с самоцветами на пальцах, сияли, в лучах солнца так, будто женщина была соткана из света. За князем с княгинею следовала дружина, за ней отряд татар, вооруженный, как перед началом боя, потом бесконечный обоз с добром, полученным в вено от отца невесты – хана Сартака. Большой толпой шли пленники, подаренные князю и княгине  Белозерским  бесчисленной татарской родней.
• -     Почему эти люди не падают на колени? Разве они не знают, что я  дочь самого
•       Сартака? Или они не понимают, под чьим бунчуком мы идем? – дернула мужа за рукав княгиня.
• -     Они знают, что ты внучка хана Батыя, который прошел по нашей  земле и принес много горя.
• -     Но мудрецы сказали, что мой дед -  Великий Батый – бич Бога. Если бы эти люди не были грешниками, Бог не послал бы  его на ваши головы!
• -     Ты приняла  христианское имя - Феодора. Ты  не ханша кочевого народа, а княгиня русского оседлого населения. Попытайся полюбить его. Ведь ты унгиратка: красивая, добрая и умная.  Так говорил об унгиратках твой дядя Неврюй!
•       Несколько часов тянулся поезд  через Ростов, подчеркивая роскошь, силу и гордость двоих, вступивших в неодобрительный союз. 
•       Но игуменья Евфросиния этого не хотела видеть. Да и Борис,  убоявшись гнева матери,  отсиделся за стенами княжьего терема.

26.ДЛИННЫЙ НОС ГРЕЧЕСКОЙ ЦАРЕВНЫ.
•       Стольник Ешимут подал хану   кумыс. Ногай покосился на поднос с чашей,  нахмурился.
•      Новая чаша,  поданная ему Ешимутом  за обедом, вычурно изукрашенная  аланскими мастерами, не радовала Хана. В душе его шевелилась злоба,  и  не предвещала ничего хорошего  окружению Ногая. Он  перебирал в памяти разговор с  Улавчи, который состоялся накануне.   
•       В стан Улавчи и его бабки Баракчай – ханум Ногай прибыл, чтобы выразить покорность новому хану, и задобрить подношениями его родных. Он просил подтвердить, что  решение хана Батыя оставить Ногая во главе войска Западной Орды, остаётся в силе. Но этот сын пестрой козы,  Улавчи, промолчал. Он молод и имеет   безжалостный нрав и предательское сердце. Он не выполняет наказов старшего по возрасту.  Если бы сила была на стороне его, Ногая, то Ногай  бы плюнул  в лицо этому козленку, и заставил бы всех  нухуров сделать то же самое. Однако Ногаю пришлось,  скрепя сердце, таить презрение,  ибо молодой Улавчи непредсказуем в своих решениях.         
•        Богатур Тигичаг, сидящий на корточках,  с тревогой посматривал на своего господина. У него была своя причина для тревоги. Давеча царица Евфросиния пригласила его к себе в шатер, угощала венгерским сладким вином и сушеным виноградом.  Она выспрашивала  Тегичага о  Ногае. С того самого праздника,  в честь молодой четы, когда хитрая Алголь присвоила любимый фиал  её мужа, Ногай не приходит в шатер Евфросинии. Царица встревожена и хотела бы знать, куда собирается Ногай двинуть орду и когда ставка его сдвинется с места. Очень осторожно выведывала,   кто стелет Ногаю постель,  и  вкрадчиво попросила Тегичага напомнить своему хозяину, что царица тоскует о  муже. За  услугу  щедро одарила Тегичага.  Золото тонко звенело в его кармане, но душа была не на месте. Поэтому Тегичаг сел от господина, дальше, чем обычно. Он страшился первым завести разговор с  хозяином  и ерзал на кошме.
• -     Тегичаг, говори, - приказал оробевшему богатуру, Ногай.
• -     Господин знает, что царица приказала мне явиться в её шатер? – страх пробежал по лицу Тегичага.
• -    Я всё знаю, - насупил брови Ногай.
• -    Господин, царица пылает желанием видеть тебя,  просила сказать тебе об этом, - Тегичаг со страхом ждал ответа.
• -    Передай царице, что мне не нравится её длинный нос. Я люблю красивых женщин.
• Тегичаг покрылся липким потом. Передать царице такое, равносильно смертельному приговору.  Царица в гневе могла отдать приказ казнить его на месте и,  никто не посмеет вступиться за несчастного Тегичага.
• -    Иди и скажи ей, - злобно ухмыльнулся Ногай. 
•
• 27. БОЯРСКИЙ СОВЕТ.
•        В Ярославль, прибыл  гонец с просьбой от князя Глеба  проследовать через Ярославль в Белозерск, оставить в городе людей, заболевших в дороге и не имеющих сил двигаться дальше. Среди них нет мора, но у  татарского  воина сломана нога. Очень плох  аланец старости маститой. И еще несколько человек,  истощенных в плену, и изморенных долгой дорогой,  не могут двигаться дальше. 
•        Утренний совет, который, как обычно,  проходил  в большой палате  Ярославского княжьего терема, загудел одобрительно: прием княжеского двоюродного брата, что божий праздник.
•       Константин и Ксения сидели во главе огромного дубового стола. По левую руку от Ксении,  было место боярина Якима. Он как бы представлял покойного князя Василия.  По правую руку от Константина, всегда садился Улан Лисица. Он  не утверждал своей правоты именем покойного князя,  хотя последние годы перед смертью Василия, был с ним неразлучен. Он молча слушал совет, а потом тихим голосом, так, что все спорщики разом умолкали, высказывал своё мнение. И чаще всего именно оно ложилось в основу правильного решения.
•        Когда гонец сообщил, что жена  князя Глеба – дочь хана Сартака, что поезд их идёт под охраной тысячи татарских конников,  молчание повисло в палате, а Ксения в страхе перекрестилась.
• Яким зашептал на ухо княгине:
• -     Пусть проследуют через Ярославль, у себя их лучше не задерживать.
• Бояре возроптали:
• -     Дожили! Татары русского князя охраняют!
• -     Чего же тут дивного! Забыли, как сам Александр, герой Невский на Русь татар привел! Сколько людей поузили и в плен отвели тати татарские, сколько погубили!  А кто и по сию пору по лесам в страхе бегает! Не собрать!
• -     Закрыть перед носом ворота и не пущать через город!
• -     Пусть в обход идут, просеки вырубают, гати прокладывают.
• Улан выдержал, пока утихнет недовольный шум,  как всегда, негромко и внятно, начал:
• -      Князь Константин, княгиня Ксения,  и вы, верные городу бояре, я думаю так, что не пропустить через Ярославль Белозерского князя мы не можем, хоть и жена его татарка, и дружина его из татар.   На рожон татарской тысяче нам идти не надобно.  До сих пор от насилия да от великой истомы, люди покоя не имут.  Почто умножать многую тягость? Мой совет – от русских обычаев не отступать. Гостей встречать хлебом-солью. Прошло почти два десятилетия, как Батый  прошел по нашим землям. Пора мир устанавливать.
• -      Кобыла с волком мирилась, да домой не воротилась, - пробурчал Яким.
• -      А вечно драться и когти притупятся, -  стоял на своём Улан Лисица.
• -     Старики рекут: плохой мир лучше доброй ссоры, - поддержал товарища отважный воевода Фрол.
• Константин поднял ладонь в сторону спорщиков, гася разговоры:
• -     Гостей встречать надо, как деды и отцы это делали. Басурманских обычаев не приемлем. Князя Белозерского и княгиню его в теремах примем. Дружину татарскую в гостевом доме разместим. Для пленных людей, коих из Орды ведут, палатки и шатры поставить  в посаде.  Из закромов княжеских выделить хлеб и другие припасы, чтобы людей накормить. Как ты, княгиня мыслишь? - повернулся он к Ксении.
• -      Ты князь, не со мною это замыслил, так моего согласия в том нету, - Ксения глянула на Якима. 
• -      Пусть старцы градские тогда своё слово скажут. Как старейшие сдумают, на том и мы станем, - тяжело опустил руки на стол князь, - говорите.
• -       Татары  много нам урону принесли, но весь век зло помнить не будешь. Негоже старые обычаи забывать. Коли нынче идут к нам с миром, миром и принять надобно. Так я реку? – обернулся могучий горожанин Иван Кукушка к старцам градским.
• --     Вестимо, так, - закачали головой мужи.
• -      Мы все адамово племя – и верные, и не верные, - продолжал Иван Кукушка, - но и с неверными неудобно  ни про что брань сотворяти, но со всеми надо в мире быти. А, коли мы православные, то  к беззаконию их не приступати.  Так – то, - Иван Кукушка отер пот со лба и сел на лавку.
• -      Гонцу скажите, что князя Глеба жду  в своем тереме. Чем богаты, тем и гостям рады! – встал из-за стола Константин.
• -       Почто вороне большие разговоры, коли своё «кра» знает! – пробурчал  Фрол,  исподлобья взглядывая на Ксению и поднимаясь вслед за князем.
•
•
• 28. БРАТ И СЕСТРА.
•         Возвратился из Венгрии, хан Менгу,  выполнивший  последнее поручение хана Батыя и доставивший Батыю его Воительницу. Старая  Баракчай – ханум вложила в  широкую ладонь  Менгу  красивую  ручку Чичек, и приказала двум молодым людям любить друг друга.
•        Услыхав от гонца, что предстоит  курултай, Хан Менгу и юная Чичек направились в Сарай, чтобы принять участие в собрании знати.   Чичек, готовилась стать матерью, и Менгу оберегал её, как самую высокую награду, полученную им когда-либо от правителя Батыя.
•       Брак Менгу и Чичек был удачным. Чичек мечта мужей всего улуса Джучи, по праву  досталась молодому и обаятельному хану Менгу. Маленькая сестра Ногая купалась в обожании отважного мужа, хотя и не испытывала к нему бурной страсти. Ей по  неопытности, казалось, что они с мужем любят друг друга и,  дети от их брака должны быть желанными.   
•        Достигнув ставки Ногая, Чичек поспешила к брату, так ловко  обменявшим её на византийскую принцессу.
•        Они давно не виделись, и сейчас при встрече,   ей показалось, что Ногай  мало похож на того храброго, изобретательного и смешного мальчишку, которого она знала когда – то.  Лицо его было угрюмым и чужим ей.
•        Он был старше Чичек, и  в далеком детстве,  учил её держаться на неоседланной лошади, скакать под брюхом, на ходу стрелять из лука по шмыгающим в траве тарбаганам.
•       Она помнит, как истошно кричала, когда брат впервые хлестнул лошадку  плеткой – треххвосткой, и  та понесла маленькую Чичек по степи:
• -     Эркерге! – заверещала девочка, вцепившись тонкими пальчиками в гриву неоседланной кобылки, - эркерге-е-е!
• -     Курыкмагыз! Мин янэшэ! – успокаивал  брат, оказавшийся  вдруг рядом,  и она поняла, что он ни на секунду не отпускал её от себя. И уже не было страшно, а весело и спокойно.
•      Именно Ногай привил сестре умение так мыслить, чтобы всегда извлекать свою выгоду.  Чичек была благодарна брату за детство,  наполненное кочевым  счастьем. 
•        Чичек сидела перед братом, ласково  поглаживая ему ладони.  Золотые кольца на её пальцах слегка щекотали  его руку.
• -     Туганкай,  Ногай!  – приговаривала Чичек,  заглядывая в его раскосые глаза,  и ему было хорошо от этого доброго взгляда.  Душевное успокоение, какого Ногай не испытывал уже давно, освободило голову от мрачных мыслей.   
• -     Я хочу навестить  Евфросинию  и передать ей  гостинцы. Ведь она принесла тебе звание царя и почет чингизидов.
• -     Она спесива и глупа, - отвернулся Ногай, чтобы не обнаружить своей ненависти к Евфросинии.
• -      Ты перестал жаждать тело своей жены? Разве оно не мягко и не бело? – удивилась  Чичек.
• -      И мягко, и бело, - кивнул головой Ногай.
• -      Она перестала пахнуть женщиной?
• -      Нет. Она пахнет так, как должна пахнуть женщина и пахнет еще сильнее, когда рабыни умастят её тело ароматными маслами.
• -      Она не владеет искусством целовать мужчину! Она вкладывает свой язык тебе в рот?
• -      Она всё делает правильно. Её обучили. Но у неё длинный нос.
• -       Но этот недостаток можно исправить. Разве в твоей ставке нет такого умельца, который может оскопить мужчину и укоротить нос женщине?
• -      Нос женщине укоротить можно, но кто добавит ей ума?
• -      Ты слишком многого хочешь, мой туганкай Ногай! – смех Чичек серебром рассыпался по ханскому шатру, - я пойду, навещу твою царицу.
•
• 29. ТУРСУК  С САПФИРАМИ.
•        Ешимут приглядел рабыню на невольничьем рынке в Сарае для своего господина.  Ему хотелось порадовать Ногая. А пуще всего развеять мрачные мысли хозяина, которые могут подтолкнуть страшного человека  к кровопролитию. Ведь  только богу Мизиру  известно, кто выживет из приближенных Ногая, а кто погибнет, если Ногай даст волю своему дурному гневу.  Пусть лучше потешится над рабыней. Пусть утишит свою кровожадность над  плотью  несчастной жертвы, но не над ними, его соратниками и слугами.
•    Татарин, продававший девушку, клялся, что за время пути никто не пользовался её телом и поэтому запросил высокую цену. 
•    Большие синие глаза девушки выражали страх, ненависть и  усталость.  Она отворачивалась от глазеющих на неё мужчин и опускала голову. Тогда хозяин, осторожно, чтобы не испортить товар,  концом кнутовища дотрагивался до её подбородка и толкал его вверх.
•     Ешимут уставился на грудь, высокую и упругую. Хозяин перехватил его взгляд. Он подскочил к рабыне, вцепился руками в ворот рубахи и разорвал её  до живота:
• -     Гляди, гляди, господин, свежа, как весенний цветок. Белая, мягкая, шелковая. Це, це, це, - зачмокал татарин  языком.
• -     Я беру её, - Ешимут отсчитал монеты, пытаясь угадать   в облике приобретенной невольницы нечто неуловимое, взволновавшее его.  Она не была похожа ни на одну из женщин, которые прошли через его постель.
•        Глаза её напоминали сапфиры, которые лежали в его кожаном мешке - турсуке. Когда ему было страшно, и уныние одолевало его душу, он открывал заветный турсук с драгоценными камнями, и синие сапфиры, словно  глаза неведомого божества, смотрели на него и вселяли в его страждущую душу покой и уверенность.   
•      Он и помыслить не мог, что есть такая живая женщина с сапфировыми глазами.
• -     Как зовут твою богол?  – обратился к татарину Ешимут.
• -     Финка, - ответил продавец, не умеющий выговорить имя Анастасия.
•
• 30.  К НАФТАЛАНОВЫМ ГРЯЗЯМ.
•   Хан Менгу,  младший брат  погибшего хана Батыя,   прибыл в ставку Сартака вместе с Ордой Ногая.  Он выразил свою покорность племяннику,  и,  старая Баракчай – ханум приласкала его в своем шатре. Менгу внимательно прислушивался не только к официальным речам, но и к шепотку в закоулках шелковых шатров татарской знати. Он  знал, что по Ясе Чингисхана курултай, состоящий из знатных нухуров, может утвердить или не утвердить Великого хана улуса. И  Сартак зря не придавал этому значения.   
•        Баракчай – ханум была женщиной властной, но она всего лишь  женщина и не  может своим умом объять весь улус. Она не может   даже сосчитать своих сторонников и принимает уверения в дружбе, согласии и покорности за чистую монету.
•        Всё, что витало  в воздухе хитрым  флёром, было похоже на  прокисшее кобылье молоко. Оно утоляло жажду, пьянило, наполняло  утробу. Но оно могло вызвать и тяжелую рвоту. Менгу встревожился за Чичек, ждущую ребенка. Ей не следовало находиться  в Сарае. Менгу распорядился увезти жену  на побережье Каспия к нафталановым грязям. В город, построенный  военачальником  Чингисхана – Баку. Старый Баку уже ушел в «страну предков», но его ханум еще жива и поддерживает связь с младшим братом  Батыя – Менгу - улемцем . Пусть  ханум Баку примет Чичек,  и там, на берегах Каспия, где стоят Железные ворота мира, Дербент,  она родит своего первенца. Хорошо, если это будет сын.
•         Караван с дорогими подарками для ханум, сыновей  Баку, для всех их жен и дочерей, должен выйти из Сарая не позднее, чем через три дня.  Драгоценная Чичек должна быть цела и здорова.
•        Чичек не возражала. Она тоже чувствовала признаки замятни, и хотела избежать бойни, которая может произойти при вступлении на кошму  Великого хана Джучиева улуса. Сартак слабый правитель.  Если кумыс выбивает его из строя уже к середине дня, то курултай не сможет пройти спокойно.
•        Караван жены Менгу отправился из Сарая через северные ворота.  Верблюд, на котором была закреплена палатка Чичек, прошел через  строй стражи, и,   позванивая колокольчиком, повернул на юг.  Чичек  услышала незнакомую многоголосую речь. Она выглянула из - за прозрачной,  шелковой занавески, и увидела, что  к северным воротам Сарая подошел большой  караван.  Похоже было, что  прибыл он из полуночных  земель: люди в нём были белолицыми, светловолосыми, и улыбчивыми.
•        Чичек невольно задержала взгляд на предводителе каравана, высоком, красивом юноше с ярко красными волосами, будто они были покрашены багдадской хной, и струились, завиваясь в локоны. 
•       « Таким был наш предок Чингис!  - мелькнула догадка, -  Или - чут - сай рассказывал, что он не был похож ни на кого из своего племени. У него была светлая кожа, зеленые глаза и ярко красные волосы. Он был потомком рыжего волка и Алан -  гоа, горной лани!  Таким же красивым, широкоплечим и сильным».
•     Мимо проскакал стражник её каравана, предупредительно оглядываясь на палатку Чичек. Она махнула платком. Стражник остановился и развернул коня:
• -      Что прикажет, госпожа?
• -      Узнай, откуда этот караван и кто во главе его?
• -      Этот караван из  города Можайска. Привел  его русский князь Федор сын Ростиславов, князь  Можайский, - доложил стражник.
•    Чичек вздохнула и задернула занавеску.
•
•     31. РАЗГОВОР У КОСТРА.
•         Кирша  кружил по степи, не прибиваясь ни к одному  концу, встречаясь с караванами,  отрядами,  и  отдельными путниками или конниками.  Когда лёг снег,  и через монашескую одежонку Зосимки злой северный ветер стал продувать душу до костей, Зосимка вдруг понял,  что ни в какой Булгар они не идут, и в Сарай они не идут, и никуда они не идут. Время от времени атаман посылал гонцов в разные стороны, а то и сам выходил на своих хозяев. Ватага становилась всё  многолюднее. Прибавлялось и скота, и даже кони стреноженные были теперь у них. И всё больше их ватага походила на кочевой стан.   
•        Однажды ночью, греясь у костра, Зосима толкнул старика под бок:
• -      Мне надо уходить отсюда, искать невесту.
• -      Ты разве не видел, что бывает с теми, кто уходит от Кирши? Забыл копьё,  с насаженной на него головой. То-то!
• -       А направил бы  Кирша меня послом к кому - нибудь. Я разумею в чтении и письме.
• -       У него свои, верные гонцы. Надо еще и язык знать. Не видишь, что вокруг Киршы, всё инородцы. И сам он на русского не похож, хотя и говорит по-русски, - объяснил старик.
• Калач, стоящий неподалеку, повернулся, тараща свои бельма на звук разговора. Старик толкнул Зосимку под бок:
• -     Тихо, ты! 
• Но Зосимке было невмоготу молчать.  Он наклонился к уху  старика и прошептал:
• -     Бежим вместе! А? – он с надеждой заглянул старику в глаза.
• -     Я не могу, - нахмурился старик.
• -      Боишься? – поддел  Зосимка.
• -     Мне бояться нечего. Отбоялся.  Я здесь должен быть, монах, чтобы  нашу русскую землю враг врасплох  не застал.
• -     Ты русский дознаватель, что ль? – догадался Зосимка.
• -     А коль домыслил, так держи рот на замке, - предостерег Старик.
•        Но молчать было выше Зосимкиных сил. Старик много знает,  а вдруг, ведает,  кто похитил Анастасию?
• -     Кто из войска Неврюя дошел до Финского залива? Ты знаешь?
• -     Так далеко способен  дойти  только Кублай . Он из наших, из русских будет. Переметнулся на сторону татар,  когда пришел в Сарай с Михаилом Черниговским и его внуком Борисом Ростовским. Он и сам откуда – то с низовских краёв. А выслужился тем, что князю Михаилу самолично голову отсёк своим мечом. Может, пожалел, видя мучения старого князя, а скорее всего,  на службу хлебную захотел. Сразу и чин получил. У князей  русских чины все боярским детям достаются.  Простому мужу не выслужиться. А там, в Орде на родство не смотрят. 
• -    Значит, говоришь, Кублай  до самого Финского залива дошел?
• -    Кублай.
•
• 32. ХАН БАРЭКЭ – ИСТОЧНИК БЛАГОПОЛУЧИЯ.
-     Чингизиды победят! – утверждал  Берге, выпивая почетную чашу кумыса, переданную ему претендентом на великую кошму,  Сартаком.
- Чингизиды удержат власть, - вторил зятю Ильхам, оглядываясь по сторонам, словно боясь, что его тайные мысли могут быть услышаны в окружении потомков Батыя.
      Сартак изъявил желание увидеть майдан, на котором состоится курултай улуса Джучи. Его вывели из шатра, помогли взобраться на коня. Знатные  монголы теперь пользовались не маленькими лохматыми лошадками,  из внутренней Монголии, но   породистыми рысаками, вывезенными из  Венгрии или Аравии.
       Сартак, ударил плеткой по блестящему боку жеребца, и он рванул с места, увлекая за собой кавалькаду знатных  татарских особ.
•        Отряд Ногая,   с трепетом ждал, куда направит свою стрелу хозяин. Завидев  девятихвостный бунчук Сартака, Ногай снял с плеча лук,  вставил стрелу и натянул тетиву. Его соратники поспешили сделать то же самое.
•             Когда  Сартак и сопровождающие его нухуры приблизились на расстояние летящей стрелы,  Ногай отпустил натянутую тетиву. Стрела вырвалась из его лука и тонко запела мелодию внезапной смерти. И тысячи  стрел подхватили эту песню!
•        Сартак свалился с коня, дико закричав,  и в тот же миг рот его окрасила кровавая пена.   Нухуры  хана Сартака рассыпались по степи. Они в панике  разворачивали коней, силясь ускакать от смерти, но стрелы настигали их. Когда остатки знатных сторонников хана Сартака были окружены и  все до единого отправлены в «страну предков» вслед за своим господином, Ногай обтер  кривой меч о полу халата и осмотрел своих воинов. У Ешимута от  пронзительного  взгляда  прищуренных глаз Ногая острой болью свело желудок.
•         Ногай спешил. Надо было успеть ворваться в город, захватить врасплох старую Баракчай – ханум и её внука Улавчи, и заставить Берге и его тестя  Ильхама разделаться с ними.  Коварный Ногай нарушивший Ясу Чингисхана, предусмотрел, что кровь Борджигинов должна запятнать не только его одного. 
•        Но, что это? Ногай вдруг увидел, что в сторону Сарая на скакуне арабских кровей уходит какой- то всадник.  Ногай сам бросился в погоню.  Он  ударял пятками своего коня, но золотой цветок на спине темнокрасного  халата всадника отрывался от преследователя, и даже стрела Ногая, летящая на семьсот метров, не догнала арабского скакуна. С запоздалым раскаянием вспомнил хан  погубленного собственными руками любимого коня. Бобыль – Кич не отстал бы от араба!
•       
•        Когда Ногай ворвался в Сарай, и пронесся по его улицам, город находился в движении. Людей предупредили. Они в панике  прятались в каменные дома, а кибитки и шатры поспешно складывались на телеги и,   рассыпаясь по степи, скрывались за горизонтом. В толчее удирающих кибиток, несущихся галопом коней, невозможно было отыскать  Баракчай и Улавчи.
•        Ногай подлетел к шатру  Берге,   и увидел армию  вооруженных людей  под зеленым знаменем ислама.
•     -   Куда!? – турхауды навалились на него, завернули  руки за спину, повалили  на колени.
• -   Я прибыл доложить хану Берге, что Сартак мертв!
• Казалось, прошла вечность, пока униженного Ногая позвали в шатер. На расписном возвышении арабской работы сидел хан Берге, ниже его сидел эльтебер Ильхам. С другой стороны, в темнокрасном халате, расшитом золотыми цветами, вальяжно развалился хан Менгу, младший брат Батыя и Берге. Сердце Ногая едва не оборвалось: так вот в чью спину метила сегодня его стрела!
• -     Я выполнил твою волю, Берге. Кошма улуса Джучи твоя, и я буду стоять за тебя на курултае, - склонился Ногай перед троном хана Берге.
• -     Курултая не будет. Отныне не Яса Чингисхана правит улусом Джучи, а священный Коран, - произнес  старый Ильхам, и Ногай почувствовал смятение. 
• -     Великий хан Берге, … - начал Ногай.
• -     Имя нашему благословенному хану - Барэкэ! Что означает по - арабски  – «источник благополучия»! - оборвал  Ильхам.
• -    Великий хан Барэкэ, - продолжил Ногай, заплетающимся  языком, - наша борьба еще не закончена. Кто-то предупредил Баракчай и Улавчи, - Ногай вскинул глаза на Менгу, и опустил: Менгу держался за рукоять кривого меча.
• -     Твои враги  скрылись из Сарая, - робко продолжил Ногай, -  Они могут собрать  орду и вернуться.
• -    Ты пролил кровь чингизидов, Ногай, ты понесешь  наказание, - рыкнул Берге.
- Я сделаю всё для тебя, о, великий, хан. Не лишай меня жизни! Я  твой верный слуга! – пот, крупными каплями покрывший лицо Ногая, струйками стекал на воротник. Но Ногай  робел поднять руку, чтобы  отереть лицо.
• -   Ты пойдешь за Баракчай и Улавчи  и  соберешь всех  сторонников Сартака, как собирают конский навоз в полу халата. Иди.
• -       Я сделаю это, Великий хан Барэкэ….
• Ногай поспешно попятился к выходу и  осторожно  переполз через порог. 
•
• 33. ЖЕНЩИНА – ДОБЫЧА СИЛЬНОГО.
•        В княжьем тереме у Константина накрыли пир в честь Белозерских князей.  Приглашены были  бояре и отроки боярские, большая дружина и малая, и  градские старцы. Отдельные столы с мёдами и сладостями поставили для знатных жён и девиц. 
•       Отправили нарочного за  княгиней Ксенией. Княгиня,  было, заупрямилась, мол, нездорова, и чтобы пир без неё начинали, но тут к ней в  светлицу явилась  Марина Ольговна пожаловала. Расспросила гонца, почто пришел,  изрекла:
• -    Передай князю, что мы с княгиней Ксенией к столу пожалуем почтить гостей дорогих.
• Невестка не решилась свекрови перечить и велела подавать одежды нарядные.
• Князь Константин ждал  их,  рядом с собой, по левую руку усадил Ксению, рядом с Ксенией  матушку Марину Ольговну.
•        Глеб ввел в палату жену, предупредив заранее, что среди русских людей, должна она откликаться только на имя Феодора.  Алголь – тайное имя его любви.  И только, когда рядом не будет никого, он может назвать её так.
•        Ярославские жёны во все глаза рассматривали татарку. Не было в ней русской дородности, росточка царевна была не большого, а  лицо - будто всю  жизнь она только и делала, что сидела под солнышком. Но  высокие скулы, нежная  кожа,  раскосые глаза, крохотный носик, всё это вместе делало жену Глеба неиъяснимо прекрасной. 
•           Необыкновенным было и то, что по краю  узкого века проходила тонкая черная полоска, отчего глаза казались большими и глубокими, и до собольих её бровей голубым цветом сияло подбровье.
•          «Такими родятся татарки или это  краска?» - судачили Ярославские жены. 
•      Князь Константин вышел из-за стола, приветствовать супругов, и предложил им почетное место по правую руку от себя. Ксения заметила его интерес к жене Глеба и впервые за много лет, ей сделалось досадно. «Да, как он смеет, так глядеть на неё! Ведь это же грех!»
•      Константин,  кидался наполнять фиал  Феодоре,  что-то говорил, этой татарке, наклонившись к её уху, а  Феодора  просила мужа о растолмачить сказанное, толкая Глеба острым локоточком.
• -      Тэржемэче, тылмач! Тылмач!
• Этим троим, было весело, но не ей, ярославской княгине.  Ксения боялась признаться себе, что ревнует Константина.   
• -      Феодора  спрашивает, почему на празднике нет музыки, - стараясь перекричать шум пира, спросил Глеб Константина.
• Князь Константин хлопнул в ладоши,  и в палату ввалилась толпа скоморохов.
• -       Атас! Атас! – тоненько завизжала Феодора, расставив окольцованные пальчики и, сияя самоцветами, захлопала в такт русской музыки.
• -       Ха – ха – ха! – загремел  Константин. Сидящие вокруг,  тоже засмеялись. Все, кроме Ксении.
• -      Константин, Феодора интересуется, почему не выражает радости твоя главная жена? – смеясь,  перевел  князь Глеб.
• -      Объясни прекрасной Феодоре, что княгиня Ксения не моя жена, но  моего умершего брата, -  погрустнел  Константин.
• -      Феодора говорит, что если брат умер, то жена брата должна быть твоей женой. Так гласит Ясак. Закон Чингисхана.
• -     Скажи Феодоре, у нас другие обычаи, и моя невестка вправе не быть моей женой, если она не хочет этого.
• -      Женщина не может выбирать. Женщина -  добыча сильного, - перевел слова жены Глеб.
• Ксения на это лишь криво улыбнулась, а Феодора  быстрым взглядом поймав выражение её лица,  лукаво воскликнула:
• -      Эй, князь,  хочешь, я сосватаю тебе невесту из племени унгиратов? Красивую женщину. Юную женщину. С мягким телом и прохладной кожей…. Такая не спутает стук сердца с цокотом копыт лошади!
• Константин повернулся к Ксении, чтобы посмеяться вместе и с удивлением заметил увидел тревогу в  глазах княгини и отчаянную женскую ревность.
• -        Я подумаю над твоим предложением вместе с градским советом,  Феодора. Благодарствую  за честь.
•
•
• 34. ТРЕТЬЯ НОЧЬ ОХОТЫ.
•        Быстроногий конь уносил старую  Баракчай – ханум на  восход солнца. Рядом   трусил  внук Улавчи. Он постоянно оглядывался назад, страшась погони.
•        Там, в приаральских степях она должны встретить  орду двоюродного брата её мужа Батыя, хана Хулагу, который сдвинул своё  войско от  внутренней Монголии к   границам халифата, чтобы взять Багдад – столицу ислама. Пока сторонники Берге ищут их в пределах Сарая, надо воспользоваться замятнёй и пройти как можно больший путь. Турхауды, сопровождавшие беглецов, гнали  табун лошадей, пригодных к смене в пути.
•        Едва замедлив бег, чуть ли не на ходу, Баракчай перенесла своё тучное тело в седло свежей лошади, и,  стегнув её по крупу, пригнула голову к  холке. Лошадь  рванулась вперед, надо спешить.   
•       Два дня и две ночи без сна, отдыха, питья и еды отряд матери Сартака и его сына, мчал, убегая от смерти.
•      Сердце дородной  ханши  стучало с перерывами. Одышка переходила в кашель. Скачка к началу третьей ночи сменилась лошадиным шагом, а потом в полной темноте  степи, освещаемой только мерцающими звездами, прекратилась.
• -       Я не могу двигаться дальше, - прохрипела  Баракчай. Она пыхтела, тяжело вдыхала воздух, сползая с седла. Её подхватили руки верных турхаудов.
•    
• -       Заночуем здесь. Степь велика. Если богу Мизиру будет угодно, он не отдаст нас врагу, - с тревогой посмотрел на бабку Улавчи. 
•        Перерыва в беге от смерти, было достаточно Ногаю, чтобы догнать беглецов. Хан  был словно скроен из железа, и третья ночь  не остановила его.
•        Когда забрезжил рассвет, степной окоём  покрылся лесом высоких копий. Баракчай бросила свой взгляд в спасительную сторону восхода.  Там  всё тот же лес из копий замыкался на её глазах. Звериная охота была привычным делом для сыновей степи. Разница была лишь в том, люди  заменил крупного хищника.
•         Богу Мизиру не было угодно, чтобы  старая ханум и её внук Улавчи ушли от погони.
•
• 35. ГОЛОВЫ НА МАЙДАНЕ.
•        Берге хан хотел лично взглянуть на головы Баракчай – ханум и её внука Улавчи. Насаженные на копья, они высились в центре майдана, где Сартак готовился провозгласить себя Верховным ханом улуса Джучи, но не успел.
•        Берге уселся на высокое сооружение. Брат Менгу, и тесть  эльтебер Ильхам, торжествовали  победу  своего родича.  Ногаю разрешили занять место среди знатных нухуров, сторонников Берге.
•        Напротив Великого хана,  расположились знатные женщины улуса Джучи. Во главе с Еввфросинией, женой Ногая. Лицо её от уха до уха было закрыто плотной тканью, и видны были только  круглые любопытные глаза царицы.  Женщины перешептывались, перемалывая сплетню, что будто, гречанка обрезала свой длинный нос, чтобы угодить  но капризному мужу.
•       Четверо рабов пронесли носилки. На женской половине, в самом низу, рабы  расстелили кошму, бросили на неё несколько подушек, и извлекли из носилок женщину, закутанную в черный китайский шелк. Сквозь темную кисею  едва угадывались  черты, особо ценимые мужчинами монгольского улуса: резко очерченный алый рот, маленький носик, высокие скулы и огромные черные глаза под  летящими бровями.
•        Знатные зрительницы умирали от любопытства , стараясь угадать, кто эта незнакомка, закутанная в шелк?
•       И только Берге знал, что, напротив его кошмы расположилась Ароматный Цветок,  самая желанная из его наложниц. 
•      Ногай сидевший на две ступени ниже знатных родичей Борджигинов – Чингизидов, завистливо отметил почести, которых  была удостоена на празднике его жена. Злоба змеёй шевелилась в его душе. Если бы не он, отважный Ногай, разве решился бы Берге на  переворот? Конечно, у них с тестем не хватило бы отваги! Но ему, храброму и умному Ногаю,  творящему большие и кровавые дела так, будто он не знает  страха,  не нашли  места среди почетных гостей на этом празднике! Зато отличили ненавистную гречанку – жену!
•      Нового правителя не интересовали чувства Ногая. В момент торжества Берге  не хватало  драгоценной Энже, хотя Ароматный Цветок расстилает постель не хуже…
•      Гонцы были посланы за Великой ханшой в Булгар, но от берегов Камы до низовьев Волги, где стоит Сарай – Бату, очень, очень долгий путь….
•        Поэтому праздник, начавшийся боем барабанов и трубными гласами, пройдет без Энже!
•
• 36. «ОРЛЫ ЧЕРНОКРЫЛЫ ПОД НЕБЕСАМИ ЛЕТАЮТ!»
•       Предзимняя степь  ожила. Гонцы неслись в разные стороны, не смея остановить  коней даже для того, чтобы утолить жажду. Со времен Чингисхана «гонец – стрела» лишался головы, если позволял себе подобную вольность.
•        Но, рискуя быть казненным,  один  из них заскочил к Кирше.  Не слезая с коня, быстро  проговорил что- то на тарабарском языке и,  исчез в облаке  снежной пыли.
•       Старик  и Зосима искали   сухостой, стараясь не  пропадать из виду  Кирши и его приближенных. Степь,  припорошенная первым снегом, была неласкова.  Сухостой сгорал быстро, и  жалкие костры грели плохо.
• -       Пой, монах, громче и слушай меня.
• -       Ой, да на татарских полях!…
•         Да на  русских путях!… – громко затянул Зосимка и наклонился к сухому кустику.
• -       …бежать надо, -  ухватившись за  тот же  куст, прошептал Старик, - В Сарае замятня. Сартака и Улавчи убили, и много сторонников их лишили жизни… Пой, монах!
• -       Да не волки – сыроядцы воют,  завывают!…
•         Да не орлы чернокрылы клекочут, …- с удвоенным рвением заголосил  Зосимка
• -      Великим ханом сел Берге, зять булгарского царя Ильхама. Сторонников Сартака отлавливают и предают смерти. А князь Александр с Сартаком побратимы. Чуешь, Монах? Надо борзо до Рязани добраться, сообщить тамошним князьям, да чтобы срочно Великому князю,  о том  поведали. Берге своих гонцов посылает в русские земли за сторонниками Сартака, но их опередить надо. Так что сегодня ночью спать тебе не придется.
• -      Да под небесами летают!… – возрадовался  Зосимка, и впервые за всё время пребывания в ватаге калик, улыбнулся.
•       
•     
• 37. «ЗАЧЕМ НУЖНА НАМ ВЕРА АРАБОВ?»
•        К Хулагу, хану Синей Орды, кочевавшей от Тюмени до Аральского моря,   отправилось посольство из ставки хана Золотой Орды. Хан  Берге предупреждал: если Синяя Орда  продолжит  путь на Багдад, то хан Золотой Орды, вынужден будет поднять  войско и выступить на стороне багдадского халифа Габбаса. 
•        Отношения между потомками Чингисхана рушились. Дети и внуки Великого Монгола  дерзнули нарушить Ясу.   Они поклонялись чужим Богам, проливали кровь  Чингизидов, один улус грозил войной другому. В середине тринадцатого века появились первые признаки распада Великой  Монгольской империи.
•        Булгарский эльтебер Ильхам настойчиво требовал от зятя, чтобы знатные нойоны и приближенные к трону нухуры  приняли ислам. Мудрый правитель, он стремился увеличить число сторонников по вере. Ему нужна была армия, исповедующая ислам, чтобы  воины её,  не раздумывая,  отдали бы жизни свои за оплот веры – мусульманский Багдад. И ещё он опасался продолжения замятни.
•       Но  улемец  Менгу сказал Берге коротко:
• -      Брат, какое тебе дело до нашей веры, разве тебе мало покорности и повиновения? Мы не можем покинуть закон и ясак. Зачем нам переходить в веру арабов?
•        За спиной Менгу стояли те самые нойоны и нухуры, которых Ильхам захотел обратить в  ислам. Взляды их были более, чем красноречивы, а руки их лежали на рукоятках кривых мечей, подвешенных к поясу. И это были весомые аргументы.
•       Берге не стал навязывать  чужую веру монгольской знати, исповедовавшую язычество Бон. Сейчас ему нужны были дружинники, военачальники и воины, не подверженные  внутренним раздорам чингизидов, потому что угроза войны за   халифа Багдада не прошла.  Берге и  Ильхам ждали  ответа от хана Хулагу. Если тот не прекратит наступление на Багдад, то Золотая Орда придет на помощь единоверцам.
•        Утешением для Берге стало известие гонца, опередившего долгожданный караван:  прекрасная Энже  и её первенец, новорожденный  хан, находятся от ставки  Берге  на расстоянии двух дневных переходов. Столица Золотой Орды начала готовиться  к встрече своей госпожи, Великой ханши Энже. 
•      Готовилась  и Ароматный Цветок. Она припасла для хана Берге лучшую свою заготовку на последнюю ночь перед прибытием Энже.
•       
• Наложница открыла заветный сосудик с притертой пробкой, тот,  что дала ей Гу Тао. Старая китаянка охотно делилась с ученицами  знаниями  любовных игр, но у неё были такие секреты, которые  она держала при себе.  Гу Тао  сама покупала ароматные   масла и составляла из них притирания. 
•       Когда Ароматный Цветок узнала от Гу Тао, что ей предстоит поход  в свите хана Берге, она  уже не боялась быть обнаруженной за занавеской шатра китаянки.  Там Ароматный Цветок свернулась  калачиком и прильнула к незаметной дырочке в шерстяной занавеске. Она увидела, как  Гу Тао налила в стеклянный сосуд  какую – то жидкость. И по запаху она определила, что  это сок  цветов южного яблока, которое еще зовут  «апельсином». В ту же склянку  Гу Тао   поместила  масло из цветков розы. А потом,  приготовила четверть количества  миртовой воды,  и вылили туда же. Девушка видела, как старая китаянка долго встряхивала сосуд, и время от времени,  поднося нос к  горлышку, вдыхала запах. В какой – то  момент девушке показалось, что Гу Тао вперилась  глазами  в маленькую дырочку в занавеске и видит её.  Нутро доглядчицы   свела судорога страха, но она не выдала себя.
•         Гу Тао открыла маленькую фарфоровую баночку, и на кончике деревянной палочки  добавила  в сосуд какой – то мази.  И тут же в теплом воздухе юрты разлился запах  мускуса. Ароматный Цветок знала, что этот острый запах имеет   струя, которая выделяется из-под брюха кабаргового козла, когда он испытывает напряжение плоти.   
•          А вот кусочек серого вещества, который Гу Тао достала из маленькой деревянной коробочки, Ароматный Цветок распознать  не могла.
• Только накануне похода Гу Тао вложила в руку девушке уже знакомый ей сосуд:
• -      Запомни: это сильное средство. Применять его будешь, когда рядом не будет никого, кроме твоей тени.  Я вложила в этот сосуд кусочек серой амбры.
•      Ароматный Цветок  вспомнила тот неразгаданный  кусочек из деревянной коробочки. Серая амбра!
• -        Она добывается из  кишок огромной рыбы – кит.  Она не имеет запаха, но когда ты умастишь этой мазью  округлости  груди, амбра разогреется теплом твоей плоти и постепенно начнет испускать  аромат,  вызывающий забытьё, и прекрасные грёзы. Перед женщиной, умеющей употреблять это зелье, не устоит ни один мужчина!  Но знай: это последнее и самое сильное оружие, из тех, что  у тебя есть – предупредила китаянка.   
•
•
• 38. «МУРЗА»  НОГАЙ.
•         Днём Анастасия  получила палкой по спине от старой татарки за то, что попыталась вымыть казан, в котором накануне варили жирную баранину. Посуду в татарском стане вообще не мыли. 
•        Старуха объяснила, как умела, и насколько хватило её словарного запаса русского языка:
• -    Великий Чингисхан запретил считать что-либо нечистым! Да! - старуха погрозила палкой Настёне, - Там, где  Бог Мизир греет землю, всё чисто! Да!
• -    Нельзя не мыть, возразила Анастасия, -  в казане крысы ночевали, я видела. – Анастасия  подбирала татарские слова.
• -    Крысы, это хорошо. Когда Чингисхан был молод, и его ещё звали Темуджин,  табун, принадлежащий его покойному отцу,   увели нойоны  племени. И весь скот тоже. Они оставили  его мать Оэлун с детьми помирать в степи голодной смертью. Тогда Темуджин ловил тарбаганов и ел их мясо. И мать его Оэлун,  и братья ели тарбаганов.   Так они выжили.
• -    Из грязной посуды едят только собаки, - настаивала на своём Анастасия.
• -    Э! У наших собак нет посуды. Захочешь кушать, всё будешь кушать. В походе, когда истощаются запасы пищи, и остаются только верховые лошади, то едят мясо пленников. Когда съедят пленников, по жребию едят своих воинов. Только такая орда может выжить. Всё, что летает, бегает, ползает, всё можно есть. Так сказал Великий Чингисхан, сын солнечного Бога Мизира. Нельзя нарушать закон Чингисхана, записанный в Ясе.
•        Анастасия притулилась,  на серой кошме у самого входа в походный шатер, зажав застуженные  руки между колен.
•        Как тяжелый сон была её сегодняшняя жизнь. Кочевой  татарский быт, непривычная еда, палка старухи, которая не щадила девушку,  когда та  что-то делала по-своему, или  не понимала по - татарски.
•        Ещё летом знатный татарин купил Анастасию на базаре в Сарае и привез в обоз, где копошились  женщины, бегали бесштанные дети, и всё было серым: полотняные шатры, юрты из серого войлока, закоптелые казаны, вытоптанная скотом земля. И чужая речь, с торопливым резким говором тоже наводила серую тоску.
•        С тех пор Анастасия  не видела своего хозяина.       Она потихоньку привыкала к татарской речи. С трудом понимала её, но говорить пока не могла. Дети,  смеялись и передразнивали её речь. А старая татарка с бранью хваталась за палку. Ведь Анастасия  была только «богол» - рабыня, купленная на базаре за горсть монет, поэтому побои должна была переносить без ропота.
•        Татарские женщины умели многое. Они валяли войлок, и катали из него плотные и тонкие кошмы для покрытия стен и пола в юрте. Шили мягкие сапожки - ичиги из тонко выделанных шкур. Первые  ичиги Анастасия сшила, исколов костяной иголкой  руки.
• -    У!…Авыр  хэрэкэтле, - ворчала старуха, примеряя  короткие сапожки, - на, носи сама. Зима придёт.     Нет ичиги – нет ноги. Ноги будут   черные,  и толстые. Ходить  йюк.   
•        Однажды ночью, когда усталость и отчаяние свалили Анастасию на кошму у полога юрты, застучали барабаны, загремели гонги и  близко зазвенели походные колокольцы. Обоз враз проснулся, зашевелился. Из юрты выбежала старая татарка и,  пнув Анастасию,  приказала разбирать  жилище.
•        Женщины  быстро  погрузили  скарб на телеги с высокими деревянными колесами, впрягли в них коней, и по звуку походной трубы, сдвинулись с места.
•        Обоз Ешимута вместе с Ордой Ногая покидал пределы Сарая.      
•        Эльтебер Ильхан попытался обратить в ислам и Ногая. Его  называли теперь  почетным именем – мурза, на арабский лад, но Ногай   поднял свою орду и ушел в приднестровские степи.
•       « Мурза! Зачем мурза?! Я царь! Пройдет время,  и все будут называть меня так: ЦАРЬ НОГАЙ!».
•       С ним  рядом были  верные богатуры  Ешимут и Тегичаг, за ними установлена постоянная слежка и в лояльности их не было сомнений. 
•         У Ногая ещё будет время прикинуть, какую выгоду сулит ему новая вера. Насколько силен хан Берге,  и кто возглавит недовольных им родичей? В этом пока не было ясности.   
•     
• 39. ПИТЬЁ С ТРАВАМИ,
•      Костер, который развели старик и Зосимка, был на этот раз ярким и теплым. Казанок с питьём закипел, и старик бросил в него горсть растертой травы. К ним потянулись калики с  плошками в руках. Подскочил Кат,  подставил деревянную чашку на невысокой ножке.
• -    Себе иль Кирше берешь?
• Кат протянул другую чашу, поглубже и пошире:
• -    И себе,  и Кирше. Давай, наливай.
• -    … погрейте души – то, погрейте, - приговаривал старик, орудуя черпаком и почему – то обнося Зосимку.
• -     … а мне?…- не выдержал Зосимка.
• -     А нам с тобой, всё, что останется. Остатки сладки,  –  оттолкнул старик его руку с чашей. 
• Зосима отошел, обиженный.
•
• И лишь когда калики  от костра разошлись , старик нарочито громко позвал Зосиму:
• -     Давай твою плошку.
• Зосима протянул ему свою миску, старик налил ему, а наполнив и подавая, уронил  на землю да ещё и укорил:
• -     Экой,  ты неловкий, Монах!
• -     Я? Неловкий? – Зосимка таращил глаза, ничего не понимая.
• -      Ладно, Монах, загляни в казан, осталось ли в нём питьё? – и, склонившись рядом, еле слышно прошептал:
- Не пей!
• Зосима углядел, что старик только делает вид, что глотает питьё, а сам незаметно сливает густо заваренную жидкость в землю.
• Стан Кирши  затих, опоённый  сон-травой, и две тени скользнули к пасущемуся табуну.  Старик забросил  самодельную узду на голову лошадки, и толкнул Зосимку:
- Отведи в поводу подальше, и потом скачи, что есть духу. Вот тебе мой посох. Увидишь конный отряд, разложи посох, он вдвое длиннее станет, - показал старик, и вынул из-за пазухи волосяной пучок, - а на верхушку привяжи бунчук из конского хвоста,  знак того, что ты гонец. Никто не должен тебя остановить.
• -    Гони всё время на полуночь, выйдешь к русским пределам. С Богом, Монах,  – перекрестил он гонца, и перекрестился сам.
•       Зосима потянул  лошадку за повод, и она послушно шагнула за ним.
•
• 40. СЕДЬМОЕ НЕБО В ЮРТЕ ХАНА БАРЭКЭ.
•        Хан Берге проснулся, когда солнце уже взошло, а это означало, что утренний намаз он проспал.
• « Солнцеподобный Чингисхан как – то сказал: « В частом омовении вижу излишества, а молиться надо не по назначению, а по своей воле,  ибо она заключается в чувствах сердца».
•        Успокоив себя так,  Берге открыл глаза и долго соображал, что же было сегодня ночью? Вечером Ароматный Цветок постелила ему постель в белой войлочной юрте, потому, что шелковый шатер уже не защищал  от пронзительного ветра и холода. Когда Берге лег на мягкую тахту, и опустил голову в пуховые пуфы, Ароматный Цветок приблизилась к ложу, и мягкими, шелковистыми руками, принялась гладить  ноги.  При каждом, даже самом легком  движении женщины, от неё исходил неизъяснимый  аромат. Он был тонким,  и едва уловимым. Женщина взяла в рот палец его правой ноги, продолжая поглаживать пятку, и Берге почувствовал, как влажное тепло её языка, растекается по всему телу,  заставляет пульсировать кровь в самом низу живота. 
• -     Иди ко мне, - позвал хан, ощущая сладкую бесконечную истому.
•       «Так, вероятно,  будет на Седьмом небе, когда Аллах призовет к себе. Ильхам говорил, что там, у ног Аллаха, воздух наполнен благоуханием, повсюду звучит сладкая музыка, желанными кушаньями наполнена золотая посуда, а прекрасные женщины ждут в истоме, чтобы дарить любовь»,-  думал Берге, лежа среди мягких пуфов, вспоминая то ощущение счастья, которым этой ночью заполнила юрту Ароматный Цветок.  Берге хотел, чтобы это ощущение длилось так долго, пока эта женщина будет для него желанной.
•
• 41. В ДРУГОЙ МИР!
•       Зосимка  не сразу оседлал лошадку, боялся, как бы не услышали стука копыт  в стане, откуда он бежал. Когда,  по его домыслу,  он прошел довольно долгий путь, Зосима  вскочил на спину умному животному, и слегка прихлопнул его ладонью по крупу. Лошадка легко поскакала, мелко перебирая низенькими лохматыми ножками.
•       Теперь он был свободен, защищен бунчуком. А старик, который направил Зосиму с донесением  на Русь, старик не узнает, что Зосима не выполнил его наказа. Больше они не увидятся!  Никогда!
•        Зосима рассмеялся. Повернул  лошадку на полудень, и поскакал в южные пределы, туда, где стоял Сарай – Бату, где кочевал загадочный хан Кублай. Там,  он встретит свою Анастасию. Он получит чин, ведь он умеет  считать,  и читать, и ответ дать. Такие умельцы,   нужны татарским ханам. 
       Когда – то его звали  Бродькой, потом иноком Зосимой, потом просто Монахом.  Он жаждал любви, дружбы, хотел быть верным и  нужным, унижался, как бродячий пес, в поисках хозяина. Но  никому не был нужен.  Над ним глумились, осмеивали, пользовались его добротой и обманывали. Сильным мира сего  было забавно смотреть на Зосимкины  потуги приобрести  себе любовь. Ну и пусть!
         Тот мир остался где-то позади его жизни, сейчас он  казался ему  чужим и холодным. И совсем ненужным!
     Теперь он будет стараться приобрести  рабов, серебро, видимую красу. Он станет господином!
      Лошадка борзо несла его на встречу с другим миром. Будет ли тот мир  лучше? Исполнятся  ли заветные желания страждущей души или только те, что можно купить за горсть золота? Кто знает!

42. ЗАПАХ ГРУДНОГО МОЛОКА.
•      Эльтебер Ильхам монотонно, вкрадчиво и настойчиво внушал хану Берге свои мысли по поводу  войны  с ханом Хулагу.  Он потребовал, чтобы  были мобилизованы большие силы:  люди и кони.   Такая армия нуждается в хорошем снабжении. Значит нужно собрать хлеб, скот и обслугу. 
•      Гонцы, разосланные по городам, должны передать русским, аланским, половецким, мордовским и башкирским князьям, каганам и нойонам, чтобы они незамедлительно поставили своих воинов в армию Берге.
•      Потребуется также новая поголовная перепись населения и тщательный сбор  дани, рабов и рекрутов.  Нужны грамотные люди, умеющие писать и считать. Такое количество грамотных улемцев может поставить только арабский мир. Можно привлечь  мусульман,  в том числе и купцов, пришедших в Сарай с товарами из Среднеазиатского двуречьяи и из Багдадского халифата. Условия для переписи оседлого населения улуса Джучи  и сбора дани будут самыми выгодными для сборщиков, но они должны будут купить это право у казначея хана.
•      Берге слушал и почти ничего не слышал. Он был полон воспоминаниями о  сегодняшней дивной ночи. Токи  возбужденной крови, страстный шепот женщины и едва уловимый шелест шелка -  ни о чем другом  не мог думать сейчас хан. 
- Энже-ханум прибудет  к Сараю-Бату в полдень. Ты, великий хан,  встретишь  её у  Северных ворот.
• Ильхам понял, что зять его не слушает,  и с тревогой вгляделся в лицо Берге:
• - Здоров ли наш господин?
• -    Всё хорошо.  М встретим у Северных ворот Энже – ханум, да продлит Аллах её дни! И воздадим положенные почести. 
•       Крытые носилки Великой ханши Энже – ханум покоились на спине белого верблюда, покрытого бухарским ковром и украшенного лентами  и гирляндами шелковых цветов.   
•       Энже смотрела из-под балдахина на  людей, падавших перед ней на колени. «Аллах акбар! – думала она, -  Поистине Велик Аллах, подаривший могущество и власть моему  мужу хану Берге, а мне, булгарской царевне, славу Великой ханши!» 
•        Берге  поравнялся с носилками жены. Взгляды их встретились. Энже подняла с колен ребенка, завернутого в пушистое меховое одеяло, и повернула личиком к Берге.
•       Сын!  Сёнгун!  Энже принесла ему радость.
•       Они так давно не виделись! Сколько прошло недель и месяцев! Дорогая Энже так же желанна, или всё уже кончено? Хан  вглядывался в почти незнакомое лицо:  черты его расплывались, щеки опухли,  а подбородок отяжелел. Маленький носик, который всегда был,  будто драгоценная пуговка – застежка  на праздничном  наряде, показался хану большим и широким. Над верхней губой темнело коричневое пигментное пятно, словно  у Энже выросли усы. 
•       «Это чары Ароматного Цветка», - догадался Берге и отвернулся.  Больше он не поддастся им. 
• За белым верблюдом  на крупном  жеребце каурой масти следовал важного вида отрок. Он был нарядно одет,  но большая лисья шапка  сползла на лоб,  и потому хвост её торчал почти на макушке.
•        Джубга перехватил взгляд хана и почтительно  поклонился.  «Самый лучший из всех охранников», - подумал про племянника Берге.
•       Процессия проследовала к белой юрте,  поставленной для главной жены хана.  Берге  принял сына на руки. Он  бережно прижал к себе пушистый сверток и вдохнул широко раздутыми ноздрями запах. Запах его сына! В Монголии отцы не целуют своих сыновей, но вдыхают  божественный запах, исходящий от  головки ребенка. Насытив первобытное обоняние, Берге  осторожно передал  внука тестю.
•       Энже потянулась к мужу.  Запах грудного молока и давно немытого тела женщины ударил в нос.   Берге осторожно опустил жену на землю, и выпрыгнул из седла.
•      Его дед Джучи никогда больше не входил в шатер к жене, если узнавал, что она беременна. Он брал другую. Исключение составила только Идеги – фучин. Будет ли Энже таким исключением для него, хана Берге? Неизвестно.
•    
• 43. НЕ ГУБИТЕ ДУШУ, БРАТЦЫ!
•      Зосимка трясся на своей лошадке целый день. Он  двигался на полудень, в ту сторону, где высоко стоит солнце, и ласково греет в лицо  последним предосенним  теплом.
•      В пути воли много, и  много всего  передумал он о своей жизни. И всё – то   выходило не ладно. На душе не было покоя и душевного равновесия, от которого, бывало, пелось и плясалось.
•      Раздражение и злоба  неизвестно на кого,  возмутили  трепетную душу бывшего скомороха, расстриженного  монаха, сегодняшнего варнака.        Маленькая монгольская лошадка резво стучала копытцами по ровной степи, и Зосимка  не сразу сообразил, что  к топоту его  скотинки прибавился посторонний  мерный звук.  Далеко, на краю окоёма, будто вырастали, из вечернего воздуха, два всадника на монгольских лошадях. Он услышал дикое гиканье погони. Расстояние между ним и  преследователями сокращалось с неимоверной быстротой. «Грешник, я, грешник!  - в страхе каялся Зосимка, -  прости, Господи, и защити!»
•       Арканная петля просвистела над его головой и он даже не успев испугаться, слетел с лошади, и больно ударился оземь.      
• -    А! блудливый пёс, - услышал он страшный  голос Ката, - бежать, плут, надумал!
• Кат наворачивал веревку аркана на  локоть и подтягивал Зосимку к ногам  лошади, на которой крутился вокруг несчастного беглеца. 
• -     Говори, чей ты дознаватель, скотинка неумная! – дернув за веревку, и приподнимая с земли  обмякшее зосимкино тело, грохотал Кат, - ну - ка, Калач, попотчуй хорошенько  монаха кнутом, чтобы спина у него пегая стала!
• Зосимка с трудом поднял голову.  Калач … смотрел на Зосимку во все глаза и ухмылялся противной ухмылкой.
• -    Да, ты же ведь слепец, Калач! – удивился Зосимка.
• -    Ха-ха-ха, - загрохотал Калач, обрушивая кожаный кнут на спину беглеца, и с силой оттянул его, - когда надо - слепец, а когда надо - зрячий.
• -    Ой, братцы, братцы, отпустите меня, придет час, я вам в пригоду стану! Не губите, братцы! – согнулся в поясе Зосимка.
• -   Смотри, каким молодцом прикинулся! – еще раз ременный кнут со свистом опустился на спину Зосимке, - Убью! Хребет переломаю! Признавайся, кому служишь!
• -    Не губите души моей! Вину свою приношу и прощения прошу, братцы! – запричитал Зосимка.
• Калач рывком дернул  за посох, привязанный к шее зосимкиной лошадки:
• -   Смотри, Кат, посох Старика. Да с бунчуком! Тут дело не чисто. У них уговор.
•        Зосимка  понял, что настал его последний час. «Эх, Старик,  прости меня беспутного, что обмануть тебя надумал!» - и это была его последняя мысль.
• -    Калач, ты его совсем расказнил, - упрекнул Кат подручного.
• Кат сбросил аркан  с плеча, и тело Зосимки мешком свалилось на землю.
• -    Что делать будем?  Кирша велел его притащить на аркане живого и при всех казнить для острастки. А теперь куда мы с ним? С мертвецом?
• -    Голову  ножом отрезать, да и кирдык! Скажем,  до нас его кто-то подкараулил! В степи, не живого нашли! 
• -    Добро. Голову на пику,  покажем каликам, чтобы  всегда помнили, чей хлеб-соль едят!
• Они спешились и присели возле бездыханного тела. Кат вытащил из сапога закругленный нож с отточенным лезвием.
•
• 44. КЛЮЧ ИССЯК, БЕЛ - КАМЕНЬ ТРЕСНУЛ.
•       В конце праздничной недели в Ярославль прискакал Амраган, баскак  Суздальской земли. Его обычно невозмутимое лицо омрачала на сей раз  печать озабоченности.   
• Узнав от Амрагана, что хан Сартак «ушел в страну предков»,  Алголь пришла в такую ярость, что не могла даже плакать:
- Кто посмел лишить жизни моего отца?
• -      Это сделал Ногай, госпожа, - ответил баскак.
• -     Ногай вознамерился  сесть на кошму Великого хана? – взгляд маленькой татарки был страшен.
• -    Кошму Великого хана улуса Джучи занял брат твоего деда Батыя, хан Берге.  Баракчай – ханум и  Улавчи погибли тоже, - добавил Амраган уже тише.
• -      Я убью Ногая! Я убью…, - произнести имя правителя Алголь не посмела, - Мы должны вернуться в Сарай – Бату, - решительно повернувшись к мужу, чуть не прокричала Алголь.
• -     Госпожа, приказано возвратить тебя  в ставку хана Берге, -  поклонившись,  продолжил  Амраган.
• -     Что еще  приказал этот убийца?
• -    Все стороннитки хана Сартака должны быть преданы смерти. 
• В  княжьем тереме повисла тишина.
• -   Тебе не надо  возвращаться в Сарай – Бату. Иди за своим мужем. Это спасение для тебя…, - видно было, что Амраган долго взвешивал то, что произнес.
• -     Что же, ключ иссяк, бел – камень треснул?…- повернулась Алголь к мужу, - ты вправе бросить меня, как ненужный пучок прошлогодней травы.
• Глеб обнял жену за плечи:
• -     Феодора!  У нас нет законов Ясы, но есть обычай иметь только одну жену, и жить с ней и в радости,  и в горе до скончания века. Я в этом дал клятву перед  Господом, и не нарушу её. Спаси тебя, Бог,  Амраган!
• Князь Глеб низко поклонился Амрагану.
• -      Пусть путь тебе будет чистым, князь, простимся по - русски, - Амраган и Глеб  обнялись.
•      Перед отъездом из Ярославля князь Глеб не забыл снова испросить  у князя Константина милости оставить в городе хворого татарина и с ним несколько человек   из охранной тысячи и  бывших пленников: больных  русских и старого аланца. 
• -    Пусть остаются. В слободе мы их поместим. Может,  и выживут, - решил  Константин и пожалел, что нет в городе Волончуна, который умел спасать людей от всякой хвори.
•      За пределами города срубили новые избы с большими русскими печами для обогрева и приготовления пищи, на задворках поставили отхожие места, и огородили всё одним длинным  забором. Так возникла слобода, которую Ярославцы прозвали татарской.   
•      Холодно попрощалась  Ксения с Алголь - Феодорой.
• -      Мой Пращур Чингисхан говорил: если хочешь победить людей, сделай их гордыми, тогда они станут глупыми и сами погубят себя. Гордость,  не всегда на пользу, княгиня, - Алголь задела больные струнки души Ксении и лицо той  вспыхнуло, наливаясь краской.
• -      Попалось тебе в руки большое счастье, а ты овладеть им не сумела. Что ты смотришь на меня, будто я ресница в твоём глазу? Прощай, княгиня Ксения, - Алголь подняла в прощальном жесте маленькую ладошку  и повернулась на каблучках.   
•      Чета «молодых» отправилась дальше на север, в Белозерские пределы, а в 
• Ярославле долго ещё вспоминали гощение  князя Глеба с молодой княгиней Феодорой. Местным жёнкам было о чём после посудачить: каковы наряды в столичном городе Сарай – Бату,  и чем украшают себя женщины, составляющие окружение татарских ханов. Подражая Белозерской княгине – татарке, местные красавицы ввели в моду подводить  брови черным углем и румянить щеки соком свеклы и моркови. То-то красота, как в столице!
•
•
•   45. ВСАДНИК В БЕЛОЙ ЧАЛМЕ.
• Но видно, Бог не отступился от Зосимки. Топотом  множества копыт наполнился  воздух степи.   На  слуг Кирши летел отряд    
• с поднятым бунчуком и с оголенными кривыми мечами.
• -    Кат, утекать надо. Смотри! – держа наготове острый нож, закричал Калач.
• -    Не уйдем. Лошади наши притомились, а эти борзые.  Доставай пайцзу, что Кирша дал, - приказал Кат.
• -    Про пайцзу я со страху совсем забыл, - торопливо полез за пазуху Калач.
• Всадники окружили людей Кирши, и один из них, с белой чалмой на голове, ткнул Ката рукояткой кнута и  на чисто русском языке крикнул:
- Что за люди будете? Каким делом здесь промышляете?
• Разбойники  поняли,  что это  хан  какой-то небольшой орды,   или очень важный буюрук.
• -     Мы беглеца поймали, а сами кочуем  недалеко отсюда под нойоном  Киршой. У нас пайцза.  Калач, покажи борзо.
• Тот трясущимися руками протянул  деревянную дощечку. Всадник рассмотрел её:
• -     Печать хана Батыя. Хорошо. А это кто? – показал он на   лежащего на земле  Зосимку.
• -     Раб сбежал  от стана нашего. Велено его живым или мертвым притащить обратно к хозяину! 
• -     Вы убили его? –спросил важный буюрук, и откинув клобук с головы  Зосимки,   внимательно вгляделся в бледное лицо, лежащего на земле монаха.
• -    Всего пару раз кнутом по хребту погладили, - нахмурился Кат.
• -    Попежили малость, - поддакнул Калач.
• -    Воды…, - приказал буюрук.
• Один из  всадников отцепил от седла бурдюк  и плеснул водой на Зосимку. 
•
• От холодной воды Зосимка очнулся, открыл глаза. Человек в белой чалме, кого – то напомнил его. 
• -     Кручина! – едва шевеля губами, простонал  Зосимка и от страха зажмурился.
• Человек в белой чалме нахмурился и приказал:
• -     Посадите его на лошадь. 
• Кат упал на колени:
• -      Господин, позволь спросить…
• -      Спрашивай. Да только знай, не всякий спрос к добру ведёт.
• -      Как нам-то быть? Нойон Кирша шкуру с нас спустит, коли,  не привезем беглеца. -            Хоть голову отдайте, а всё остальное ваше…
• -      Он мне живым нужен. А твоему нойону Кирше кланяйся от меня, - буюрук развернул коня.
• -     А как сказать, кто поклон шлёт?
• -     Хан Кублай! – засмеялся человек в белой чалме.
•
• 46. МАВРУШИНА ТАЙНА.
• Мавруша ходит вокруг княгини, и видно по её хитрому лицу, что таимничает подруга.
• -     Что таишься, Мавруша?  – голос Ксении строг, -  видела я нынче, как с Дануткой ты шепталась и рукой рот перегогораживала. Что у князя Константина в тереме  за новость?
• -     Ой, госпожа, ты наша! Как нынче бело личико твоё! А брови – то собольи, не то, что у татарской жёнки! Ты лучше всех на пиру у князя Констанина была!  По красоте и стати  ни с кем не сравнялась!   
• -      Мавруша, тебе бусы бухарские из розового камня дюже нравятся? – поддаваясь  лести, спросила подругу Ксения.
• -     Ой, по нраву, так по нраву, да я  и мечтать – то не могу о такой прелести!
• -     Достань -  их из ларца. Дарю тебе.
•      Мавруша открывает тяжелую крышку ларца, который Ксения поставила на стол, отыскивает  розовую бусинку, трепетно прихватывает её пальчиками, и вытягивает всю нитку из под груды украшений.
• -     Матушка, благодарствую! – Маврушка кланяется в ноги княгине.
• -      А теперь, сказывай, Мавруша, о чем шепталась нынче с Дануткой?
• -     Что я прознала – то! Улан Лисица уговаривает нашего князя жену себе взять из Мурома. А Данутка в слезы!
• -      И  кого же это Улан сватает нашему князю? – нахмурилась княгиня.
• -      Младшую Ярославну Муромскую. Князь – то Борис  Ростовский женился на старшей, Марии Ярославне, и она ему уже троих княжичей  родила. Все наследники мужеского пола.
• -      Значит, князь Константин хочет жениться на младшей Ярославне и родить наследника мужеска пола? 
•        Княгиня встала, подошла к высокой печи, выложенной цветным изразцом, прислонилась к теплой стенке. Вот так бы  прижаться к надежному константинову плечу, забыться в счастье сладком.  Никто не знает, как истосковалась она  по мужской ласке, по сердцу, горящему страстью! Нарожать детей, радоваться им, и  жить за мужем, как за стеной каменной.
• -      Горшенина жёнка нынче сказывала: « Худ мой мужилка, а завалюсь за него – не  боюсь никого!», – словно услышала мысли княгини Мавруша.
- Ты про что это? – нахмурилась Ксения.
- Да так, к слову пришлось…, - виноватится Мавруша, а сама приглядывается к госпоже: что на уме у скрытной женщины?
• Ну, Ксения,  стена железная! Не разговорится, не откроется, даже подруге близкой!
• -     Жена без мужа – всего хуже, - опять поворачивает на старое  лукавая  Мавруша.
• -     Замуж, что ль меня отдать хочешь?
• -     Неучто лучше  одинокой горлицей под небесами летать!
• -     Значит, Улан,  Данутке открылся про сватовство Константина к младшей Ярославне? Хитер боярин.
• -    А вдруг,  Лисица, и вправду задумал князя  оженить? -  горячо шепчет Мавруша.
•
• 47. ПОСОХ СТАРИКА.
•         Старик верой и правдой служивший родине и представить себе не мог, что Зосимка обманет его. И когда поутру раскрылась хитрость Монаха, и при большом переполохе  была послана по следу беглеца погоня,  Старик был уверен, что Монах далеко ушел. 
•       Но получилось всё не так, как рассчитывал  русский дознаватель. На закате осеннего солнца верные слуги Кирши возвратились в стан. 
•       Кат на ходу бросил наземь длинную палку, и, спешившись,  подскочил к сидящему на тележке Кирше:
• -    Посмотри, Кирша, что я привёз! У Монаха взял.
• -    Это посох Старика. Почто он Монаху? – глядя то на Ката, то на Старика,  вопросил Кирша, - почто  он похитил посох Старика?
• -    Не посох это! Это древко от бунчука, - Кат разложил сложенный вдвое посох, и перед изумленным Киршой предстало древко во всю длину, - а вот и сам бунчук,  - Кат вытащил из-за пазухи конский хвост и приладил к древку. 
• -    Бунчук ханского гонца?!
• Все калики, повернули головы в сторону Старика. Он сидел на земле, подвернув под себя ногу в рваной обмотке.
• -     Дай Старику  заступ. Пусть роет себе могилу, - зловеще распорядился  Кирша.
• Старик перекрестился, и лицо его приняло спокойное гордое выражение. Заступ гулко ударился о смороженную землю.
•
• 48. НА ПРИВАЛЕ.
• Поздно ночью отряд Кублая, в котором были и русские,  и татары,  и башкиры, и  другие народы,  остановился на короткий привал. Всадники, что шли рядом с Зосимкой, и  сторожили его, спешились. 
• -      Иди сюда, Монах, - по – русски позвал  один из них и, присев,  начал налаживать  костерок.
• Зосимка спешился, приблизился  на отяжелевших ногах. Спина ныла от ударов кнута, .
• -     Пояс, что ли у тебя на теле? – неожиданно спросил костровой.
- Отколь знаешь? -  встревожился Зосима.
- А не пояс, так хрустнул бы твой хребет под кнутом, - прилаживая казан над огнем, уверенно продолжил  костровой, - тебя,  как звать – то?
• -    Зосима, - и едва успел он назваться, как послышался окрик:
- Ты Бродька?
• Из темноты, сгустившейся над костром, возник огромного роста детина:
- Тебя хан Кублай зовет!
• Зосимке ничего не оставалось, как идти.
• -    Пойдем, - шагнул Зосимка  и поморщился  от боли во всем теле, скрывая  страх.
• -    То ли Зосима, от ли Бродька, -  прищурился костровой  вслед ему, - ну, дела!
•      В центре походного жилища Кублая  горел огонек на низенькой жаровне. Кублай сидел на войлочной кошме, протянув к огню руки. Было тепло,  и страх неизвестности  сам собой прошел.
• -    Рассказывай, как оказался в степи? От кого бежал? Куда направлялся? – приказал хозяин шатра.
• -    Тебя, Кручина,  ищу, - не стал врать Зосима.
• Брови Кублая поползли вверх:
• -    Почто я тебе? Ведь ты убежал тогда из Ростова от меня, так Бродька?
• -    Испугался, когда стали люди пропадать, что везли казну княжескую. И когда Труфан ушел с тобой и сгинул, я понял, что моя очередь настала.
• -    Правильно  понял. Только я тебя убивать  не буду, не бойся. Ты мне пока живым  нужен. Место, где под воду ушла казна княжеская, помнишь?   
•        Зосима ответил не сразу. Он вдруг смекнул,  что, если у Кручины в нем, имеется нужда, то можно поторговаться. Место, на берегу озера Неро, где ушел под  лед воз с княжеской казной, и пропали  казначей княгини Марии Михайловны Долмат и его сын Филюшка, он не помнил,  но признаваться в этом не собирался.  Зосимка бешено соображал, что ответить Кручине, чтобы спасти себя и, обрести Анастасию.
• -    Всё помню. Только задарма не открою, - соврал Зосимка , и испугался, что обман откроется.
• -    Так. А ты, говоришь, искал меня тож? Почто искал? – насупился Кублай.
• -    Кручина,  твои люди  дошли до Финского залива? Невесту мою они пленили. Верни мне её, тогда и я сослужу тебе службу.
• Кублай задумался.
•
• 49. ДЕНЬ СВЯТОГО ВЛАСИЯ.
•       Солнце повернуло на лето, но зима в начале февраля  держалась  морозами и ветрами.   Люд ярославский  радовался яркому солнцу и прибывающему дню. И хотя в большинстве хозяйских дворов  закрома были полупусты,   душа требовала  праздника. 
•       Игумен Игнатий, озабоченный искоренением  ереси среди  паствы, объявил о подготовке к празднику  памяти Святого Власия.
•       Церковь Власьевского прихода  украсили зелеными ветками, в притворе поставили чучела зверей и птиц,  А 11 февраля, во Власьев день, сам игумен отслужил там молебен  и обрушил на головы прихожан страстную проповедь:
• -      В старые  времена, когда нечестивые поклонялись  идолам, - гремел Игнатий, будто читая мысли, стоящих перед ним простодушных людей, и обличая неверие слушателей, - просияла и вера многих святых,   и  процвело благочестие святого славного мученика Власия!
•        Филюшка, охранявший  в храме княжну Марьюшку,  вслушивался в слова отца Игнатия обличавшего «двоеверно живущих»:
• -      И требища идольские разорены, а всё  чтите прежних богов и молитеся в овин, в хлебное поле, в рощу и к воде! Боясь обидеть прежних покровителей,   приносите жервы у колодцев и на болотах! Покайтесь, двоеверные!
• Филюшке хотелось покаяться перед строгим  священником в поклонении  Велесу.  Отрок  трепетно   внимал мудрому  и величественному  человеку с золотыми крестами на одеждах, и  в душе его  поднималось искреннее желание веры в того самого святого Власия, храм которого был построен на месте Велесова капища. 
• « Велес – скотий Бог.  Власий тоже приручал и лечил животных» - думал Филюшка и   отдавая предпочтение Власию. Он был понятнее, ближе побуждая  идти по его человеческим стопам.
•       Из проповеди отца Игнатия выходило, что  святой Власий был человеком добрым,   на небесах,  молится  о мире, особенно о тех христианах, кто совершают его память.
- Великомученник Власий  молится о том, чтобы верующих людей не касалась никакая болезнь, чтобы дома их были исполнены всяких благ, и чтобы услышаны были молитвы их!
•
• Мавруша очень хотела земных благ и побольше. Она бросилась к отцу Игнатию, держа перед собой корзину с дарами.
• -     Прими, отче и благослови! – она  верила, что Господь по молениям святого Власия возвратит ей  добро сторицей.
• -      По делам воздастся тебе, сестра! – торжественно прозвучал голос игумена.
• Женщины, создавая давку,  продвигались к священнику, жаждая поднести  малые дары, получить благословение, и надеясь, что  Святой Власий порадеет перед Господом и наполнит закрома и в дом принесет достаток. 
•      Обнадёженные расходились люди по домам, чтобы сесть за праздничные столы, как того требовал  ритуал. 
•      К  Спасскому монастырю направилась праздничная процессия, во главе с игуменом  Игнатием и  князем Константином, поддерживающим  под руку матушку  княгиню Марину Ольговну. Рядом шествовали  Ксения с  Марьей.   Проводив госпожу до ворот монастыря,  Филюшка помчался на чудской конец.
• Чудина не было дома, а Мара протопила печь и  закрывала заслонкой её,  чтобы не  выстудить  тепло. 
• -    Филя, Чудин ждал тебя. Он отправился в овраг к Велесу. Сегодня день почитания скотьего Бога.
• -    Ты, Мара, знаешь, что у меня служба. Я был в церкви. Отпустили с княжьего двора ради праздника, - Филюшка чувствовал вину перед доброй Марой и  Чудином, но в душе звучал торжественный гимн другой, сложной и высокой веры и ему не хотелось прерывать музыку души, примешивать к ней  нечто ветхое, полузабытое, несовременное и по его, молодым понятиям, отсталое.   
• -     Добеги до оврага, порадуй Чудина, - с надеждой подталкивала его Мара.
•       Филюшка нехотя вышел из горницы,  раздумывая, как бы уклониться от  свидания с Велесом. На крыльце постоял, глядя под ноги. В овраг,  к  мрачному велесову подземелью идти не хотелось. Он принялся счищать наросты льда и снега с крылечка,  но представил себе Чудина,  молящегося перед Велесом, и ему стало совестно. Поставил в сенцы скребок и побежал к оврагу, скользя по ледяным лункам подошвами подшитых бычьей кожей, валяных сапог.
•       Подвернув под себя ногу в валенке, съехал в овраг, и, нащупав в сухом кустарнике щеколду, потянул на себя тяжелую колоду дверей.
•       В подземелье было сумрачно. Вдалеке горел факел, и Филюшка пошел на этот коптящий сигнал, и сперва  увидел почему – то ниши, в которых  в определенном порядке стояли черепа волхвов. Раньше они  были   закрыты большой деревянной фигурой Велеса, а теперь оказались на виду. 
•      Филюшка приблизился и всё понял: основание, которое прежде держало Скотьего  Бога, рассыпалось гнилой щепой, а Велес лежит на земле. Падая, деревянное тело идола,  задело нишу с черепами, и один из них скатился  на грудь Велесу.  Филюшка узнал череп со следом от секиры князя Ярослава. Волхв Выжлец смотрел на него пустыми  глазницами. А зубы  черепа оскалились в широкой улыбке. 
•       На земляном полу  лежал Чудин, распластав руки по сторонам. Его бормотание было страшным. Он выкрикивал непонятные слова, и не заметил, как Филюшка приблизился к нему.
•        Парнишка  опустился на колени, и уставился в одно из четырех лиц Велеса. То, которое было повернуто в его сторону: грозное, предупреждающее, пророческое. Плечи отрока передернулись в ознобе. Он закрыл глаза и притих.
•
•        50.  ПО СЛЕДАМ КИРШИ.
•        На пути в Сарай – Бату  Кублай выяснил, что  дева, которую его конники пленили,  на побережье Финского залива  в устье Ижоры, была продана на базаре в Сарае богатуру Ешимуту, который служит Ногаю, что  Ногай, покинул свою ставку под Сараем и где сейчас его кочевье, неизвестно.
• -      Кирша знает, - подсказал Зосимка. Он понимал, что нужен новоявленному хану Кублаю, потому утратил страх за себя. Но весть, что Анастасия  оказалась в ставке Ногая, его встревожила не на шутку.
• -      Ты не боишься встречи с каликами?
• -      С тобой я ничего не боюсь, - польстил Кублаю Зосимка.
• Отряд по приказу Кублая повернул назад. Сердце Зосимки ныло от тоски по утраченному.  Пол высоким курганом лежала сестра его, Радушка, а теперь он гоняется по степи за тенью своей любви. И ничего - то у него не выходит складно, окромя   песен, которые сидят в его кудрявой рыжей башке,  и  просятся на волю.
• Зосимка услышал крики всадников, скачущих впереди.  Его жеребчик захрапел и отпрянул в сторону, и бывший монах, чуть не вылетел из седла.  И тут Зосимка увидел то, чего в душе всегда боялся, но, лукаво думал, что никогда не узнает  последствия    своей измены. 
•
• 51.  ПОГИБЕЛЬ ИДОЛА.
• -     Сверзнулся наш Бог с высот, упал на землю. Не к добру это. Жди  беды. И некому будет защитить наш народ, - с горечью проговорил Чудин, когда сознание его вернулось в реальный мир.
• -     А святой Власий?
• -     Не гневи Велеса в его обители. Филя, запомни: когда вновь Бог Велес встанет на земле во весь рост, тогда отойдут беды от города.
• Они вышли из подземелья на вольный воздух, и озабоченный судьбой Ярославля, Филюшка пристал к Чудину с расспросами, как Велеса поднять?
• -    Никак.  Нужна новая колода и хороший резчик. Только сильные мира  не дадут поставить его на вольном аере.  А в подземелье он снова сгниёт.
• -    Чудин, слышишь, шум какой – то за городскими воротами? И голоса чужие, нерусские!
• -     Пришла лихая година. Велес не зря оземь грянулся, - сурово изрек Чудин.
•        Взобравшись на городскую стену, Филюшка увидел вооруженный отряд.  Татарские всадники  стучали в закрытые ворота,   и кричали ярославской страже, притихшей за стенами,  чтобы  князь Константин вышел   оказать  им честь.   Несколько стрел были пущены в сторону ворот. Филюшка кубарем скатился со стены и помчался на монастырский двор.
•
•
• 52. НАРОДНАЯ ТВЕРДЫНЯ.
•      В  разгар трапезы в Спасском монастыре,  где был накрыт праздничный стол для княжеской семьи и монастырской братии, появился старый чернец – привратник.   Трясясь тщедушным телом, он доложил игумену, что у ворот монастыря стоит отрок княжны  Марии с сообщением: татары нагрянули к Ярославлю.
•       Княгиня Ксения изменилась в лице. Она вспомнила летошний разговор  с Александром Невским, когда упрямо твердила Великому князю, что в Ярославль татар не пустит.
• -    Константине, - обратилась к деверю княгиня, - не пускай татар в город. Прошу тебя, княже,  -  в голосе чувствовался страх перед татарской силой и признание его мужского превосходства.
• У Константина сжалось сердце от жалости к женщине, которую любил больше жизни. Он положил свою руку поверх её, и погладил сжатый кулачок, давая понять, чтобы не волновалась.
• -     Прикажи отроку войти, - игумен был тоже встревожен.
• Филюшка ввалился в трапезную, на ходу снимая шапку и торопливо крестясь и кланяясь на три стороны. И поспешно  доложил, что татарский отряд стоит под стенами города и,  производя много шума, требуют князя Константина. Они кричат, что дань не уплачена за двенадцать лет и, если не заплатит город дань, то всех поузят, и уведут в Сарай – Бату на невольничий рынок.
• -      Послы хана Берге хотят  вызвать  переполох в городе, - спокойно пояснил Константин, - я сейчас выйду к ним.
• -     Князь Константин, - голос Ксении обрел жесткость, - во имя памяти убитых и плененных, не оказывай чести татарским послам, не кланяйся в ноги им.
•       Она обращалась не только к деверю, но и к собравшимся в палате. Решимость  должна была подчеркнуть  её силу, и  неустрашимость, создать в умах подданных твердыни, на которые можно надежно опереться. 
•  
• 53. ЛЕДЯНАЯ ГОЛОВА.
•        Ровную гладь степи едва заметным бугорком нарушала голова человека,  по  плечи вкопанного в землю. Вокруг страшной могилы мутными пенными ручейками  застыла ледяная корка. Глаза заледенелого мертвеца были закрыты, седая борода примерзла к краю могилы.
• -      Царство Небесное тебе, старик, - проговорил Кублай.
• -      Почему голова подо льдом? –  едва разжимая губы, спросил Зосимка.
• -      Мочились, на него, поганые. Такую  казнь придумали, чтобы другим неповадно было.  Ты всё  еще хочешь встретиться с Киршей?
• -        Нет, Кручина, не хочу….
•        Зосима, опустив глаза долу,   медленным шагом  отъехал от страшной головы. Перед взором тянулась  смороженная земля бесконечной, постылой, чужой  степи. Грех измены терзал его душу, и она  металась и плакала в Зосимкином тщедушном теле.
•      Всадники отряда  ушли далеко вперед, и белая чалма Кублая  едва  виднелась в вечернем воздухе,  когда  жеребец  Зосимы наступил на полотняный мешочек, валявшийся в пустынной степи. Горло мешочка слегка затянутое крученой веревочкой, было приоткрыто и ребристые зернышки высыпались из него. Зосимка узнал  мешочек Старика,  и ему стало жаль «хлебушек», брошенный в холодной степи. Он выпрыгнул из седла, присел на корточки и стал собирать зерна, приговаривая:
• -     Люди, простите меня! – рыдания, раздирая грудь,  выплеснулись наружу, - Радушка! Помолись за братца твоего окаянного! Старик! Прости! – слезы раскаяния текли по его щекам. Зосимка вытирал их, скрюченными  холодными пальцами, размазывая по лицу  грязные подтеки.
•
• 54. ЯСАК ЗА ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ.
•       В Ярославль пришла беда нежданная. Жили мирно, ладно. Дань платили своим князьям. А тут поди-ка, мыслимое ли дело -   выплатить ясак за двенадцать лет  хану Берге!   
•     Ярославцы, сбегались на площадь, к торговым рядам. Вече волновалось:
• -     Не пускать в город басурманов!
• -     Мы в казну дань платим, а дальше князья по своему усмотрению  распоряжаются именьем! – подзадаривал горожан Вятко.
• -    Пусть князья с врагом  разбираются, народ тут ни при чем!
• -    Тихо люди! -  успокаивал народ  градский старшина Иван Кукушка. 
• -     Татарский меч глаз не имеет: князь ли,  холоп ли – всё едино -  голова с плеч! – боязливо ворчал Горшеня.
• -     Тихо люди! Князь Константин идет с княгиней да с боярами, - опять прозвучал басовитый голос градского старшины. 
•       В полной тишине проследовала верхушка земли ярославской  к деревянному помосту. Горожане  молча расступались, с надеждой взирая на тех, кто должен быть защитником городу.
• Князь Константин обратился к собравшемуся люду:
- Граждане Ярославля!  Вы знаете, что,  вступая  на стол Ярославского княжества, и получая ярлык на правление, мы отправили в ставку  Батыя большой ясак – ордынский выход. Кроме того, мы одарили жён Батыя и его детей,  и его буюруков Батый остался доволен и выдал нам ясак.  Потом, когда хан Сартак готовился стать Великим правителем, мы собрали для него  ясак и отправили в его ставку вместе с Александром Ярославичем Невским и Борисом Васильковичем Ростовским. Мы получили  подтверждение нашей власти. Но Сартак погиб и теперь хан Берге воссел на  Великую кошму. Хан Берге готовится к войне с правителем  Белой Орды  ханом Хулагу. Хан Берге требует деньги, чтобы оснастить армию, хану нужны кони, чтобы пройти  тысячи верст,  и люди, которых военачальники поставят впереди своей конницы. Более того:  дань увеличена  потому, что добрую половину её хан Берге должен отправить в Каракорум, в центральную Монголию, великому хану Мункэ. Потому советники хана положили собрать ясак с народов, изъявивших покорность, за двенадцать прошедших лет. 
• -      Это верная гибель! – загомонили в толпе.
• -      Людей мало! Город защитить некому, а тут на чужую войну сыновей отдавать! – прикинул  Иван Кукушка.   
• -       Не давать людей хану! – прокричал в толпе Вятко и спрятался.
• -       Где же взять такую прорву денег!  Торг  у нас в городе совсем скупой, не тароватый. Купцы до нас редко доходят, денег в домах нет!
• -       У кого нет денег, приказано  людей забрать, - продолжал Константин. 
• -       Не открывать ворота!
• -       Не пускать татей в город! Давайте оборону держать!   
• -       Граждане, будет так, как вы сегодня решите. Но думать надо крепко. Если не пустим переписчиков в город, то это означает войну, - предостерег Константин.
• -       Силы у татарского отряда небольшие. Не пустим их в город!
• -        Эти тати, сколь добра увидят, столько и давай! – опять пожаловался Горшеня.
- Пусть к себе в Сарай уходят.  За валами отсидимся!
• -     Наше решение такое: татар в город не пускаем, переписывать народ не позволяем, - выразил общее мнение Иван Кукушка.
• -         Добра своего не отдаём. Правильно я понял? – подытожил князь.
• -         Истинно говоришь! Истинно! – согласилось вече.
•       Народ расходился по домам  растревоженный. В тот день в ярославской земле был зарыт не один клад с денежками, сложенными  в глиняные кринки, чугунки и плошки.
• -     Мытарь – то , он что? Сколь увидит денег, столько ему и давай! – ворчали ярославцы, ударяя заступами о землю в своих огородах над заветными местами.
•
• 55. НЕВЕДОМЫЙ ОБЕТ ГЛАВУ ПРЕДТЕЧИ НА БЛЮДО СЛОЖИЛ.
• Улан Лисица стоял на своём: негоже  князю идти на переговоры с татарами.
• -     Пусти меня.  Я и по – татарски  лучше тебя умею глаголить, не в обиду сказано, и норов сарайский знаю.
• -      Я «людем своим» обещался самолично с послами разобраться, - упорствовал  Константин.
• -      Неведомый обет главу Предтечи на блюдо сложил,  - поддержал Улана воевода Фрол, - не каждое обязательство  исполняется в срок.
• -     Ты лучше помысли, как нам тайно выйти из города, чтобы не пустить врага в город, - предложил  Улан.
• Повисло молчание.
• -     Я знаю, как это сделать! – тишину нарушил торопливый голос Дануте, которая выскользнула из – за печи. На лице девушки лежала тень беспокойства. Суровые мужи поняли, что Дануте слышала разговор. 
• -     Если знаешь, так говори! – Фрол ухватился за рукоять меча.
• -     Не пугай меня, не боюсь! Не скажу, если  князь Константин пойдет за ворота. Открою секрет, если Улан отправится  к врагам.
• -      Помнится,  Данутка ходила за балием, в то лето, когда банды Неврюевы стояли под стенами Ярославля, - подтвердил Улан.
• -     Говори, Дануте, - голос Константина  был строг и, ослушаться она не могла.
• -      Зови Чудина, княже.  Он знает, как из города выйти, только не ходи сам за ворота, - Дануте прикрыла глаза фартуком, скрывая  выступившие слезы. 
•
• 56. ОТВЕСТИ ТАТАР ОТ ГОРОДА!
•        Дануте выскользнула из княжеской палаты, повторяя одну и ту же фразу: 
• -     Не пущу! Не пущу к врагу на погибель. 
• Она не знала,  куда себя деть, где найти приют, чтобы выплакать слезы отчаяния. Ноги привели её в княжескую конюшню. Острый запах сока пустовавших кобылиц ударил в нос. Пристроилась на сене, в углу пустого загона, обняла руками колени и задумалась.
•       Слышно было, как в стойле  любимая кобылица княгини Ксении беспокойно перебирает ногами, готовая принять жеребца.
•      В соседней конюшне жеребцы ржали, поднимались  на дыбы,  и бились о стены, сработанные из дубовых бревен. «Чуют запах кобыльего сока,  не ровен час, разнесут  загон, - и мысль молнией  сверкнула в затуманенной печалью голове. -  Знаю, как отвести татар от города!»
•        Дануте подкараулила  Чудина, выходящего от князя,  потащила  в конюшню.
• -     Помоги, мне выти за стены города, Чудин. Стражники тебя знают. Они откроют ворота  башни, что на Волгу выходят! Там нет татар. Татары  реки  боятся. А я по кромке пройду! Останусь жива, Перкунусу буду за тебя молиться!
•   Дануте обняла шею  белой кобылицы и прижалась к ней щекой. Лошадь скосила глаз и беспокойно задергалась. 
• -     Ты хочешь взять кобылицу княгини Ксении? Не боишься гнева княгини?
• -     Да, Чудин. Это сильная и быстроходная лошадь, - Дануте  потрепала кобылицу по холке, -  Может, я сумею оторваться от  татарских жеребцов.  Костас  может погибнуть. Пусть лучше я вместо  него.
• -      Ты не должна погибнуть. Ты молодая, красивая. Такие женщины должны жить на земле и давать потомство, - убеждал Чудин.
• -      Когда князь Костас выйдет к врагам? – не слушая возражений Чудина, спросила Дануте.
• -      Сейчас лучших лучников расставляют по городской стене. Приказали варить смолу, кипятить котлы с варом . На рассвете князь выйдет на переговоры.
• -      Значит, на рассвете…- задумчиво произнесла девушка.
•
• 57.ОСКАЛ НАЛОЖНИЦЫ.
•       Ароматный Цветок торжествовала. С тех пор как появилась в Сарае главная ханум Энже, хан Берге ни разу не входил к жене.  Каждую ночь ему прислуживала Ароматный Цветок в его теплом роскошном шатре. Но его новорожденный сын, это крошечное создание со щечками, похожими на красные яблочки! Ароматный Цветок с завистью видела, с каким трепетом взял Берге  своего ребенка на руки и, как увлажнились его глаза при виде младенца.
•       Она могла бы тоже родить ему дитя, но участь ребенка, рожденного наложницей, была незавидна. Она знала, что её малыша оскопят и он, если не погибнет от последствий операции,  и выживет, то  сможет только прислуживать женам какого – нибудь нойона. ОН станет предметом насмешек.
•      Такой судьбы для собственного дитя Ароматный Цветок не хотела.  Она знала, как освободить свои недра  от  нежелательного бремени. Старая  Гу Тао  открыла своей ученице  этот секрет. 
•      Но при виде  ребенка Энже у наложницы сводило челюсти, и зубы клацкали, будто створки  капкана.  Она ненавидела это крошечное создание, дававшее своей матери большие преимущества перед всеми другими женщинами улуса и перед ней, желанной наложницей хана. 
•      Хан Берге лежал рядом на шелковых простынях. Он нежился под ласковой рукой женщины и трепетал от волнующего плена. Тогда Ароматный Цветок  обратилась мысленно к своей учительнице: «Гу Тао, кажется, мне удалось  выполнить твой урок! Сердце хана пленено». И впервые неосторожная, широкая и хищная улыбка, оскалила рот  наложницы. Берге с удивлением взглянул на неё и будто, проснулся.
•       
•     
• 58.  АЛТЫН – КЫЗ – « ЗОЛОТАЯ ДЕВА»!
•      В неровном свете февральского утра догорали костры, обогревавшие  спешившихся конников татарского отряда. Люди в лисьих шапках, в лохматых тулупах, похожие на двуногих  зверей, задумчиво смотрели на Бога Огня, засыпающего на поседевшем  пепле. Они раздумывали над тобчи , которое услышали ночью у костра от своего сородича про Алтын – Кыз , «Золотую Деву», которая сильна, как богатур, и прекрасна, как сама мать – природа.
•       Расседланные татарские  кони отдыхали на опушке  леса, окружавшего город. Жеребчики были голодны и неподкованными копытами выбивали  белый покров, пытаясь  достать пожухлую траву из-под снега. 
•     На стенах Ярославля не было заметно движения. Казалось, что город утратил страх перед врагом и мирно спит.
•
•     В этом царстве призрачного покоя вдруг послышался мерный топот подкованных копыт. Один из татарских воинов поднял голову, скосив глаза, прислушался. Другой татарин повернулся в сторону русской реки, покрытой льдом, и увидел, как из-за крутого волжского поворота на людей, сидящих у костра, мчится всадница на белой кобылице. 
• -      Йах! – вскричал один, - смотри, смотри, Алтын – кыз! 
• -      Йах! Чибэр кыз!  – подхватил  другой.
• Женщина в  шапке, отороченной белым пушистым мехом,   укрытая меховой светлой  накидкой, летела, будто плыла по небу и была похожа на сказочную  Алтын – кыз.
• -    Это дева – чародейка! Она уведет весь табун, - закричал первый и сдернул крутой лук с плеча.
• -    Нельзя! - его приятель удержал руку товарища, потянувшуюся за стрелой, - Она погубит нас! – и прыгнул в сугроб, защищая руками голову. Второй татарин понял опасность,  бросился следом и  затих в глубоком снегу.
•        В один миг всадница  пронеслась мимо крайнего  костра к пасущемуся табуну.    Жеребцы заволновались, заржали, раздувая ноздри и закидывая головы на спину. Всадница пронеслась мимо коней. Жеребячий табун, подчиняясь зову плоти, устремился  вслед за белой кобылицей. Быстроногая, крепкая, она уводила их по ростовской дороге, всё дальше от стен Ярославля. 
•       Паника охватила татар, утративших коней.  Понимая свою уязвимость и предчувствуя близость смерти, они кричали страшные проклятия вслед белой всаднице. В этот миг стрелы посыпались со стен города на врага, лишенного возможности передвигаться. Люди в лохматых меховых одеждах и лисьих шапках, барахтались в снегу, окрашенном кровью павших, пытались бежать подальше от  хитрого города, но ворота крепости открылись,  и конница настигла бегущего врага.    
•       Немногие из тех, кто пришел поживиться добром ярославцев,  смогли остаться в живых. Ростовская дорога была усеяна трупами изрубленных врагов. Посчастливилось только двум костровым, что, первыми увидели всадницу Алтын – кыз.  В страхе,  они зарылись  в придорожный сугроб,  притворяясь  мертвыми, и только ночью решились выползти из него. Обмороженные, напуганные, в густых сумерках они побрели по ростовской дороге, боясь показаться  в русских  городах и весях, где население было враждебным.
•       Чудом  добрались они до Переславля, где была ставка Амрагана. Там,  перебивая друг друга и оправдываясь, рассказали  про «Золотую деву» и про бой, который дала ханским переписчикам ярославская дружина. 
•
• 59. ДЕНЕГ НИКОГДА НЕ БЫВАЕТ МНОГО!
•       Кублай направлялся в Сарай – Бату выразить  покорность новому хану Берге,  получить чин и выгодную службу.  Уже не было на свете ни хана Батыя, ни его стольника Елдеги ради службы которому он, оставил место казначея в хозяйстве ростовского князя Бориса Васильковича.  Много повидал он, русский перебежчик Кручина,  в ставке татарских ханов, много кровушки пролил по их приказам. Накопил  злата и серебра.  Приобрел коней,  рабов и рабынь. В Сарае для него строились хоромы из белого камня, а в степях вблизи притоков великой реки Итиль нагуливали бока отары  овец и табуны лошадей.  Обоз его был богат добром. В походы ходил  под собственным  бунчуком, и под рукой его строилась тысяча разноплеменных головорезов.
•       В далекие дни службы в Ростове, он желал  только  одного: скопить столько  денег,  чтобы  своя казна была  богаче, чем у князя Ростовского. И,  почувствовав свою значимость,  броситься в ноги княгине Марии Михайловне, что  мнит  сейчас себя монахиней Евфросинией, и признаться ей в страсти тайной. Упросить покинуть Ростов, забыть про монастырь и поехать с ним, Кручиной, искать теплые края, где райские птицы поют, а деревья и кусты  круглый год дают плоды невиданные. 
•       А не согласится, так силой взять!
• Для того и остался в Сарае, чтобы выслужиться в ханской столице. И выслуживался! Не было жалости ни к своим, русским, ни к инородцам.
•       С  дикой радостью устремился Кручина - Кублай в ростовские края, когда хан Неврюй позвал его в свою рать. После победного разгрома Неврюем и Александром Невским дружины князя Андрея, он развернул свою тысячу и  известными только ему путями подошел  к Ростову. Осадив родной город, вызвав страдания и смерть, он со всей страстью изменника пытался доказать  свою правоту.
•       Кублай  послал лазутчика не к князю Борису, но к его матери в монастырь. Игуменья Евфросиния должна была придти к нему на переговоры, вот тогда он возьмет её. Гордая и недоступная, она научится снимать с него  сапоги, замирая от страсти,  будет ждать его на ложе.  Она самое дорогое подношение, которым может одарить  жизнь такого удальца, как он, Кручина.
•       Он выходил из белого шатра, подходил к озеру Неро, и,  не спуская глаз с городских стен, звал в мыслях: «Приди! Приди, Мария!… Приди!»   Ожидание было долгим и мучительным. Он беспокойно бродил  по берегу, и охранникам передавалось его смятение.
•        Наконец  ему сообщили, что за отроком – лазутчиком следуют  две женщины, Кублай не сразу поверил этим словам.  А,  поняв, что не баснословят  слуги,  бросился в шатер и упал на мягкие подушки. Сердце Кублая  застучало, словно после бешеной скачки. 
•        Она вошла в шатер, высоко держа голову, такая, какой знал её и любил.  Кублай не мог справиться с волнением. Когда через толмача предложил гордой женщине разделить с ним ложе во спасение родного города, и  заметил в её руке сосуд с опасным зельем, понял,  что если не отпустит Марию, потеряет на всю жизнь. А без неё и ему не жить. Тогда он отказался от замысла силой добыть свою любовь, приказал  отпустить  восвояси. Снял  осаду с города и ушел в степи.
•        К собственному удивлению, Кублай  был счастлив тем, что говорил с княгиней. Он видел, как была смущена Мария, и как ждала  милости. Однако он был для неё татарским ханом. Она так и не признала в человеке с чалмой на голове,  закрывшим  лицо до самых глаз повязкой, своего бывшего казначея.
•       Кручина с болью  признался себе, что,  несмотря на награбленные  богатства и развязную удаль, для него она осталась недоступной и преодолеть  робость перед этой женщиной он не смог!
•       Мечта о ценностях ростовской казны,  была похоронена на дне озера Неро.  Он понял, что какие – то посторонние силы вмешались в его замысел добыть  золото. Но кто  уничтожил приметы заветного места, не знал.  И теперь, когда встретил Бродьку,  называвшего себя монахом Зосимой, надежды на добычу бесценного богатства возродились вновь.
•      Нужно ли было ему это золото? «Денег никогда  не бывает много», - это он усвоил, живя в столице и приглядываясь к образу жизни  столичной  верхушки, которой  всегда и всего было мало. Имея много, они хотели иметь ещё больше.  Деньги приносили славу, могущество, власть над людьми и, если хорошо заплатить шаману, то и над Богами.
•      Но он задумал добыть утраченное золото, не для себя, а чтобы вернуть его монахине Евфросинии. И тем самым выполнить её урок и получить  прощение и может быть, то заветное, о чем мечтал. 
•      Кублай направился в  Сарай – Бату, чтобы получить пайцзу от нового хана и  повести свой чамбул  в Залесскую Русь. К монаху Зосиме хан приставил стражу, чтобы не вздумал сбежать тот, кто в скором времени укажет ему заветное место золотого клада.
•
• 60. МУДРОСТЬ БАСКАКА.
•        Амраган – ханский баскак задумался. Ему предстояло пойти  в главную ставку  и доложить, что дочь Сартака, выданная замуж за русского князя Глеба, признала власть Берге и не держит на него зла. Но, подчиняясь власти мужа, ушла с ним в Белоозеро.  Нужно убедить Берге, и особенно его тестя Ильхама, что Алголь не опасна верховному хану, и не должна вызывать беспокойство владык улуса Джучи. 
•       Очень вкрадчиво, не вызывая гнева хана,  нужно доложить о том, что Ярославцы  не пустил численников в город, и что отряд «улемцев», умеющих считать и писать, был иссечен русскими мечами.
•      Скрывать истинное положение дел не было смысла. Остались в живых свидетели случившегося позора. Они  с доносом могут опередить баскака,  и  гнев повелителя Золотой Орды обрушится на мятежный город и на него, Амрагана.  Страшно подумать, что  случится с непокорными.
•     Ему,  Амрагану, поручено собирать дань ещё самим Батыем. И дань эта должна поступать в Орду  с приростом из года в год. Или – чут – сай наставлял своих учеников, что  люди размножаются, переходят от младенчества к зрелости и умножают своё добро. Они должны приносить ясак  в казну государства. Потому и богатеет хан и его чиновники.  Тех поданных, которые платят дань исправно, следует беречь. 
•     Похоже, ханы Джучиева улуса не выполнят наказ Чингисхана, и уже не смогут завоевать вселенную. Войны закончились.  Значит,  только оседлое население может наполнить казну хана.
•     Или – чут – сай рассказывал своим ученикам,  что  когда он был еще молод и служил Чингисхану, то дал ему совет:
• -    На коне можно завоевать мир, но управлять им, сидя на коне, нельзя.
• Чингисхан был настолько мудр, что со временем согласился с китайцем:
• -    Иногда выгоднее собирать ясак с населения, чем пускать в ход меч.
•     На мудрость хана Берге - внука Чингисхана и брата Батыя и рассчитывал Амраган. Конечно, надо наказать мятежников, но не смертью. Путь до Сарая – Бату долог, и решение придет. Так рассуждал Амраган – лучший из всех  воспитанников Идеги – Фучин, его приёмной матери,  и самый способный и прилежный из учеников  мудрого китайца Или – чут – сая.
•
• 61. ССЫЛКА НА ЗАДНИЙ ДВОР.
•      Ароматный Цветок терзала тревога. Хан Берге больше не приглашал её стелить постель, и для утреннего омовения он предпочел другую женщину.  Гу Тао, прибывшая вместе с Энже – ханум в Сарай – Бату, недовольно морщилась при виде Ароматного Цветка и ничего не говорила. А однажды к отвергнутой наложнице подошли два турхауда, передали повеление стольника отправляться на задний двор куреня. С этого дня она была обязана с другими женщинами  готовить пищу для слуг.  Ароматный  Цветок сдержалась не заплакала, хотя слезы стояли комом в горле,  и было трудно дышать.
•      Попавшаяся навстречу  Гу Тао,  прищурив и без того узкие глаза, тихо обронила:
• -      Радуйся, что не отдали тебя аратам  или солдатам.
•     Пища слуг была незамысловатой. Ежедневно резали несколько баранов. Их надо было освежевать, разрезать на большие куски и заложить в огромные казаны. Туда же засыпали рожь, пшеницу,  или просо. Рабы с утра отправлялись в степь за щавелем и черемшой – диким чесноком, чтобы приправить несоленое варево.
•       Руки Ароматного Цветка покрылись ссадинами, ладони стали жесткими. Она понимала, что теперь прикосновения её ладоней не вызовет трепета плоти, и она уже не смогла бы привести в восторг своего господина. Собственной, даже плохонькой юрты у бывшей ханской наложницы не было. Закончив рабочий день, она укладывалась спать  на тонкую кошму под открытым небом. Женщина  поплотнее закутывалась в стеганое одеяло, оставшееся  от её былой роскоши, сворачивалась клубком и натягивала до самых глаз овечью дубленую шкуру. 
•      «Почему хан отвернулся от меня? Какую ошибку я совершила?» - терялась в догадках отвергнутая наложница.
•      Ароматный Цветок многому была обучена, но к несчастью, не умела смотреть на себя со стороны.
•      Задний двор, на котором  готовили пищу, был велик. Ароматный Цветок не сразу могла обойти все костры и познакомиться с работниками этой своеобразной фабрики – кухни.  Она выведала, что на дворе выделено специальное место, где готовят еду для хана и его главной жены и для других жен.
•       Пищу для маленького сёнгуна  варили на отдельном костре, которые день и ночь охраняли верные хану турхауды . К этому костру никто из посторонних не мог подойти близко. Но Ароматный Цветок была ученицей женщины, которая владела искусством покорения мужчин, не беря в руки меч. А турхауды  всего – навсего,  мужчины.
•
62. ЖЕРЕБЯЧЬЯ ПОГОНЯ.
Иустинья, отводя в сторону сучья  и утопая в снегу, выбралась на самый край заснеженного леса. Конский топот  и беспокойное жеребячье ржание заставили прислушаться. Женщина спряталась за низкорослую елочку и затаилась, сквозь ветки вглядываясь в крутой поворот дороги. В бледном рассвете утра, высоко подбирая ноги, со стороны Ярославля  вылетела белая кобылица с всадницей на спине. Иустинья  увидела, как на крутом повороте дороги кобылицу занесло, и она, вскинувшись на дыбы, отчаянно заржала и,  сбросив  наездницу, облегченно прибавила ходу. И тут же по её следам с ржанием и стоном  пробарабанил  копытами табун  низкорослых,  лохматых жеребцов и пропал за поворотом. 
Иустинья долго прислушивалась к звукам, страшась вражьей силы. Когда всё стихло и улеглась снежная пыль, женщина осторожно ступила на  краешек дороги, всматрелась в обе стороны пути, и только потом перебежала на другую сторону. Где – то здесь, на крутом повороте,  должна быть странная наездница, сброшенная одуревшей от погони лошадью.
Под кручей, на окровавленном снегу, раскинув руки, лежала молодая женщина. Иустинья наклонилась над безжизненным телом, приподняла залитую кровью голову, послышался стон.
- Жива, горемычная! Как же тебя так угораздило! На ноги встать сможешь?
Иустинья попыталась посадить несчастную, привалив к дереву, но она застонала и обмякла. Глаза раненой закатились,  она кулем съехала в сугроб. Иустинья увидела, как рот женщины окрасила  красная пена.
«Якимушку надо позвать. Одной мне её в избу не перенести», - рассуждала шепотом Иустинья, подтыкая под израненное тело наездницы концы её меховой накидки.   

•
• 63. ЯДОВИТОЕ ЗЕЛЬЕ. 
•       Энже стоит на коленях перед кошмой, на которой лежит её дитя. Глаза его закрыты воспаленными  веками. На лбу выступают капли пота и скатываются ручейками на шелковые подстилки. Щеки пылают огнем. Ребенок хватает ртом воздух, яркокрасные губы кривятся  плачем.  Главная ханум ломает руки, в беспомощности своей она несчастна, как любая мать, у которой умирает ребенок.
•      Мусульманский мулла, присланный её мудрым отцом Ильхамом к одру младенца,  бормочет, бормочет, бормочет:
• -     Хвала Аллаху, Господу миров, милостивому, милосердному, царю в день суда! Тебе мы поклоняемся и просим Тебя помочь!
• Когда дыхание ребенка становится ровным,  Энже в надежде оборачивается  к  мусульманскому священнику.
• -     Аллах акбар! Всё в воле Аллаха! – утешает мулла.
• Однако облегчение длится недолго. Приступ удушья повторяется. Малыш отчаянно  хватает ртом воздух,  и хрипы вырываются из его крохотного горла.
• -     Молись прилежней! Аллах не слышит тебя! – измученная мать  срывается на крик.
•      Вздрагивает мулла, прижимаются к стенам шатра рабыни. 
• -     Пошлите за шаманом, - в отчаянии приказывает Энже.
•       Мулла перестаёт бормотать молитвы. Он возмущен. Давно пора изгнать шаманов из Сарая. Но вера Мухаммеда не находит места в сердцах кочевников. Эти дети степей не содержат своё тело в чистоте, не воздают хвалу Создателю, а молитвы к нему перекладывают на шаманов, таких же нечистых, как и весь кочевой народ орды. Трудно достучаться до Аллаха из такого  неблагодатного места, как Золотая орда.
•      Приоткрылся полог шатра, и узкий  луч дневного света разрезал сумрак юрты. Служанка с заднего двора, принесшая питьё для малыша, любопытно всматривается в гору подстилок и одеял, где  умирает маленький наследник Великой кошмы.  Она принесла питьё, сдобренное ядовитым зельем. Злорадная улыбка прячется в уголках её губ: не будет в этом шатре ни покоя, ни радости! Такова месть за утраченное место возле  господина!
•      Служанка передаёт чашу  няньке и исчезает за пологом шатра.
•
• 64.ПУТЬ НА ЗАКАТ СОЛНЦА.
•        Молодой шаман Юдаш прибыл в ставку  хана Берге из  внутренней Монголии, куда он ходил для поклонения своим Богам.  Отец Юдаша умел преодолевать пространство мыслью. У него было шесть пальцев на ноге, он знал,  как  укротить  огонь и как вылечить человека без лекарств.
•      Старый шаман  предсказал своему повелителю хану Батыю смерть от чар черной женщины – шайтана. Батый не послушал шамана, и предал его смерти. Казнили отца Юдаша  в Венгрии, где Батый встретился с принцессой Миленой.
•      Перед казнью  старый шаман передал  сыну наказ, отправиться во внутреннюю Монголию и разыскать священную гору о двух вершинах,  хранящую дух рода. Там он сможет быть посвященным в тайны шаманизма, если сумеет преодолеть испытания.
•      Целых два года потребовалось Юдашу, чтобы преодолеть путь к двуглавой горе, где живут Боги и Духи. Еще несколько лет  он боролся с тем, чтобы освободиться от злобы, которую испытывал к  Батыю и к людям, убившим его отца. Когда юноша достиг состояния равнодушия к ним, и справился с чувством  подавленности,  то к нему пришло ощущение силы,  которая  позволяла  высвободить душу из тела. Но пока ещё время  этого освобождения исчислялось мгновениями,  и не давало  возможности длительного  путешествия в другой мир.
•     Немало лет миновало, прежде чем  обида полностью оставила  Юдаша, и её заменило чувство  жалости к врагам. И душа высвободилась из его тела,  и он  узрел  себя со стороны, и отца своего,  и голос его:
• -     Теперь ты «избранник духов». Возвращайся назад. Поспеши. Ты нужен людям.
•     Юдаш  понял, что Боги наделили его силой,  и теперь он не боялся ничего, даже смерти. Потому что смерть это всего – навсего,  ворота в мир, где пребывают его предки.
•      Спускаясь с горы, он увидел, что она покрыта побелевшими костями тех, кому не хватило сил дойти до вершины, но не возгордился своим подвигом, а пожалел  несчастных, что не достигли своей цели. Теперь путь его лежал через пустыни с поющими песками, через пространства степей и толчею больших городов  на закат солнца.
•      Примкнув к  торговому каравану, Юдаш пересек два континента от восхода солнца до его заката и достиг ставки хана улуса Джучи.  Он узнал, что доселе  непобедимый хан Батый погиб в бою и понял, что великий завоеватель был наказан Богами за то, что не послушал  старого шамана и предал его смерти.   
•      Теперь  улус Джучи зовут Золотой Ордой, потому что  в руках правителей   сосредоточено  золото, серебро и драгоценности завоеванного мира.  Купола их юрт покрыты золотом, в ткани их одежд вплетены золотые нити, сбруя их коней выкована из благородного металла. Блеск желтого металла, осевшего в Сарае,  сияет на расстоянии дня пути от города и привлекает в него тысячи людей. 
•      «Географические пределы Золотой Орды огромны. На севере её ограничивали русские княжества, … На западе Орда доходила до Днестра, и даже дальше. На юге ей принадлежал  весь Крым, Кавказ до Дербента  и северный Хорезм с Ургенчем, на востоке – Западная Сибирь и низовья Сыр – Дарьи.
•      Современники …. Измеряли размер Золотой Орды месяцами караванного пути, подобно тому, как теперешние астрономы меряют вселенную годами света».  Так писал ученый исследователь митрополит Иоанн, управлявший Ярославской епархией с 1967-1984г.г.
•
• 65. ТРОФЕЙНЫЙ АРСЕНАЛ.
•       Радость от победы над  татарами  была всеобщей.  На ярославском торжище собрались горожане, чтобы похвалиться сайгатом. Большой удачей было то, что в руки  ярославцев попали татарские луки, которые стреляли в три раза дальше, чем русские. Стрела, пущенная из такого лука, настигала врага на расстоянии семисот метров.
•      Вылазка ярославцев была столь неожиданной, что никто из врагов не успел даже зарядить луки, и брошенные в спешке на поле боя колчаны были наполнены стрелами.    Были в татарских колчанах стрелы со специальным отверстием и оперением, которые летели со свистом и вызывали суеверный  страх у врага. 
•      Старый аланец, Беглер, больше года назад отставший от поезда четы Белозерских князей по причине слабости и болезни,  брал в руки оружие, большим пальцем проводил по лезвию меча и одобрительно цекал языком:
- Це,…  це,…  це… Добрый меч, добрый. Наша Аланская работа. Лучшие мастера на Орду работают. Да…
- Беглер, можешь такой меч изготовить? – воеводе Фролу требовалось оружие не случайно полученное в схватке с врагом, но своё, исконное, а потому, надежное.
- Руды здесь бедные. У нас, в горах в руде много железа, потому и  ковкость  мягкая….-  задумался старик, уносясь мыслями своими к родному Кавказу, захваченному врагом, но не покоренному.
•       Князь Константин появился на торжище в сопровождении Улана Лисицы.   
•      Подивившись  работе мастеров – ковалей, приказал мечи перенести в арсенальную башню, чтобы в случае приступа, было чем вооружить ополчение.
•      На душе князя  было тоскливо. Только сейчас, когда не стало возле него доброй Дануте,  Константин  понял, как был привязан к ней. Отряд, посланный разыскать её, вернулся домой ни с чем. Литвинка исчезла, будто и вовсе никогда её не было.
•
• 66. ПЕРВОЕ ПРЕДСКАЗАНИЕ ЮДАША.
•      Энже открывает глаза после недолгого забытья. В юрте нет ни муллы, ни прислуги.  Энже поднимается. Ноги её затекли от долгого сидения возле ребенка, члены наполнены тяжестью. Она, неловко ступая, идет к выходу, откидывает полог.
•      Высокий шест, обвитый черным войлоком, высится над ставкой Энже – ханум. Вкопанный в землю перед юртой, в которой пребывает больной сёнгун, он предупреждает, что подходить к жилищу умирающего  нельзя.
•      Вокруг нет ни единого шатра, или кибитки, и только следы человеческих отходов да горки погасших углей  напоминают о том, что совсем недавно здесь жил целый город.
•      Все,  кто прежде выражал  желание быть рядом с женщиной, обладающей большой властью, разом исчезли. И даже рабы в страхе разбежались кто куда.
• Впереди, насколько хватает глаз,  в два ряда выложены очистительные костры, обозначившие подход к юрте.  Шаманы группами и по одному снуют вдоль этой дорожки.  Лица их спрятаны под масками или разрисованы сажей и охрой – настоящие выходцы их другого мира.
• -    Ты должна покинуть вместилище беды, скоро сюда придет смерть,  – страшные слова прозвучали над её головой.
•      Черный человек, с нарисованным лицом, одетый в шаманский маниак , держа в одной руке бубен, ударяет им по ладони другой. Гулкие  удары проникают в сердце  Энже, и оно сжимается болью.
• -    Я не уйду от своего ребенка. Я буду с ним до конца, - Энже знает, что нельзя так разговаривать с посредником между ней и миром духов, но отчаяние матери сильнее страха  перед шаманскими пророчествами. 
• -     Вернувшись в юрту,  ты  обречешь себя  на смерть вместе со своим сыном. 
• -     Мой ребенок жив,  и я буду с ним до конца, - упорствует несчастная мать.
•    Энже отпускает полог и остается в сумраке юрты. Всё. Она отрезала себя от светлого мира, в котором жила прежде.
•       В темных углах притаилась смерть. Она всё ближе будет подкрадываться к кошме, на которой лежит её малыш.  И спасти их может только великое чудо.
•       Энже заплакала, зарывшись лицом в белый плат. 
• -     Ы – ы – ы – ы – ы…, -  негромкие горловые звуки, складывающиеся в монотонную мелодию, заставили ханум прислушаться. Она повернулась туда, где был источник странного пения. Сзади неё, положив руки на колени, сидел на кошме юрты мальчик Джубга и преданно смотрел на свою госпожу.
- Ты что здесь делаешь, Джубга? – отирая беспрерывно бегущие слезы, спросила Энже, -  шаманы запрещают  посещать мою юрту. Тебе грозит смерть.
• -     Ударь меня! - страстным шепотом просит Джубга, - Хочу, чтобы мне было так же больно, как тебе. Ударь меня…
- Нет, Джубга, больше не надо боли, и страданий. Объясни лучше, как ты попал сюда?
- Через тоно,  - был ответ.   
• Энже подняла голову вверх:  из дымового отверстия до пола юрты спускалась  толстая крученая веревка. Впервые за последнее время страхов и печали, Энже улыбнулась.
• -     Госпожа, - перешел на шепот Джубга, - белый  шаман Юдаш, который недавно пришел от горы Белухи,  обратился к духам горы. Он сообщил, что есть способ  излечить твоего малая. Когда  сгустятся сумерки, и ярче запылают шаманские костры, я  приведу тебе Юдаша, госпожа.
•       Когда  сильнее запахло дымом костров, и глухо  зазвучали бубны шаманов, Джубга,   ловко перебирая ногами и подтягиваясь на руках, достиг дымового отверстия и выбрался на покатую крышу юрты. 
• Едва дождалась Энже белого шамана. Он приблизился к постели умирающего.
- Духи  предков открыли мне, что болезнь наслана на ребенка твоим врагом, ханум, -  смиренно склонился Юдаш.
- Проси любую награду, только вылечи моё дитя! – взмолилась Энже.
- Моих сил для этого недостаточно. Но дух горы Белухи повелел направить гонца в русскую сторону к большому святителю, который владеет искусством врачевания. Он должен обратиться к своему Богу и его Бог даст здоровье твоему сыну.
• -     Скажи, за кем я должна послать гонца? – еще не совсем понимая шамана, пыталась уточнить Энже.
• -     Духи предков сказали мне, что русский святитель Кирилл  обладает большой силой и святостью.  Но поторопись. Нить,  связывающая  твоего сына с жизнью среднего мира тонкая. 
• -   Нужен «гонец – стрела».  Берге! Берге! – вскочив на ноги, заметалась Энже, она бросилась к выходу,  - проводите меня к моему господину! Нет, шаманы  не выпустят меня из юрты!   
• -      Джубга! Ты останешься охранять сёнгуна!  - хватаясь за спасительную веревку, приказала Энже, - Юдаш, мы покинем юрту, поднявшись вверх. 
• -      Я умру, но никто не подойдет к сёнгуну до твоего возвращения, - Джубга положил руку на рукоятку короткого меча, что всегда висел у него на боку.
•      И никто из них не заметил, как зашевелилась шелковая занавеска, отделявшая внутренние покои юрты от внешней войлочной стены и в узкой щелке злобный глаз с  любопытством вперился в гору пелен, где лежал умирающий сёнгун.   
•
• 67. «ГОНЕЦ – СТРЕЛА».
•      На Русь к митрополиту  Кириллу, полетел «гонец – стрела». Джубга  ни за что не хотел оставаться в Сарае,  и вызвался сопровождать его в ставку православного святителя.
• В каждом городе справлялся Джубга о том, где пребывает русский митрополит. Язык татарского отрока, плохо говорящего по - русски, зато  имеющего большое старание, привел наконец  в Ярославль, куда глава русской православной церкви  прибыл, чтобы освятить ключ, год назад чудесным образом забивший  из - под земли на дворе Спасского монастыря.
•        Игумен Игнатий  опробовал ту воду,  и на вкус она оказалась доброй. Братия монастырская выносила водичку со двора,  и поила ею хворых. Сказывают,  будто  излечивала та дивная водичка  желудочные колики и боли, и изжогу и другие внутри утробные болезни.
•      Падая от усталости,  доскакали сарайские гонцы до Ярославля. К счастью, ворота города оказались  открытыми.  Не останавливаясь на окрики стражи,  маленький отряд  ворвался в город и  взял направление  на высокие купола центрального собора,  чем вызвал переполох ярославцев, ещё не забывших стычки с татарскими численниками.
•      Джубга выпрыгнул из седла, у высоких дверей православной церкви «Входа в Иерусалим», построенной еще при Константине Мудром. Бросив поводья подоспевшему монаху, толкнул двери, и твердо ставя непослушные от усталости ноги, вошел в храм.
•       Пространство русского храма до самого купола было заполнено звуками высоких голосов,  льющимися,   как,  показалось татарскому отроку, с неба.  Звуки эти спускались в низ, туда, где стояли люди, осеняющие себя  крестами. Чудесное пение   проникало в сердце, окутывало его теплой благодатью. И душа отрока,  оторвавшись от уставшего тела, вдруг воспарила  вверх,  под купол, в горние  высоты, в неведомые дали, прочь от  житейского, темного, страшного.
•      А по стенам храма словно шествовали  странно вытянутые фигуры, обращая лики свои к единому центру. Посланец хана  во все глаза рассматривал это чудо, и ему не понятно было,  кто эти величавые люди, и откуда они взялись там. А в середине стены, на высоком помосте  сидел Некто, воздевший длани свои над всем миром и над Джубгой тоже. Аромат ладана, струился  в воздухе, и мерцающий свет зажженных свечей отбрасывал  бесплотные тени.  Джубга не сомневался, что попал в священное жилище Бога. Татарский отрок сам не заметил, как пальцы его правой руки сложились  щепотью, и вместе с другими молящимися, он начал креститься. Он почувствовал трепет, головокружение,  ноги его начали подгибаться, и он упал на колени. Ордынцы, стрелой летевшие в этот русский город  из далеких кочевых степей,  и мужественно пережившие  трудный и даже мучительный поход, не могли устоять на уставших ногах.  Их измученные тела и души были сражены невероятной, невидимой силой. 
•
• 68. МРАЧНЫЙ ДУХ СМЕРТИ.
•       К Энже подступало отчаяние,  и  она переставала верить  в то, что её дитя выживет.  Таяла  надежда на то,  что когда – нибудь откроется полог юрты и она увидит белый солнечный свет. Женщине казалось, что в её печальном  жилище поселился  Мрачный Дух Смерти.  Он колышет шелковые занавеси, прячется за её спиной, наблюдает за ней  внимательным оком.  Он ходит по внешнему краю юрты, выжидая время, чтобы забрать жизнь её ребенка. 
•        Шаманы приветствуют его приход заклинаниями и страшными выкриками, тешат  огнем ритуальных костров, угар от которых стелется по полу юрты и отравляет её сознание.   
•        Иногда ханша  вспоминала мальчика Джубгу. У него душа без хитрости и сердце полное любви. Сумеет ли он во - время вернуться  в Сарай? Приведет ли с собой русского святителя? Отважится ли тот сразиться с Мрачным Духом Смерти и сумеет ли победить его?
•      Энже неловко задела в темноте  высокую плошку с питьем и разлила его по полу. Шерстяная кошма мгновенно впитала воду. Теперь нечем будет напоить ребенка и обмыть его нечистоты.  И никто не придет и не принесет ей воды. Все боятся подойти к юрте, возле которой высится шест с черным войлоком.
•
• 69. «ВО ЗДРАВИЕ БОЛЯЩЕГО ЦАРЕВИЧА».   
• -     Разве я Христос, чтобы излечить больное чадо?  Я не обладаю силой Спасителя! -  ответил  митрополит, отдавая себе отчет, что если отправится в ставку хана Берге, то обречет себя на  верную погибель.
• -     Твой Бог может исцелить сёнгуна. Так сказал шаман Юдаш, - Джубга схватился за рукоять меча, - если ты не пойдешь с нами, то узнаешь мою силу! 
- Силой ничего нельзя сделать, царевич. Зло творит дьявол, и толкает на него людей, - разделяя каждое слово, проговорил Кирилл. 
- Шайтан? –  опасливо вопросил Джубга.
- По- вашему шайтан и его слуги бесы, ибо искони ненавидят род человеческий, - подтвердил Кирилл.
В пустой церкви повисло молчание. Митрополит задумался, глядя на иконостас. На ум ему пришли слова апостола Иакова: «Вера, если не имеет дел, мертва сама по себе». Сколько раз он говорил это людям, призывая творить дела богу угодные. Теперь и ему пришел черед  оправдаться делами.   
- Я пойду с тобой в Сарай, посол, - решился Кирилл.
- Тогда идём! – глаза Джубги засветились победной радостью.
- Но мне потребуется время, чтобы приготовиться.
- Шаман Юдаш просил торопиться, нить жизни сёнгуна может оборваться, - взмолился Джубга. 
- Царевич, коли, ты хочешь, чтобы  Господь продлил жизнь ханскому сыну, не мешай мне заниматься своим делом.
     Митрополит поручил игумену Игнатию разослать по городам послов легких с наказом священникам воздавать  молитвы  в церквях и монастырях земли Русской  во здравие болящего царевича ордынского и просить у Господа «избавления от недуг и горьких болезней» и чтобы не переставали этого делать, пока, владыка не подаст весть из Сарая. 
•
• 70.ОЧИЩЕНИЕ БАНЕЙ.
•       Улану Лисице поручили обустроить гонцов и оказать им подобающую честь. В гостевом доме накрыли столы, а во дворе растопили баню, полагая, что с дороги не грех и попариться.
•      Низкорослые татарские кони были угнаны на берег Которосли в ночное,  на свежие весенние зеленя. Татарские послы неодобрительно смотрели на прислуживающих рабов и холопов, не совсем понимая, что происходит, но без возражения принимая знаки внимания.
•      А когда Лисица указал им на дверь низкой избенки с валившим из трубы дымом, и приказал идти туда, Джубга замурмулил:
- Йок! Йок!  Минем вакытым йок! 
• Видно было, что с виду грозный ханский посол  напуган.
- Филя, ну – ка, покажи гостю, что тут ничего страшного нет, - велел Улан и, повернувшись к Джубге, напомнил, - Джубга, ты разве не слышал, что митрополит велел вам  плоть свою привести к чистоте. Так надо для святого обряда. Понял? Анларга?
- Мин сезне анламыйм …, -  Джубга, отвернулся, смешно скосив глаза и поплотнее закутываясь в  шубу.
- Он лукавит, - сообразил Филюшка,  засунул руку в карман и вытащил из него резную  курочку на деревянном кружке. Он дернул за веревочку,  и курочка стала клевать невидимые зернышки у себя под ногами. 
- Йах! – восхитился Джубга, и  протянул руку к игрушке, но Филя спрятал курочку за спину.
- Дай! – попросил Джубга.
- Пойдем в баню, вымоешься, подарю, - посулил Филюшка.
- Филя -  дус . Анларга? Дуслык. - подбирая слова,  объяснялся с послом Улан.
• Одолевая страх,  Джубга  шагнул вслед за Филюшкой, через порог рубленной бани. Его товарищи,  понурив головы, стояли,  широко расставив ноги, будто приросли к земле, готовые сопротивляться, если настанет их последний час. Ярославцы, обступившие «нехристей»,  рассматривали их молча. Вздыхали бабы,  жалеючи татарских гонцов: «тоже ведь люди»! Дети, толкая друг друга под бока, громко шептались,  показывая пальцами на  странных гостей.
•      Некоторое время в рубленной избенке было спокойно, а потом истошный вопль Джубги  разрезал напряженную тишину гостевого двора:
- А!.. а!.. а! – взопил  Джубга за стенами бани и опять наступила тишина.   
- Вымылся отрок. Теперь ваша очередь. Увидите, это совсем не страшно – в бане мыться, - улыбнулся Улан Лисица и похлопал молодого татарина по плечу.
• Татарин отскочил от Улана и,  наклонившись к своим, проговорил по - своему:
- Давайте, спрячем нож в рукаве и умрем на трупе врага, когда дойдет очередь до каждого из нас! – и не заметно переложил кривой нож из – за пояса в рукав.
• Озираясь на обступивших их русских людей, другие  сделали то же самое. Но пустить в ход ножи, в этот раз татарским  молодцам не пришлось.
• Из бани,  смеясь и толкаясь, вывалились Филюшка и Джубга, с красными лицами, одетые в свежие белые рубахи длиной до колена и в белые порты. Оба на ходу  прикладывались к ковшам с квасом.
• Джубга коротко приказал:
- Житез! Житез! Вакытым йок!   
• Уже пережившие расставание с жизнью, гонцы, не веря своему спасению,  потянулись к баньке.
•
• 71.ЯРДЭМ ИТЭРГЭ! - ПОМОГИТЕ МНЕ!
•      Как молнии, пущенные Богом Мизиром, пронеслись гонцы, сопровождавшие русского митрополита, между юрт и шатров. 
•       Джубга, скакавший впереди стремительного отряда, на ходу выпрыгнул из седла перед высоким костром.  Гонцы вздыбили коней, кружась и  снижая скорость бега. Спешившись, владыка Кирилл пошел  вслед за Джубгой.  За ним двинулись гонцы, неся в руках дорожные вещи русского святителя.
•     Одетый в ритуальную одежду,  главный шаман, поспешно загородил путь.  Джубга нырнул под рукой у шамана. Высокий и строгий митрополит легко отвел руку шамана и проследовал дальше. Шаман исступленно забил в бубен и закрутился на одной ноге, выкрикивая угрозы.
•      Зловещий шест, обмотанный  черным войлоком,  заслонял вход в юрту, как насторожившийся турхауд.  Джубга бежавший  впереди святителя Кирилла, очень  боялся, что они опоздали, что сёнгун не дожил до их прибытия, и прекрасная, добрая Энже - ханум должна будет уйти вслед за ним в «долину предков». 
•     Задержавшись на мгновение у входа, чтобы убедиться, что русский священник идет следом, не задевая порога, Джубга нырнул в полумрак печального жилища.
•     Энже – ханум держала руку на лбу крохотного мальчика, безжизненно лежащего в куче смятых пелен.  Она перестала понимать, что происходит. Сосуд, жидкость из которого она пролила, стоял перед ней наполненный питьем. Она поила из него ребенка, пила сама, ощущая тошноту и боль.  Посудина эта казалась бездонной. Это было чудом, потому что слуги покинули Энже.  Но  долго думать она не могла, угар костров вызывал головную боль и равнодушие.
•   На митрополита дохнул тяжелый запах помещения, пропитанного испарениями мочи,  рвоты, детского кала. В юрте было сумрачно, и Кириллу понадобилось напрячь зрение,  чтобы  осмотреть место печали,  где едва теплилась  жизнь.
- Джубга, прикажи быстро снять войлок с юрты.
• Энже взглянула на святителя не понимающим взглядом. Поняв, кто перед ней, измученная мать  упала пред Кириллом, и стала целовать его обувь:
- Ярдэм итэргэ, булыширга!   
• Митрополит Кирилл возложил прохладные ладони на голову женщины. Она почувствовала легкий аромат, добрую силу больших рук,  и покой опустился на её измученную душу.
- Ханум, Господь милостив. Будем верить в него и надеяться.
• В тот же миг яркий свет теплого весеннего дня ворвался в юрту.  Татарские мужи  сворачивали войлок в трубы с двух сторон, открывая помещение, где лежал больной сёнгун,   для свежего  воздуха.
•       Русский митрополит распорядился убрать грязные подстилки, очистить место для большой серебренной купели, которую он захватил с собой,  из Ярославля. Вытесняя  дым костров,  юрту заполнил  аромат ладана и горящих восковых свечей. Наполнив купель освященной  водой, митрополит  взял на руки  маленького царевича:
- Иди ко мне, чадушко, не бойся.  Прими  крещение православное, кочевое дитя.
• Кирилл, читая молитву, опустил изболевшееся тельце в середину серебренной посудины. Мальчик открыл глазки. Энже затаила  дыхание, глядя на оживающее дитя. 
•     В этот  миг у задней, не открытой стены юрты послышался приглушенный вскрик. Энже  повернувшись, увидела, как Турхауды выволакивали из - за стены женщину, упиравшуюся пятками в землю.
•      Ароматный Цветок не успела довести до конца своё черное дело.   
•     Три дня и три ночи не отходил митрополит Кирилл от постели окрещенного им ребенка,  которого  черные шаманы без боя отдали Мрачному Духу Смерти. Он поил ребенка чистой целебной водой из освященного ярославского ключа.  Омывал его крохотное тельце и беспрерывно молился. К концу третьих  суток зловещие шаманские костры, ведущие к юрте ханум, были погашены. Джубга приказал  турхаудам вырвать черный шест из земли, расколоть его в мелкую щепу и сжечь на заднем дворе.
•    В жилище Энже впервые за долгое время слышался веселый лепет выздоравливающего ребенка и счастливый материнский смех.
•
•
• 72. НАЗНАЧЕНИЕ КИТАТА.
•       Как ни изворачивался Амраган,  чтобы представить  разгром отряда переписчиков под   Ярославлем, как недоразумение,  Берге оставался непреклонным:  тех, кто не желает покориться великому хану Великой Орды, предать смерти. За действия князей должен понести наказание и народ. Карательный отряд должен будет пойти на север в русскую сторону. Он же одновременно станет вооруженным прикрытием  переписчикам во Владимире и других Залесских городах. Непокорный Ярославль следует сжечь, а его жителей уничтожить. Князя и  княгиню с княжной пленить и привезти в Сарай для  расправы в назидание другим данникам.
•        Берге повелел своему родственнику Китату собирать войско. Китат прославился особой жестокостью к завоеванным народам. Именно такой военачальник  нужен был хану Берге, чтобы наказать непокорных. 
•        Тьма, которую вел Китат, была хорошо вооруженной и рвалась в бой,  потому что к этому времени войны в основном закончились,  и казна завоевателей, привыкших к грабежам, стала истощаться.      
•       Время выхода в карательный поход Китат наметил на начало лета, когда    просохнут русские дороги.  Судьба Ярославля была предрешена.
•        Служанку по имени Ароматный Цветок, отдали дознавателям хана Ильхама, и те вскрыли заговор против главной ханум.  Злодейку зафиксировали в жестком железном седалище и специалисты пыточного дела начали высверливать кости её темени. Она кричала от боли и  рассказала о планах Гу Тао, которая хотела  заменить  на ложе великого хана дочку эльтебера  Ильхама,   Энже,  на наложницу, превосходящую её по красоте и умению любить.  Именно  она, Ароматный Цветок, отвергнутая господином, надумала отравить сёнгуна, чтобы больнее отомстить хану и отвратить  его от Энже.  Под пыткой бывшая наложница поведала, как сумела войти в доверие к турхаудам, была допущена к  костру, где варилось  питьё для сёнгуна, и где она  готовила для него зелье. Все подробности своих черных дел выложила Ароматный Цветок, когда опытный, заплечных дел мастер, точка за точкой высверливал её темечко. Потом вскрыли верхнюю полукруглую, как блюдце, кость темени, и перед наблюдателями казни открылся розовый мозг красавицы.
•       Первым запустил свою серебренную ложечку в него сам хан Берге.  Нежный мозг женщины по имени Ароматный Цветок,  был превосходным китайским деликатесом.
•
• 73.ДОБРОЕ СЕМЯ.
•      Хан Берге, призвал к себе митрополита Кирилла, чтобы наградить его по- царски за чудесное исцеление наследника. Кирилл прибыл в шатер хана в сопровождении  Джубги. Татарский отрок  проникся таким уважением к русскому священнику, что не отходил от него ни на шаг.
•      Хан начал  прием с того, что попросил митрополита рассказать ему о вере своей.  Кирилл охотно сообщил исторические подробности: как крестился князь Владимир «Красное Солнышко» и как потом крестил он свою землю. Как обращал ростовских язычников в христианство святой Леонтий и о чудесах, бывающих от гробницы его.  Поведал святитель о самом Иисусе Христе, его непорочном зачатии, жизни, отданной людям, о предательстве Иуды и о смерти Господа во имя жизни.
•      Берге слушал русского священника с интересом, однако не помышлял применить сказанное к себе. Зато слово о вере Христовой, как доброе семя,  пало  на сердце юноши Джубги. Он был сражен рассказам о Христе и чудесах угодника Божьего Леонтия, и порывался что-то спросить, но не смел.
• Когда митрополит закончил, хан повелел:
- Проси, владыка, что хочешь для себя: золота или серебра или камней самоцветных? Я прикажу исполнить твою волю.
- Великий хан, токмо  верой Христовой был исцелен твой сын, маленький сёнгун. Я благодарствую за награду, каковую ты приказываешь положить мне. Но лучшей милостью будет для меня, если позволишь, в городе, где пребывает твоё владычество, построить храм в честь господа Всемогущего Иисуса Христа, дабы могли все христиане, вольно или невольно попавшие сюда, окормляться церковью святой.
• Хан Берге задумался. В шатре повисла тишина.
- Я разрешу возведение православного храма на моей земле, но строить надлежит его на ваши деньги,  и пошлины платить будете, как закон положил, - изрек хан.
- Благодарствую, Великий хан, - только и сказал митрополит Кирилл, - а теперь, если Великий хан позволит, я хотел бы  отправиться домой. 
• Хан ничего не ответил, а чиновник, присутствовавший в шатре,  сделал митрополиту знак,   что прием окончен.
•
• 74.ПОНЯТЬ ИСТИННУЮ ВЕРУ!
•      Джубга был  прельщен  рассказами  митрополита Кирилла о вере Христовой. То,  что услышал он от святителя о  русском Боге, и восторг, поселившийся в его сердце от пережитого в храме Господнем в Ярославле, куда привела его необходимость, не давал покоя бесхитростной душе отрока.
•     Теперь он всё чаще уходил в степь, ложился в высокую траву, и размышлял о суетности поклонения солнцу, месяцу, огню. Дикие танцы черных шаманов и их нежелание  помочь человеку, попавшему в беду, отвратили от мрачной веры. Как он желал сейчас познать веру другую, светлую, красивую, понятную разуму и от того не внушающую вечный страх перед силами природы. Понять истинную веру! – так задумал Джубга.
•     После долгих раздумий Джубга решился просить митрополита взять его с собой в Суждальскую землю, освященную верой Христовой.   
•     Маленький сёнгун   начал ходить и лепетать первые слова. Энже – ханум радовалась жизни и обрела вновь красоту и величие главной жены, хотя Берге  ещё не входил к ней в юрту и не приглашал её к себе в шатер. Но это - дело времени. Так думала  Энже.
•      Она хлопотала о том, чтобы пребывание русского святителя в Орде ничем не омрачалось,  и чтобы он ни в чем не имел нужды. Митрополит благодарил ханум, но помыслами  пребывал в родной патриархии, и сердце рвалось на русскую землю. А разрешения хана,   отбыть на Русь,  всё  не было.
•
• 75.НЕ ТОПТПАТЬ СУПОСТАТУ НАШУ ЗЕМЛЮ!
•       В мае 1257 года «приеха во Владимир и другие города татарские численники и изочли всю землю русскую». Всё мужское население с десятилетнего возраста,  было переписано. Китат  двинулся на Ярославль, чтобы выполнить приказ хана Берге и покарать город.
•       Когда войско Китата в обход города проследовало мимо Ростова, и остановилось,   не доходя Семибратовского дозора, Борис Василькович, князь Ростовский, снарядил гонца борзого к брату двоюродному, князю Константину. Приказал опередить вражеское войско,  тайными тропами добраться до Ярославля и упредить город о приближении карателей. 
•      В один из последних дней июня тревожно и призывно загудел  набатный колокол, призывая людей на площадь к Успенскому собору.  Быстро опустели дома ярославцев.  Собираясь  на вече, как на ратную битву, мужи ярославские вооружались  тем, что имели под рукой. Когда князь Константин вышел к народу, перед ним клокотало вооруженное народное море.  Положить жизни свои за родную  землю, за  жен и чад малых, были готовы  ярославцы в едином порыве. 
- Не топтать супостатам нашу землю! – горячились люди.
- Сгинуть в честном бою лучше, чем жить в позоре! – кричали юные дружинники.
- Видано ли! Хотят татары тамгу и десятину брати!
- Смерть ханским собакам!
• Князь Константин оглядел собравшийся люд с высокого крыльца Успенского собора. Чувства единения с теми, кого хорошо знал, с кем строил город и защищал не единожды от врагов, овладели князем:
- Люди добрые! Едва смогли мы усилить городские укрепления, как пришла весть злая: к городу идет  тьма татарская!  А теперь нам  стоять воедино!
- Веди нас на сечу, а мы твои всегда! - загремели оружием мужи ярославские. 
•       В церкви  Михаила Архангела, и в других ярославских храмах, с утра и до вечера шла служба. Люди обращали моления свои к Господу, прося не допустить врага к городу. Князь Константин истово просил пращуров ушедших в мир иной:  деда  князя Константина Мудрого, отца князя Всеволода, погибшего на Сити,  и брата Василия, рано ушедшего из жизни,  и  воинство небесное, о помощи невидимой, но крепкой. 
•
•      В ночь на 3 июля князь с дружиной и ополчение переправились через реку Которосль и подошли к горе, что стояла в версте от города на речной луговине.  Утренний туман сизой дымкой стелился над долиной двух рек, день обещал быть жарким.
•     Константин в последний раз  взглянул на город. С вершины горы Ярославль  был виден, как на блюдце: речной косогор, где любил он в юные годы жечь костры.  Успенский собор, где нашли последний покой его пращуры. А вот и Церковь Михаила Архангела, с любовью поставленная и изукрашенная стараниями деда, отца и брата. Рядом Спасская обитель, денница просвещения здешнего края. А вот Рубленый город, где осталась женщина, недоступная, и до боли любимая. И всё это отдать врагам на поругание? Не бывать тому!
•       Когда рассеялся туман, и  первые лучи солнца заиграли на остриях копий и шеломах воинов, враг, не ожидавший встретить сопротивление, смутился. На холме, прикрывавшем город, крепко стояла ярославская рать,  готовая сразиться с подлыми завоевателями.
•
• 76. ХАНСКИЙ ЯРЛЫК.
•       «Вышнего и бессмертного Бога силою и волею, и величеством, и милостию Его многою. Моё хана Берге слово всем нашим князьям, великим и средним и нижним, и сильным воеводам и вельможам и дарогам славным и собирателям, и баскакам, и послам нашим, и гонцам, и данщикам, и писцам, и всем людям нашего царства, где наша Бога бессметного силою, власть держится и слово наше владеет.
•       Да никто же не обидит на Руси Соборную Церковь и митрополита Кирилла и его людей, и церковных его.  Да никто не взимает стяжаний. Да все покоряются и повинуются ему. Да не вступаются в церковное и митрополичье, занеже всё Божие то суть.
•       Да пребывает митрополит в тихом и кротком житие, и правым сердцем и правою мыслью  молит Бога за нас и за наши жены, и за наши дети, и за наше племя.
• Как мы жалуем им, так Бог нас пожалует и заступит.
•       А кто учнет веру хулити или осуждати, тот человек не извинится ни чем же и умрет злою смертью».
•       Такой ярлык дал митрополиту Кириллу хан Берге в благодарность за исцеление наследника, одарив святителя золотом и серебром, и конями,  и бесценными сушеными заморскими фруктами, и другим добром, отпустил  под надежной охраной на Русь. .   
•      И тут Джубга решился. Он бросился в ноги святителю и стал умолять его взять с собой на святую Русь, чтобы там принять веру Христову.  Кирилл не ожидал такого поворота событий и твердо отказал татарскому отроку, увещевая его не оставлять свою одинокую мать, сестру хана Берге.   
•       Кирилл прекрасно понимал, что взять с собой племянника хана, пренебрегая волей последнего, было равносильно самоубийству. Не прощаясь, Джубга вышел из шатра, и больше его никто в ставке хана Берге не видел.
•      Отъезжая от Сарая- Бату, митрополит с грустью вспоминал о татарском отроке, к которому успел привязаться  и которого обидел вынужденным отказом. 
•
• 77.БИТВА ПОД ЯРОСЛАВЛЕМ.
•      Тучи стрел посыпались на ярославцев.  Первые жертвы пали на поле брани. Тяжелая конница, защищенная железными латами, выстроившись полумесяцем, ринулась к подножию холма, на котором заняли оборону ярославские воины.
•     Треск копий, рогатин, стук топоров, звон мечей и кривых татарских сабель, исступленные, дикие крики сражавшихся доносились до  стен Ярославля, где, прижав руки к груди, стояла княгиня Ксения с женами ярославскими. Она с трепетом следила за княжеским стягом, который то исчезал, то вновь поднимался над битвой. И медведь на полотнище,  стоящий на задних лапах, с секирою на плече, метался по полю сражения и собирал вокруг себя воинов, способных держать в руках меч.
•      Волна за волной лезли татары на гору и падали, сраженные. 
• Груды трупов устилали окровавленные склоны кургана, и солнце уже склонилось к закату. А сеча не утихала.  Необузданны, неудержимы были ярославцы в стремлении отстоять город. Неутолима была месть их лютейшему врагу!
•      Рассвирепевший Китат,   гнал на приступ всё новые толпы татарских воинов. И стало заметно, как тают ряды ярославцев и одолевают враги уставших рубиться героев. Тогда открылись южные ворота города и отважный воевода Фрол, как ветер вылетел во главе отряда ярославской конницы.
•     Татары,  не ожидавшие  напора свежих сил, отступили, гоня перед собой раненых пленённых ярославцев.   Побежал и Китат по старой ростовской дороге, отбиваясь от конницы Фрола.
•       Не сумев взять Ярославль, враги сожгли  все селения, которые лежали  на пути их отступления,  перебив жителей, ушли восвояси.
•
• 78. НА ПОДСТУПАХ К РЯЗАНИ.
•      Поезд митрополита Кирилла растянулся по степи: люди на лошадях,  обоз с ценными подарками от хана, и охрана из турхаудов двигались  неспешно, чтобы не рассеяться  в пути.
•      Впереди показались родные маковки православных церквей, покрытые осиновой пластиной. Они  отливали серебром, будто и впрямь были из драгоценного металла.  Шпили колоколен разрезали небо. Слава, тебе Господи, добрались до первых селений Русской земли. Впереди лежала Рязань, когда – то спаленная Батыем, но вновь возрожденная молитвами и старанием людей русских.   
•     Уже кони,  почуяв запах жилья, прибавили шагу, как из – за поворота крепостной стены, на полном ходу, выскочили всадники с копьями наперевес.  Отряд  мчался на караван митрополита, издавая трубные звуки,  барабанное буханье и громкие устрашающие вопли. 
•     Кирилл сотворил крестное знамение, прося у Господа защиты от неизвестных татей.  Серебренная пайцза, от хана Берге, покоилась за  поясом, туго обхватившим черный подрясник. Митрополит поспешил достать её, чтобы  предотвратить  беззаконную стычку.
•      Турхауды, сопровождавшие митрополита, выстроились полукругом, и выставили  щиты, защищая святителя и его слуг.
•
• 79. ЖЕНЫ НА КУРГАНЕ.
•      Со стены города княгине Ксении было видно, что защитники города не уступают ни единого шага врагам. Бойцы с той и другой стороны, падали, как скошенная трава от острой косы, но стяг князя непоколебимо высился на вершине холма.
•       Солнце стало клониться к закату, а княгиня всё стояла на городской стене. Враги стали одолевать,  и душа её замерла. Не от страха за себя, но за  воинов ярославских.   Всех их знала Ксения по именам, и были все ей родными сейчас. 
•        Защитников города оставалось малая горстка. Тут открылись ворота города,  и конница воеводы Фрола рысью помчалась на врага.  Татары изумленные  невесть откуда взявшимся свежим силам,  и их смелостью, обратились в бегство, и усеяли гору новыми трупами.
•     Враги, преследуемые  ярославской конницей, откатились от города. Но на кургане, где  стояли его защитники, не было заметно движения, не слышно звуков военных труб. 
•      Ксения вглядывалась в очертания кургана: не виден княжеский стяг…. Предчувствие злой смерти, черным крылом нависшей над её судьбой, заставило княгиню сойти со стены. Она медленным шагом направилась к открытым воротам,  как во сне пошла к речному броду, и  раздвигая руками набегающую волну, устремилась к противоположному берегу. Она не думала о том, что вымочит платье и лишится внешнего величия. Сейчас она хотела только одного, убедиться, что Констанин  жив.  Ни почестей, ни славы, ни власти не желала она больше. Жизнь человека, любившего её так, как никто другой, оказалась самой дорогой ценностью в её жизни.
• Преодолев воды реки,  и ступив на берег, Ксения по луговым травам устремилась к высоте, на которой не  было заметно признаков жизни. Сырой подол платья облепил ноги, мешая бежать.
• -     А!…. а!….а!   -   услышала она позади себя истошный  женский крик, и слившийся в один вопль,  плачь:
- Родимые наши! Не дождались  мы вашего возвращения! – под ярко синим июльским небом,  на разные голоса,  стонала  печаль – туга  осиротелых жен, детей, матерей. И покрывала широкое поле. 
• Мужи ярославские, все, до единого полегли на поле брани. Каждый из них яростно рубил врага, и сражался до последнего вздоха. Но сила сразила мужество. Много их молодых, сильных, милых сердцу,  почило сном беспробудным на поле брани.   
•      Под непрерывный скорбный плач переходила княгиня от одного убитого к другому, в поисках Константина. На  вершине, раскинув руки, будто не желая отдавать и пяди земли, лежал ярославский князь.  Нагрудный железный доспех его был пробит вражьим мечом. Из раны уже не струилась кровь – руда, но запеклась побуревшим пятном.  Упала на колени княгиня:
• -    Прости! Констанине, прости! –  Слезы, которые она так презирала в других, слезы, и  никогда не допускала себе, лились,  не останавливаясь,  и сотрясали  ослабевшее тело.
•
• 80. ОТБИТЫЙ ОБОЗ.
•       Татарские тати, летевшие на караван  митрополита,  увидев, приготовленное к бою оружие, вмиг рассыпались по степи, и помчались в разные стороны, один за другим исчезая за окоёмом. 
- Помыслом Божиим спасены будем, - облегченно вздохнул митрополит и увидел, что черные лохматые всадники, развернувшись, цепью летят на митрополичий караван сзади, вмиг оттеснив обоз с подарками от турхаудов.
•             Это была тактика привычной охотничьей облавы, не дававшая зверю уйти из живого кольца. Одни черные всадники посекли  мечами ближнюю к обозу стражу, а другие страшные тати, прыгали на запряженных лошадей, везущих  добро, подаренное митрополиту ханом, и разворачивали их обратно. 
•        Нахлестанные лошади помчали в широкую  степь  кибитки и возы, нагруженные добром. 
•         Большой буюрук, наблюдавший за набегомиспустил торжествующий клич, выпустил в сторону митрополичьей стражи стрелу и умчался  вслед за отрядом.
- На всё воля Божья, -  скрывая огорчение, смиренно молвил митрополит. 
•      Вдруг какой- то бесстрашный всадник, невесть  откуда взявшийся,  на полном скаку выбросил вперед веревочный аркан.  Важный буюрук со страшным воплем свалился на землю.  Всадник не был богатырем,  но он  умело управлялся с арканом и быстро  подтянул орущего  пленника к ногам своего коня.
•       Обоз остановился,  его окружили еще какие-то всадники. Завязалась схватка, застучали мечи. Кирилл в недоумении легко хлестнул коня плеткой, и двинулся  в сторону сражения. Турхауды, последовали за ним.
•
• 81.ЦЕНА ЖЕЛАНИЯ.
•       В ночь июльскую, короткую,   жены ярославские  печалились возле  убитых мужей, братьев, отцов, сыновей. Гладили их головушки, целовали рученьки, говорили, приговаривали,  будто почивать укладывали  да во последнюю ноченьку. Чистой росой плакала природа – мать, а солнышко  робко прикрылось утренней дымкой. 
•      К концу ночи  возвратился Фрол с поредевшим отрядом, гоня перед собой плененных татар. Пешие татары, не приспособленные ходить на большие расстояния, были измучены, черны лицами, у многих зияли жестокие раны.
•     Кони, впряженные в волокуши, везли тела убитых до братской могилы на  героической горе.
•     Женщины, молча глядели на плененного врага. Вдруг одна из них поднялась от  тела  погибшего мужа, и,  сжав кулаки, пошла на татар, жалкой кучкой сгрудившихся у ног фроловых всадников:
- Окаянные! Воры подлые! Убийцы! – она кричала истерическим голосом, не владея собой от горя, от пережитой скорбной ночи, - убить мало! Бабоньки! Отомстим поганым!
• Вдова вцепилась в крайнего из пленников и начала трясти так, что  кровь из его раны заструилась по плечу, заливая  грудь татарина  и  руки терзавшей его женщины. Маленький татарин начал оседать, и мертвый  свалился на землю. Женщина опомнилась и зарыдала:
- Ой, да что же это, Господи!
• -       Не ты его погубила, то рана у него была, - успокаивали подруги, обнимая бьющуюся в истерике жёнку. 
• Княгиня Ксения приблизилась  к  усталому Фролу:
- Боярин, нет больше с нами князя Константина, - слеза скатилась по её щеке, - прикажи тело его в Успенский собор доставить.
• Фрол встал на колено перед княгиней,  снял с головы шелом и склонил голову, будто перед вдовой.
- Кто жив остался, пусть большую  могилу роют,  - с трудом подбирая слова, распорядилась  княгиня, - похороним по – братски, на холме. Чтобы встречали мужи наши гостей званых и незваных на самых подступах к городу. Крест един поставим, и  молиться за их души будем! 
- А с этими,  что прикажешь делать? –  Фрол показал на пленников.
- Дай им заступы, пусть яму роют на луговине под горой. Чтобы не смердили после смерти враги наши и мору на город не наслали,  трупиё татарское пусть туда свалят, да закопают.
•        Ксения видела, что уважительно и почтительно слушают её  люди и выполняют приказы.  Не к этому ли она стремилась всегда: к единоличному правлению, к неограниченной  власти. Но, никогда не думала, что цена её желания окажется такой высокой.
•      Не объять разумом глубину и величину утраты. И только после того, как монахи Спасского монастыря пришли на место отпевания и захоронения  ярославских воинов, и переписали убитых в синодики, чтобы  поминать их души, славя подвиг ратный, тогда прояснилось,  кто лежать будет в братской могиле, а кто пропал без вести.
• Среди тех, кого не было ни среди живых, ни среди мертвых оказался боярин Улан Лисица – друг и соратник покойного князя Василия.
•
• 82. ДЖУБГА – ЦАРЕВИЧ ОРДЫНСКИЙ.
- Китат! Ты посмел напасть на караван русского святителя и достоин злой смерти! Тебя покарает русский Бог,  - пытаясь говорить басом,  всадник выговаривал пойманному в аркан буюруку. Тот закрывался свободной рукой от плетки маленького наездника. 
- Джубга! – радостно воскликнул Кирилл, -  Как ты тут оказался!  И кто те люди, что окружили обоз?
- Святитель! Джубга шел по твоим стопам от самого Сарая – Бату. Потом меня догнал караван Можайского князя Федора,  и я присоединился к нему. Князь Федор большой богатур!  Он увидел, как напали на тебя, и послал на выручку своих воинов,  - Джубга перестал стегать Китата, и, состроив уморительно – хитрую  мордочку, решил, что настало  самое удачное время, чтобы упросить митрополита, - Отче,  теперь ты возьмешь меня с собой на русскую землю?
• Святитель улыбался, радуясь встрече и славя Господа.
- Джубга, ты поразил меня своей твердостью. При крещении я тебе дам имя Пётр, что значит, по – гречески «камень».
- Ты предашь меня в руки твоего Бога? – обрадовался  Джубга.
- Ты достоин того, царевич ордынский.
•
• 83. ТУГОВА ГОРА.
•       Тела погибших в битве ярославцев  были преданы земле. Чудин лежал теперь рядом с такими же, как он героями, на вершине горы, под общим деревянным крестом,  отдав жизнь за свободу земли, где с незапамятных времен селились его предки, где родился он сам,  где царили Боги его племени.
•        Филюшка поддерживал осунувшуюся, поседевшую за одну ночь, Мару. 
•         Много лет в день битвы сходились Ярославцы поплакать, потужить  о павших в бою. Продолжительная, сильная туга – печаль дала название роковой горе. С тех пор она  называется Туговой,  и каждый ярославец должен помнить,  что произошло на этом месте более, чем семьсот лет назад, 3 июля 1257 года.
•      В 1860 году «Ярославские ведомости» писали: « Сквозь мрак предъидущих столетий до половины Х111 века руководит нашу любознательность устное предание, которое недавно с древних ли, ныне ли затерянных хартий, или с живых слов, передававшихся переемственно от одного поколения к другому, перешло и на бумагу».
•      С тех давних пор, у ярославцев  считалось обычаем  наказать живущим, чтобы положили их косточки близ милого праха на Туговой горе.
•      Сегодня на Туговой горе восстановлена церковь Параскевы Пятницы, и при ней самое древнее Ярославское кладбище.
•       В 1997 году  освящен памятный крест  в честь 740 летия битвы на Туговой горе, поставленный воинам,  «которые прежде всех  на русской земле выступили на подвиг  свержения Монгольского ига и в своём лице показали высокий пример соотечественникам, пример, быть может,  руководивший суздальцев в 1262 году, а потом  ростовцев в 1289 году».
•       Примером эта битва была и для Новгородцев в том же 1257 году. Об этом рассказ далее.
•
• 84. ПЕРВЫЕ ПРИЗНАКИ ТАТАРСКОГО ИГА.
•       Великий князь Александр Ярославич Невский был взбешен известием о  сопротивлении ярославцев отряду Китата. С братом Андреем и Борисом Васильковичем Ростовским они прибыли из Орды,  куда ходили  для поднесения даров и оказания чести новым татарским властителям.  Александр  ратовал за дружбу с ханом, считал, что можно добрые отношения использовать в борьбе с латинскими завоевателями, поэтому сопротивление ярославцев было некстати.
•      Русская земля на Северо – западе теряла один город за другим, подвергаясь набегам литовцев. Князь Миндовг, сумевший впервые в истории Литвы объединить разрозненные племена в единое государство, захватил  Туров, Пинск и Полоцк. Смоленск постоянно подвергался набегам воинственных литовцев. Грозил Миндовг и Пскову с Новгородом.
•       Однако  Александр был уверен, что сумеет договориться с литовским князем, дайте только срок.
•       Опасность он видел в том, что  весть о победе ярославцев над татарами быстрее ветра разнеслась по городам и весям  Русской земли. Великий князь боялся повсеместного антитатарского выступления. Русские земли,  не без его, Александровых стараний, были наводнены татаро – монголами.
•         В городах, подчинившихся татарской  власти,  жили численники и данщики, а то и баскаки, с которыми князьям надлежало жить в мире, а лучше всего было дружить.
•         На княжеских дворах  ставили церковку для обозначения святости места и под её сенью строили  амбары, куда  свозили на хранение  запасы, собираемые татарами  с народа.
•        Строили в городах и селах «ямынь», где сидели монгольские чиновники и управляли сбором дани. А на пути в Орду возводили станции -  «ямы», где держали лошадей для гонцов и  просматривали пропуска – «пайцзы».
•         Множество чиновников и управителей прибыло в русские земли. 
• Людей всех переписывали, а на скот накладывали тавро, как на собственность хана. Подати взимались со всего: с прудов и озер, с железных рудников,  каменщиков и кузнецов.
•         Когда весть о сопротивлении ярославцев дошла до чиновников переписанных земель, испугавшиеся, татары   обезоружили население, и казнили того, у кого после находили меч.
•       Таковыми были первые признаки татарского ига. А князья с изумлением учились у татар, как  успешно  и без особых трудов обогатить казну, и жажда обогащения у многих из них становилась сильнее княжеской чести.
•       От  Сарая Александр вел отряд переписчиков на Новгород.  С ним шли чиновники Беркай и Касачик, с женами и многими родственниками, предвкушая большую добычу.
•        На душе Великого князя было тревожно. Хотя там княжил сын Василий, однако, Новгород  вольный город,  и тяготы дани не потерпит. 
•       В прошлом году Новгородцы выгнали  князя Василия  из города и  пригласили  Ярослава, который, в междоусобной войне 1252 года, стоял за Андрея.   Пришлось идти на бунтовщиков с дружиной, и выгонять братца Ярослава с новгородского стола.
•      Направился  тогда Ярослав Ярославич в Псков. Псковичи приняли его с честью. Храбрость и мужество Ярослава  были известны в народе.   Вече провозгласило его псковским князем.         
•      Уговорами и угрозами заставил Александр новгородцев принять сына  на княжение вновь, но после этого Василий   дела стал решать так, как вече новгородское положит. Поэтому,  направляясь с татарскими численниками в Новгород, Александр не только не  рассчитывал на помощь сына Василия, но предвидел непонимание с его стороны.   «Некогда ревностный поборник новгородской чести и вольности, должен был с горестию  взять на себя дело  столь неприятное и склонить  к рабству народ гордый, пылкий, который всё еще славился  своею исключительною независимостью» .            Смутно было на душе у героя Невской битвы. 
•
•
• 85.РЫЖИЙ ВОИН – КНЯЗЬ МОЖАЙСКИЙ.
•       Остатки  отряда Китата, разбитого  под Ярославлем, в злобе  жаждали возместить  потери. Богатый караван митрополита Кирилла, они посчитали  легкой добычей. Однако грабеж остановила русская дружина. Во главе её  летел, сверкая мечом, высокий юноша. Из  под серебряного шелома выбивались  длинные  волосы, и трепетали на ветру  яркорыжими завитками. Китат знал «Алтын – тобчи»  про рыжего волка, от которого произошел род Чингисхана -  Борджигины. И знал, что рыжий цвет – цвет Бога  Мизира и Бога Чингисхана.
•       Китат первым стал уходить от погони рыжего воина, и ушел бы, может быть, если бы не этот малай – Джубга, заарканивший Китата. 
•    Рыжий воин приблизился к митрополиту Кириллу и Джубге,  державшего на веревке пленного Китата:
- Здрави буди, владыка, -  и наклонился,   чтобы поцеловать руку митрополита. 
- Храни Господь тебя, княже, -  Кирилл узнал князя Федора Можайского, - благодарствую за помощь.
- Мы вышли из Сарая двумя днями позднее.  Хотелось догнать ваш караван.
- В нужный час подоспели, слава Господу, - перекрестился Кирилл.
- Пощади ханского темника, Джубга. Пусть идет своей дорогой, - вкладывая меч в ножны, попросил  рыжий князь.
- Китат нарушил слово хана Берге, которое записано в ярлыке: никто не обидит на Руси соборную церковь и митрополита Кирилла и его людей и церковных его.  А кто не повинуется воле  хана, тот умрет злою смертью!
•    Джубга выхватил  меч из ножен и одним ударом рассек надвое череп Китата, поставив точку в жизни того, кто собирался поставить на колени ярославцев в лето 1257 года.   
•
• 86.ГНЕВ НОВГОРОДЦЕВ.
•       Новгородцы возмутились, когда сведали о намерении татарских чиновников произвести перепись населения. Еще больший гнев вызвал у них сам  Александр  Ярославич, который привел татарских численников в Новгород! А ведь его почитали здесь, как героя Невского!
•        Вече Новгородское волновалось и гудело несколько суток: дошли слухи, что ярославцы не захотели покориться хану и дали бой Китату. Напрасно посадник Михалко призывал к благоразумию и убеждал  горожан, что сопротивление бесполезно.
- Граждане Новгорода! Воля сильных есть закон для благоразумия слабых,… - назидательно начал он свою речь, - Сопротивляться татарской  силе бесполезно.
• Народ ответствовал грозным воплем:
- Нас никто не завоевал,  Батый не дошел до нас. Мы не улусники хана, и к нему за ярлыком не ходили…. - убеждали себя и других сторонники сопротивления.
- Если Александр  хочет служить хану, а не Новгороду, то мы и вовсе можем отложиться от всей Земли Русской. Лучше под Ганзу пойдем! Зачем нам такой  князь, что сам татар на нас ведет!- это уже была серьезная угроза княжеской власти.
- Пусть князь Василий  скажет, как защищать город будет! – потребовали разгоряченные горожане, - Для чего мы кормим его на нашем столе!   
- Одного поля ягодки, что отец, что сын! – ворчали в толпе. 
•       Упреки в адрес Александра были так обличительны, что сын его Василий не мог не признать  их справедливость. 
- Граждане Новгорода! Отец мой везет оковы и стыд для людей вольных! Потому я не  имею права сидеть на столе Новгорода, покидаю сей вольный город и  уезжаю во Псков! Повиноваться отцу  не стану! За вас буду стоять до конца!
- Истинный герой отечества! – раздались в толпе  похвальные слова,  и сердце Василия  укрепилось в правоте принятого решения. 
• -     Опомнись, князь!  – вскричал посадник Михалко, - Пустое глаголешь!  Власть родителя священна!
• Схватившись за кольё, народ растерзал посадника.
•       Василий, сопровождаемый верным Алексой, и  несколькими молодыми советниками покинул Новгород.
•
• 87.В ГОЛОВЕ ГОРДЕЦА НЕТ МУДРОСТИ.
• Александр, узнав о непокорности  сына, вознегодовал: сын посмел идти супротив него!
- На вершине утеса нет деревьев. В голове гордеца нет мудрости, - подзуживал князя татарин Касачик.
• Граждане Новгорода  решительно отказались от выплаты дани.
• Люди не расходилось по домам, вече гудело днем и ночью. Растерзав посадника, горячие головы поостыли, и, боясь кары,  стали поговаривать:
- Мы желаем быть в мире с ханом, но в рабство не пойдем.
• Ворота Новгорода открыли,  посольство городское  вышло к татарским переписчикам и передало им подарки для хана.
• Александр вошел в Новгород хмурый, как грозовая туча. Он знал, что хан не удовольствуется дарами, и захочет взять столько, сколько требует его закон.   
•        Еще больше разгневался Александр, когда ему доложили, что сын его, князь Василий, оставленный в Новгороде для наведения порядка, укрылся во Пскове.   Александр приказал своей дружине  идти в Псков и силой вернуть ослушника.
•
• 88. В КОСТРОМСКУЮ ССЫЛКУ,
•       Расправа была жестокой. На глазах у  народа новгородского и чиновников татарских,  приказал Александр учинить казнь юным советникам своего сына.
•   Детям боярским, из свиты Василия,  отрубали уши и отрезали носы. Алексе, самому близкому другу и советнику сына, Александр приказал  выжечь раскаленным прутом глаза.
- Княже, прости! – кричал Алекса, трепеща в руках палачей.
- Зачем тебе глаза, коли ты очевидного не видишь?  – гремел разгневанный Александр.
• Кровь, стоны, и вопли стояли на площади у Святой Софии.
• Очередь дошла до сына. Василий,  связанный крепкими путами, повалился в ноги отцу: 
- Прости, отче!
- Как мне простить тебя! Ради своей удали погубил ты друзей своих уных. 
- В чем  вина моя, Батюшка! Не хотел я ничего дурного!
- Ба – тю – шка…, - передразнивая Василия,  затрясся мелкой дрожью  Александр, - Ты мне не сын! Ты думаешь, мне в радость всё это? А? В радость?
- Дмитрий! – позвал Александр второго сына, -  принимай княжение в Новгороде. А этого в железа заковать! – показал пальцем на Василия, - в острожных санях в Кострому отправить. Да отписать брату, Василию «Квашне», чтобы воли не давал, железа не снимал с крамольника, пока к Богу не отойдет!
• Пнул сына в грудь остроносым татарским сапогом:
- Пошел с глаз моих долой. Чтобы никогда я тебя больше не видел! 
•    
•       89. ТАТАРЩИНА СУТЬ СВОЮ ЯВЛЯЕТ.
•       Александра Брячеславна, пребывая во Владимире,  узнала о новгородском бунте  от гонца тайного, посланного к ней верными людьми из Новгорода. Лица не открывая, и озираясь на плотно закрытую дверь, сообщил посланец,  что муж её Александр в гневе великом пребывает, что расказнил всех  малолетних советников новгородских, и что  везут Василия под надзор  «Квашни»,  князя Костромского. Путь тот горький, опальный,  пройдет через Ярославль.  Собралась княгинюшка поспешно и приказала доставить себя  к сестре  двоюродной, к Ксении, с которой  много лет не виделись. Горе, что море, подняло,  на  соленой  волне, и теперь неведомо куда выплеснет. 
• -     Александра, здрава будь! Отчего глаза заплаканы? Аль дорогой ветром надуло? – вопросила  княгиня Ярославская, встречая подругу.   
- Ксения, Ксения, а кабы ветром!  Такое горе меня привело к тебе, что не глядеть бы   и на белый свет! – Александра Брячеславна выдохнула со стоном.
• -        Родного сына в железах на вечную каторгу, как лихую траву с поля!  – впервые за целую  жизнь осудила  Александра мужа, - Как у него сердце – то родительское выдержало! Не пережить  мне такой тяготы, Ксенюшка.
     Невеселый рассказ  Александры тяжестью лег на сердце Ксении и вызвал почему – то не жалость, не сочувствие, но непонятное раздражение. 
• -       За грехи наши Бог попущает кару небесную, - глядя мимо подруги,  жестко отвечала Ксения, -  твой крест, тебе его и нести. Никто не в силе помочь тебе. Осуши слезы.  Ты, чай,  княгиня, а не рабыня низкая.
- Почто слов жалости не находишь? Разве чужая я тебе? – Александра Брячеславна вскинула голову, слезы высохли от обиды.
- Жалостью не исправишь дела,  татарщина суть свою жестокую нам являет, - ответила Ксения.
- Татарщина?… - тупо глянула Александра Брячеславна, не желая понимать, о чем глаголет  подруга.
- Великий князь и твой муж Александр с татарами стакнулся. Грех сотворил против земли русской и против «люди своя». А за грех расплата приходит неминучая.
- Может так, он народу своему служит, земле своей, Ксенюшка. За Бога нашего  заступом стоит, - заступилась за мужа Александра.
- Богу молится, а с чертом  водится! – сказала, как отрезала, Ярославская княгиня.
•
•   Послышался отдаленный звук колокольца.  Княгиня Александра Брячеславна  встрепенулась, поднялась с лавки,  на ходу накидывая шаленку на голову.  Ворота отворились,  и на двор въехал поезд из шести санных повозок, нагруженных сеном, съестными припасами  и мешками с овсом для лошадей.
• Встали. Возница спрыгнул с передних саней. Александра Брячеславна увидела  съежившуюся фигуру в глубине саней, укрытую старым овчинным полушубком. Сына,  прикрытого рваным тулупом, из дырок которого торчала комковатая шерсть,  узнала не сразу:
- Василий, чадушко моё, - запричитала княгиня возле первенца,  прижала его непокрытую голову к своей груди, - озяб, Васенька, озяб? Почто тулупчик не надел? 
•       Василий поднял руки, и мать  увидела черные железные браслеты на красных от мороза запястьях и толстую цепь, провисшую между браслетами. Александра Брячеславна охнула и стала оседать.   
•       Василий  заплакал, прижавшись замороженной щекой к материнской груди, всхлипывая и боясь поднять звенящую железом руку, чтобы вытереть слезы.
- Попало зернышко под кованый жернов, - рыдала Великая княгиня, - сыночек, пойдем в тепло.
- Не положено, княгиня, - боярин, сопровождавший каторжный поезд, преградил дорогу Великой княгине.
• Вокруг  саней собрались люди ярославские, глазели, жалостливо переговаривались: 
- Отец сына расказнил, ой, батюшки!
- Татары всё виной тому….   
- Обули молодца из сапог в лапти!
- А княгиню – то жаль, ох, жаль! Глянь - ка, как убивается. Слезой умывается.
- И жидка слеза, да едка! – печалились бабоньки.
• Княгиня Ксения подошла к  боярину, что охрану держал:
- Милости просим, боярин, в терем. Горяченького поешь. Расскажешь нам всё, что  можно.  И охрану твою покормим.
• Боярин глянул на Ксению. Отказать Ярославской княгине не решился:
- У меня с собой хартия подорожная. Велено представить.
- Вот и представишь,  боярин.
•
• 90. «БЕДНЫЙ ЯРОСЛАВ!»
• Филюшка сам не понимал, как случилось, что всё, что было хоть чуточку связано с Марьюшкой, его юной госпожой, было ему мило и дорого. Он готов был часами просиживать возле неё,  ходить по пятам, боясь выпустить из вида. Он преданно нес свою службу и только изредка забегал домой, навестить Мару, которая после гибели Чудина враз осунулась, сникла и заметно постарела.
• Филюшка вбежал на крылечко, громко топая валяными сапогами, чтобы отряхнуть налипший на носки снег. Лицо Мары осветила редкая для неё улыбка: наконец – то Филюшка пожаловал.
В хорошо протопленной горнице пахло кислыми щами и испеченным хлебом.
- Мара, меня Марьюшка выспрашивает про Ярослава Мудрого, а я всё уж ей рассказал, что знал, - юным ломким голосом начал разговор Филюшка.
Мара смотрела на приёмыша, и тихая грусть наполняла её сердце: под потолок вымахал, а  тонкий как тростиночка.
- Ты себя береги на службе княжеской, - не слушая юного  дружинничка наказала Мара.
- Ладно…. Поведай, Мара, как Ярослав с  Риной поженились!
- Как же поженились! Где ты видел, чтобы князь на простолюдинке женился! Нет, Филюшка, Рина долго еще хворая была, после того, как в лапах у священного медведя побывала. Пока Ярослав выхаживал её, вокруг княжьего терема вместо мерянских землянок избы встали. Меряне – то всё в землю зарывались, чтобы их нельзя было врагу обнаружить, а Ярослав приказал город кичливый поставить  на высоком берегу, с высокими теремами, с церквами и колокольнями, с рублеными башнями. Чтобы все, кто с миром мимо идут по реке Волге, не боясь ничего,  гостями заходили в Ярославль – град.  А кто с разбойными мыслями мимо идет, устрашились бы могуществом его. Вот таков был наш Ярослав Мудрый.
- А Рина что?
- А Рина от любви Ярослава обрела здоровье. Детей ему нарожала….
- И жили они счастливо тридцать лет и три года?
- Да нет, Филюшка. Ярослава  дела государственные призвали. Отец его, князь Владимир «Красно солнышко» преставился, и заварилась свара в Киеве промеж сыновей Великого князя. А не родной его сын Святополк убил своих братьев юных Бориса и Глеба и еще Святослава. Узнал о том Ярослав и оставив любимую женщину и город с любовью и тщанием построенный, отправился со своею дружиною в Киев. Долгой была борьба его с братоубийцей  Святополком. За Ярослава встал могучий Новгород, а за его врага польский король Болеслав. И Ярослав победил, но понял, что Киев ему не удержать без  добрых союзников. Тогда принял он решение жениться на норвежской принцессе Ингигерд, чтобы иметь на своей стороне воинственных скандинавов. 
- И больше не вернулся в Ярославль?
- Через двадцать лет. С новой женой.
- Зачем же так?
- О! Филюшка, Ярослав правил Русью Киевской, а  Ингигерд управляла князем. И муж ей был не указ.
- А Рина? Что стало с ней?
- Рина долго и верно ждала своего возлюбленного. Когда ладьи Ярослава причалили к берегу, она стояла на высоком берегу вместе с другими горожанами. Сердце её стучало тревожно и радостно. Сбросили сходни на берег, устелили их мехом, только тогда на них ступил Великий князь, держа под руку властную супругу. Когда князь Ярослав с княгиней Ингигерд поднялись на берег, люди ярославские поклонились князю низко,  и только Рина не склонила головы. Глаза  женщин встретились,  и Рина прочитала во взгляде княгини бесконечную злобу.
- Бедный Ярослав, - вырвалось у Филюшки
- И Рина так сказала: «Бедный Ярослав». Больше её не видели в городе. Сказывали, будто она ушла под землю, где было капище Велеса, там и дни свои закончила.
- Мара, так череп с длинными косами, это её?
- Да, Филюшка, это череп Рины. Там она упокоилась.
- Но ведь Чудин говорил, что в подземелье только волхвы схоронены. Выжлец там…
- Да, но Рину мы почитаем за её милосердие и святую любовь.
•
• 91. «ГЛАЗА НАСЫТИТЬ НЕЛЬЗЯ!»
•       Боярин Клим  промерз дорогой, пока шел с каторжным поездом опального княжича от Великого Новгорода по  зимнему пути в «низовскую землю» к князю «Квашне», в Кострому, в далекую сторону.   
•      Что дошли  до города Ярославля, рад был, как и все его  служилые люди, но, остерегаясь  послухов  Великого князя, строгости напустил на себя. Неровен час,  донесут владыке, что приказ его неисправно исполняется.
•      А как разомлел в тепле княжеских хором, да ковшичек медку отведал, да щец кислых со свининкою, да каши на скоромном маслице, так на вопросы княгини Ксении отвечать стал охотнее, а после и вовсе язык развязал. 
•      Поведал, как казнили юных советников князя Василия.  Как  Александр, позором заклеймил родного сына, в железа приказал заковать.  А горше всего было боярину Климу  рассказывать, как нехристи эти, Беркай и Касачик, с их женами, да с  другими чиновниками, помельче, души себе тешили, глядя на злую казнь русских людей.
• После казни князь Александр пригласил татарских чиновников на пир в княжеский терем.
- Кривому дереву лучше засохнуть, неправедному человеку лучше умереть, - одобрял расправу худощавый и скуластый Беркай, радуясь, что русские избивают русских.
- Живот можно насытить, глаза насытить нельзя! – ударяя себя по толстому животу, приговаривал довольный  Касачик. 
- Это и есть татарщина, - княгиня Ксения подвела итог рассказу новгородского боярина и устрашилась той адовой бездне, на краю которой оказался её город:  «Видать,  прав был князь Александр. Пожалуй,  обоз с данью отправить в Сарай  надо. Упредить переписчиков татарских!».
•
•     Княгиня  Александра Брячеславна, простившись с сыном, отъехала обратно во Владимир. Оба не ведали, что встретиться им на этом свете больше не суждено. Вскоре супруга  Александра Невского занемогла болезнью сердца и скончалась. Похоронили её во владимирском  Успенском монастыре, в церкви Рождества Христова.
•       А на земле Русской при поддержке Великого князя Александра Невского всё более и более утверждалась татарщина. 
•
•
92. РОБКАЯ НАДЕЖДА.
     Гонец, посланный  упредить князя Костромского, о прибытии расказненного сыновца,   будто сквозь землю провалился.
    К Костроме каторжный поезд   прибыл далеко заполночь. Боярин Клим долго стучал в дубовые ворота, бранился, взывая к страже, но на стенах города не видно было никакого движения.   
    К утру лениво  заскрипели ворота, застучали замки, ударились оземь перекладины. В свете смоляных факелов сани с прозябшими людьми въехали в Кострому, город, стоявший на восточном краю Залесской Руси.
      Путь от княжения к заточению для сына Александра Невского, князя Василия,  был закончен.
      А ведь совсем недавно Василия  радушно встречала  Кострома  в статусе князя Новгородского. Он   верхом въезжал  в этот таёжный город в сопровождении верного друга, красавца Алексы. Помнил, и любовь свою первую, Татьяну, девку костромского боярина Пашки Рябого.  Надежда на теплый прием, на сердечную встречу,  затеплилась в сердце опального княжича. Но сквозь бычьи пузыри крохотных  оконцев Кострома хмуро всматривалась в поезд жалких каторжников.  Бывший Новгородский князь   и его ослепленный друг Алекса, лишенные былого великолепия, уже ничем  не напоминали  баловней судьбы. 
•
•       93. ВЕЛИКАЯ ИМПЕРИЯ.
• .  Хан Хулагу заполучил в правление Персию. Путь на Багдад был открыт,  и завоевание его стало делом времени. И хотя   Хулагу знал, что Берге непрерывно шлет гонцов  с драгоценными подарками к Великому хану Мункэ и просит  остановить армию, угрожающую его духовному отцу халифу Габбасу,  желание заполучить несметные сокровища города «Тысячи и одной ночи», перевешивали у Хулагу   чувства родства, и были сильнее опасности впасть в немилость у Великого  хана.
•        Двоюродный брат Батыя и его соратник и друг, Мункэ был представителем поколения, знавшего еще Чингисхана и теперь уходившего в вечность. 
• Мункэ являлся  последним из Великих монгольских ханов,  под властью которых сосредоточилась   империя  огромных размеров.
• На Западе была завоевана вся Восточная Европа.  Под властью монголов оказалась  Средняя Азия, Персия, и как мы увидим, Багдадский халифат также падет под  ноги монгольской конницы, ведомой ханом Хулагу.
• Хан Мункэ покорил Тибет, а его брат Хубилай вторгся в Китай и покончил с империей Цзинь на севере и с империей Сунов на юге. Господство Монголов распространилось на весь Китай.
• Ко двору  хана Мункэ стекались народы  из  Азии и Европы. Но Великий хан по обычаю кочевников продолжал жить в шатрах.  Правда,  они разительно отличались от скромных походных шатров его предков. Роскошные шатры Мункэ были наполнены  богатой добычей, награбленной  со всего мира.
• Ремесленники, астрологи, философы, математики и просто шарлатаны собирались в Каракоруме. 
• Сюда же прибывали и купцы, спешившие в Монголию, предвкушая большую выгоду от щедрых столичных покупателей. Особенно старались мусульманские купцы, владеющие старыми торговыми традициями.
• «Спокойствие и порядок установились на всем огромном протяжении монгольской империи, и на великих караванных путях, пролегавших через целые континенты, было всегда оживленно, люди путешествовали во всех направлениях. Европа и Азия вступили в более тесный контакт друг с другом». 
•
•
•
•
•
•
•
•
•
•
•
•
•
•
•
•
•
•
•
• 94. ПОСЛЕСЛОВИЕ.
•      В 1501 году в Ярославле случился страшный пожар. От него сгорели Ярославский Кремль и древний Успенский Собор, заложенный на Стрелке еще Константином Всеволодовичем Мудрым, дедом  Ярославских князей Василия и Константина.
• Как ни велик был урон, который нанес пожар ярославцам, но они проявили твердое желание возродить древнюю святыню и поставить Успенский Собор еще краше прежнего.
•      Всем миром, как в старые времена, стар и млад  вышли копать рвы для закладки фундамента под храм.
•      8 июня 1501 года в земле обнаружили  два гроба с нетленными телами.  На каменных плитах с трудом прочитали надписи, свидетельствовавшие о том, что в сих гробах покоятся благоверные князья Василий Всеволодович и Константин Всеволодович. Осторожное Ярославское духовенство приняло решение: совершить соборную панихиду и опустить на прежнее место, в землю,  гробы с нетленными телами князей, когда – то сердечно радевших за землю Ярославскую.
•        Когда гробы князей накрыли тяжелые плиты, в тот же миг прогремел страшный гром,  сверкнула молния,  и полил проливной дождь, так,  будто небо хотело вразумить ярославских горожан, что не гоже нетленные мощи оставлять сокрытыми в земле и что князья – страстотерпцы должны быть прославлены должным образом.
•      Две недели продолжалась грозная буря со всполохами молний над Ярославлем.
• Тогда народ стал роптать и каяться в своем кощунстве и потребовал от Ярославского владыки, чтобы он обратился к Ростовскому епископу  с просьбой обрести мощи  князей – молитвенников за Ярославскую землю для всенародного почитания.
•     «Архиерей  в сослужении многочисленного  духовенства  с торжеством перенес  нетленные мощи  в деревянный храм  во имя святых страстотерпцев  князей Бориса и Глеба. Буря при этом и проливной дождь совершенно прекратились.
•    Известие об этом дошло  до великого князя Московского Иоанна Третьего, который послал из Москвы искусных каменщиков для участия в строительстве  соборного храма.  Пятикупольный Успенский храм  в Ярославле был воздвигнут  в 1501 – 1504 годах – вскоре после возведения Успенского собора  в Московском  кремле по образцу и подобию последнего.  Новый собор стал самым большим храмом  Ярославской земли, её олицетворением, «Софией Ярославской». 
•       «София Ярославская» была разрушена во время Ярославского мятежа 1918 года.  С тех пор прошло около ста лет. И вот  Ярославская областная газета «Северный край» 10 апреля 2004 года  пишет: «СОБОР БУДЕТ ВОССТАНОВЛЕН».
• Дай – то Бог!
•    Останки обгоревших святых мощей  Василия и Константина ныне нашли приют в Федоровском Кафедральном соборе. Они хранятся там в маленьких серебряных ковчежцах. Те из моих читателей, кто проникся уважительным почтением  к Ярославским князьям - страстотерпцам,  могут придти в сей храм и приложиться к  останкам святых мощей, и мысленно обратиться к ним с просьбой облегчить  судьбу.          При жизни Василий и Константин Всеволодовичи  верили в своё предназначение – быть защитниками своей земли и стоятелями  «за люди своя», и после смерти продолжают вою священную миссию. Верьте им, ярославцы!
•
•                КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ.
•             
• 25 декабря 2003 года.                Г. Ярославль.
•
•               
•
•
•
ИРИНА ГРИЦУК – ГАЛИЦКАЯ

ВОЛНУЮЩИЕ КРАСОТОЙ.

/ХЕРИКУН КУТУКТАЙ/

Книга вторая.



Часть вторая.

 Мария Васильевна княгиня Ярославская.

1. КАЛИКИ ПЕРЕХОЖИЕ.
       Зосима брел  впереди длинной вереницы калик перехожих, примкнув к ним  в ковыльной степи, когда, бежал из Биармии, Сперва его вёл след крови-руды и  травушка,  притоптанная татарскими неподкованными лошадьми. Потом следы стали стираться. И уже не было крови, и трава успела подняться, пока он, пеший, добрался   до края степи, где всё было выжжено солнцем,  и только пыль поднималась где-то за окоемом, упреждая одинокого путника, что здесь человек охотится за человеком.

      Убогие люди, потерявшие  здоровье в жестоких сечах с врагом, бродили по миру, прося подаяние. Безглазые, безрукие, со  страшными рубцами, сплоченные в  единую  ватагу, они жили по  собственным законам и беглого монаха приняли не сразу.
      Вожак, безногий Кирша так долго всматривался в лицо Зосимки,  что тот опустил глаза долу.
- Почто по свету шатаешься?
- Невесту свою ищу, -  не поднимая глаз,  ответил Зосимка и, сам себе удивился:  Анастасию впервые невестой назвал.
- Татарин, чай, пленил? Чё же не спрятал девку? Ищи теперь ветра в поле.
- Найду, - сказал так, что поверил сам себе Зосима и, Кирша поверил ему тоже.
- Петь можешь?
Зосима набрал в грудь воздуха,  и над степью полетела  песня:
Ой, на татарских полях,
Да на русских путях!
Не волки сыроядцы воют, завывают!
Да не орлы чернокрылы клекочут
Да под небесами летают!
То сидит на кургане витязь юный,
Головою он поник до самого долу,
А слезою он умыт да горючею.
А и плачет, причитает по невесте своей,
Анастасии, свет, Васильевне!
Степь, казалось, вдохнув ветра, затихла, прислушиваясь к высокому голосу Зосимы. Калики одобрительно качали головами:  такой попутчик им  пригодится.
- Оставайся с нами,  - распорядился  Кирша, - только знай: у нас свой порядок.  Всем миром уставляли  его,  и нарушать никому не позволим. Эй, Калач, скажи монаху наш устав.
Калач, слепой нищий с грязной повязкой на  глазах,  загудел по памяти:
- Кто украдет или кто солжет
Али кто пустится на женский блуд,
Не скажет большому атаману,
Атаман про то дело проведает, -
Едина оставит в чистом поле,
Повелев окопать по шею в сырую землю.
- У нас с руки разделка, - строго молвил Кирша, - коли,  принимаешь наш устав, впрягайся в мою тележку рядом с Калачом, а то напарник его сбежал давеча. Ничто! Всё равно далеко не уйдет. Степь – матушка бирюков  не терпит. Попадется на копьё татарское, живота лишится.
- Однако,  как же Калач по степи ходит? Он слепец, - кивнул на Калача Зосимка.
- Не робей, монах, я за твоё плечо на ходу держаться буду, - усмехнулся Калач.
Он  ловко влез в  петлю  тележки атамана, другую накинул  на плечи  Зосиме,    и ухватился за него цепкими длинными пальцами.   


2. КОГДА ЛЬВА СЪЕДАЮТ МУРАВЬИ.      
       Эльтебер Илхам и его зять хан Берге, приняли скорого посла от Ногая, сообщившего тайное  известие   о погибели Батыя. В ту же ночь оба хана  направились в Сарай – Бату, чтобы успеть одними из первых  выразить покорность хану Сартаку и уверить его в том, что  они будут опорой сыну Батыя.

       Тесть и зять отдавали себе отчет, что наступило время, когда льва съедают муравьи. Сейчас могут пригодиться любые связи,  в том числе с таким далеким по  родству человеком,  как Ногай.   Не зря  он направил ямчи  в Великий Булгар. Почуял шакал, к кому после смерти Батыя прижаться следует.
       Для него власть чингизидов никогда не была священной, поэтому, уберет любого  недрогнувшей рукой.  А рука его сильна, ибо под ней строится  не одна тьма  воинов. Они, как джурджени ,   идут сомкнутыми рядами, и «бьются битвой долота»,  сокрушительными ударами,  в прах,   разбивая врага. Да,   Ногай может пригодиться в борьбе за кошму Великого ханства. 
     , Берге послушно следовал советам,  мудрого  Ильхама не переставая думать в пути о своей главной жене.  Прекрасная Энже была непраздна. Драгоценная ханум ждет первенца и поэтому  осталась в  Булгаре. Вместе со звероподобными турхаудами при ней находится Джубга,, сын его давно овдовевшей  младшей сестры. 
       . Племянник – надежная опора хану Берге.  Он бесхитростен и добр, отважен и умен. Отрока Джубгу  восхищает  красота знатной родственницы  и он восторженно смотрит на Энже.
      Старая Гу Тао, опытная  в искусстве страсти,  и умелая повитуха,  в страхе за жизнь своей воспитанницы, хлопотала день и ночь. Если роды Энже будут неудачными, то злая смерть ждет всех, кто служил любимой жене хана Берге. Хан не пощадит и  Гу Тао. Он и не вспомнит, что это она, старая китаянка,  владеющая секретами любви, выпестовала  Энже, и превратила диковатую степную девочку в обольстительное создание  По китайской системе ,  которую привычно использует  Гу  Тао,  красота   Энже  оценивается высшим достоинством в двадцать один карат. Но мудрая Гу Тао непроста! Несколько девушек она выучила тайно от  госпожи. Они не хуже Энже владеют телом, умеют восхищаться достоинствами своего господина,  поют и читают  стихи,  воспевающие  красоты подлунного мира. Они юны и свежи, а потому желанны. Однако, им не дано быть дочерьми   эльтебера Ильхама. Поэтому девушки  могут достичь лишь звания наложниц, но  никогда  не  станут  женами великого  хана. Однако  и  наложница  способна  внушить  грозному владыке мысли,  которые подскажет ей наставница.
       Гу Тао рассчитывает  долго жить на этом свете, поэтому  щедро одарила большого буюрука,  чтобы тот включил  в отряд слуг хана Берге лучшую из её учениц по имени Ароматный Цветок с двумя охранниками.  Ароматный Цветок должна верхом пройти от Великого Булгара до низовьев Итили, не показывая своего лица никому. Нельзя смущать охранников и слуг, ведь каждый из них захочет владеть таким сокровищем.
     Выполняя наказ хитрой китаянки, Ароматный Цветок следовала в ставку Сартака в отряде хана Берге.

3. ПЕСНЯ РАДЫ.
       Не один день брели калики по степи. Иногда  отряды всадников неслись на ватагу Кирши с гиканьем и свистом. Тогда Кирша поспешно поднимал бунчук с черным лошадиным хвостом, и вынимал из-за пазухи  дощечку с выведенными на ней арабскими словами.  Это была пайцза, разрешавшая  передвигаться по землям татарского  улуса государства Джучи.
      Безногого Киршу  боялась  ватага.  Был он беспричинно жесток и крут на расправу.  Личный  кат,   выполнял самые пакостные его приказания. Посторонних людей не жаловал, но Зосиму приветил.         « Почему? – не единожды задумывался  Зосима, - от того ли, что петь могу, или еще отчего?».  Колеса тележки, смазанные вареным дегтем, крутились легко, и Зосима не ощущал тягла, но к цепкой хватке Калача,  привыкнуть не мог. Он дернул плечом:
- Эй, Калач, отчего сбежал твой напарник?
- Много ведать будешь, быстрее к Аллаху уйдешь, - ухмыльнулся слепец и сжал тощее плечо Зосимки так, что острой болью дернулась жила у  шеи.
       Солнце высоко встало над степью. Утренняя свежесть сменилась жарой. «Скорее бы привал» - молил  Зосимка.
-     Курган с крестом видишь? – неожиданно спросил Калач.
- Давно заприметил, подтвердил Зосимка, -  могила христианская, похоже…
- Значит, скоро отдых, - облегченно вздохнул слепец, -  Сколько раз ходил я по этим местам, и столько  раз  под сенью креста мы привал устраивали.  Место тут особенное.
      Курган, к которому подошли путники,  порос  диковинной травкой. Она уже отцвела,  и  осыпала спелые зернышки то зеленые, то  землистого цвета, .  Зосима набрал полную ладонь зернышек  и закинул себе в рот. Вкус «хлеба» заструился по  жилам . Он торопливо собирал съедобные кисти, и размалывал зерна крепкими молодыми зубами. Обернулся. Рядом седой жилистый старик в темных морщинистых ладонях растирал жито. Он делал это неспешно, дул на ладони, чтобы провеять горсточку «хлеба»,  бережно ссыпал в маленький полотняный мешочек,  который   перевязал   крученой веревочкой.
- Рада  подарочек нам припасла, хлебушко вырастила – перекрестился старик, -  Спит красавица вечным сном.  Бог даст,  на русской земле окажемся, посею я хлебушек,  разрастется он по всей земле и будет память людям о нашей Раде. 
- О какой Раде ты глаголешь? – встрепенулся Зосимка, вспомнив сестру, плененную татарами. 
- А мы с ней в одном полоне были.  Шли мы по степи день и ночь, связанные волосяными арканами. От Рязани, от Мурома, от  Ростова или из других земель были люди.  И страшной казалась нам судьба наша,  и души наши терзаемы были горем неизбывным. От горя и от голода люди замертво падали наземь,  становясь  пищей для падальщиков. И уже ум наш тьмой стал покрываться,  и не чаяли больше мы свету вольного  увидеть.
        И вот однажды, остановился наш рабский караван возле павшей конины, и набросились мы на вздувшуюся дохлятину, ибо истощены были силы наши,  многие дни находясь без пищи. И отнимали друг у друга смердящее мясо и заталкивали в рот, чтобы успеть  заполнить утробы свои. И не были мы  похожи тогда на людей, но на ослабевшую крысиную стаю.  Рёв сильных и плач слабых повисли над степью,  и татары смеялись над нами и кнутовищем указывали на тех, кто в борьбе, уподобясь зверю,  добывал себе кусок падали. И вдруг чистый женский голос  взвился в синее небо:
      Где  рай наш прекрасный,
      Пресветлый наш дом!?
      О! Как  счастливы
       Были когда-то мы в нём!
 
      Мы грешные мысли
      Лелеяли в нём!
      О! Как нам вернуться
      В тот радостный дом!?
      Широкий путь смерти
      Открылся для нас
      Создатель наш,
      Ты отступился от нас!
      Над нами татарин
      Жестокий стоит.
      Путь к жизни
      Для нас он
      Мечом заградил!
      Послушайте,  братья!
      Уныние прочь!
      Останьтесь людьми!
       Ведь не вечна же ночь!
       Мы люди, не звери,
       Мы ратный народ!
       Поверьте мне, братья,
       Свобода придет! 
Руки наши отпустили падаль, мы притихли, пораженные  высоким призывом. И даже татары замолчали, вглядываясь в толпу пленённых женщин. Там, подняв руки к небу, пела Рада.
- Откуда она родом была? Не знаешь, старик? – блеснули надеждой глаза Зосимы.
- Сказывали, что от Ростова Великого.
- Не - е – е...  Она с наших краёв, от Мурома, - поправил старика Калач.
- Полно баснословить! Она с Рязани шла, - сердито проворчал Кирша.
Кирше никто не смел перечить.  Помолчали и,  старик продолжил:
-      Татары, спешившись, расталкивая народ, бросились к ней.  И люди отпрянули от певицы, боясь татарского кнута. Но татары осторожно взяли её за руки, вывели из толпы и посадили на коня.
- Куда…? Куда они повезли её? – заволновался  Зосима.
- Тогда мы не знали и думали, что пропала наша Рада. Но каждый из нас стал верить, что не вечны земные муки. Рада подарила нам надежду на спасение!
Зосима повалился  наземь, обнял курган руками и заплакал:
- Рада, Радушка, сестричка моя, прости!
- Сестра, что ль твоя? –  Калач потряс Зосиму за плечо. 
- Оставь его, - строго сказал Старик, - она всем нам сестра.

•
4. ВЕЛИЧИЕ СЫНОВЕЙ И ДОЧЕРЕЙ ВЕНГРИИ.
•        Итак, Батый закончил свой земной путь на земле Венгрии. Альфёльд – долина ангелов огласилась звуками ликования.
• Мадьяры плясали и пели:
•        Мадьяр, за родину свою
•        Неколебимо стой.
•        Ты ею жив и будешь ты
•        Укрыт её землей!
• Победные песни  поднимали боевой дух мадьяр:
•        Родная Венгрия, как ты прекрасна!
•        Сменяются горы и долы,
•        Пересекают тебя
•        Мощные четыре реки!
•        Но благодатной природы дары
•        И мертвы и бездушны,
•        Кабы не воля твоих сыновей.
•        Вот в чём величье твоё!
•        Величие сыновей благодатной земли, разбивших войско Батыя и покончивших с м Великим ханом, достойно славы веков, но не будем забывать и о венгерских женщинах, которые вдохновляли своих мужей и способствовали той победе.
•      Посреди Дуная,  между гористым берегом, на котором высится замок Буда, и равнинным Пештом, с его  круглой башней, лежит священный остров. Маргрит – хилл. Минеральные воды бьют ключами на  острове,  и венгры очень любят отдохнуть   здесь в зеленой зоне и попить лечебной воды «Маргрит-хилл». Если пройтись по острову, то можно заметить развалины монастыря, в котором провела недолгую жизнь юная принцесса Маргрит, дочь короля Белы Четвертого и его первой жены Марии Лашкарис   Маленькая Маргрит,  как жертвенный агнец, принесенная Богу,  похоронила свою жизнь за стенами монастыря. Насилие над человеческим естеством дало  мрачные плоды. Бедная Маргрит  умерла в расцвете молодости.. Воздадим  благодарность за монашеский подвиг и за жертвенность во имя свободы своего народа, а может, и всей Западной Европы.   
•
•        Еще не раз правители Золотой Орды  предпримут попытки  покорить мадьяр, но все они будут разбиваться о железную волю сыновей Венгрии и жертвенность  ее      дочерей. А когда на королевский престол взойдет  Ласло Кун  /Ласло Половец/  сын Белы Четвертого и его второй жены Эржебет,  то судьбой ему  будет  уготовано  бороться только с внутренними врагами, а «выходцы из ада» - татары к тому времени перестанут грозить Венгрии. 
•        Бела Четвертый сдержал слово и сделал королевский подарок жене – половчанке. Ажурный мост невиданной красоты соединил  Долину Ангелов, на которой стоит Пешт, с высоким скалистым берегом Буды. Это  мост Эржебет. Семь веков он напоминает людям о любви, верности и мужестве короля Белы и половчанки Эржебет.
•
• 5.БАТЫЕВА ТАНЦОВЩИЦА.
•       Кирша распорядился развести костерок из запасов дровишек, что несли на себе калики.  В степи растопку можно было добыть. Сухую траву, засохший кустарник, собирали по пути, но леса не было, поэтому дровишки несли издалека и расходовали бережно. Костер прогорал быстро,  и не было возможности обогреться  холодной ночью и сварить похлебку.  Безногий атаман свернулся калачиком на своей тележке и захрапел. 
•      Старик прилег рядом с колесом телеги, накрылся с головой  понявицей, подтянул поближе  посох  и притих. Зосимка притулился рядом.
• -       Прижмись к боку. Всё теплее, - пробормотал  из-под накидки  старик.
• -       Скажи, старик, если Рада сгинула в татарах, то, как она здесь оказалась, посреди степи? - прошептал Зосима.
- Татары ценят тех, кто ловок на мастерство. Сами они хорошо умеют разве что воевать. Раду отвезли к Батыю. Когда нас пригнали в Сарай и стали делить добычу, мы достались одному не очень богатому татарину, который потом продал нас, чтобы  собрать  сына на военную службу. Ибо воин татарский должен иметь трех лошадей и полный набор вооружения. А это стоит больших денег. Привел хозяин нас на базар в Сарае.   Там я вновь увидел Раду. Шла она по многолюдному торжищу, и все смотрели на неё и оглядывались, так красива была наша Рада. Была она одета в шелка, украшена золотом.  За ней следовали черные рабы такого огромного роста,  что вызывали страх у всех, кто мог помыслить  прикоснуться к батыевой танцовщице.
• Жила Рада так, будто была бессмертна.  Шла молва о ней, будто, не одному русскому человеку спасла она жизнь, каждый день выходила на сарайский базар, покупала еду и воду для пленников. Только  сама не убереглась, попалась в руки Ногая,  и тот лишил её жизни.
• -       Откуда знаешь? – не поверил старику Зосима.
• -       Случилось, что нас выкупил Ярославский князь Василий Всеволодович. Два десятка пленников за деньги, а меня так взял, в придачу. На базаре князь Раду встретил. Он и боярин Улан Лисица говорили с ней. О чём, не ведаю,  но в тот же день Рада была похищена Ногаем.   А после его головорезы догнали караван наш в степи и, издеваясь над доверчивостью Ярославского князя, объявили, что Ногай шлет ему подарок, и                                сбросили на землю скатанный рулон. Улан Лисица, приказал мне развернуть его. Я размотал пелены, обрезал вервь. На земле, в разорванных одеждах, залитых кровью,  лежала Рада.. Мы схоронили её, насыпали курган. Улан Лисица горевал  так же, как ты сейчас. Он поставил на вершину свежего кургана   копьё и поперек привязал стрелу из  колчана. На этот крест теперь идут все путники и находят у кургана защиту от ветра и «хлебушек», который здесь растет.
• -       Я убью Ногая!- стукнул кулаком по земле Зосимка.
• -       Тихо ты. Коли задумал что-то, делай  молча. У Ногая кругом лазутчики.
• -       Я не боюсь этого вонючего суслика! Пусть у него хоть из-под каждого куста уши торчат.
• -       Как же! Убьешь! Много сил надо иметь,  чтобы до хана добраться. А нет сил, так нужно золото. В орде за золото всё можно. Хоть  свою ватагу собрать. Да что зря глаголить, только Господа гневить. Ведь мы всего лишь бродяги. Калики перехожие. Где уж нам…
•       Зосима не мог уснуть долго, он вспоминал  Радушку. Только она умела петь так, что брало за душу. Только она могла,  не страшась никого, помогать пленным. Это она,  Рада, похоронена в кургане.
•       Золото, золото, золото….  Если бы был он, Зосимка, богат, разве бродил бы сейчас с каликами перехожими. Устроил бы охоту на проклятого Ногая!  Но нужно золото! И вдруг, как вспышка молнии среди потемневшего неба! А пояс золотой! Отец Федор, помирая, велел передать его эльтеберу Илхаму. И сказать, что Добрыня, Златый пояс, прощения просит у тебя, государя Булгарского. А сам, мол, приказал долго жить.
•        С тех пор  Зосимка мотался по свету,  не задумываясь о ценности переданной ему реликвии,  и не спешил выполнить наказ богатыря. И только сейчас, когда пришло решение отмстить за сестру, помыслил о цене ноши.   
•         Зосимка провел рукой по животу и ощутил круглые бляшки, притороченные к коже пояса, уложенные  в несколько рядов драгоценной чешуёй.  Нет, он не будет выполнять наказ  своего бывшего наставника. Монах давно лежит в могиле, и не узнает, что Зосима отступился от него.   
•        Только бы дойти живым до Булгара, а там,  в татарской ставке, он всё разузнает, и дешево  не продаст своё добро.
•
• 6.ПРИМИРЕНИЕ.
•        Александр, получив ярлык на Великое Владимирское княжение от Сартака,  хоронил трупы убитых в боях, так, будто не был сам виновен в их смерти. Обязал князь строить жилища для тех, кто еще не вернулся в города.  Он посылал  слуг в округу,   собрать жителей, разбежавшихся по лесам. 
•        Созиданием он пытался укротить свой гнев на русских князей,  выказавших неповиновение татарам и выступивших на стороне брата Андрея.  Но гнев не проходил.
•       С самим  князем Андреем было легче. Он поскитался по Полуночным странам, да и запросился домой. Когда прискакал к Александру гонец от брата с униженной просьбой «принять в любовь себе», и с заверениями о покорности Александр обрадовался. Давно не было ему так хорошо. На сердце враз полегчало. Как не приветить меньшого родича, получившего урок и раскаявшегося? 
•       Тогда Александр отправил к Андрею  гонца быстрого: « Я не хотел крови твоей. Дай Бог, чтобы и ты не хотел пролития моей».
•      И еще  передал брату, чтобы спешил на встречу с ним, Александром. Что уступает  ему княжество Суздальское и сажает князя Андрея там на «кормление». Что Батыя больше нет, Сартак сейчас дюже занят, а сын его Улавчи, принимает  подношения,  умножает казну и не захочет разбираться в прежних провинностях князя  Андрея. Потому самое время идти в Орду и получить ярлык на Суздальское княжение. Бояться гнева  татарского князю Андрею  не надо.  Александр будет за него  ходатаем.
• -      « Да не лишат тебя земли русской», - выразил надежду старший брат.   
•        Князь Андрей не заставил себя долго ждать. Вместе с Александром он появился перед очами  нового владыки Джучиева улуса.  Заступничество Александра за брата, смягчило сердце хана Сартака. А особенно ему пришелся по нраву рассказ Александра о том, как  Андрей напугал скандинавов татарами. И теперь ни норвежский конунг Гаккон, ни шведский ярл Биргер, не посмеют вторгнуться в пределы, контролируемые Великим Ханом. Александр Невский поистине был великим дипломатом и знал, чем смягчить сердце Сартака. Анда  зашелся  пьяным смехом и,  велев Андрею сесть рядом, похлопывал бывшего врага и беженца  по плечу.
• -       Я прощаю тебя. Ты сослужил мне хорошую службу.
•        Урядив дела с братом и посадив его в Суздале,  Александр начал кружение по городам и весям, вверенной ему земли, как когда-то делал это его отец Ярослав Второй, да и все пращуры  начиная с Рюрика. Впереди на его пути лежал непокорный Ярославль.
•
• 7.  СОН В РУКУ.
•        Зосимка спал,  и ему снилось, будто на него скачет отряд татар, а впереди, на лохматом жеребчике, маленький  злой человечек с кривым мечом,  кричит: «Атас! Атас! Атас!».  Стрелы свистят вокруг  и падают в воду. Зосимка не видит лицо стрельца, но знает, что это Ногай. Зосимка торопливо гребет веслами, пытаясь уйти от страшного человечка, и видит перед собой отца Федора. Он смотрит на Зосимку и зовет:
• -     Просыпайся, монах. Вставай скорее. Татарове скачут. 
• Зосимка очнулся от сна. Его за плечо тряс старик..  К кургану летела вооруженная орда.
•        Кирша сидел на тележке, и напряженно всматривался в скачущую массу. Он сделал знак,  и Кат поднял бунчук с конским хвостом на высоком шесте.    
•   Когда стало ясно, что  летящая на людей орда, не обойдет калик, старик бросился на колени, потянув за собой Зосимку.
• -      Прикрой голову руками, неровён час, - зашептал он Зосимке, и поспешно схоронил  свой посох в густой траве. 
• Зосима упал в траву, обхватил согнутыми локтями голову  и застыл так, боясь пошевелиться. Угловым зрением он видел лохматые лошадиные копыта и чувствовал, как комья земли, летят в его сторону, больно ударяя  по спине и бокам. 
•        Лошадиный вал обогнул  курган,  и  с  гиканьем и свистом,   закружился вокруг несчастных людей. 
• Зосиму обжег удар хлыста:
• -      Лежать, руки на голову! – прогремела татарская брань. 
• Конники дергали за поводья, сдерживая  жеребцов,   скорость их постепенно снижалась. Наконец,  кони перешли на шаг и остановились, тяжело дыша и отфыркиваясь.
•        Кирша вынул из-за пазухи  пайцзу, протянул её  буюруку. Тот,  взглянув мельком на деревянную дощечку, крикнул что-то на своем языке и весь отряд выстроился, развернув коней в ту сторону, откуда только что  прибыл. 
•        Зосимка слегка приподнял голову от земли и увидел, что к кургану приближается процессия. Впереди ехали два хана. Один  молодой, скуластый с длинной косицей из-под золотой, отороченной мехом шапки. Рядом с ним - старый человек с крупными чертами.  Большие, широко поставленные глаза его выделялись на благородном лице, увенчанном чалмой из свияльного  шелка. Старец  не был похож на монгола.
•   В лучах степного солнца   переливалась  золоченая одежда всадников, и оружие их,  и попоны  высоких длинноногих коней, и даже их копыта отливали золотым блеском.  Зосимка закрыл глаза, боясь ослепнуть от яркого  сияния.
•        А когда открыл их, увидел, что лучезарные всадники совсем  рядом. Ему сделалось страшно. Он почувствовал свою ничтожность рядом с этими блистательными людьми. «Скорее бы проехали! Господи, пронеси! Господи, заступись!», - молился Зосимка.   Но Господь в ту минуту не услышал его. Всадники остановились у кургана, и старый хан показал пальцем на Киршу.
•
• 8. БАГДАД -  СТОЛИЦА ИСЛАМА.
•        Если бы кто- то сказал человеку, живущему во времена Батыя в  приволжских землях,  что есть на свете город,  в котором одновременно находятся, страшно сказать, два миллиона человек, он бы не поверил. Но такой город, действительно,  был.и носил древнее имя Багдад. Являлся он  столицей ислама, центром красоты, троном огромной империи Аббасидов.
•       Пророк Мухаммед принес в мир ислам. Было это в 622 году от Рождества Христова. Молодая религия завоевала сердца арабов и отважные бедуины, вооруженные новыми идеями равенства перед  Аллахом,  понесли зеленое знамя ислама по соседним городам и странам.
•     Они одерживали одну победу за другой. Но в сердцах потомков Мухаммеда вдруг поселилась ревность, и родственники по крови и по вере  почувствовали вражду друг к другу. Из массы враждующих племен  выделились две ветви потомков Мухаммеда. Одни Омейяды – прямые наследники Мухаммеда, другие -  Аббасиды,  наследники Аббаса, дяди  пророка Мухаммеда.   Долго они воевали друг с другом, придумывая самые жестокие казни для своих врагов, наконец Аббасиды победили Омейядов и убили их всех самым варварским способом.         
•        Аббасиды  и в дальнейшем жестоко истребляли тех  единоверцев,  кто мог претендовать на власть в Багдаде, и вера пророка Мухаммеда не могла защитить несчастных.
•        В 922 году эмиссары Аббасидов появились на берегах Волги. Они принесли в Великий Булгар новую религию, которой было всего триста лет. Волжские булгары приняли ислам с миром, возлагая надежды на своего покровителя  Багдадского халифа  Джафара аль-Муктадира в борьбе с ненавистным и сильным врагом – Хазарским царством, где правили иудеи – жидовины.
•        Для сравнения скажу, что киевляне крестились в Днепре в 988 году, а новгородцы в Волхове в 989г. Православие на Руси принято позднее, чем мусульманство на Волге, в Великом Булгаре с разницей в 66 лет.
•      Принятие ислама европейской страной было значительным событием того времени и об этом надо знать и помнить, хотя бы  уже потому, что пограничное с Русью государство Волжских булгар связало себя с исламским миром и,  это отразилось на дальнейшей судьбе поволжских народов. 
•      С тех пор на Итиль  из арабских стран приходили с роскошными товарами богатые караваны, которые вели мусульманские купцы. Они привозили подарки от  халифа Багдада эльтеберу Булгара: шелка и драгоценные украшения, серебряную посуду, пряности и ароматные масла для жен. Среди подарков  были драгоценные свитки с изысканными текстами, богато пересыпанными  замысловатыми словами приветствий и необыкновенных сравнений. Это были  послания халифа к эльтеберу. 
•        Как и далекие предки, проникся трепетным уважением к Багдадскому халифу Габбасу и эльтебер Булгарии Ильхам.  Ведь они были единоверцами, а это важнее родства по крови.  Халифу Габбасу благородный эльтебер Ильхам был предан всей мусульманской душой.
•         Поэтому, когда хан Белой Орды Хулагу, внук Чингизхана и двоюродный брат Батыя,  выполняя наказ божественного деда – завоевать вселенную, направил своё  войско против Багададского халифа, в ставку Батыя спешно отправился зять Ильхама хан Берге. Он упросил своего брата Батыя снестись с Верховным ханом Монгольской империи Мункэ,  чтобы тот остановил  грозный вал монгольской конницы хана Хулагу.
•        Батыю это не составило труда. Мункэ был его другом, соратником и, имея хорошую память, знал,  что при поддержке Батыя он получил право восседать на кошме Великого хана Монгольской империи.  Хулагу был остановлен, а Багдад спасен усилиями  Булгарского эльтебера Ильхама и его зятя Берге. Впервые внуки Чингисхана отказались от исполнения  наказа великого деда. И это было только началом непослушания.
•       Тогда Ильхам высоко оценил услугу зятя Берге и поверил в его звезду. И теперь, выслушав от гонца  Ногая весть о смерти Батыя, и отправляясь в ставку Сартака, Ильхам лелеял далеко идущие планы. Следовало спешить,  упустить момент удачи нельзя.
•       В приволжских степях кочуют его соглядатаи,  и постоянно сносятся с ним, старым и мудрым ханом. Всё знает Ильхам: какой караван, куда следует, и чья дружина или орда, куда направляется.
•       А в Орде началась подготовка к курултаю, на котором должен решиться вопрос возведения на кошму Великого хана Джучиева улуса.
•      Сартак, сын Батыя принимал у себя в ставке заверения в искренней дружбе и братстве, подтверждаемые драгоценными подношениями. Ежедневно выпивалась не одна чаша кумыса в знак уважения к хозяину Орды, и его к гостям.  Пришедших выразить свою покорность было так много, что даже крепкий организм степняка Сартака едва выдерживал. Зачастую в средине дня  претендент на татарский трон  замертво валился на кошму,  и приём гостей прекращался. 
•       Его юный сын Улавчи, руководимый мудрой бабкой,  Баракчай – ханум, женой погибшего в бою хана Батыя, занимался текущими делами. Он призывал к себе правителей покоренных народов, получал от них «ордынский выход» и выдавал ярлыки на княжение.
•       Казалось, в Орде всё идет своим чередом, а на ямчи, быстрее  ветра летящих  по степи,  никто не обращал внимания. Мало ли гонцов спешат по разным делам во все стороны света. Орда велика, в ней много ханов, нойонов и больших и маленьких буюруков,  и каждый  имеет при себе ямчи.    
•
•   9.ВСТРЕЧА С КСЕНИЕЙ.
•         В дурном настроении  Александр Невский, подходил к Ярославлю.  Он не забыл  первый свой приезд в этот город вместе  с отцом Ярославом Всеволодовичем,  когда ярославская княгиня Марина Ольговна, не убоявшись гнева Великого князя, винила его  за то, что не пришел на помощь  и допустил смерть  князей и русских дружин на Сити. Помнил, как отец  оправдывался перед вдовой,  и не находил слов,  понимая неправоту свою.   
•         Осторожно   вел себя  побратим и лучший друг,  князь Василий Ярославский,  смиренно пытаясь утишить жестокость его, Александра в борьбе с язычниками. «Жестокость к врагам – справедлива! Сам Господь вкладывает в руки князьям меч карающий. Не для одних мирных дел призваны мы  на землю Русскую, но и в наказание врагу», - оправдывал себя Александр перед памятью  Василия, Царство ему Небесное!
•        Оправдывал. Но перед чистой правдой  людей бесхитростных, живущих  за белыми воротами этого искреннего города, его правота была нелепой.   Тревожило, как  примет его князь Константин, откровенный и прямой в суждениях, такой же, как  мать, Марина Ольговна.   
•       Княгиня Ксения решила   встречать  Великого князя и родственника на подступах к Ярославлю. Много лет не виделась  она со свояком, и теперь с особой тщательностью готовилась  к желанной встрече. Просмотрела лучшие наряды, достала из ларца украшения. Примерила, вгляделась в зеркальце и засомневалась:  надо ли украшать себя? Один соблазн только для мужей слабых до женского тела. Случился уже грех. Кто-то скверный сотворил срам над ней, княгиней ярославской. А кто, не может определить.
•       После той черной ночи, когда была поругана вдовья честь, Ксения  вглядывалась в лица, окружавших её мужей. Но не было знака греховности ни на одном из них.Не дьявол ли посетил её в ту ночь, взволновал  плоть дремавшую, попрал чистоту вдовью, и исчез без следа   
•
•      Истово молилась, постилась не ко времени, чтобы очиститься от скверны. Но строгому Игнатию на исповеди так и не сказала о ночном приключении. Срамно. Стыдно  Теперь носит этот грех в себе и,  давит он на  душу, давит. 
•        С той ночи  княгиня Ксения держит обоюдоострый кинжал под  подушкой. Такой же,  какой был у  прародительницы её,  Рогнеды Полоцкой, что умела  свою честь защитить. Теперь, коли,  проникнет ночной гость в её покои, уйдет  он  кровью – рудой помеченный.   
•      Ксения снимает украшения, подаренные ещё мужем князем Василием, бережно складывает обратно в ларец. Дочка подрастает. Скоро и её черед наступит украшать себя перед мужем и перед народом.
•      А пока спит в высоком терему, в теплой девичьей горенке, и дай Бог, подольше не знать ей горестей женских, да забот княжеских.
•       Свекровь Марина Ольговна в последнее время места себе не находит. Нерадостными предчувствиями томится.  От тоски, душу объявшей, пустилась в Ростов к подруге  игуменье Евфросинии, в  Княгинин монастырь. Там уговорила игуменью  отправиться  в поход к Угличу, в те места, где мужья их смерть приняли. На берега реки Сить,  где полегли богатыри русские в битве  за свою землю.
•      Игуменья Евфросиния приехала в Ярославль не одна. Привезла с собой девчушку Василису, сироту  князя Можайского.  Погиб он, сказывают, на охоте, хотя тут тайна какая – то есть. После прихода из Орды от Батыя, где получил ярлык на правление Можайским княжеством, стал он много хмельного пить. А мать, как родила Василису,  и разочка не покормила грудью чадушко новорожденное. Знать, не хотела, сердце себе травить. Не взглянув на малютку,  в монастырь ушла. Была девочка старше княжны Марии, высока ростом, тонка, как тростиночка, а в больших глазах её недетская печаль глубоко спряталась.
•       А княжна Мария, Василису, у себя в горнице поселила, игрушками задарила. И  Кокушка рада, радешенька, что  у Марьюшки подружка появилась.   
•       Выехала Ксения навстречу Александру  с княжнами Марией и Василисой, в  сопровождении неизменного Якима. Завидев дружину родного человека, Ксения спешилась и пошла навстречу. У Александра отлегло от сердца, он соколом вылетел из седла. 
• -       Заждались, Александре, заждались, - обнялись, троекратно расцеловались.
• -       Ах, красота русская, неизбывная! – залюбовался свояченицей  Александр, - расцвела, как розовый куст! 
• Поднял на руки маленькую княжну.
• -       Чаю,  Мария, дочь Васильева!? – трубно загремел его голос.
• -       Княгиня Ярославская! – подчеркнула Ксения. 
- Будь здрава, княгиня Ярославская! - поцеловал ребенка в обе щеки.
- Знаком ли? – подтолкнула Ксения  другую девочку, -  Василиса, княжна Можайская.
• Девочка зарумянилась, опустила голову, робея  перед Великим Князем. Александр скользнул взглядом по тонкой фигурке,  протянул руку, чтобы погладить по голове, и вдруг смутился.
• Упреждая расспросы, Ксения быстро проговорила: 
• -      Князь Константин  в Угличе Поле подался. Свекровь,   Марина Ольговна,  напросилась туда на богомолье. Всё твердит, что предчувствия плохие её душу одолевают. Константин отбыл  с матушкой,   воинов, на Сити погибших, помянуть.
•        И оба подумали, что схитрила старая княгиня,  Марина Ольговна, приказав сыну сопровождать её.
•
10. КОГДА ВЫРАСТАЮТ НОГИ.
      Зосимка,  приоткрыв глаз,  увидел, как невдалеке  от кургана быстро и ловко был поставлен легкий шатер, куда  прошли молодой и старый хан. Двое спешившихся татар впряглись в тележку, которую они с Калачом давеча  тащили по степи, и быстро подвезли Киршу к шатру. Кирша сполз с тележки и пропал за пологом шелкового шатра. А, когда полог вновь открылся, то  Зосимке примстилось, будто у атамана…  выросли ноги. Он сделал несколько шагов и уселся на тележку, прикрывшись серой овечьей кошмой.
В бок Зосимку больно толкнул старик:
- Заплющи очи, без головы останешься.
Зосимка в страхе зажмурился так, что сморщилось  лицо.
«Что это было?», - напряженно думал он и не находил ответа на свой вопрос, а когда вновь решился приоткрыть глаз, сиятельные ханы уже удалялись по степи в полуденную сторону.  Несколько татар из свиты еще покрутились перед курганом, складывая шелковый шатер. Один из них подал Кирше длинное копьё с каким – то круглым предметом на  верхушке. Зосима не сразу понял, что это такое. А когда разглядел, покрылся потом,  ткнулся головой в траву.      
       И  долго гудела земля, больно вытоптанная татарской конницей… 
- Кто же это был? – прошептал  Зосимка.
- Булгарский царь Ильхам и зять его  хан Берге - брат Батыя,  - тихо ответил  старик.

11. АЛГОЛЬ – ДОЧЬ САРТАКА.
       Византийский императорский двор после того, как в 1204 году крестоносцы вытеснили его из Константинополя,  нашел приют в небольшом малоазиатском городе  Никее.  И хотя былое величие Византии несколько померкло, но греческая церковь цепко держала свои  позиции на Руси, куда направляла митрополитов для окормления русской паствы.
       Когда в 1238 году по Руси прокатилась татарская конница, митрополит – грек Иосиф ретировался восвояси, и русская церковь осталась без  руководства. Тогда – то князь   Даниил Галицкий объявил нареченным митрополитом своего печатника Кирилла.
Киев к тому времени постигло оскудение и умаление и,  главе русской церкви было  там неуютно.  Центр политической жизни сдвинулся в сторону Руси Залесской, в «низовские земли»,  и  новый владыка перенес свою кафедру во Владимир на Клязьме.
       Был  он молод, полон сил да к тому же  неробкого десятка, ходил в самые отдаленные места русской земли, чтобы посеять ростки православной веры среди язычников - идолопоклонников. В 1249 году, в  тревожное время,   совершил опасную и полную трудностей   поездку  в Никею. Миссия Кирилла удалась  и он возвратился на Русь законным митрополитом, поставленным патриархом православной церкви Мануилом Вторым. 
       С этого времени  греко – властие  на русской земле  было нарушено, ибо во главе русской православной церкви встал законный, русский митрополит.
       Митрополит Кирилл много странствовал по родной  земле, благоустраивая церкви и монастыри. Он усердно занимался просвещением народа: открывал школы при монастырях, и сажал грамотных  монахов переписывать книги.   
•       Деятельный митрополит часто  брал  с собой князя Глеба Васильковича.  Ходил Ростовский князь с митрополитом по русским городам и весям, не единожды приходилось ему   сопровождать владыку в Орду и в  другие сопредельные земли. 
•       Когда надо было Батыю отрядить посольство к византийскому императору Михаилу Палеологу, чтобы сосватать его дочь с Ногаем, то лучшего дипломата, чем русский митрополит Кирилл, трудно было сыскать.
•      И Кирилл опять позвал с собой князя Глеба, с которым путешествовать было надежно. Когда юный Белозерский князь шел  рядом, душа владыки отдыхала от тревог и опасений.  Неунывающий и отважный князь Глеб и лицом,  и нравом уродился в отца, ростовского князя Василько, замученного в плену людьми Бурундая. Незлобивость, простота и природное добродушие Глеба Васильковича вместе с богатырской внешностью, снискали ему добрую славу,  на  родине и в соседних землях.
•        Глеб Василькович был  внуком Великого князя Константина Всеволодовича, которого при жизни называли  Мудрым за  тягу к знаниям, к искусствам и наукам. Знания Глебу давались так же легко, как и его деду Константину.  Василькович  успешно осваивал чужие  языки, в каких бы краях ни ходил. Привлекающий доброй улыбкой, он завоевал расположение  Батыя и его сына Сартака. Отчасти поэтому после выполнения ответственной миссии, сватовства Ногая к Византийской принцессе, Сартак  наградил  Глеба ярлыком на обширное Белозерское княжество.
•        И когда после гибели Батыя,  митрополит Кирилл засобирался  в  Орду,  чтобы выразить соболезнование хану Сартакуа и выразить признание новому Великому хану, то вновь позвал с собой отважного князя.  Глеб Василькович с радостью согласился сопровождать владыку.
•        Но игуменья Евфросиния  не одобряла радости сына. 
•       Прибыв в Сарай-Бату, русское посольство  с изумлением обнаружило, что всё шло в Орде, как нельзя лучше. Степной народ веселился так, что от плясок возле юрт были вытоптаны  выбоины по бедро, а кучи песчаной пыли нанесло  по колено человеку. Ликование сопровождалось  каждодневными игрищами.
•        В открытой приволжской степи, вблизи  столицы, было устроено татарское ристалище. Возведены помосты для Великого хана и его приближенных,  и отдельно -  для знатных женщин.
•        Ботта  Алголи была выше всех. Головной убор, украшенный страусовыми перьями, сидел глубоко на лбу девушки, а черные брови её  вскидывались удивленно и восторженно при виде нарядных танцоров и обнаженных борцов. Но чаще всего Алголь направляла взор  в сторону русского князя Глеба. Он издали кланялся  младшей дочери хана Сартака, приложив руку к груди, и сердце его учащенно стучало.
•        А митрополит Кирилл приглядываясь к  татарскому обществу всё более проникался  мыслью, что в Сарае нужна православная церковь, чтобы христиане вольно или невольно попавшие в этот город, имели  возможность отправлять обряды. 
•       Сами монголы были язычниками, обращались к Богу Мизиру через посредников  шаманов – «камов», и поэтому считали  священников других религий тоже «камами». Великие ханы понимали, что без терпимости к религиям завоеванных народов не  удержать огромную империю, поэтому не преследовали иноверцев, но  о строительстве церквей,  мечетей, или дацанов не могло быть и речи. Поэтому митрополиту Кириллу предстояла трудная задача.   
•
• 12.В ОРДУ НЕ ЕДУ!
•       Великий князь Александр гостил в Ярославле, отдыхая душой. Колокола  звонили, разливая окрест благость   неизъяснимую.
• -      …. Благодатна сила святости. Сюда, чаю, черт ногой не ступал, - тешился Александр.
• -      Господь с тобой, Александре, почто нечистого поминаешь! – встревожилась Ксения, вспоминая срамную проклятую ночь.
• -    .
• -      Василий, сыне  твой, когда гостил  у нас, тоже  звоны слушал. Хорош отрок  вырос.
• -      Не хвали.  Питиё да девки сынка замучили. Совсем от рук отбивается. Таких дел натворил со своим советником Алексой, что новгородцы отказали ему в княжении. Да за братом моим князем Ярославом Тверским послали. А братец Ярослав против меня крамольничает. Сторону братца Андрея держит. Пришлось  вмешаться. Ярослава я прогнал.   Василия посадил обратно на  Новгородский стол, да надежа слабая на него.
• -       Женить надобно. Чай, в лета вошел, - улыбнулась Ксения. 
• -       Гаккон Норвежский отказался отдать  дочь за моего недоросля, – попечалился свояченице князь, - братец  Андрей, такого страху на скандинавов  навёл рассказами про татар, что убоялись принцессу  к нам послать. Сказывают,  она выла перед отцом, в ногах валялась, чтобы в татарскую сторону не выдавал её, - усмехнулся  Александр, но улыбка вышла невеселой.
• -      Учтивыми словами было нам отказано, но я то понял, что не желает  конунг родниться с данниками монголов. Однако,  нет худа без добра. От страха перед татарами  Финмарка теперь к нам ни ногой.
•         Ксения грустно кивнула: да, уж,  от такого  худа,  добра не жди. Как в топкое  болото, ввалилась Русь в зависимость к монголам. Не освободиться, не выбраться. Доколь терпеть иго тяжкое?
• -       Ксения, как собираешься, честь новому хану воздать? – прервал безрадостные  мысли княгини Александр, он давно искал случая этот вопрос задать, зная отношение Ярославских князей к татарам.   
• -      Никак, - отрезала свояченица, - За ярлыком в Орду не поеду! Не унижусь вымаливать право  на исконные земли!  Ярославль -  отчина и дедина ярославских князей! Казну княжескую на воров проклятых тратить не стану, и в землю ярославскую никого на княжение не пущу!
- Неладно ты это придумала, Ксения, себя погубишь и людей ярославских изведешь. Татары, они в скоморошьих тонкостях не разбираются. Шутки твоей не поймут. Кровожадный чамбул   отрядят и приступом возьмут город. Посадят у вас дарогу,   и будете ему кланяться.  Пошли - ка  боярина, что поумнее, да порасторопнее с подарками к Улавчи  и к его бабке Баракчай. Смягчи им сердца. Они любят подношения. Дань отвези, хоть за последний год. Плетью обуха не перешибешь, Ксенюшка. Всё едино выю склонить придется.
- Ты ли, Александр, герой Невский, говоришь это мне? – глаза княгини налились слезами отчаяния. 


• 13. АРМЯНСКИЙ ЦАРЬ ГЕТУМ ПРОТИВ ХАЛИФА ГАББАСА.
•      Кирша, бродя по степи, встречаясь с караванами и отдельными путниками, подмечал  многое и  разбирался в делах огромного улуса не хуже любого правителя. Его разыскивали в степи все, у кого имелся интерес к знаниям Кирши. Он всем клялся в верности, но служил только себе, принимая пожалования от любого, кто мог заплатить за его сведения.   
•        Сам Ильхам не брезговал выслушать соглядатая,  потому как ни  разу его доносы  не оказались ложными. У Кирши везде имелись тайные дозорщики.
•         И вот сегодня Ильхам узнал от Кирши, что в столицу Монголии  Каракорум прибыл  православный  царь Малой Армении Гетум Первый и предложил хану Мункэ союз, к которому присоединится и Антиохийский князь Боэмунд, женатый на  дочке армянского князя.   
•       Чтобы скрепить этот союз,  Гетум Первый привез хану Мункэ свою младшую дочь. Была она белолица, черноброва, и пряди волнистых волос её отливали иссиня - черным блеском. 
•       Гетум Первый просил хана Мункэ установить дружбу христиан и татар, покончить с багдадским халифом Габбасом и вернуть армянские земли, ранее отнятые у армян мусульманами.
•       Армянскому царю покровительствует жена хана Хулагу, кераитка  Докуз – ханум, которая также исповедует христианство.
•       И это было еще не всё. Французский король Людовик Девятый, который возглавил последний крестовый поход за свободу «земли обетованной» и в 1249 году попал в плен к врагам, не мог забыть  позора и  пылал ненавистью к мусульманам.  После того, как его выкупили из плена, он  запретил на территории Франции междоусобные войны,  объявил  целью  внутренней и внешней политики мир и справедливость,  и сразу получил от своих подданных прозвище  «Святого» и «Христианнейшего государя».
•      Чтобы отомстить обидчикам иноверцам,  Людовик Девятый направил посла Рубруквиса  в Каракорум к хану Мункэ  и предложил ему заключить союз  между монголами и христианскими державами против мусульман. 
•        Это были плохие новости. Они требовали немедленного вмешательства. Но самое худшее в докладе Кирши следовало дальше. 
•        От Монголии  сдвинулась  в сторону Багдада  армия Хулагу под предводительством  наймана Кит- Буки – нойона, и уже дошла до берегов Амударьи.  Военные отряды, следующие в авангарде, сгоняют  кочевое население  с пути армии,  чтобы сохранять не тронутыми пастбища. Через реки наводятся мосты, а из Китая вывезли тысячу мастеров, умеющих строить и обслуживать метательные машины, и стрелять порохом. И всё это воинство направляется на войну с халифом Габбасом,  по пути уничтожая крепости исмаилитов. Потому что Кит-Бука-нойон ревностный христианин – несторианец,  и помощников себе он подобрал из единоверцев.
•        Эльтебер Ильхам был сражен этими известиями. Надо было спешить в ставку хана Сартака, чтобы остановить армию Хулагу, вновь дерзнувшую двинуться на Багдад!
•        Когда последний стук конского копыта растаял в безбрежной степи, Зосима поднял голову и осмотрелся. Взгляд его упал на копье, что держал в руках  Кирша:
• -       Я обещал, что далеко не уйдет твой напарник, а, Калач? – нехорошо засмеялся Кирша, поднимая  для обозрения  копьё,  с насаженной на него головой человека.
• -      К Аллаху пошел! – хихикнул Калач.
• Зосимке показалось, что Калач с любопытством разглядывает голову своего бывшего напарника невидящими глазами. Зрачки глаз Калача закатились под верхние веки, и он пялился  на свет страшными белками. Калики молча смотрели на окровавленную голову.
• -       Все видели, что бывает с теми, кто убегает от моей воли? – прорычал атаман.
- То-то, мерзавцы!
• Калики съежились под его злобным взглядом.
•
• 14.АЛГОЛЬ - КНЯГИНЯ БЕЛОЗЕРСКАЯ.
•         Сын Батыя оказал честь  Белозерскому князю Глебу Васильковичу и отдал ему в жены  Алголь.     Сартак имел далеко идущие планы. Он более,  чем кто – либо   в Орде понимал, что татары пришли в причерноморские и каспийские степи, на границу с Русью,  навсегда. Прекратить военные действия, слиться с русским народом, было единственно правильным решением для степняков.
-       Мой отец хан Батый  воздвиг нашу державу с великими трудами. Теперь настало время дать народам мир  и облегчить их бремя, - объявил Сартак на празднике в честь бракосочетания  дочери с русским князем.
•        Получив в жены маленькую Алголь,  князь  Глеб не помнил себя от счастья, а  круглолицей и скуластой  Алголи, завидовали подруги. Быть женой светловолосого русского богатура,  мечта каждой молодой девушки  улуса Джучи.
•      Молодая княгиня Белозерская с радостью приняла крещение, тем более,  что её отец Сартак давно исповедовал христианство.  Новообращенную нарекли Феодорой.
•
• 15. МОЛИТВА ИЛЬХАМА.      
        Эльтебер Великого Булгара Ильхам проснулся на рассвете, чтобы совершить утренний намаз до восхода солнца. Он твердо верил в то, что всё на свете происходит по воле Всевышнего Аллаха, хвала великому Господину!
       «С тех пор, как был повержен в поединке мой старший брат – богатур Алмуш, и его священный пояс, состоявший из тысяч золотых бляшек, был захвачен русским богатырем, на землю нашу  пришла беда. Так было угодно Аллаху!  - рассуждал Ильхам, принимая утреннее омовение, -   Мы не смогли устоять перед вечным нашим врагом – русичами. Берега реки, на которой мы изначально кочевали, начали заселяться русскими. Они стали строить города и грозить нам с берегов Волги. Так угодно Аллаху!  Потом с востока татарская кочевая орда,   пройдя мертвую пустыню, как ураган обрушилась  на наши земли,  и,   погибли лучшие  сыны и дочери Великого и прекрасного Булгара. Так было угодно Аллаху!  Он ниспослал нам  заступничество и даровал  имя  «татар», чтобы наводить страх на соседние народы! Слава Тебе, о Аллах,  и хвала Тебе, да будет благословенно имя Твоё и возвысится пребывание Твоё и нет божества, кроме Тебя!»
       Старый Ильхам молился, повернувшись на юго - восток,  где по его  расчетам  находится священная Кибла. В той стороне процветает  аравийский город Мекка, там стоит благословенный дом по имени Кааба. Тысячи мусульман в подлунном мире направляют свои молитвы в сторону Каабы и их молитвы, соединенные в один гимн,  не может не услышать Аллах!
       Шепчет слова молитвы старый  и мудрый  Ильхам, просит Аллаха даровать ему  единственно правильное  решение, как быть, когда армия Хулагу  всё ближе и ближе подходит к священному оплоту мусульман, Багдаду. Ильхам закрывает глаза и мысль о том, что Сартак не должен дожить до курултая,  сверлит его мозг.
«Это  воля Аллаха!» - внезапно понимает Ильхам. Конечно, это Он, всемилостивый Аллах, чьё имя благословенно, а пребывание возвышено, вложил откровение в разум Ильхама.  Теперь Ильхам знает, что надо делать и, главное, когда!
«Чингизиды победят! Но не Сартак, а Берге!»
        Лишь бы дождаться прибытия Ногая в ставку  Сартака.  Ногай умеет поссорить друзей и братьев и восстановить союзников друг против друга. Он сделает это тонко. Он поможет Берге встать во главе Джучиева улуса. С этим надо спешить, потому что Сартак отказался от переговоров с Великим ханом Монголии Мункэ.  Когда Берге вкрадчиво просил его заступиться за халифа Габбаса,  Сартак дал понять,  что разговор на эту тему он не намерен продолжать. 
       Значит, надо убрать Сартака до начала курултая.  Если бы был жив богатур Алмуш, не болело бы сейчас сердце старого Ильхама. Алмуш умел наводить страх не хуже татарских военных буюруков. Золотой пояс богатура придавал ему силы. Только спит в высоком кургане славный Алмуш, а пояс его попал в руки неверного русича  Добрыни. Столько лет прошло с того давнего поединка, может,  и богатыря Добрыни нет, и пояс золотой безвозвратно утерян, и  рассеяна святыня  множеством золотых монет по всему торговому миру.   
Если бы  Ильхам владел священным поясом Алмуша, приносящим победу!
•
•
• 16. УТРАТА ФИАЛА.
•     Серебряный фиал на высокой ножке, вызолоченный изнутри и украшенный самоцветами и сканью по окружности, когда-то, до нашествия Батыя, был преподнесен в дар ростовскому храму пресвятой Богородицы князем Василько Константиновичем, в честь рождения его  второго сына Глебушки, а затем  похищен  татарчонком Ногаем, когда татары заняли Ростов. Этот трофей снискал малаю   славу удачливого воина и знатока драгоценных вещей.
•      С тех пор много лет пролетело, много красивых и ценных  изделий  прошло через  загребущие руки  Ногая . Казначей  его, дотошный китаец, всё поступившее в казну   записывал на пергамент. Свиток получился длинный.  Не умевший ни писать,  ни считать,  Ногай любил слушать, когда перечитывали  ему список драгоценностей.  У него была хорошая память и всё, что было записано в свитке казначея, Ногай помнил наизусть. Ростовский фиал записан был  первым.   
•       Праздник, устроенный в честь свадьбы дочери Сартака и русского князя Глеба, длился третий день, когда Ногай с дородной женой гречанкой Евфросиньей, прибыл в ставку.  Гостя  усадили рядом с молодоженами в знак высокого почета. Почтили величальными речами, которые звучали долго.
•      Муж греческой царевны и хан огромной орды, Ногай, боясь смерти от яда,  пил только из своего фиала.
• Ефросиния, довольная оказанными ей почестями, возгласила  при всех:
• -     Царь Ногай и я, его супруга, одарим князя Глеба и княгиню Феодору по -  царски. Но мы хотим знать, что бы  хотели получить в дар от нас новобрачные?   
• Ногая не впервые называли царем, с тех пор, как он сделал своей главной  женой спесивую гречанку. И каждый раз, когда хан слышал свой новый титул,  вновь и вновь  переживал волнующую радость.  Ногай   задохнулся от гордости, и не успел перевести дух, как услышал веселый голос князя Глеба:
• -    Царица, мы с Феодорой приняли  много разных подарков от гостей наших: золото и серебро, табуны коней и стада животных,  сильных рабов и красавиц - рабынь. Просим отважного Ногая оказать честь, и дать нам  испить кумыса из его драгоценного фиала, и хотим питьё сиё принять из твоих, царица, лилейных рук.
•        Глеб заметил: дрогнул Ногай, когда услышал просьбу новобрачного.  Но Евфросиния приказала наполнить  до краев фиал мужа кумысом, сама взяла его с золотого блюда, поднявшись с кошмы, сделала  шаг, и слегка поклонившись, протянула его князю Глебу. 
• -     Благодарствую, царица, за дорогой подарок, - Глеб  сделал несколько глотков из родного фиала, и троекратно расцеловался с Ефросинией.  Наклонился к жене  и  передал  её фиал.   
• Когда Алголь – Феодора осилила чашу, её глаза сделались похожими на две узкие щелочки. Она засмеялась серебристым хмельным смехом:
• -     Царские подношения вспять не отходят, - молодая княгиня неожиданно для всех … спрятала фиал в складках своего наряда.
•      Гости одобрительно загудели и  Ефросиния,  не поняла, что её царская щедрость принесла острую  боль скупому Ногаю.  Он был  потрясен  тем, что мгновенно потерял  свою главную  драгоценность. 
•      Так лишился Ногай  сайгата, в юности добытого им в давнем походе на Ростов.  Загоревал хан, потому,  как   русский фиал, прошел  с ним через всю Русь, и  причерноморские степи, и прикаспийские степи, и  латинские страны до самой Адриатики. Его фиал  как лучший друг, стоял на страже жизни и  покрывался патиной, когда в питьё для его хозяина наливали ядовитое зелье.   
•      Ефросиния! Гора мяса и жирных складок! Она ещё узнает, что Ногай не прощает ничего!

17. ТЕНИ ИЗ ТУМАНА.
    В Угличе Поле Марина Ольговна прибыла вместе с игуменьей, бывшей ростовской княгиней. Редко стали видеться бывшие невестки  Великого князя Константина Мудрого. Но по настоянию ярославской княгини,  отправились  в те места, где погибли их мужья. 
   Прибыв в Угличе Поле, Марина Ольговна с трудом узнала Надежду Игоревну, вдову деверя Владимира. Так изменило время некогда молодую и забавную  княжну Рязанскую. В те дни, когда Батый охотился за  Евпраксией, женой её брата  Федора Игоревича,  были убиты отец  и все родичи княгини Надежды.
     Князь Владимир, прожил короткую жизнь,  полную страданий и невзгод. Он уцелел после битвы на Сити в числе пятнадцати русских князей, обнаживших мечи  против татарских завоевателей. Потом долгих четыре года скиталась семья Владимира Углицкого  по городам, прячась от  татар, и после  осела в Новгороде.  Когда схлынули батыевы конники, вернулись в Углич. Но мирное счастье было недолгим.  Князь Владимир  умер в  один год с Василием Ярославским, сыном Марины Ольговны.
      Живет Надежда Игоревна при сыне, Андрее  Владимировиче, князе Углицком. И второй сын князь Роман при ней. Женаты оба, но детей Господь не дал ни старшему, ни младшему.
       Вечор, допоздна сидели три невестки при неровном свете восковой свечи в трапезной палате углицкого терема.  Иуменья ростовская, про внучат рассказывала. У старшего сына  Бориса Васильковича  двое чадушек народилось:  Дмитрий да Константин . Одному уже четвертый годок пошел, а второй грудной младенец.  Надежда Игоревна позавидовала невестке  вслух, а Марина Ольговна задумалась.
         Большая луна светила сквозь слюдяное оконце и бледным цветом покрывала лица усталых  женщин. Обо всем переговорили давние подруги: вспоминали  молодость, жизнь довоенную, любимых мужей своих. Посудачили о том, как сейчас молодые строят жизнь при власти татарской. Помолчали. В тишине предночья вдруг послышался едва уловимый звук  конских копыт, отдаленное ржанье коней, и неровные тени пробежали за окном,  уходя вверх, в  освещенное луной небо.
-     Что это, Надежда? – встревожилась Марина Ольговна.
- Выйдем на крыльцо, сестры, - прошептала, будто тайну смертную знала, угличская княгиня.
Сенная девушка, дремавшая в полутьме, всполошилась:
- Княгиня, матушка, куда в такое время!?
- Молчи! Тихо! – приказала Надежда.
      
     Втроем они вышли на высокое крыльцо, и порыв влажного ветра  задул свечу. Сенная девушка робко выглянула из проёма дверей, но за порог ступить,  робела.
Надежда зябко повела плечами, бросила ей через плечо:
- Шаленки  принеси.  Борзо.
Девушка охотно скрылась в сенях.
- О граде, ты граде, Богоспасаемый граде Углич! Горькую чашу испил ты за русскую землю! – проговорила княгиня Надежда нараспев, подняв руки вперед и вверх.
      В лунном свете хорошо просматривался  двор  княжьего терема.   Над Волгой стоял такой густой туман, что казалось, будто облака небесные опустились.. Стрекотали кузнечики…. Кто-то живой  прошуршал в  сухой траве.  Свистнула птичка. И вдруг всё стихло,  затаилось.
- Сейчас…, - Надежда Игоревна обняла Марину Ольговну, -  слышишь, Марина? Слышишь?
- Нет…, - напрягая слух, отозвалась ярославская княгиня.
Донеслись  отдаленный топот, тревожное ржанье, и над туманом полетели   белые силуэты коней.
- Кто это? – не выдавая страха, строго  вопросила ростовская игуменья.
- Незахороненные и неоплаканные. Навьи души воинов, погибших на Сити. Они покоя себе не находят. 
      Седые кони, вырываясь из тумана, неслись по небу, поднимаясь всё выше и выше,  словно в огромном круглом зеркале, отражаясь в  бледном диске луны. 
       Тяжелая, вдвое сложенная шаль, внезапно накрыла плечи Марины Ольговны,       будто чьи – то руки легли  на плечи. Она  вскрикнула от неожиданности, и замерла.

   
18.ТАТАРСКОЕ СОКРОВИЩЕ.
•        Праздники по поводу  женитьбы Ногая на  византийской принцессе Евфросинии, потом женитьба на Алголи - вся эта круговерть не оставляла  князю Глебу времени задуматься о том, что сотворил он, женившись на татарке.    
•     Подъезжая к Ростову, Глеб остро представил, что встреча с матушкой, с братом Борисом и ростовскими горожанами будет непростой. В душе его зародилась и  росла  тревога. Что скажет  монахиня Евфросиния, которой  ненавистно всё, что связано с именем Батыя, погубившего и мужа её, и отца? Как примет его жену боговенчанную народ ростовский, обездоленный и обескровленный  войском Бурундая в тридцать восьмом году?  Какие слова   подобрать,   чтобы заступиться  за  ни в чем  не повинную  новообращенную Феодору перед ростовскими вдовами и сиротами? 
•      Глеб вспоминает, как передавал ему невесту дядя Алголи, хан Неврюй. Девочка, с головой закутанная в китайский шелк,  как шелковичный  кокон. Изящная  ручка  подрагивала, когда её вложили в широкую ладонь жениха. 
• -     Алголь родилась от унгиратки.  Мы унгираты, монгольское  племя, мы искони славимся прелестью наших племянниц и красотой наших дочерей. Мы сохранили свой народ потому, что не спорим  с соседями о владениях. Когда нам говорят, что мы пришли на чужую землю, мы сажаем своих румяных девиц в большие телеги, запрягаем в них черных верблюдов и рысцой отправляем их тем, кто говорит так. Мы  сажаем их ханшами на кошму рядом с ханами. Ты достоин иметь княгиней  унгиратку, пусть она будет у тебя главной женой.
• -       Хан Неврюй, я христианин, по нашим законам мы имеем одну жену и живем с ней и в радости,  и в горе до самой смерти.  Твоя племянница станет для меня  и главной  женой,  и единственной.
• -       Удивлению подобны ваши законы, князь. Но их надо выполнять. Помни, что твоя жена унгиратка. Твоему народу больше нечего  бояться,  она тебе будет и щитом,  и ходатаем.
•      Там, в Сарае-Бату, в роскошной столице Ордынского царства, всё казалось проще. Но на подступах к Ростову….
•      Феодора  искоса поглядывала на Глеба, и  ей было непонятно, что может печалить мужа дочери сёнгуна – наследника ханского престола Сартака?  Разве почести оказанные им  в Орде не говорят о том, что князя Глеба  приняли в столице татарского царства, как родного?
•       А «чистый путь» от самого Сарая до пределов Русской земли? Встречные  отряды, завидев над караваном девятибунчужное белое знамя, под которым ходят только наследники Чингисхана,  спешивались и падали на землю? Разве не она, Алголь - Феодора, принесла своему обожаемому мужу почет и уважение монголов?
•       А обоз с возами драгоценных металлов, и шелков и  пленники, что следовали за поездом «молодых», полученная в качестве  вена  от хана Неврюя.  Пленники осядут на землях Ростова и Белозерска. Они хорошие мастера,  и будут платить дань  князю, а самые отважные станут умелыми воинами и пополнят его дружину.
•      А заветный фиал, что отобрала  Алголь у самого Ногая?
•       Разве  не доброе имение приобрел князь Глеб, женившись на прекрасной Алголи? 
•        Алголь, искусная наездница, на полном ходу подхватывает  князя  под руку, припадает к его плечу,  и заглядывает в очи. Её раскосые с хитринкой глаза, пухлые губы, матовая свежая кожа румяного лица  обещают многое. Глеб придерживает  коня, перекидывает повод в одну руку и обнимает своё татарское сокровище. Что-то будет впереди!
•
19. ПЛАЧ НА КУРГАНЕ.   
        Люди, призванные  княгинями – вдовами, собирали разбросанные по полям и перелескам косточки павших в боях воинов.   Хоронили в братских курганах под большими деревянными крестами.
       Отстояв панихиду  в храме Богоявленского Углицкого монастыря,   княгини приказали вести себя на реку Сить, на место кровавой сечи:
-     Похоронили и отпели героев, теперь оплакать надобно по русскому ветхому обычаю, - то ли спрашивала, то ли утверждала Марина Ольговна. 
      Крутые курганы, принявшие  косточки героев русских, стояли по берегам реки, как богатыри, охраняющие покой земли. Упала на колени ярославская княгиня,  обняла руками землю, кровью павших политую,  и запричитала:
- Братцы наши милые, ужо лежат ваши буйные головушки!
Да не стучат ваши ретивы сердечушки!
        Да не глядят ваши востры глазоньки.
Да на высоком, на славном,  на кургане
Помолюся я, братцы,  на восточную сторону,
Поклонюся, братцы, на все четыре стороны,
Умоюсь, братцы,  ключевой светлой водой,
Утруся , братцы, шитым-браным полотном!
Да воскричу, возоплю  я на весь белый свет:
- Ой, лихо, лишенько! – вторила ей княгиня Углицкая.
- Со святыми упокой,  Христе, души рабов твоих…, -  молила Бога монахиня Евфросиния, - …идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная, - подняв глаза на проплывающее облако, будто видя перед собой сам лик бессмертного Бога, выговаривала игуменья слова молитвы.
 Ярославская княгиня, гладя рукой дерн на кургане, будто сыновнюю головушку, причитала:
-     Да и спят в кургане высокиим,
Молодые витязи, да ярославския
Углицкие  да и ростовския.
Да владимирцы, да славны суздальцы!
Братцы вы наши, родненькие!
Нет вас чище, нет вас краше!
По всей земле, да под солнышком!
Вы вставайте, братцы, родненькие!
Вы берите в руки мечи буланые!
Встаньте заступом за родную Русь,
За родную Русь, землю- матушку!
- Долго ждали, братья павшие, когда оплачем мы их. Теперь пусть спят спокойно.
Марина Ольговна перекрестилась. 
- Как придет наше время с врагом сразиться, рать небесную высылайте нам, оставшимся в живых. Помогите, родные.
Марина Ольговна замолчала, обвела взглядом, собравшихся на тризну, остановилась  на Константине. Сделала попытку подняться с колен. Сын бережно обнял её:

- О каком сражении  говоришь, матушка?
- Один у всех нынче враг - татары. -  и печаль разлилась по лицу ярославской княгини. 
- Не в себе, матушка, - шепнул Константин на ухо Надежде Игоревне. Та кивнула, соглашаясь.
    Марина Ольговна сделала вид что,  не поняла обидных слов сына, и экивоков свояченицы. Но на обратном пути в Ярославль, попросила  Константина подсесть к ней в  возок.
- Не гоже тебе, сыне, одному на свете жить.  Наследников в княжестве нет.
- Марьюшка  разве не наследница?
- Где это видано, чтобы дочери или жены наследовали власть? Время сейчас суровое. Нынче князья – воины  в цене. Я не против Ксении и её дочери,  но с жёнами  наш род пресечется и земли своей исконной лишиться может. Говорю тебе об этом потому, что сии  дела не столь сердечные, но государственные. 
- Никак сосватать с кем хочешь, матушка?
- Угадал, сыне!
- Матушка, не лежит моё сердце ни к кому. Чего же чужую жизнь заедать…
- Не то глаголешь, сыне, не то….  Введи в свой дом ту, о которой думы твои.
- Она не принимает меня своим сердцем…, матушка….
Проговорил так, и понял, что  нечаянно открылся. Князь на ходу спрыгнул с возка, чтобы закончить неудобный для него разговор, но мать удержала его за руку:
- Постой, сыне, послушай меня.  Женщины не любят тех, кто робеют перед ними. Забудь, что любишь её, но будто обычным делом занят - ряды рядишь.
- В сокровении благо….   
Пробормотал себе под нос и  потом всю дорогу обдумывал её слова.

• 20. ЛИТОВСКИЙ КНЯЗЬ МИНДОВГ.
•        Папа Иннокентий Четвертый, победив своего заклятого врага Фридриха Второго Гогенштауфена, сделал всё, чтобы развалить Великую Германскую империю, и ему это удалось. На  просторах западной Европы расцвела теократия католического папы.
•        А в восточной Европе возник и превращался в могучее оседлое государство улус потомков Чингиса, представляя собой другую систему.
•       Между этими гигантами   пробивались  робкие ростки новых государственных образований. Одним из них была Литва. 
•        Литовский князь Миндовг внезапно появился на политической сцене. Он сумел объединить литовские языческие племена и принял католичество, чем обнадежил папу Иннокентия Четвертого, уповавшего  на то, что Литва будет хорошим заслоном от татарских набегов и закроет собой католический мир Европы. Но Миндовг неожиданно для папы вступился  за родственное языческое племя жмудь и разгромил католический орден.
•        Об этом Александр поведал Ксении, когда они вечеряли за большим столом на княжьем дворе, в присутствии советников. Дворовая  прислуга, сновала с разносолами вкруг гостей. 
- К славному Миндовгу послов снарядил. Надо нам с ним вкупе жить.
- О каком мире глаголешь, Александре, когда Миндовг  столько земель исконно русских покорил?
- Враг у нас сегодня общий -  вера латинская.
• -       Так Миндовг – то сам, говоришь,  веру латинскую принял, - засомневалась Ксения.
- Мне поведали послы, что он тех католиков избил, что у него служили,  и от веры отступился.   За народ свой дюже радеет!
• Никто не заметил как, стоя за спиной княжны Марии,  напряженно прислушивался к речи  Александра княжеский балий Волончун. Вспыхивал  взгляд лекаря, когда слышал он о победах  Миндовга, с которым был одного рода.
•        Вот как получается: пока он тут служил Ярославской княгине, лучшие мужи из литовских племен сумели стать щитом для родины его и соплеменников. 
• -      Родной мой Полоцк занял Миндовг после того, как мой дядя, а твой тесть  Брячеслав помер.  Поставил там племянника своего Тевтивила, - напомнила Ксения. 
•        Волончун торжествовал! Вот она, сила литовская! Решение пришло,  как внезапный порыв ветра. И не было большего желания, чем бежать, идти, ползти туда,  к светлым озерам,  песчаным дюнам, смолистым  соснам и теплому очагу, где звучит родная речь.
- Силу свою почуял Миндовг и пошел Смоленск воевать,  по пути опустошив  Новгородские земли.  Сын мой, Василий с Глебом Смоленским соединился,  дружину свою поднял  и разбил литовцев  наголову, - продолжил Александр, -  На время присмирели. Потому и хочу мир заключить, пока на нашей воле, - пояснил ь Александр.
- В Смоленске старший Ростиславич княжит,  князь Глеб, а второй Ростиславич, Михаил в Городце сел, а третьему, Федору, Можайск  отдали.
- Удел – то больно плох, дурной славой пользуется, - Ксения осторожно глянула в ту сторону, где сидела за столом Василиса.  и уже шепотом добавила, - Помнишь, как князь Андрей Можайский в шатре у Батыя погиб, а княгиню его осрамили. Не зря она в монашки постриглась, не пожалела и дочку  Василису сиротой оставила.
- Из бедного  и малого местечка Можайск в большой торговый город вырос при младшем Ростиславиче, - возразил свояк, - Федор - Мономахово племя.
•       Княжна Василиса, услышав про Можайск, напрягла слух и,  повернулась, встретившись взглядом с Великим  князем. Она вдруг поняла, что его слова предназначены для неё. Странное тревожное и сладкое чувство заполнило  неискушенную детскую душу. Она поспешно отвернулась, боясь, что люди, окружавшие её,  заметят это  странное состояние.   
•        А Волончун  оглянулся на  Дануте, сидящую с девушками на высоком крыльце княжьего терема.  За весь вечер ни разу в его сторону не посмотрела. Будто забыла, как вынес её, полуживую,  из сенного сарая, как,  выхаживал. 
•      Нет! Теперь он точно знает, что его место в рядах  сородичей, рядом с Миндовгом и Тевтивилом.  Ничто больше не удержит его в этом городе. Ничто! «И последние становятся первыми».  Так говорил  Христос – Русский бог. А коли,  придется в этот город вернуться, то господином народу и правителем земли.
•     Утечет тайком, если  княгиня Ксения добром не отпустит!
•
• 21. ЛЮБОПЫТ ФИЛЮШКА ЧУДИНОВ.
•         Княжна Мария не отпускала от себя Филюшку надолго. Отрок оказался не только  хорошим розмыслом в мастерстве по дереву, и в других хитрых делах, но  знал много интересного, а уж старания в службе от него отнять нельзя. С утра раннего до позднего вечера хлопочет при княжне. Кокушка его журит, пыряет, известное дело, ревнует. Да Филюшка не обидчив. Что хотите со мной, мол, делайте,  я всё вытерплю, только бы   Марьюшке служить.   
•        Рассказал он Марьюшке и Василисе про то, как Ярослав Мудрый боролся с Велесом в Медвежьем углу. Как проклял волхв Выжлец молодого князя и  наслал на город заклятие, которое тысячу лет будет висеть над Ярославлем, и не будет людям счастья от любви, а только страдания и поруха.
•        С широко раскрытыми глазами слушала  княжна Мария любопыта Филюшку, и не хотелось ей верить в  грустную бывальщину.
• -      Не слушай его, чадушко, не печаль сердце своё. Придет времечко, посватается к тебе молодой князь, красивый, сильный, разумный и полюбишь ты его, - утешала любимицу Кокушка.
• -     А он меня? - дрожит голос Марьюшки.
• -   Такую красоту и не полюбить! – скрюченными пальцами старуха гладит  по головке    княжоночку, - И будете вы с ним жить долго  и счастливо тридцать лет и три года. А этого словоблуда не слушай. Поди, поди со двора, - шлепнула Филюшку Кокушка, - отколь только измышляется в твоей  голове мусор разный!
•       И Василиса погрустнела вслед за подружкой. Девочка  не сомневалась, что влюблена в большого, сильного героического человека, которого все называют Великим. Да у любимого, на её горе,  жена боговенчанная и сыновья старше её, Василисы. Прав Филюшка. Кто полюбит в этом городе, тому счастья от любви не видать. 
•
• 22. АРОМАТНЫЙ ЦВЕТОК.
•       Хан Берге проснувшись на рассвете, вышел из шатра, чтобы совершить омовение перед утренним намазом. Его тесть Ильхам говорит: «Ислам – религия чистая. Очищайся, ибо в рай войдет только чистый».
•        Он завернул на пояс тонкий халат, обнажив нижние уды,   и расставил ноги, так, чтобы вымыть выводящие органы, как это предписывает закон. Изящная  фигурка, закутанная в черную ткань, держала в руках блестящий кунган.  Берге протянул руки, сложив их лодочкой,  и струйка теплой ароматной воды полилась в его ладони. Хан обмывал свои члены, слегка приседая,  и испытывал удовольствие, от которого крепла его мужская сила. Берге  взглянул на женщину, державшую в руках кунган, и выпрямился, вглядываясь в её очертания.   Голова  низко опущена, а лицо и плечи закрыты черным полупрозрачным шелком.  Она поспешно подала ему белый убрус, упреждая его желание обтереть вымытую плоть. Хан присел на корточки, тщательно обтирая члены и не отводя взгляда от тонкой фигурки.
•        С тех пор как Берге оставил Булгар, у него не было  желания владеть женщиной. Прекрасная Энже осталась там, на Волге, и она готовит ему подарок – наследника. Ожидания сына вытеснили все другие желания. Но от этой хрупкой женщины, сейчас прислуживающей ему, исходило сильное притяжение. 
•        Берге выпрямился, расправив халат,  сдернул с женщины черный шелк.  Она на мгновение вскинула  голову и вновь опустила её. Этого хватило Берге, чтобы разглядеть свежую красоту юного создания, её страстность и вместе с тем, целомудренную скромность.
• -     У тебя есть имя? – прищурился хан.
• -     Ароматный Цветок, - еле слышно вымолвила красавица
• -     Сегодня  ты будешь стелить мне  постель.
• -     Как прикажет господин, - едва заметная улыбка промелькнула в уголках её губ.
•
• 23.ГНЕВ МАТЕРИ.
•        На подходе к Ростову  Глеб раскинул стан и отправил гонца к брату с сообщением, о прибытии. Гонец доложил князю Борису,  что князь Глеб идет в родной город с молодой женой, дочкой хана Сартака,  Алголь – Феодорой, что с ними кроме княжеской дружины  тысяча  татар и множество   пленных, взятых Глебом в Орде за женой в качестве вена.
•        Князь Борис молча выслушал гонца, приказал принять его, накормить с дороги, но радости от предстоящей встречи с братом  не выразил.  Ужели  благом считать поселение тысячи татарских вооруженных воинов на святых землях отцов и дедов?  Звероподобный вид и хищный нрав татар вызывали неприятие.  Смогут ли эти нехристи  мирно жить среди русских людей?  Глеб всегда был способен нарушить обычай, расстроить урядство. Всегда мыслил  и жил  по – своему. И теперь отличился!
•          Как сказать матери, что сын её на татарке женился?   Не побоялся без матушкиного благословения судьбу связать с дочерью врага смертного. Такой измены она не простит  младшему сыну. А как быть ему, Борису, какой прием оказать  снохе нежеланной? Вот ведь, докука какая!
•       К матери в княгинин монастырь князь Борис отправился самолично. А гонца глебова велел задержать, пока ответ от матушки не приспеет.
•        Игуменья, накануне прибывшая из Углича Поля,  всплеснула  руками радостно, когда Борис сообщил о скором прибытии Глеба, перекрестилась с улыбкой: не зря молилась Господу, чтобы сохранил жизнь сыночку. Борис потупился, замолчал. Она тревожно глянула на сына: никак  неладное с Глебом приключилось? 
• -       Не томи, Борисе, сказывай всё, что хоронишь от меня.  Жив? Здоров ли Глебушка? 
• -      Оженился там в Орде наш Глеб. С молодой женой идет к Ростову.
• -      Как посмел без родительского благословения!
• -      Матушка, жена его -  дочка   Сартака….
• -      Татарка…?!
• Игуменья побледнела и стала оседать  на лавку.
• -      Не суди Глеба, матушка, возможно по -  другому нельзя было….
• -      Придет время от татар на Руси не останется и следа. Что тогда делать будете? Как оправдаетесь  перед Богом и народом?
• -     Матушка! Не будет пути назад! Забудь про то, что было!
• -     Не-е-т! Не бывать татарам на наших землях!
• Борис молчал, боялся возразить. Как не бывать татарам на Руси, когда из города в город данники с переписчиками ездят, а баскаки их от гнева народного прикрывают. Скоро и до Ростова дотянутся.
• -      Уйди с глаз моих! – гневно выпрямилась мать, - Передай  Глебу  моё решение. Следовать  через Ростов без останова.  Прямиком до Белоозера. Там его владения, там пусть и живет со своей татаркой! Видеть их не хочу!
•       В горькой кручине покинул мать князь Борис.  Вот как  повернула жизнь. Были родные братья, а выходит, стали чужими. 
•
• 24. НЕ БЫЛО НА СВЕТЕ ДВУХ СОЛНЦ!
•       Старая княгиня Марина Ольговна возвратилась в Ярославль с просветленной душой. Тягостные предчувствия, томившие больную душу,   рассеялись. Взгляд её подолгу останавливался на внучке, княжне Марии, и тогда подобие улыбки освещало её  всегда печальное лицо.
•        Улан Лисица подробно рассказал князю Константину о пребывании Александра Невского в Ярославле, о планах союза его  с Миндовгом, о необходимости посольства ярославского  в Орду. В  конце  разговора обмолвился,  что  исчез Волончун. Ушел тайно, не сказавшись  никому. Знать в Литву, на родину подался. Княгиня Ксения ходит вне себя,  за дочку тревожится, что без балия осталась, не знает, на ком гнев сорвать. 
• -    Княже, что надумал в походе?  В делах сердечных я тебе не советчик. Интересы города требуют, чтобы законный наследник в земле нашей был.  Старики градские поговаривают, что не время сейчас женщине владеть землями ярославскими.  Княгиня Ксения не удержит город под собой.  Так что вводи в дом жену боговенчанную,  успокой народ наследником мужеска пола, - убеждал князя Улан, -  Как не было  на небе двух солнц, так и народ  не может иметь двух государей.  Глаголят, коли,  невестка с деверем власть поделить не могут, так совокупились бы в одну семью. Что уставился, княже? Старики мудрят не зря. Ксения-то всем взяла. Чем ни невеста тебе?
• -    Владыка  Игнатий  приказал  в сокровении держать мысли греховные, но тебе откроюсь, коли ты разговор такой начал.  Люба мне Ксения, люба. Но не могу я её ни невестой, ни женой назвать, - загорячился Константин,  - как привез её из Новгорода Василий, Царство ему Небесное, я тогда еще совсем юным был,  и видел, как по первости он смотрел  на неё жадным взглядом. А  она  глазами только поманит,  и оба в опочивальне скроются.  И было мне ревностно, что ж у них такое творится?  Потом заметил, что охладел Василий к жене, и Ксения  тоже, от своей гордости. Как стена промеж ними стала.  А я,  понимаешь, этому радовался. Не за брата, не за неё, за себя радовался. Потому, как сам возжаждал её. Жену брата! Лишь, когда не стало Василия,  понял, какой грех на душе носил. Я ведь худому радовался.  И грех этот мне мой брат простить уже не сможет, как бы я ни просил его. Поздно! Понимаешь, поздно. И теперь, если я вдову его себе возьму в жены, грех-то двойным гнетом ляжет на душу и не будет мне покоя, пока жив. 
• -      Понапрасну  убиваешься, княже, всё суть,  человеческое!
- Ксения  для меня всегда, будто на горе Фавор стоит. Я буду сносить терзания, надеяться, умирать по несколько раз на дне, грезить и мечтать о ней, как о Божестве. Но приблизиться …. боюсь. 
- Значит, не хочешь владеть женщиной, чтобы не утратить любви к ней?  Тогда женись на другой.  Борис Ростовский  Марию Ярославну Муромскую взял. К  её сестре, младшей Ярославне  и посватайся. Помнишь ли её?  На свадьбе в Ростове краше её и не было среди девиц?  Хочешь, я сватом буду! Уж в грязь лицом не ударю!
• -    Сам женись! – рассердился Константин.
• -    Женился бы, да моя невеста в кургане спит высоком, посреди поля широкого, земляным одеяльцем прикрыта, степными цветами приукрашена. Нет больше на земле  красоты такой,  сердцу доброй,  и не будет. Сколько лет прошло, а не изринуть тоски из сердца! Радушка моё счастье с собою забрала, в земле схоронила.
• -     Неладно в сердце, Улан, и у тебя, и у меня. 
•      Ни Улан Лисица, ни Константин, не заметили, как шевельнулась занавеска над княжеским одром. Кто- то слушал их разговор, таясь и скрытничая.
•
•
• 25. ПОЕЗД БЕЛОЗЕРСКОЙ ЧЕТЫ.
•      Через Ростов  Глеб проехал,  гордо подняв голову,  стремя в стремя с молодой женой. Народ ростовский высыпал на улицу, что бы поглазеть на княжеский поезд.  Рассматривали молча княгиню Белозерскую. Плоское  скуластое личико её с маленьким носиком и раскосыми черными глазами  удивило нерусской красотой. Расшитый золотом кафтан, отороченный мехом,  такие же порты и высокая ботта с пучком страусовых перьев украшали маленькую татарку. Золотые браслеты на руках и ногах, кольца с самоцветами на пальцах, сияли, в лучах солнца так, будто женщина была соткана из света. За князем с княгинею следовала дружина, за ней отряд татар, вооруженный, как перед началом боя, потом бесконечный обоз с добром, полученным в вено от отца невесты – хана Сартака. Большой толпой шли пленники, подаренные князю и княгине  Белозерским  бесчисленной татарской родней.
• -     Почему эти люди не падают на колени? Разве они не знают, что я  дочь самого
•       Сартака? Или они не понимают, под чьим бунчуком мы идем? – дернула мужа за рукав княгиня.
• -     Они знают, что ты внучка хана Батыя, который прошел по нашей  земле и принес много горя.
• -     Но мудрецы сказали, что мой дед -  Великий Батый – бич Бога. Если бы эти люди не были грешниками, Бог не послал бы  его на ваши головы!
• -     Ты приняла  христианское имя - Феодора. Ты  не ханша кочевого народа, а княгиня русского оседлого населения. Попытайся полюбить его. Ведь ты унгиратка: красивая, добрая и умная.  Так говорил об унгиратках твой дядя Неврюй!
•       Несколько часов тянулся поезд  через Ростов, подчеркивая роскошь, силу и гордость двоих, вступивших в неодобрительный союз. 
•       Но игуменья Евфросиния этого не хотела видеть. Да и Борис,  убоявшись гнева матери,  отсиделся за стенами княжьего терема.

26.ДЛИННЫЙ НОС ГРЕЧЕСКОЙ ЦАРЕВНЫ.
•       Стольник Ешимут подал хану   кумыс. Ногай покосился на поднос с чашей,  нахмурился.
•      Новая чаша,  поданная ему Ешимутом  за обедом, вычурно изукрашенная  аланскими мастерами, не радовала Хана. В душе его шевелилась злоба,  и  не предвещала ничего хорошего  окружению Ногая. Он  перебирал в памяти разговор с  Улавчи, который состоялся накануне.   
•       В стан Улавчи и его бабки Баракчай – ханум Ногай прибыл, чтобы выразить покорность новому хану, и задобрить подношениями его родных. Он просил подтвердить, что  решение хана Батыя оставить Ногая во главе войска Западной Орды, остаётся в силе. Но этот сын пестрой козы,  Улавчи, промолчал. Он молод и имеет   безжалостный нрав и предательское сердце. Он не выполняет наказов старшего по возрасту.  Если бы сила была на стороне его, Ногая, то Ногай  бы плюнул  в лицо этому козленку, и заставил бы всех  нухуров сделать то же самое. Однако Ногаю пришлось,  скрепя сердце, таить презрение,  ибо молодой Улавчи непредсказуем в своих решениях.         
•        Богатур Тигичаг, сидящий на корточках,  с тревогой посматривал на своего господина. У него была своя причина для тревоги. Давеча царица Евфросиния пригласила его к себе в шатер, угощала венгерским сладким вином и сушеным виноградом.  Она выспрашивала  Тегичага о  Ногае. С того самого праздника,  в честь молодой четы, когда хитрая Алголь присвоила любимый фиал  её мужа, Ногай не приходит в шатер Евфросинии. Царица встревожена и хотела бы знать, куда собирается Ногай двинуть орду и когда ставка его сдвинется с места. Очень осторожно выведывала,   кто стелет Ногаю постель,  и  вкрадчиво попросила Тегичага напомнить своему хозяину, что царица тоскует о  муже. За  услугу  щедро одарила Тегичага.  Золото тонко звенело в его кармане, но душа была не на месте. Поэтому Тегичаг сел от господина, дальше, чем обычно. Он страшился первым завести разговор с  хозяином  и ерзал на кошме.
• -     Тегичаг, говори, - приказал оробевшему богатуру, Ногай.
• -     Господин знает, что царица приказала мне явиться в её шатер? – страх пробежал по лицу Тегичага.
• -    Я всё знаю, - насупил брови Ногай.
• -    Господин, царица пылает желанием видеть тебя,  просила сказать тебе об этом, - Тегичаг со страхом ждал ответа.
• -    Передай царице, что мне не нравится её длинный нос. Я люблю красивых женщин.
• Тегичаг покрылся липким потом. Передать царице такое, равносильно смертельному приговору.  Царица в гневе могла отдать приказ казнить его на месте и,  никто не посмеет вступиться за несчастного Тегичага.
• -    Иди и скажи ей, - злобно ухмыльнулся Ногай. 
•
• 27. БОЯРСКИЙ СОВЕТ.
•        В Ярославль, прибыл  гонец с просьбой от князя Глеба  проследовать через Ярославль в Белозерск, оставить в городе людей, заболевших в дороге и не имеющих сил двигаться дальше. Среди них нет мора, но у  татарского  воина сломана нога. Очень плох  аланец старости маститой. И еще несколько человек,  истощенных в плену, и изморенных долгой дорогой,  не могут двигаться дальше. 
•        Утренний совет, который, как обычно,  проходил  в большой палате  Ярославского княжьего терема, загудел одобрительно: прием княжеского двоюродного брата, что божий праздник.
•       Константин и Ксения сидели во главе огромного дубового стола. По левую руку от Ксении,  было место боярина Якима. Он как бы представлял покойного князя Василия.  По правую руку от Константина, всегда садился Улан Лисица. Он  не утверждал своей правоты именем покойного князя,  хотя последние годы перед смертью Василия, был с ним неразлучен. Он молча слушал совет, а потом тихим голосом, так, что все спорщики разом умолкали, высказывал своё мнение. И чаще всего именно оно ложилось в основу правильного решения.
•        Когда гонец сообщил, что жена  князя Глеба – дочь хана Сартака, что поезд их идёт под охраной тысячи татарских конников,  молчание повисло в палате, а Ксения в страхе перекрестилась.
• Яким зашептал на ухо княгине:
• -     Пусть проследуют через Ярославль, у себя их лучше не задерживать.
• Бояре возроптали:
• -     Дожили! Татары русского князя охраняют!
• -     Чего же тут дивного! Забыли, как сам Александр, герой Невский на Русь татар привел! Сколько людей поузили и в плен отвели тати татарские, сколько погубили!  А кто и по сию пору по лесам в страхе бегает! Не собрать!
• -     Закрыть перед носом ворота и не пущать через город!
• -     Пусть в обход идут, просеки вырубают, гати прокладывают.
• Улан выдержал, пока утихнет недовольный шум,  как всегда, негромко и внятно, начал:
• -      Князь Константин, княгиня Ксения,  и вы, верные городу бояре, я думаю так, что не пропустить через Ярославль Белозерского князя мы не можем, хоть и жена его татарка, и дружина его из татар.   На рожон татарской тысяче нам идти не надобно.  До сих пор от насилия да от великой истомы, люди покоя не имут.  Почто умножать многую тягость? Мой совет – от русских обычаев не отступать. Гостей встречать хлебом-солью. Прошло почти два десятилетия, как Батый  прошел по нашим землям. Пора мир устанавливать.
• -      Кобыла с волком мирилась, да домой не воротилась, - пробурчал Яким.
• -      А вечно драться и когти притупятся, -  стоял на своём Улан Лисица.
• -     Старики рекут: плохой мир лучше доброй ссоры, - поддержал товарища отважный воевода Фрол.
• Константин поднял ладонь в сторону спорщиков, гася разговоры:
• -     Гостей встречать надо, как деды и отцы это делали. Басурманских обычаев не приемлем. Князя Белозерского и княгиню его в теремах примем. Дружину татарскую в гостевом доме разместим. Для пленных людей, коих из Орды ведут, палатки и шатры поставить  в посаде.  Из закромов княжеских выделить хлеб и другие припасы, чтобы людей накормить. Как ты, княгиня мыслишь? - повернулся он к Ксении.
• -      Ты князь, не со мною это замыслил, так моего согласия в том нету, - Ксения глянула на Якима. 
• -      Пусть старцы градские тогда своё слово скажут. Как старейшие сдумают, на том и мы станем, - тяжело опустил руки на стол князь, - говорите.
• -       Татары  много нам урону принесли, но весь век зло помнить не будешь. Негоже старые обычаи забывать. Коли нынче идут к нам с миром, миром и принять надобно. Так я реку? – обернулся могучий горожанин Иван Кукушка к старцам градским.
• --     Вестимо, так, - закачали головой мужи.
• -      Мы все адамово племя – и верные, и не верные, - продолжал Иван Кукушка, - но и с неверными неудобно  ни про что брань сотворяти, но со всеми надо в мире быти. А, коли мы православные, то  к беззаконию их не приступати.  Так – то, - Иван Кукушка отер пот со лба и сел на лавку.
• -      Гонцу скажите, что князя Глеба жду  в своем тереме. Чем богаты, тем и гостям рады! – встал из-за стола Константин.
• -       Почто вороне большие разговоры, коли своё «кра» знает! – пробурчал  Фрол,  исподлобья взглядывая на Ксению и поднимаясь вслед за князем.
•
•
• 28. БРАТ И СЕСТРА.
•         Возвратился из Венгрии, хан Менгу,  выполнивший  последнее поручение хана Батыя и доставивший Батыю его Воительницу. Старая  Баракчай – ханум вложила в  широкую ладонь  Менгу  красивую  ручку Чичек, и приказала двум молодым людям любить друг друга.
•        Услыхав от гонца, что предстоит  курултай, Хан Менгу и юная Чичек направились в Сарай, чтобы принять участие в собрании знати.   Чичек, готовилась стать матерью, и Менгу оберегал её, как самую высокую награду, полученную им когда-либо от правителя Батыя.
•       Брак Менгу и Чичек был удачным. Чичек мечта мужей всего улуса Джучи, по праву  досталась молодому и обаятельному хану Менгу. Маленькая сестра Ногая купалась в обожании отважного мужа, хотя и не испытывала к нему бурной страсти. Ей по  неопытности, казалось, что они с мужем любят друг друга и,  дети от их брака должны быть желанными.   
•        Достигнув ставки Ногая, Чичек поспешила к брату, так ловко  обменявшим её на византийскую принцессу.
•        Они давно не виделись, и сейчас при встрече,   ей показалось, что Ногай  мало похож на того храброго, изобретательного и смешного мальчишку, которого она знала когда – то.  Лицо его было угрюмым и чужим ей.
•        Он был старше Чичек, и  в далеком детстве,  учил её держаться на неоседланной лошади, скакать под брюхом, на ходу стрелять из лука по шмыгающим в траве тарбаганам.
•       Она помнит, как истошно кричала, когда брат впервые хлестнул лошадку  плеткой – треххвосткой, и  та понесла маленькую Чичек по степи:
• -     Эркерге! – заверещала девочка, вцепившись тонкими пальчиками в гриву неоседланной кобылки, - эркерге-е-е!
• -     Курыкмагыз! Мин янэшэ! – успокаивал  брат, оказавшийся  вдруг рядом,  и она поняла, что он ни на секунду не отпускал её от себя. И уже не было страшно, а весело и спокойно.
•      Именно Ногай привил сестре умение так мыслить, чтобы всегда извлекать свою выгоду.  Чичек была благодарна брату за детство,  наполненное кочевым  счастьем. 
•        Чичек сидела перед братом, ласково  поглаживая ему ладони.  Золотые кольца на её пальцах слегка щекотали  его руку.
• -     Туганкай,  Ногай!  – приговаривала Чичек,  заглядывая в его раскосые глаза,  и ему было хорошо от этого доброго взгляда.  Душевное успокоение, какого Ногай не испытывал уже давно, освободило голову от мрачных мыслей.   
• -     Я хочу навестить  Евфросинию  и передать ей  гостинцы. Ведь она принесла тебе звание царя и почет чингизидов.
• -     Она спесива и глупа, - отвернулся Ногай, чтобы не обнаружить своей ненависти к Евфросинии.
• -      Ты перестал жаждать тело своей жены? Разве оно не мягко и не бело? – удивилась  Чичек.
• -      И мягко, и бело, - кивнул головой Ногай.
• -      Она перестала пахнуть женщиной?
• -      Нет. Она пахнет так, как должна пахнуть женщина и пахнет еще сильнее, когда рабыни умастят её тело ароматными маслами.
• -      Она не владеет искусством целовать мужчину! Она вкладывает свой язык тебе в рот?
• -      Она всё делает правильно. Её обучили. Но у неё длинный нос.
• -       Но этот недостаток можно исправить. Разве в твоей ставке нет такого умельца, который может оскопить мужчину и укоротить нос женщине?
• -      Нос женщине укоротить можно, но кто добавит ей ума?
• -      Ты слишком многого хочешь, мой туганкай Ногай! – смех Чичек серебром рассыпался по ханскому шатру, - я пойду, навещу твою царицу.
•
• 29. ТУРСУК  С САПФИРАМИ.
•        Ешимут приглядел рабыню на невольничьем рынке в Сарае для своего господина.  Ему хотелось порадовать Ногая. А пуще всего развеять мрачные мысли хозяина, которые могут подтолкнуть страшного человека  к кровопролитию. Ведь  только богу Мизиру  известно, кто выживет из приближенных Ногая, а кто погибнет, если Ногай даст волю своему дурному гневу.  Пусть лучше потешится над рабыней. Пусть утишит свою кровожадность над  плотью  несчастной жертвы, но не над ними, его соратниками и слугами.
•    Татарин, продававший девушку, клялся, что за время пути никто не пользовался её телом и поэтому запросил высокую цену. 
•    Большие синие глаза девушки выражали страх, ненависть и  усталость.  Она отворачивалась от глазеющих на неё мужчин и опускала голову. Тогда хозяин, осторожно, чтобы не испортить товар,  концом кнутовища дотрагивался до её подбородка и толкал его вверх.
•     Ешимут уставился на грудь, высокую и упругую. Хозяин перехватил его взгляд. Он подскочил к рабыне, вцепился руками в ворот рубахи и разорвал её  до живота:
• -     Гляди, гляди, господин, свежа, как весенний цветок. Белая, мягкая, шелковая. Це, це, це, - зачмокал татарин  языком.
• -     Я беру её, - Ешимут отсчитал монеты, пытаясь угадать   в облике приобретенной невольницы нечто неуловимое, взволновавшее его.  Она не была похожа ни на одну из женщин, которые прошли через его постель.
•        Глаза её напоминали сапфиры, которые лежали в его кожаном мешке - турсуке. Когда ему было страшно, и уныние одолевало его душу, он открывал заветный турсук с драгоценными камнями, и синие сапфиры, словно  глаза неведомого божества, смотрели на него и вселяли в его страждущую душу покой и уверенность.   
•      Он и помыслить не мог, что есть такая живая женщина с сапфировыми глазами.
• -     Как зовут твою богол?  – обратился к татарину Ешимут.
• -     Финка, - ответил продавец, не умеющий выговорить имя Анастасия.
•
• 30.  К НАФТАЛАНОВЫМ ГРЯЗЯМ.
•   Хан Менгу,  младший брат  погибшего хана Батыя,   прибыл в ставку Сартака вместе с Ордой Ногая.  Он выразил свою покорность племяннику,  и,  старая Баракчай – ханум приласкала его в своем шатре. Менгу внимательно прислушивался не только к официальным речам, но и к шепотку в закоулках шелковых шатров татарской знати. Он  знал, что по Ясе Чингисхана курултай, состоящий из знатных нухуров, может утвердить или не утвердить Великого хана улуса. И  Сартак зря не придавал этому значения.   
•        Баракчай – ханум была женщиной властной, но она всего лишь  женщина и не  может своим умом объять весь улус. Она не может   даже сосчитать своих сторонников и принимает уверения в дружбе, согласии и покорности за чистую монету.
•        Всё, что витало  в воздухе хитрым  флёром, было похоже на  прокисшее кобылье молоко. Оно утоляло жажду, пьянило, наполняло  утробу. Но оно могло вызвать и тяжелую рвоту. Менгу встревожился за Чичек, ждущую ребенка. Ей не следовало находиться  в Сарае. Менгу распорядился увезти жену  на побережье Каспия к нафталановым грязям. В город, построенный  военачальником  Чингисхана – Баку. Старый Баку уже ушел в «страну предков», но его ханум еще жива и поддерживает связь с младшим братом  Батыя – Менгу - улемцем . Пусть  ханум Баку примет Чичек,  и там, на берегах Каспия, где стоят Железные ворота мира, Дербент,  она родит своего первенца. Хорошо, если это будет сын.
•         Караван с дорогими подарками для ханум, сыновей  Баку, для всех их жен и дочерей, должен выйти из Сарая не позднее, чем через три дня.  Драгоценная Чичек должна быть цела и здорова.
•        Чичек не возражала. Она тоже чувствовала признаки замятни, и хотела избежать бойни, которая может произойти при вступлении на кошму  Великого хана Джучиева улуса. Сартак слабый правитель.  Если кумыс выбивает его из строя уже к середине дня, то курултай не сможет пройти спокойно.
•        Караван жены Менгу отправился из Сарая через северные ворота.  Верблюд, на котором была закреплена палатка Чичек, прошел через  строй стражи, и,   позванивая колокольчиком, повернул на юг.  Чичек  услышала незнакомую многоголосую речь. Она выглянула из - за прозрачной,  шелковой занавески, и увидела, что  к северным воротам Сарая подошел большой  караван.  Похоже было, что  прибыл он из полуночных  земель: люди в нём были белолицыми, светловолосыми, и улыбчивыми.
•        Чичек невольно задержала взгляд на предводителе каравана, высоком, красивом юноше с ярко красными волосами, будто они были покрашены багдадской хной, и струились, завиваясь в локоны. 
•       « Таким был наш предок Чингис!  - мелькнула догадка, -  Или - чут - сай рассказывал, что он не был похож ни на кого из своего племени. У него была светлая кожа, зеленые глаза и ярко красные волосы. Он был потомком рыжего волка и Алан -  гоа, горной лани!  Таким же красивым, широкоплечим и сильным».
•     Мимо проскакал стражник её каравана, предупредительно оглядываясь на палатку Чичек. Она махнула платком. Стражник остановился и развернул коня:
• -      Что прикажет, госпожа?
• -      Узнай, откуда этот караван и кто во главе его?
• -      Этот караван из  города Можайска. Привел  его русский князь Федор сын Ростиславов, князь  Можайский, - доложил стражник.
•    Чичек вздохнула и задернула занавеску.
•
•     31. РАЗГОВОР У КОСТРА.
•         Кирша  кружил по степи, не прибиваясь ни к одному  концу, встречаясь с караванами,  отрядами,  и  отдельными путниками или конниками.  Когда лёг снег,  и через монашескую одежонку Зосимки злой северный ветер стал продувать душу до костей, Зосимка вдруг понял,  что ни в какой Булгар они не идут, и в Сарай они не идут, и никуда они не идут. Время от времени атаман посылал гонцов в разные стороны, а то и сам выходил на своих хозяев. Ватага становилась всё  многолюднее. Прибавлялось и скота, и даже кони стреноженные были теперь у них. И всё больше их ватага походила на кочевой стан.   
•        Однажды ночью, греясь у костра, Зосима толкнул старика под бок:
• -      Мне надо уходить отсюда, искать невесту.
• -      Ты разве не видел, что бывает с теми, кто уходит от Кирши? Забыл копьё,  с насаженной на него головой. То-то!
• -       А направил бы  Кирша меня послом к кому - нибудь. Я разумею в чтении и письме.
• -       У него свои, верные гонцы. Надо еще и язык знать. Не видишь, что вокруг Киршы, всё инородцы. И сам он на русского не похож, хотя и говорит по-русски, - объяснил старик.
• Калач, стоящий неподалеку, повернулся, тараща свои бельма на звук разговора. Старик толкнул Зосимку под бок:
• -     Тихо, ты! 
• Но Зосимке было невмоготу молчать.  Он наклонился к уху  старика и прошептал:
• -     Бежим вместе! А? – он с надеждой заглянул старику в глаза.
• -     Я не могу, - нахмурился старик.
• -      Боишься? – поддел  Зосимка.
• -     Мне бояться нечего. Отбоялся.  Я здесь должен быть, монах, чтобы  нашу русскую землю враг врасплох  не застал.
• -     Ты русский дознаватель, что ль? – догадался Зосимка.
• -     А коль домыслил, так держи рот на замке, - предостерег Старик.
•        Но молчать было выше Зосимкиных сил. Старик много знает,  а вдруг, ведает,  кто похитил Анастасию?
• -     Кто из войска Неврюя дошел до Финского залива? Ты знаешь?
• -     Так далеко способен  дойти  только Кублай . Он из наших, из русских будет. Переметнулся на сторону татар,  когда пришел в Сарай с Михаилом Черниговским и его внуком Борисом Ростовским. Он и сам откуда – то с низовских краёв. А выслужился тем, что князю Михаилу самолично голову отсёк своим мечом. Может, пожалел, видя мучения старого князя, а скорее всего,  на службу хлебную захотел. Сразу и чин получил. У князей  русских чины все боярским детям достаются.  Простому мужу не выслужиться. А там, в Орде на родство не смотрят. 
• -    Значит, говоришь, Кублай  до самого Финского залива дошел?
• -    Кублай.
•
• 32. ХАН БАРЭКЭ – ИСТОЧНИК БЛАГОПОЛУЧИЯ.
-     Чингизиды победят! – утверждал  Берге, выпивая почетную чашу кумыса, переданную ему претендентом на великую кошму,  Сартаком.
- Чингизиды удержат власть, - вторил зятю Ильхам, оглядываясь по сторонам, словно боясь, что его тайные мысли могут быть услышаны в окружении потомков Батыя.
      Сартак изъявил желание увидеть майдан, на котором состоится курултай улуса Джучи. Его вывели из шатра, помогли взобраться на коня. Знатные  монголы теперь пользовались не маленькими лохматыми лошадками,  из внутренней Монголии, но   породистыми рысаками, вывезенными из  Венгрии или Аравии.
       Сартак, ударил плеткой по блестящему боку жеребца, и он рванул с места, увлекая за собой кавалькаду знатных  татарских особ.
•        Отряд Ногая,   с трепетом ждал, куда направит свою стрелу хозяин. Завидев  девятихвостный бунчук Сартака, Ногай снял с плеча лук,  вставил стрелу и натянул тетиву. Его соратники поспешили сделать то же самое.
•             Когда  Сартак и сопровождающие его нухуры приблизились на расстояние летящей стрелы,  Ногай отпустил натянутую тетиву. Стрела вырвалась из его лука и тонко запела мелодию внезапной смерти. И тысячи  стрел подхватили эту песню!
•        Сартак свалился с коня, дико закричав,  и в тот же миг рот его окрасила кровавая пена.   Нухуры  хана Сартака рассыпались по степи. Они в панике  разворачивали коней, силясь ускакать от смерти, но стрелы настигали их. Когда остатки знатных сторонников хана Сартака были окружены и  все до единого отправлены в «страну предков» вслед за своим господином, Ногай обтер  кривой меч о полу халата и осмотрел своих воинов. У Ешимута от  пронзительного  взгляда  прищуренных глаз Ногая острой болью свело желудок.
•         Ногай спешил. Надо было успеть ворваться в город, захватить врасплох старую Баракчай – ханум и её внука Улавчи, и заставить Берге и его тестя  Ильхама разделаться с ними.  Коварный Ногай нарушивший Ясу Чингисхана, предусмотрел, что кровь Борджигинов должна запятнать не только его одного. 
•        Но, что это? Ногай вдруг увидел, что в сторону Сарая на скакуне арабских кровей уходит какой- то всадник.  Ногай сам бросился в погоню.  Он  ударял пятками своего коня, но золотой цветок на спине темнокрасного  халата всадника отрывался от преследователя, и даже стрела Ногая, летящая на семьсот метров, не догнала арабского скакуна. С запоздалым раскаянием вспомнил хан  погубленного собственными руками любимого коня. Бобыль – Кич не отстал бы от араба!
•       
•        Когда Ногай ворвался в Сарай, и пронесся по его улицам, город находился в движении. Людей предупредили. Они в панике  прятались в каменные дома, а кибитки и шатры поспешно складывались на телеги и,   рассыпаясь по степи, скрывались за горизонтом. В толчее удирающих кибиток, несущихся галопом коней, невозможно было отыскать  Баракчай и Улавчи.
•        Ногай подлетел к шатру  Берге,   и увидел армию  вооруженных людей  под зеленым знаменем ислама.
•     -   Куда!? – турхауды навалились на него, завернули  руки за спину, повалили  на колени.
• -   Я прибыл доложить хану Берге, что Сартак мертв!
• Казалось, прошла вечность, пока униженного Ногая позвали в шатер. На расписном возвышении арабской работы сидел хан Берге, ниже его сидел эльтебер Ильхам. С другой стороны, в темнокрасном халате, расшитом золотыми цветами, вальяжно развалился хан Менгу, младший брат Батыя и Берге. Сердце Ногая едва не оборвалось: так вот в чью спину метила сегодня его стрела!
• -     Я выполнил твою волю, Берге. Кошма улуса Джучи твоя, и я буду стоять за тебя на курултае, - склонился Ногай перед троном хана Берге.
• -     Курултая не будет. Отныне не Яса Чингисхана правит улусом Джучи, а священный Коран, - произнес  старый Ильхам, и Ногай почувствовал смятение. 
• -     Великий хан Берге, … - начал Ногай.
• -     Имя нашему благословенному хану - Барэкэ! Что означает по - арабски  – «источник благополучия»! - оборвал  Ильхам.
• -    Великий хан Барэкэ, - продолжил Ногай, заплетающимся  языком, - наша борьба еще не закончена. Кто-то предупредил Баракчай и Улавчи, - Ногай вскинул глаза на Менгу, и опустил: Менгу держался за рукоять кривого меча.
• -     Твои враги  скрылись из Сарая, - робко продолжил Ногай, -  Они могут собрать  орду и вернуться.
• -    Ты пролил кровь чингизидов, Ногай, ты понесешь  наказание, - рыкнул Берге.
- Я сделаю всё для тебя, о, великий, хан. Не лишай меня жизни! Я  твой верный слуга! – пот, крупными каплями покрывший лицо Ногая, струйками стекал на воротник. Но Ногай  робел поднять руку, чтобы  отереть лицо.
• -   Ты пойдешь за Баракчай и Улавчи  и  соберешь всех  сторонников Сартака, как собирают конский навоз в полу халата. Иди.
• -       Я сделаю это, Великий хан Барэкэ….
• Ногай поспешно попятился к выходу и  осторожно  переполз через порог. 
•
• 33. ЖЕНЩИНА – ДОБЫЧА СИЛЬНОГО.
•        В княжьем тереме у Константина накрыли пир в честь Белозерских князей.  Приглашены были  бояре и отроки боярские, большая дружина и малая, и  градские старцы. Отдельные столы с мёдами и сладостями поставили для знатных жён и девиц. 
•       Отправили нарочного за  княгиней Ксенией. Княгиня,  было, заупрямилась, мол, нездорова, и чтобы пир без неё начинали, но тут к ней в  светлицу явилась  Марина Ольговна пожаловала. Расспросила гонца, почто пришел,  изрекла:
• -    Передай князю, что мы с княгиней Ксенией к столу пожалуем почтить гостей дорогих.
• Невестка не решилась свекрови перечить и велела подавать одежды нарядные.
• Князь Константин ждал  их,  рядом с собой, по левую руку усадил Ксению, рядом с Ксенией  матушку Марину Ольговну.
•        Глеб ввел в палату жену, предупредив заранее, что среди русских людей, должна она откликаться только на имя Феодора.  Алголь – тайное имя его любви.  И только, когда рядом не будет никого, он может назвать её так.
•        Ярославские жёны во все глаза рассматривали татарку. Не было в ней русской дородности, росточка царевна была не большого, а  лицо - будто всю  жизнь она только и делала, что сидела под солнышком. Но  высокие скулы, нежная  кожа,  раскосые глаза, крохотный носик, всё это вместе делало жену Глеба неиъяснимо прекрасной. 
•           Необыкновенным было и то, что по краю  узкого века проходила тонкая черная полоска, отчего глаза казались большими и глубокими, и до собольих её бровей голубым цветом сияло подбровье.
•          «Такими родятся татарки или это  краска?» - судачили Ярославские жены. 
•      Князь Константин вышел из-за стола, приветствовать супругов, и предложил им почетное место по правую руку от себя. Ксения заметила его интерес к жене Глеба и впервые за много лет, ей сделалось досадно. «Да, как он смеет, так глядеть на неё! Ведь это же грех!»
•      Константин,  кидался наполнять фиал  Феодоре,  что-то говорил, этой татарке, наклонившись к её уху, а  Феодора  просила мужа о растолмачить сказанное, толкая Глеба острым локоточком.
• -      Тэржемэче, тылмач! Тылмач!
• Этим троим, было весело, но не ей, ярославской княгине.  Ксения боялась признаться себе, что ревнует Константина.   
• -      Феодора  спрашивает, почему на празднике нет музыки, - стараясь перекричать шум пира, спросил Глеб Константина.
• Князь Константин хлопнул в ладоши,  и в палату ввалилась толпа скоморохов.
• -       Атас! Атас! – тоненько завизжала Феодора, расставив окольцованные пальчики и, сияя самоцветами, захлопала в такт русской музыки.
• -       Ха – ха – ха! – загремел  Константин. Сидящие вокруг,  тоже засмеялись. Все, кроме Ксении.
• -      Константин, Феодора интересуется, почему не выражает радости твоя главная жена? – смеясь,  перевел  князь Глеб.
• -      Объясни прекрасной Феодоре, что княгиня Ксения не моя жена, но  моего умершего брата, -  погрустнел  Константин.
• -      Феодора говорит, что если брат умер, то жена брата должна быть твоей женой. Так гласит Ясак. Закон Чингисхана.
• -     Скажи Феодоре, у нас другие обычаи, и моя невестка вправе не быть моей женой, если она не хочет этого.
• -      Женщина не может выбирать. Женщина -  добыча сильного, - перевел слова жены Глеб.
• Ксения на это лишь криво улыбнулась, а Феодора  быстрым взглядом поймав выражение её лица,  лукаво воскликнула:
• -      Эй, князь,  хочешь, я сосватаю тебе невесту из племени унгиратов? Красивую женщину. Юную женщину. С мягким телом и прохладной кожей…. Такая не спутает стук сердца с цокотом копыт лошади!
• Константин повернулся к Ксении, чтобы посмеяться вместе и с удивлением заметил увидел тревогу в  глазах княгини и отчаянную женскую ревность.
• -        Я подумаю над твоим предложением вместе с градским советом,  Феодора. Благодарствую  за честь.
•
•
• 34. ТРЕТЬЯ НОЧЬ ОХОТЫ.
•        Быстроногий конь уносил старую  Баракчай – ханум на  восход солнца. Рядом   трусил  внук Улавчи. Он постоянно оглядывался назад, страшась погони.
•        Там, в приаральских степях она должны встретить  орду двоюродного брата её мужа Батыя, хана Хулагу, который сдвинул своё  войско от  внутренней Монголии к   границам халифата, чтобы взять Багдад – столицу ислама. Пока сторонники Берге ищут их в пределах Сарая, надо воспользоваться замятнёй и пройти как можно больший путь. Турхауды, сопровождавшие беглецов, гнали  табун лошадей, пригодных к смене в пути.
•        Едва замедлив бег, чуть ли не на ходу, Баракчай перенесла своё тучное тело в седло свежей лошади, и,  стегнув её по крупу, пригнула голову к  холке. Лошадь  рванулась вперед, надо спешить.   
•       Два дня и две ночи без сна, отдыха, питья и еды отряд матери Сартака и его сына, мчал, убегая от смерти.
•      Сердце дородной  ханши  стучало с перерывами. Одышка переходила в кашель. Скачка к началу третьей ночи сменилась лошадиным шагом, а потом в полной темноте  степи, освещаемой только мерцающими звездами, прекратилась.
• -       Я не могу двигаться дальше, - прохрипела  Баракчай. Она пыхтела, тяжело вдыхала воздух, сползая с седла. Её подхватили руки верных турхаудов.
•    
• -       Заночуем здесь. Степь велика. Если богу Мизиру будет угодно, он не отдаст нас врагу, - с тревогой посмотрел на бабку Улавчи. 
•        Перерыва в беге от смерти, было достаточно Ногаю, чтобы догнать беглецов. Хан  был словно скроен из железа, и третья ночь  не остановила его.
•        Когда забрезжил рассвет, степной окоём  покрылся лесом высоких копий. Баракчай бросила свой взгляд в спасительную сторону восхода.  Там  всё тот же лес из копий замыкался на её глазах. Звериная охота была привычным делом для сыновей степи. Разница была лишь в том, люди  заменил крупного хищника.
•         Богу Мизиру не было угодно, чтобы  старая ханум и её внук Улавчи ушли от погони.
•
• 35. ГОЛОВЫ НА МАЙДАНЕ.
•        Берге хан хотел лично взглянуть на головы Баракчай – ханум и её внука Улавчи. Насаженные на копья, они высились в центре майдана, где Сартак готовился провозгласить себя Верховным ханом улуса Джучи, но не успел.
•        Берге уселся на высокое сооружение. Брат Менгу, и тесть  эльтебер Ильхам, торжествовали  победу  своего родича.  Ногаю разрешили занять место среди знатных нухуров, сторонников Берге.
•        Напротив Великого хана,  расположились знатные женщины улуса Джучи. Во главе с Еввфросинией, женой Ногая. Лицо её от уха до уха было закрыто плотной тканью, и видны были только  круглые любопытные глаза царицы.  Женщины перешептывались, перемалывая сплетню, что будто, гречанка обрезала свой длинный нос, чтобы угодить  но капризному мужу.
•       Четверо рабов пронесли носилки. На женской половине, в самом низу, рабы  расстелили кошму, бросили на неё несколько подушек, и извлекли из носилок женщину, закутанную в черный китайский шелк. Сквозь темную кисею  едва угадывались  черты, особо ценимые мужчинами монгольского улуса: резко очерченный алый рот, маленький носик, высокие скулы и огромные черные глаза под  летящими бровями.
•        Знатные зрительницы умирали от любопытства , стараясь угадать, кто эта незнакомка, закутанная в шелк?
•       И только Берге знал, что, напротив его кошмы расположилась Ароматный Цветок,  самая желанная из его наложниц. 
•      Ногай сидевший на две ступени ниже знатных родичей Борджигинов – Чингизидов, завистливо отметил почести, которых  была удостоена на празднике его жена. Злоба змеёй шевелилась в его душе. Если бы не он, отважный Ногай, разве решился бы Берге на  переворот? Конечно, у них с тестем не хватило бы отваги! Но ему, храброму и умному Ногаю,  творящему большие и кровавые дела так, будто он не знает  страха,  не нашли  места среди почетных гостей на этом празднике! Зато отличили ненавистную гречанку – жену!
•      Нового правителя не интересовали чувства Ногая. В момент торжества Берге  не хватало  драгоценной Энже, хотя Ароматный Цветок расстилает постель не хуже…
•      Гонцы были посланы за Великой ханшой в Булгар, но от берегов Камы до низовьев Волги, где стоит Сарай – Бату, очень, очень долгий путь….
•        Поэтому праздник, начавшийся боем барабанов и трубными гласами, пройдет без Энже!
•
• 36. «ОРЛЫ ЧЕРНОКРЫЛЫ ПОД НЕБЕСАМИ ЛЕТАЮТ!»
•       Предзимняя степь  ожила. Гонцы неслись в разные стороны, не смея остановить  коней даже для того, чтобы утолить жажду. Со времен Чингисхана «гонец – стрела» лишался головы, если позволял себе подобную вольность.
•        Но, рискуя быть казненным,  один  из них заскочил к Кирше.  Не слезая с коня, быстро  проговорил что- то на тарабарском языке и,  исчез в облаке  снежной пыли.
•       Старик  и Зосима искали   сухостой, стараясь не  пропадать из виду  Кирши и его приближенных. Степь,  припорошенная первым снегом, была неласкова.  Сухостой сгорал быстро, и  жалкие костры грели плохо.
• -       Пой, монах, громче и слушай меня.
• -       Ой, да на татарских полях!…
•         Да на  русских путях!… – громко затянул Зосимка и наклонился к сухому кустику.
• -       …бежать надо, -  ухватившись за  тот же  куст, прошептал Старик, - В Сарае замятня. Сартака и Улавчи убили, и много сторонников их лишили жизни… Пой, монах!
• -       Да не волки – сыроядцы воют,  завывают!…
•         Да не орлы чернокрылы клекочут, …- с удвоенным рвением заголосил  Зосимка
• -      Великим ханом сел Берге, зять булгарского царя Ильхама. Сторонников Сартака отлавливают и предают смерти. А князь Александр с Сартаком побратимы. Чуешь, Монах? Надо борзо до Рязани добраться, сообщить тамошним князьям, да чтобы срочно Великому князю,  о том  поведали. Берге своих гонцов посылает в русские земли за сторонниками Сартака, но их опередить надо. Так что сегодня ночью спать тебе не придется.
• -      Да под небесами летают!… – возрадовался  Зосимка, и впервые за всё время пребывания в ватаге калик, улыбнулся.
•       
•     
• 37. «ЗАЧЕМ НУЖНА НАМ ВЕРА АРАБОВ?»
•        К Хулагу, хану Синей Орды, кочевавшей от Тюмени до Аральского моря,   отправилось посольство из ставки хана Золотой Орды. Хан  Берге предупреждал: если Синяя Орда  продолжит  путь на Багдад, то хан Золотой Орды, вынужден будет поднять  войско и выступить на стороне багдадского халифа Габбаса. 
•        Отношения между потомками Чингисхана рушились. Дети и внуки Великого Монгола  дерзнули нарушить Ясу.   Они поклонялись чужим Богам, проливали кровь  Чингизидов, один улус грозил войной другому. В середине тринадцатого века появились первые признаки распада Великой  Монгольской империи.
•        Булгарский эльтебер Ильхам настойчиво требовал от зятя, чтобы знатные нойоны и приближенные к трону нухуры  приняли ислам. Мудрый правитель, он стремился увеличить число сторонников по вере. Ему нужна была армия, исповедующая ислам, чтобы  воины её,  не раздумывая,  отдали бы жизни свои за оплот веры – мусульманский Багдад. И ещё он опасался продолжения замятни.
•       Но  улемец  Менгу сказал Берге коротко:
• -      Брат, какое тебе дело до нашей веры, разве тебе мало покорности и повиновения? Мы не можем покинуть закон и ясак. Зачем нам переходить в веру арабов?
•        За спиной Менгу стояли те самые нойоны и нухуры, которых Ильхам захотел обратить в  ислам. Взляды их были более, чем красноречивы, а руки их лежали на рукоятках кривых мечей, подвешенных к поясу. И это были весомые аргументы.
•       Берге не стал навязывать  чужую веру монгольской знати, исповедовавшую язычество Бон. Сейчас ему нужны были дружинники, военачальники и воины, не подверженные  внутренним раздорам чингизидов, потому что угроза войны за   халифа Багдада не прошла.  Берге и  Ильхам ждали  ответа от хана Хулагу. Если тот не прекратит наступление на Багдад, то Золотая Орда придет на помощь единоверцам.
•        Утешением для Берге стало известие гонца, опередившего долгожданный караван:  прекрасная Энже  и её первенец, новорожденный  хан, находятся от ставки  Берге  на расстоянии двух дневных переходов. Столица Золотой Орды начала готовиться  к встрече своей госпожи, Великой ханши Энже. 
•      Готовилась  и Ароматный Цветок. Она припасла для хана Берге лучшую свою заготовку на последнюю ночь перед прибытием Энже.
•       
• Наложница открыла заветный сосудик с притертой пробкой, тот,  что дала ей Гу Тао. Старая китаянка охотно делилась с ученицами  знаниями  любовных игр, но у неё были такие секреты, которые  она держала при себе.  Гу Тао  сама покупала ароматные   масла и составляла из них притирания. 
•       Когда Ароматный Цветок узнала от Гу Тао, что ей предстоит поход  в свите хана Берге, она  уже не боялась быть обнаруженной за занавеской шатра китаянки.  Там Ароматный Цветок свернулась  калачиком и прильнула к незаметной дырочке в шерстяной занавеске. Она увидела, как  Гу Тао налила в стеклянный сосуд  какую – то жидкость. И по запаху она определила, что  это сок  цветов южного яблока, которое еще зовут  «апельсином». В ту же склянку  Гу Тао   поместила  масло из цветков розы. А потом,  приготовила четверть количества  миртовой воды,  и вылили туда же. Девушка видела, как старая китаянка долго встряхивала сосуд, и время от времени,  поднося нос к  горлышку, вдыхала запах. В какой – то  момент девушке показалось, что Гу Тао вперилась  глазами  в маленькую дырочку в занавеске и видит её.  Нутро доглядчицы   свела судорога страха, но она не выдала себя.
•         Гу Тао открыла маленькую фарфоровую баночку, и на кончике деревянной палочки  добавила  в сосуд какой – то мази.  И тут же в теплом воздухе юрты разлился запах  мускуса. Ароматный Цветок знала, что этот острый запах имеет   струя, которая выделяется из-под брюха кабаргового козла, когда он испытывает напряжение плоти.   
•          А вот кусочек серого вещества, который Гу Тао достала из маленькой деревянной коробочки, Ароматный Цветок распознать  не могла.
• Только накануне похода Гу Тао вложила в руку девушке уже знакомый ей сосуд:
• -      Запомни: это сильное средство. Применять его будешь, когда рядом не будет никого, кроме твоей тени.  Я вложила в этот сосуд кусочек серой амбры.
•      Ароматный Цветок  вспомнила тот неразгаданный  кусочек из деревянной коробочки. Серая амбра!
• -        Она добывается из  кишок огромной рыбы – кит.  Она не имеет запаха, но когда ты умастишь этой мазью  округлости  груди, амбра разогреется теплом твоей плоти и постепенно начнет испускать  аромат,  вызывающий забытьё, и прекрасные грёзы. Перед женщиной, умеющей употреблять это зелье, не устоит ни один мужчина!  Но знай: это последнее и самое сильное оружие, из тех, что  у тебя есть – предупредила китаянка.   
•
•
• 38. «МУРЗА»  НОГАЙ.
•         Днём Анастасия  получила палкой по спине от старой татарки за то, что попыталась вымыть казан, в котором накануне варили жирную баранину. Посуду в татарском стане вообще не мыли. 
•        Старуха объяснила, как умела, и насколько хватило её словарного запаса русского языка:
• -    Великий Чингисхан запретил считать что-либо нечистым! Да! - старуха погрозила палкой Настёне, - Там, где  Бог Мизир греет землю, всё чисто! Да!
• -    Нельзя не мыть, возразила Анастасия, -  в казане крысы ночевали, я видела. – Анастасия  подбирала татарские слова.
• -    Крысы, это хорошо. Когда Чингисхан был молод, и его ещё звали Темуджин,  табун, принадлежащий его покойному отцу,   увели нойоны  племени. И весь скот тоже. Они оставили  его мать Оэлун с детьми помирать в степи голодной смертью. Тогда Темуджин ловил тарбаганов и ел их мясо. И мать его Оэлун,  и братья ели тарбаганов.   Так они выжили.
• -    Из грязной посуды едят только собаки, - настаивала на своём Анастасия.
• -    Э! У наших собак нет посуды. Захочешь кушать, всё будешь кушать. В походе, когда истощаются запасы пищи, и остаются только верховые лошади, то едят мясо пленников. Когда съедят пленников, по жребию едят своих воинов. Только такая орда может выжить. Всё, что летает, бегает, ползает, всё можно есть. Так сказал Великий Чингисхан, сын солнечного Бога Мизира. Нельзя нарушать закон Чингисхана, записанный в Ясе.
•        Анастасия притулилась,  на серой кошме у самого входа в походный шатер, зажав застуженные  руки между колен.
•        Как тяжелый сон была её сегодняшняя жизнь. Кочевой  татарский быт, непривычная еда, палка старухи, которая не щадила девушку,  когда та  что-то делала по-своему, или  не понимала по - татарски.
•        Ещё летом знатный татарин купил Анастасию на базаре в Сарае и привез в обоз, где копошились  женщины, бегали бесштанные дети, и всё было серым: полотняные шатры, юрты из серого войлока, закоптелые казаны, вытоптанная скотом земля. И чужая речь, с торопливым резким говором тоже наводила серую тоску.
•        С тех пор Анастасия  не видела своего хозяина.       Она потихоньку привыкала к татарской речи. С трудом понимала её, но говорить пока не могла. Дети,  смеялись и передразнивали её речь. А старая татарка с бранью хваталась за палку. Ведь Анастасия  была только «богол» - рабыня, купленная на базаре за горсть монет, поэтому побои должна была переносить без ропота.
•        Татарские женщины умели многое. Они валяли войлок, и катали из него плотные и тонкие кошмы для покрытия стен и пола в юрте. Шили мягкие сапожки - ичиги из тонко выделанных шкур. Первые  ичиги Анастасия сшила, исколов костяной иголкой  руки.
• -    У!…Авыр  хэрэкэтле, - ворчала старуха, примеряя  короткие сапожки, - на, носи сама. Зима придёт.     Нет ичиги – нет ноги. Ноги будут   черные,  и толстые. Ходить  йюк.   
•        Однажды ночью, когда усталость и отчаяние свалили Анастасию на кошму у полога юрты, застучали барабаны, загремели гонги и  близко зазвенели походные колокольцы. Обоз враз проснулся, зашевелился. Из юрты выбежала старая татарка и,  пнув Анастасию,  приказала разбирать  жилище.
•        Женщины  быстро  погрузили  скарб на телеги с высокими деревянными колесами, впрягли в них коней, и по звуку походной трубы, сдвинулись с места.
•        Обоз Ешимута вместе с Ордой Ногая покидал пределы Сарая.      
•        Эльтебер Ильхан попытался обратить в ислам и Ногая. Его  называли теперь  почетным именем – мурза, на арабский лад, но Ногай   поднял свою орду и ушел в приднестровские степи.
•       « Мурза! Зачем мурза?! Я царь! Пройдет время,  и все будут называть меня так: ЦАРЬ НОГАЙ!».
•       С ним  рядом были  верные богатуры  Ешимут и Тегичаг, за ними установлена постоянная слежка и в лояльности их не было сомнений. 
•         У Ногая ещё будет время прикинуть, какую выгоду сулит ему новая вера. Насколько силен хан Берге,  и кто возглавит недовольных им родичей? В этом пока не было ясности.   
•     
• 39. ПИТЬЁ С ТРАВАМИ,
•      Костер, который развели старик и Зосимка, был на этот раз ярким и теплым. Казанок с питьём закипел, и старик бросил в него горсть растертой травы. К ним потянулись калики с  плошками в руках. Подскочил Кат,  подставил деревянную чашку на невысокой ножке.
• -    Себе иль Кирше берешь?
• Кат протянул другую чашу, поглубже и пошире:
• -    И себе,  и Кирше. Давай, наливай.
• -    … погрейте души – то, погрейте, - приговаривал старик, орудуя черпаком и почему – то обнося Зосимку.
• -     … а мне?…- не выдержал Зосимка.
• -     А нам с тобой, всё, что останется. Остатки сладки,  –  оттолкнул старик его руку с чашей. 
• Зосима отошел, обиженный.
•
• И лишь когда калики  от костра разошлись , старик нарочито громко позвал Зосиму:
• -     Давай твою плошку.
• Зосима протянул ему свою миску, старик налил ему, а наполнив и подавая, уронил  на землю да ещё и укорил:
• -     Экой,  ты неловкий, Монах!
• -     Я? Неловкий? – Зосимка таращил глаза, ничего не понимая.
• -      Ладно, Монах, загляни в казан, осталось ли в нём питьё? – и, склонившись рядом, еле слышно прошептал:
- Не пей!
• Зосима углядел, что старик только делает вид, что глотает питьё, а сам незаметно сливает густо заваренную жидкость в землю.
• Стан Кирши  затих, опоённый  сон-травой, и две тени скользнули к пасущемуся табуну.  Старик забросил  самодельную узду на голову лошадки, и толкнул Зосимку:
- Отведи в поводу подальше, и потом скачи, что есть духу. Вот тебе мой посох. Увидишь конный отряд, разложи посох, он вдвое длиннее станет, - показал старик, и вынул из-за пазухи волосяной пучок, - а на верхушку привяжи бунчук из конского хвоста,  знак того, что ты гонец. Никто не должен тебя остановить.
• -    Гони всё время на полуночь, выйдешь к русским пределам. С Богом, Монах,  – перекрестил он гонца, и перекрестился сам.
•       Зосима потянул  лошадку за повод, и она послушно шагнула за ним.
•
• 40. СЕДЬМОЕ НЕБО В ЮРТЕ ХАНА БАРЭКЭ.
•        Хан Берге проснулся, когда солнце уже взошло, а это означало, что утренний намаз он проспал.
• « Солнцеподобный Чингисхан как – то сказал: « В частом омовении вижу излишества, а молиться надо не по назначению, а по своей воле,  ибо она заключается в чувствах сердца».
•        Успокоив себя так,  Берге открыл глаза и долго соображал, что же было сегодня ночью? Вечером Ароматный Цветок постелила ему постель в белой войлочной юрте, потому, что шелковый шатер уже не защищал  от пронзительного ветра и холода. Когда Берге лег на мягкую тахту, и опустил голову в пуховые пуфы, Ароматный Цветок приблизилась к ложу, и мягкими, шелковистыми руками, принялась гладить  ноги.  При каждом, даже самом легком  движении женщины, от неё исходил неизъяснимый  аромат. Он был тонким,  и едва уловимым. Женщина взяла в рот палец его правой ноги, продолжая поглаживать пятку, и Берге почувствовал, как влажное тепло её языка, растекается по всему телу,  заставляет пульсировать кровь в самом низу живота. 
• -     Иди ко мне, - позвал хан, ощущая сладкую бесконечную истому.
•       «Так, вероятно,  будет на Седьмом небе, когда Аллах призовет к себе. Ильхам говорил, что там, у ног Аллаха, воздух наполнен благоуханием, повсюду звучит сладкая музыка, желанными кушаньями наполнена золотая посуда, а прекрасные женщины ждут в истоме, чтобы дарить любовь»,-  думал Берге, лежа среди мягких пуфов, вспоминая то ощущение счастья, которым этой ночью заполнила юрту Ароматный Цветок.  Берге хотел, чтобы это ощущение длилось так долго, пока эта женщина будет для него желанной.
•
• 41. В ДРУГОЙ МИР!
•       Зосимка  не сразу оседлал лошадку, боялся, как бы не услышали стука копыт  в стане, откуда он бежал. Когда,  по его домыслу,  он прошел довольно долгий путь, Зосима  вскочил на спину умному животному, и слегка прихлопнул его ладонью по крупу. Лошадка легко поскакала, мелко перебирая низенькими лохматыми ножками.
•       Теперь он был свободен, защищен бунчуком. А старик, который направил Зосиму с донесением  на Русь, старик не узнает, что Зосима не выполнил его наказа. Больше они не увидятся!  Никогда!
•        Зосима рассмеялся. Повернул  лошадку на полудень, и поскакал в южные пределы, туда, где стоял Сарай – Бату, где кочевал загадочный хан Кублай. Там,  он встретит свою Анастасию. Он получит чин, ведь он умеет  считать,  и читать, и ответ дать. Такие умельцы,   нужны татарским ханам. 
       Когда – то его звали  Бродькой, потом иноком Зосимой, потом просто Монахом.  Он жаждал любви, дружбы, хотел быть верным и  нужным, унижался, как бродячий пес, в поисках хозяина. Но  никому не был нужен.  Над ним глумились, осмеивали, пользовались его добротой и обманывали. Сильным мира сего  было забавно смотреть на Зосимкины  потуги приобрести  себе любовь. Ну и пусть!
         Тот мир остался где-то позади его жизни, сейчас он  казался ему  чужим и холодным. И совсем ненужным!
     Теперь он будет стараться приобрести  рабов, серебро, видимую красу. Он станет господином!
      Лошадка борзо несла его на встречу с другим миром. Будет ли тот мир  лучше? Исполнятся  ли заветные желания страждущей души или только те, что можно купить за горсть золота? Кто знает!

42. ЗАПАХ ГРУДНОГО МОЛОКА.
•      Эльтебер Ильхам монотонно, вкрадчиво и настойчиво внушал хану Берге свои мысли по поводу  войны  с ханом Хулагу.  Он потребовал, чтобы  были мобилизованы большие силы:  люди и кони.   Такая армия нуждается в хорошем снабжении. Значит нужно собрать хлеб, скот и обслугу. 
•      Гонцы, разосланные по городам, должны передать русским, аланским, половецким, мордовским и башкирским князьям, каганам и нойонам, чтобы они незамедлительно поставили своих воинов в армию Берге.
•      Потребуется также новая поголовная перепись населения и тщательный сбор  дани, рабов и рекрутов.  Нужны грамотные люди, умеющие писать и считать. Такое количество грамотных улемцев может поставить только арабский мир. Можно привлечь  мусульман,  в том числе и купцов, пришедших в Сарай с товарами из Среднеазиатского двуречьяи и из Багдадского халифата. Условия для переписи оседлого населения улуса Джучи  и сбора дани будут самыми выгодными для сборщиков, но они должны будут купить это право у казначея хана.
•      Берге слушал и почти ничего не слышал. Он был полон воспоминаниями о  сегодняшней дивной ночи. Токи  возбужденной крови, страстный шепот женщины и едва уловимый шелест шелка -  ни о чем другом  не мог думать сейчас хан. 
- Энже-ханум прибудет  к Сараю-Бату в полдень. Ты, великий хан,  встретишь  её у  Северных ворот.
• Ильхам понял, что зять его не слушает,  и с тревогой вгляделся в лицо Берге:
• - Здоров ли наш господин?
• -    Всё хорошо.  М встретим у Северных ворот Энже – ханум, да продлит Аллах её дни! И воздадим положенные почести. 
•       Крытые носилки Великой ханши Энже – ханум покоились на спине белого верблюда, покрытого бухарским ковром и украшенного лентами  и гирляндами шелковых цветов.   
•       Энже смотрела из-под балдахина на  людей, падавших перед ней на колени. «Аллах акбар! – думала она, -  Поистине Велик Аллах, подаривший могущество и власть моему  мужу хану Берге, а мне, булгарской царевне, славу Великой ханши!» 
•        Берге  поравнялся с носилками жены. Взгляды их встретились. Энже подняла с колен ребенка, завернутого в пушистое меховое одеяло, и повернула личиком к Берге.
•       Сын!  Сёнгун!  Энже принесла ему радость.
•       Они так давно не виделись! Сколько прошло недель и месяцев! Дорогая Энже так же желанна, или всё уже кончено? Хан  вглядывался в почти незнакомое лицо:  черты его расплывались, щеки опухли,  а подбородок отяжелел. Маленький носик, который всегда был,  будто драгоценная пуговка – застежка  на праздничном  наряде, показался хану большим и широким. Над верхней губой темнело коричневое пигментное пятно, словно  у Энже выросли усы. 
•       «Это чары Ароматного Цветка», - догадался Берге и отвернулся.  Больше он не поддастся им. 
• За белым верблюдом  на крупном  жеребце каурой масти следовал важного вида отрок. Он был нарядно одет,  но большая лисья шапка  сползла на лоб,  и потому хвост её торчал почти на макушке.
•        Джубга перехватил взгляд хана и почтительно  поклонился.  «Самый лучший из всех охранников», - подумал про племянника Берге.
•       Процессия проследовала к белой юрте,  поставленной для главной жены хана.  Берге  принял сына на руки. Он  бережно прижал к себе пушистый сверток и вдохнул широко раздутыми ноздрями запах. Запах его сына! В Монголии отцы не целуют своих сыновей, но вдыхают  божественный запах, исходящий от  головки ребенка. Насытив первобытное обоняние, Берге  осторожно передал  внука тестю.
•       Энже потянулась к мужу.  Запах грудного молока и давно немытого тела женщины ударил в нос.   Берге осторожно опустил жену на землю, и выпрыгнул из седла.
•      Его дед Джучи никогда больше не входил в шатер к жене, если узнавал, что она беременна. Он брал другую. Исключение составила только Идеги – фучин. Будет ли Энже таким исключением для него, хана Берге? Неизвестно.
•    
• 43. НЕ ГУБИТЕ ДУШУ, БРАТЦЫ!
•      Зосимка трясся на своей лошадке целый день. Он  двигался на полудень, в ту сторону, где высоко стоит солнце, и ласково греет в лицо  последним предосенним  теплом.
•      В пути воли много, и  много всего  передумал он о своей жизни. И всё – то   выходило не ладно. На душе не было покоя и душевного равновесия, от которого, бывало, пелось и плясалось.
•      Раздражение и злоба  неизвестно на кого,  возмутили  трепетную душу бывшего скомороха, расстриженного  монаха, сегодняшнего варнака.        Маленькая монгольская лошадка резво стучала копытцами по ровной степи, и Зосимка  не сразу сообразил, что  к топоту его  скотинки прибавился посторонний  мерный звук.  Далеко, на краю окоёма, будто вырастали, из вечернего воздуха, два всадника на монгольских лошадях. Он услышал дикое гиканье погони. Расстояние между ним и  преследователями сокращалось с неимоверной быстротой. «Грешник, я, грешник!  - в страхе каялся Зосимка, -  прости, Господи, и защити!»
•       Арканная петля просвистела над его головой и он даже не успев испугаться, слетел с лошади, и больно ударился оземь.      
• -    А! блудливый пёс, - услышал он страшный  голос Ката, - бежать, плут, надумал!
• Кат наворачивал веревку аркана на  локоть и подтягивал Зосимку к ногам  лошади, на которой крутился вокруг несчастного беглеца. 
• -     Говори, чей ты дознаватель, скотинка неумная! – дернув за веревку, и приподнимая с земли  обмякшее зосимкино тело, грохотал Кат, - ну - ка, Калач, попотчуй хорошенько  монаха кнутом, чтобы спина у него пегая стала!
• Зосимка с трудом поднял голову.  Калач … смотрел на Зосимку во все глаза и ухмылялся противной ухмылкой.
• -    Да, ты же ведь слепец, Калач! – удивился Зосимка.
• -    Ха-ха-ха, - загрохотал Калач, обрушивая кожаный кнут на спину беглеца, и с силой оттянул его, - когда надо - слепец, а когда надо - зрячий.
• -    Ой, братцы, братцы, отпустите меня, придет час, я вам в пригоду стану! Не губите, братцы! – согнулся в поясе Зосимка.
• -   Смотри, каким молодцом прикинулся! – еще раз ременный кнут со свистом опустился на спину Зосимке, - Убью! Хребет переломаю! Признавайся, кому служишь!
• -    Не губите души моей! Вину свою приношу и прощения прошу, братцы! – запричитал Зосимка.
• Калач рывком дернул  за посох, привязанный к шее зосимкиной лошадки:
• -   Смотри, Кат, посох Старика. Да с бунчуком! Тут дело не чисто. У них уговор.
•        Зосимка  понял, что настал его последний час. «Эх, Старик,  прости меня беспутного, что обмануть тебя надумал!» - и это была его последняя мысль.
• -    Калач, ты его совсем расказнил, - упрекнул Кат подручного.
• Кат сбросил аркан  с плеча, и тело Зосимки мешком свалилось на землю.
• -    Что делать будем?  Кирша велел его притащить на аркане живого и при всех казнить для острастки. А теперь куда мы с ним? С мертвецом?
• -    Голову  ножом отрезать, да и кирдык! Скажем,  до нас его кто-то подкараулил! В степи, не живого нашли! 
• -    Добро. Голову на пику,  покажем каликам, чтобы  всегда помнили, чей хлеб-соль едят!
• Они спешились и присели возле бездыханного тела. Кат вытащил из сапога закругленный нож с отточенным лезвием.
•
• 44. КЛЮЧ ИССЯК, БЕЛ - КАМЕНЬ ТРЕСНУЛ.
•       В конце праздничной недели в Ярославль прискакал Амраган, баскак  Суздальской земли. Его обычно невозмутимое лицо омрачала на сей раз  печать озабоченности.   
• Узнав от Амрагана, что хан Сартак «ушел в страну предков»,  Алголь пришла в такую ярость, что не могла даже плакать:
- Кто посмел лишить жизни моего отца?
• -      Это сделал Ногай, госпожа, - ответил баскак.
• -     Ногай вознамерился  сесть на кошму Великого хана? – взгляд маленькой татарки был страшен.
• -    Кошму Великого хана улуса Джучи занял брат твоего деда Батыя, хан Берге.  Баракчай – ханум и  Улавчи погибли тоже, - добавил Амраган уже тише.
• -      Я убью Ногая! Я убью…, - произнести имя правителя Алголь не посмела, - Мы должны вернуться в Сарай – Бату, - решительно повернувшись к мужу, чуть не прокричала Алголь.
• -     Госпожа, приказано возвратить тебя  в ставку хана Берге, -  поклонившись,  продолжил  Амраган.
• -     Что еще  приказал этот убийца?
• -    Все стороннитки хана Сартака должны быть преданы смерти. 
• В  княжьем тереме повисла тишина.
• -   Тебе не надо  возвращаться в Сарай – Бату. Иди за своим мужем. Это спасение для тебя…, - видно было, что Амраган долго взвешивал то, что произнес.
• -     Что же, ключ иссяк, бел – камень треснул?…- повернулась Алголь к мужу, - ты вправе бросить меня, как ненужный пучок прошлогодней травы.
• Глеб обнял жену за плечи:
• -     Феодора!  У нас нет законов Ясы, но есть обычай иметь только одну жену, и жить с ней и в радости,  и в горе до скончания века. Я в этом дал клятву перед  Господом, и не нарушу её. Спаси тебя, Бог,  Амраган!
• Князь Глеб низко поклонился Амрагану.
• -      Пусть путь тебе будет чистым, князь, простимся по - русски, - Амраган и Глеб  обнялись.
•      Перед отъездом из Ярославля князь Глеб не забыл снова испросить  у князя Константина милости оставить в городе хворого татарина и с ним несколько человек   из охранной тысячи и  бывших пленников: больных  русских и старого аланца. 
• -    Пусть остаются. В слободе мы их поместим. Может,  и выживут, - решил  Константин и пожалел, что нет в городе Волончуна, который умел спасать людей от всякой хвори.
•      За пределами города срубили новые избы с большими русскими печами для обогрева и приготовления пищи, на задворках поставили отхожие места, и огородили всё одним длинным  забором. Так возникла слобода, которую Ярославцы прозвали татарской.   
•      Холодно попрощалась  Ксения с Алголь - Феодорой.
• -      Мой Пращур Чингисхан говорил: если хочешь победить людей, сделай их гордыми, тогда они станут глупыми и сами погубят себя. Гордость,  не всегда на пользу, княгиня, - Алголь задела больные струнки души Ксении и лицо той  вспыхнуло, наливаясь краской.
• -      Попалось тебе в руки большое счастье, а ты овладеть им не сумела. Что ты смотришь на меня, будто я ресница в твоём глазу? Прощай, княгиня Ксения, - Алголь подняла в прощальном жесте маленькую ладошку  и повернулась на каблучках.   
•      Чета «молодых» отправилась дальше на север, в Белозерские пределы, а в 
• Ярославле долго ещё вспоминали гощение  князя Глеба с молодой княгиней Феодорой. Местным жёнкам было о чём после посудачить: каковы наряды в столичном городе Сарай – Бату,  и чем украшают себя женщины, составляющие окружение татарских ханов. Подражая Белозерской княгине – татарке, местные красавицы ввели в моду подводить  брови черным углем и румянить щеки соком свеклы и моркови. То-то красота, как в столице!
•
•
•   45. ВСАДНИК В БЕЛОЙ ЧАЛМЕ.
• Но видно, Бог не отступился от Зосимки. Топотом  множества копыт наполнился  воздух степи.   На  слуг Кирши летел отряд    
• с поднятым бунчуком и с оголенными кривыми мечами.
• -    Кат, утекать надо. Смотри! – держа наготове острый нож, закричал Калач.
• -    Не уйдем. Лошади наши притомились, а эти борзые.  Доставай пайцзу, что Кирша дал, - приказал Кат.
• -    Про пайцзу я со страху совсем забыл, - торопливо полез за пазуху Калач.
• Всадники окружили людей Кирши, и один из них, с белой чалмой на голове, ткнул Ката рукояткой кнута и  на чисто русском языке крикнул:
- Что за люди будете? Каким делом здесь промышляете?
• Разбойники  поняли,  что это  хан  какой-то небольшой орды,   или очень важный буюрук.
• -     Мы беглеца поймали, а сами кочуем  недалеко отсюда под нойоном  Киршой. У нас пайцза.  Калач, покажи борзо.
• Тот трясущимися руками протянул  деревянную дощечку. Всадник рассмотрел её:
• -     Печать хана Батыя. Хорошо. А это кто? – показал он на   лежащего на земле  Зосимку.
• -     Раб сбежал  от стана нашего. Велено его живым или мертвым притащить обратно к хозяину! 
• -     Вы убили его? –спросил важный буюрук, и откинув клобук с головы  Зосимки,   внимательно вгляделся в бледное лицо, лежащего на земле монаха.
• -    Всего пару раз кнутом по хребту погладили, - нахмурился Кат.
• -    Попежили малость, - поддакнул Калач.
• -    Воды…, - приказал буюрук.
• Один из  всадников отцепил от седла бурдюк  и плеснул водой на Зосимку. 
•
• От холодной воды Зосимка очнулся, открыл глаза. Человек в белой чалме, кого – то напомнил его. 
• -     Кручина! – едва шевеля губами, простонал  Зосимка и от страха зажмурился.
• Человек в белой чалме нахмурился и приказал:
• -     Посадите его на лошадь. 
• Кат упал на колени:
• -      Господин, позволь спросить…
• -      Спрашивай. Да только знай, не всякий спрос к добру ведёт.
• -      Как нам-то быть? Нойон Кирша шкуру с нас спустит, коли,  не привезем беглеца. -            Хоть голову отдайте, а всё остальное ваше…
• -      Он мне живым нужен. А твоему нойону Кирше кланяйся от меня, - буюрук развернул коня.
• -     А как сказать, кто поклон шлёт?
• -     Хан Кублай! – засмеялся человек в белой чалме.
•
• 46. МАВРУШИНА ТАЙНА.
• Мавруша ходит вокруг княгини, и видно по её хитрому лицу, что таимничает подруга.
• -     Что таишься, Мавруша?  – голос Ксении строг, -  видела я нынче, как с Дануткой ты шепталась и рукой рот перегогораживала. Что у князя Константина в тереме  за новость?
• -     Ой, госпожа, ты наша! Как нынче бело личико твоё! А брови – то собольи, не то, что у татарской жёнки! Ты лучше всех на пиру у князя Констанина была!  По красоте и стати  ни с кем не сравнялась!   
• -      Мавруша, тебе бусы бухарские из розового камня дюже нравятся? – поддаваясь  лести, спросила подругу Ксения.
• -     Ой, по нраву, так по нраву, да я  и мечтать – то не могу о такой прелести!
• -     Достань -  их из ларца. Дарю тебе.
•      Мавруша открывает тяжелую крышку ларца, который Ксения поставила на стол, отыскивает  розовую бусинку, трепетно прихватывает её пальчиками, и вытягивает всю нитку из под груды украшений.
• -     Матушка, благодарствую! – Маврушка кланяется в ноги княгине.
• -      А теперь, сказывай, Мавруша, о чем шепталась нынче с Дануткой?
• -     Что я прознала – то! Улан Лисица уговаривает нашего князя жену себе взять из Мурома. А Данутка в слезы!
• -      И  кого же это Улан сватает нашему князю? – нахмурилась княгиня.
• -      Младшую Ярославну Муромскую. Князь – то Борис  Ростовский женился на старшей, Марии Ярославне, и она ему уже троих княжичей  родила. Все наследники мужеского пола.
• -      Значит, князь Константин хочет жениться на младшей Ярославне и родить наследника мужеска пола? 
•        Княгиня встала, подошла к высокой печи, выложенной цветным изразцом, прислонилась к теплой стенке. Вот так бы  прижаться к надежному константинову плечу, забыться в счастье сладком.  Никто не знает, как истосковалась она  по мужской ласке, по сердцу, горящему страстью! Нарожать детей, радоваться им, и  жить за мужем, как за стеной каменной.
• -      Горшенина жёнка нынче сказывала: « Худ мой мужилка, а завалюсь за него – не  боюсь никого!», – словно услышала мысли княгини Мавруша.
- Ты про что это? – нахмурилась Ксения.
- Да так, к слову пришлось…, - виноватится Мавруша, а сама приглядывается к госпоже: что на уме у скрытной женщины?
• Ну, Ксения,  стена железная! Не разговорится, не откроется, даже подруге близкой!
• -     Жена без мужа – всего хуже, - опять поворачивает на старое  лукавая  Мавруша.
• -     Замуж, что ль меня отдать хочешь?
• -     Неучто лучше  одинокой горлицей под небесами летать!
• -     Значит, Улан,  Данутке открылся про сватовство Константина к младшей Ярославне? Хитер боярин.
• -    А вдруг,  Лисица, и вправду задумал князя  оженить? -  горячо шепчет Мавруша.
•
• 47. ПОСОХ СТАРИКА.
•         Старик верой и правдой служивший родине и представить себе не мог, что Зосимка обманет его. И когда поутру раскрылась хитрость Монаха, и при большом переполохе  была послана по следу беглеца погоня,  Старик был уверен, что Монах далеко ушел. 
•       Но получилось всё не так, как рассчитывал  русский дознаватель. На закате осеннего солнца верные слуги Кирши возвратились в стан. 
•       Кат на ходу бросил наземь длинную палку, и, спешившись,  подскочил к сидящему на тележке Кирше:
• -    Посмотри, Кирша, что я привёз! У Монаха взял.
• -    Это посох Старика. Почто он Монаху? – глядя то на Ката, то на Старика,  вопросил Кирша, - почто  он похитил посох Старика?
• -    Не посох это! Это древко от бунчука, - Кат разложил сложенный вдвое посох, и перед изумленным Киршой предстало древко во всю длину, - а вот и сам бунчук,  - Кат вытащил из-за пазухи конский хвост и приладил к древку. 
• -    Бунчук ханского гонца?!
• Все калики, повернули головы в сторону Старика. Он сидел на земле, подвернув под себя ногу в рваной обмотке.
• -     Дай Старику  заступ. Пусть роет себе могилу, - зловеще распорядился  Кирша.
• Старик перекрестился, и лицо его приняло спокойное гордое выражение. Заступ гулко ударился о смороженную землю.
•
• 48. НА ПРИВАЛЕ.
• Поздно ночью отряд Кублая, в котором были и русские,  и татары,  и башкиры, и  другие народы,  остановился на короткий привал. Всадники, что шли рядом с Зосимкой, и  сторожили его, спешились. 
• -      Иди сюда, Монах, - по – русски позвал  один из них и, присев,  начал налаживать  костерок.
• Зосимка спешился, приблизился  на отяжелевших ногах. Спина ныла от ударов кнута, .
• -     Пояс, что ли у тебя на теле? – неожиданно спросил костровой.
- Отколь знаешь? -  встревожился Зосима.
- А не пояс, так хрустнул бы твой хребет под кнутом, - прилаживая казан над огнем, уверенно продолжил  костровой, - тебя,  как звать – то?
• -    Зосима, - и едва успел он назваться, как послышался окрик:
- Ты Бродька?
• Из темноты, сгустившейся над костром, возник огромного роста детина:
- Тебя хан Кублай зовет!
• Зосимке ничего не оставалось, как идти.
• -    Пойдем, - шагнул Зосимка  и поморщился  от боли во всем теле, скрывая  страх.
• -    То ли Зосима, от ли Бродька, -  прищурился костровой  вслед ему, - ну, дела!
•      В центре походного жилища Кублая  горел огонек на низенькой жаровне. Кублай сидел на войлочной кошме, протянув к огню руки. Было тепло,  и страх неизвестности  сам собой прошел.
• -    Рассказывай, как оказался в степи? От кого бежал? Куда направлялся? – приказал хозяин шатра.
• -    Тебя, Кручина,  ищу, - не стал врать Зосима.
• Брови Кублая поползли вверх:
• -    Почто я тебе? Ведь ты убежал тогда из Ростова от меня, так Бродька?
• -    Испугался, когда стали люди пропадать, что везли казну княжескую. И когда Труфан ушел с тобой и сгинул, я понял, что моя очередь настала.
• -    Правильно  понял. Только я тебя убивать  не буду, не бойся. Ты мне пока живым  нужен. Место, где под воду ушла казна княжеская, помнишь?   
•        Зосима ответил не сразу. Он вдруг смекнул,  что, если у Кручины в нем, имеется нужда, то можно поторговаться. Место, на берегу озера Неро, где ушел под  лед воз с княжеской казной, и пропали  казначей княгини Марии Михайловны Долмат и его сын Филюшка, он не помнил,  но признаваться в этом не собирался.  Зосимка бешено соображал, что ответить Кручине, чтобы спасти себя и, обрести Анастасию.
• -    Всё помню. Только задарма не открою, - соврал Зосимка , и испугался, что обман откроется.
• -    Так. А ты, говоришь, искал меня тож? Почто искал? – насупился Кублай.
• -    Кручина,  твои люди  дошли до Финского залива? Невесту мою они пленили. Верни мне её, тогда и я сослужу тебе службу.
• Кублай задумался.
•
• 49. ДЕНЬ СВЯТОГО ВЛАСИЯ.
•       Солнце повернуло на лето, но зима в начале февраля  держалась  морозами и ветрами.   Люд ярославский  радовался яркому солнцу и прибывающему дню. И хотя в большинстве хозяйских дворов  закрома были полупусты,   душа требовала  праздника. 
•       Игумен Игнатий, озабоченный искоренением  ереси среди  паствы, объявил о подготовке к празднику  памяти Святого Власия.
•       Церковь Власьевского прихода  украсили зелеными ветками, в притворе поставили чучела зверей и птиц,  А 11 февраля, во Власьев день, сам игумен отслужил там молебен  и обрушил на головы прихожан страстную проповедь:
• -      В старые  времена, когда нечестивые поклонялись  идолам, - гремел Игнатий, будто читая мысли, стоящих перед ним простодушных людей, и обличая неверие слушателей, - просияла и вера многих святых,   и  процвело благочестие святого славного мученика Власия!
•        Филюшка, охранявший  в храме княжну Марьюшку,  вслушивался в слова отца Игнатия обличавшего «двоеверно живущих»:
• -      И требища идольские разорены, а всё  чтите прежних богов и молитеся в овин, в хлебное поле, в рощу и к воде! Боясь обидеть прежних покровителей,   приносите жервы у колодцев и на болотах! Покайтесь, двоеверные!
• Филюшке хотелось покаяться перед строгим  священником в поклонении  Велесу.  Отрок  трепетно   внимал мудрому  и величественному  человеку с золотыми крестами на одеждах, и  в душе его  поднималось искреннее желание веры в того самого святого Власия, храм которого был построен на месте Велесова капища. 
• « Велес – скотий Бог.  Власий тоже приручал и лечил животных» - думал Филюшка и   отдавая предпочтение Власию. Он был понятнее, ближе побуждая  идти по его человеческим стопам.
•       Из проповеди отца Игнатия выходило, что  святой Власий был человеком добрым,   на небесах,  молится  о мире, особенно о тех христианах, кто совершают его память.
- Великомученник Власий  молится о том, чтобы верующих людей не касалась никакая болезнь, чтобы дома их были исполнены всяких благ, и чтобы услышаны были молитвы их!
•
• Мавруша очень хотела земных благ и побольше. Она бросилась к отцу Игнатию, держа перед собой корзину с дарами.
• -     Прими, отче и благослови! – она  верила, что Господь по молениям святого Власия возвратит ей  добро сторицей.
• -      По делам воздастся тебе, сестра! – торжественно прозвучал голос игумена.
• Женщины, создавая давку,  продвигались к священнику, жаждая поднести  малые дары, получить благословение, и надеясь, что  Святой Власий порадеет перед Господом и наполнит закрома и в дом принесет достаток. 
•      Обнадёженные расходились люди по домам, чтобы сесть за праздничные столы, как того требовал  ритуал. 
•      К  Спасскому монастырю направилась праздничная процессия, во главе с игуменом  Игнатием и  князем Константином, поддерживающим  под руку матушку  княгиню Марину Ольговну. Рядом шествовали  Ксения с  Марьей.   Проводив госпожу до ворот монастыря,  Филюшка помчался на чудской конец.
• Чудина не было дома, а Мара протопила печь и  закрывала заслонкой её,  чтобы не  выстудить  тепло. 
• -    Филя, Чудин ждал тебя. Он отправился в овраг к Велесу. Сегодня день почитания скотьего Бога.
• -    Ты, Мара, знаешь, что у меня служба. Я был в церкви. Отпустили с княжьего двора ради праздника, - Филюшка чувствовал вину перед доброй Марой и  Чудином, но в душе звучал торжественный гимн другой, сложной и высокой веры и ему не хотелось прерывать музыку души, примешивать к ней  нечто ветхое, полузабытое, несовременное и по его, молодым понятиям, отсталое.   
• -     Добеги до оврага, порадуй Чудина, - с надеждой подталкивала его Мара.
•       Филюшка нехотя вышел из горницы,  раздумывая, как бы уклониться от  свидания с Велесом. На крыльце постоял, глядя под ноги. В овраг,  к  мрачному велесову подземелью идти не хотелось. Он принялся счищать наросты льда и снега с крылечка,  но представил себе Чудина,  молящегося перед Велесом, и ему стало совестно. Поставил в сенцы скребок и побежал к оврагу, скользя по ледяным лункам подошвами подшитых бычьей кожей, валяных сапог.
•       Подвернув под себя ногу в валенке, съехал в овраг, и, нащупав в сухом кустарнике щеколду, потянул на себя тяжелую колоду дверей.
•       В подземелье было сумрачно. Вдалеке горел факел, и Филюшка пошел на этот коптящий сигнал, и сперва  увидел почему – то ниши, в которых  в определенном порядке стояли черепа волхвов. Раньше они  были   закрыты большой деревянной фигурой Велеса, а теперь оказались на виду. 
•      Филюшка приблизился и всё понял: основание, которое прежде держало Скотьего  Бога, рассыпалось гнилой щепой, а Велес лежит на земле. Падая, деревянное тело идола,  задело нишу с черепами, и один из них скатился  на грудь Велесу.  Филюшка узнал череп со следом от секиры князя Ярослава. Волхв Выжлец смотрел на него пустыми  глазницами. А зубы  черепа оскалились в широкой улыбке. 
•       На земляном полу  лежал Чудин, распластав руки по сторонам. Его бормотание было страшным. Он выкрикивал непонятные слова, и не заметил, как Филюшка приблизился к нему.
•        Парнишка  опустился на колени, и уставился в одно из четырех лиц Велеса. То, которое было повернуто в его сторону: грозное, предупреждающее, пророческое. Плечи отрока передернулись в ознобе. Он закрыл глаза и притих.
•
•        50.  ПО СЛЕДАМ КИРШИ.
•        На пути в Сарай – Бату  Кублай выяснил, что  дева, которую его конники пленили,  на побережье Финского залива  в устье Ижоры, была продана на базаре в Сарае богатуру Ешимуту, который служит Ногаю, что  Ногай, покинул свою ставку под Сараем и где сейчас его кочевье, неизвестно.
• -      Кирша знает, - подсказал Зосимка. Он понимал, что нужен новоявленному хану Кублаю, потому утратил страх за себя. Но весть, что Анастасия  оказалась в ставке Ногая, его встревожила не на шутку.
• -      Ты не боишься встречи с каликами?
• -      С тобой я ничего не боюсь, - польстил Кублаю Зосимка.
• Отряд по приказу Кублая повернул назад. Сердце Зосимки ныло от тоски по утраченному.  Пол высоким курганом лежала сестра его, Радушка, а теперь он гоняется по степи за тенью своей любви. И ничего - то у него не выходит складно, окромя   песен, которые сидят в его кудрявой рыжей башке,  и  просятся на волю.
• Зосимка услышал крики всадников, скачущих впереди.  Его жеребчик захрапел и отпрянул в сторону, и бывший монах, чуть не вылетел из седла.  И тут Зосимка увидел то, чего в душе всегда боялся, но, лукаво думал, что никогда не узнает  последствия    своей измены. 
•
• 51.  ПОГИБЕЛЬ ИДОЛА.
• -     Сверзнулся наш Бог с высот, упал на землю. Не к добру это. Жди  беды. И некому будет защитить наш народ, - с горечью проговорил Чудин, когда сознание его вернулось в реальный мир.
• -     А святой Власий?
• -     Не гневи Велеса в его обители. Филя, запомни: когда вновь Бог Велес встанет на земле во весь рост, тогда отойдут беды от города.
• Они вышли из подземелья на вольный воздух, и озабоченный судьбой Ярославля, Филюшка пристал к Чудину с расспросами, как Велеса поднять?
• -    Никак.  Нужна новая колода и хороший резчик. Только сильные мира  не дадут поставить его на вольном аере.  А в подземелье он снова сгниёт.
• -    Чудин, слышишь, шум какой – то за городскими воротами? И голоса чужие, нерусские!
• -     Пришла лихая година. Велес не зря оземь грянулся, - сурово изрек Чудин.
•        Взобравшись на городскую стену, Филюшка увидел вооруженный отряд.  Татарские всадники  стучали в закрытые ворота,   и кричали ярославской страже, притихшей за стенами,  чтобы  князь Константин вышел   оказать  им честь.   Несколько стрел были пущены в сторону ворот. Филюшка кубарем скатился со стены и помчался на монастырский двор.
•
•
• 52. НАРОДНАЯ ТВЕРДЫНЯ.
•      В  разгар трапезы в Спасском монастыре,  где был накрыт праздничный стол для княжеской семьи и монастырской братии, появился старый чернец – привратник.   Трясясь тщедушным телом, он доложил игумену, что у ворот монастыря стоит отрок княжны  Марии с сообщением: татары нагрянули к Ярославлю.
•       Княгиня Ксения изменилась в лице. Она вспомнила летошний разговор  с Александром Невским, когда упрямо твердила Великому князю, что в Ярославль татар не пустит.
• -    Константине, - обратилась к деверю княгиня, - не пускай татар в город. Прошу тебя, княже,  -  в голосе чувствовался страх перед татарской силой и признание его мужского превосходства.
• У Константина сжалось сердце от жалости к женщине, которую любил больше жизни. Он положил свою руку поверх её, и погладил сжатый кулачок, давая понять, чтобы не волновалась.
• -     Прикажи отроку войти, - игумен был тоже встревожен.
• Филюшка ввалился в трапезную, на ходу снимая шапку и торопливо крестясь и кланяясь на три стороны. И поспешно  доложил, что татарский отряд стоит под стенами города и,  производя много шума, требуют князя Константина. Они кричат, что дань не уплачена за двенадцать лет и, если не заплатит город дань, то всех поузят, и уведут в Сарай – Бату на невольничий рынок.
• -      Послы хана Берге хотят  вызвать  переполох в городе, - спокойно пояснил Константин, - я сейчас выйду к ним.
• -     Князь Константин, - голос Ксении обрел жесткость, - во имя памяти убитых и плененных, не оказывай чести татарским послам, не кланяйся в ноги им.
•       Она обращалась не только к деверю, но и к собравшимся в палате. Решимость  должна была подчеркнуть  её силу, и  неустрашимость, создать в умах подданных твердыни, на которые можно надежно опереться. 
•  
• 53. ЛЕДЯНАЯ ГОЛОВА.
•        Ровную гладь степи едва заметным бугорком нарушала голова человека,  по  плечи вкопанного в землю. Вокруг страшной могилы мутными пенными ручейками  застыла ледяная корка. Глаза заледенелого мертвеца были закрыты, седая борода примерзла к краю могилы.
• -      Царство Небесное тебе, старик, - проговорил Кублай.
• -      Почему голова подо льдом? –  едва разжимая губы, спросил Зосимка.
• -      Мочились, на него, поганые. Такую  казнь придумали, чтобы другим неповадно было.  Ты всё  еще хочешь встретиться с Киршей?
• -        Нет, Кручина, не хочу….
•        Зосима, опустив глаза долу,   медленным шагом  отъехал от страшной головы. Перед взором тянулась  смороженная земля бесконечной, постылой, чужой  степи. Грех измены терзал его душу, и она  металась и плакала в Зосимкином тщедушном теле.
•      Всадники отряда  ушли далеко вперед, и белая чалма Кублая  едва  виднелась в вечернем воздухе,  когда  жеребец  Зосимы наступил на полотняный мешочек, валявшийся в пустынной степи. Горло мешочка слегка затянутое крученой веревочкой, было приоткрыто и ребристые зернышки высыпались из него. Зосимка узнал  мешочек Старика,  и ему стало жаль «хлебушек», брошенный в холодной степи. Он выпрыгнул из седла, присел на корточки и стал собирать зерна, приговаривая:
• -     Люди, простите меня! – рыдания, раздирая грудь,  выплеснулись наружу, - Радушка! Помолись за братца твоего окаянного! Старик! Прости! – слезы раскаяния текли по его щекам. Зосимка вытирал их, скрюченными  холодными пальцами, размазывая по лицу  грязные подтеки.
•
• 54. ЯСАК ЗА ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ.
•       В Ярославль пришла беда нежданная. Жили мирно, ладно. Дань платили своим князьям. А тут поди-ка, мыслимое ли дело -   выплатить ясак за двенадцать лет  хану Берге!   
•     Ярославцы, сбегались на площадь, к торговым рядам. Вече волновалось:
• -     Не пускать в город басурманов!
• -     Мы в казну дань платим, а дальше князья по своему усмотрению  распоряжаются именьем! – подзадаривал горожан Вятко.
• -    Пусть князья с врагом  разбираются, народ тут ни при чем!
• -    Тихо люди! -  успокаивал народ  градский старшина Иван Кукушка. 
• -     Татарский меч глаз не имеет: князь ли,  холоп ли – всё едино -  голова с плеч! – боязливо ворчал Горшеня.
• -     Тихо люди! Князь Константин идет с княгиней да с боярами, - опять прозвучал басовитый голос градского старшины. 
•       В полной тишине проследовала верхушка земли ярославской  к деревянному помосту. Горожане  молча расступались, с надеждой взирая на тех, кто должен быть защитником городу.
• Князь Константин обратился к собравшемуся люду:
- Граждане Ярославля!  Вы знаете, что,  вступая  на стол Ярославского княжества, и получая ярлык на правление, мы отправили в ставку  Батыя большой ясак – ордынский выход. Кроме того, мы одарили жён Батыя и его детей,  и его буюруков Батый остался доволен и выдал нам ясак.  Потом, когда хан Сартак готовился стать Великим правителем, мы собрали для него  ясак и отправили в его ставку вместе с Александром Ярославичем Невским и Борисом Васильковичем Ростовским. Мы получили  подтверждение нашей власти. Но Сартак погиб и теперь хан Берге воссел на  Великую кошму. Хан Берге готовится к войне с правителем  Белой Орды  ханом Хулагу. Хан Берге требует деньги, чтобы оснастить армию, хану нужны кони, чтобы пройти  тысячи верст,  и люди, которых военачальники поставят впереди своей конницы. Более того:  дань увеличена  потому, что добрую половину её хан Берге должен отправить в Каракорум, в центральную Монголию, великому хану Мункэ. Потому советники хана положили собрать ясак с народов, изъявивших покорность, за двенадцать прошедших лет. 
• -      Это верная гибель! – загомонили в толпе.
• -      Людей мало! Город защитить некому, а тут на чужую войну сыновей отдавать! – прикинул  Иван Кукушка.   
• -       Не давать людей хану! – прокричал в толпе Вятко и спрятался.
• -       Где же взять такую прорву денег!  Торг  у нас в городе совсем скупой, не тароватый. Купцы до нас редко доходят, денег в домах нет!
• -       У кого нет денег, приказано  людей забрать, - продолжал Константин. 
• -       Не открывать ворота!
• -       Не пускать татей в город! Давайте оборону держать!   
• -       Граждане, будет так, как вы сегодня решите. Но думать надо крепко. Если не пустим переписчиков в город, то это означает войну, - предостерег Константин.
• -       Силы у татарского отряда небольшие. Не пустим их в город!
• -        Эти тати, сколь добра увидят, столько и давай! – опять пожаловался Горшеня.
- Пусть к себе в Сарай уходят.  За валами отсидимся!
• -     Наше решение такое: татар в город не пускаем, переписывать народ не позволяем, - выразил общее мнение Иван Кукушка.
• -         Добра своего не отдаём. Правильно я понял? – подытожил князь.
• -         Истинно говоришь! Истинно! – согласилось вече.
•       Народ расходился по домам  растревоженный. В тот день в ярославской земле был зарыт не один клад с денежками, сложенными  в глиняные кринки, чугунки и плошки.
• -     Мытарь – то , он что? Сколь увидит денег, столько ему и давай! – ворчали ярославцы, ударяя заступами о землю в своих огородах над заветными местами.
•
• 55. НЕВЕДОМЫЙ ОБЕТ ГЛАВУ ПРЕДТЕЧИ НА БЛЮДО СЛОЖИЛ.
• Улан Лисица стоял на своём: негоже  князю идти на переговоры с татарами.
• -     Пусти меня.  Я и по – татарски  лучше тебя умею глаголить, не в обиду сказано, и норов сарайский знаю.
• -      Я «людем своим» обещался самолично с послами разобраться, - упорствовал  Константин.
• -      Неведомый обет главу Предтечи на блюдо сложил,  - поддержал Улана воевода Фрол, - не каждое обязательство  исполняется в срок.
• -     Ты лучше помысли, как нам тайно выйти из города, чтобы не пустить врага в город, - предложил  Улан.
• Повисло молчание.
• -     Я знаю, как это сделать! – тишину нарушил торопливый голос Дануте, которая выскользнула из – за печи. На лице девушки лежала тень беспокойства. Суровые мужи поняли, что Дануте слышала разговор. 
• -     Если знаешь, так говори! – Фрол ухватился за рукоять меча.
• -     Не пугай меня, не боюсь! Не скажу, если  князь Константин пойдет за ворота. Открою секрет, если Улан отправится  к врагам.
• -      Помнится,  Данутка ходила за балием, в то лето, когда банды Неврюевы стояли под стенами Ярославля, - подтвердил Улан.
• -     Говори, Дануте, - голос Константина  был строг и, ослушаться она не могла.
• -      Зови Чудина, княже.  Он знает, как из города выйти, только не ходи сам за ворота, - Дануте прикрыла глаза фартуком, скрывая  выступившие слезы. 
•
• 56. ОТВЕСТИ ТАТАР ОТ ГОРОДА!
•        Дануте выскользнула из княжеской палаты, повторяя одну и ту же фразу: 
• -     Не пущу! Не пущу к врагу на погибель. 
• Она не знала,  куда себя деть, где найти приют, чтобы выплакать слезы отчаяния. Ноги привели её в княжескую конюшню. Острый запах сока пустовавших кобылиц ударил в нос. Пристроилась на сене, в углу пустого загона, обняла руками колени и задумалась.
•       Слышно было, как в стойле  любимая кобылица княгини Ксении беспокойно перебирает ногами, готовая принять жеребца.
•      В соседней конюшне жеребцы ржали, поднимались  на дыбы,  и бились о стены, сработанные из дубовых бревен. «Чуют запах кобыльего сока,  не ровен час, разнесут  загон, - и мысль молнией  сверкнула в затуманенной печалью голове. -  Знаю, как отвести татар от города!»
•        Дануте подкараулила  Чудина, выходящего от князя,  потащила  в конюшню.
• -     Помоги, мне выти за стены города, Чудин. Стражники тебя знают. Они откроют ворота  башни, что на Волгу выходят! Там нет татар. Татары  реки  боятся. А я по кромке пройду! Останусь жива, Перкунусу буду за тебя молиться!
•   Дануте обняла шею  белой кобылицы и прижалась к ней щекой. Лошадь скосила глаз и беспокойно задергалась. 
• -     Ты хочешь взять кобылицу княгини Ксении? Не боишься гнева княгини?
• -     Да, Чудин. Это сильная и быстроходная лошадь, - Дануте  потрепала кобылицу по холке, -  Может, я сумею оторваться от  татарских жеребцов.  Костас  может погибнуть. Пусть лучше я вместо  него.
• -      Ты не должна погибнуть. Ты молодая, красивая. Такие женщины должны жить на земле и давать потомство, - убеждал Чудин.
• -      Когда князь Костас выйдет к врагам? – не слушая возражений Чудина, спросила Дануте.
• -      Сейчас лучших лучников расставляют по городской стене. Приказали варить смолу, кипятить котлы с варом . На рассвете князь выйдет на переговоры.
• -      Значит, на рассвете…- задумчиво произнесла девушка.
•
• 57.ОСКАЛ НАЛОЖНИЦЫ.
•       Ароматный Цветок торжествовала. С тех пор как появилась в Сарае главная ханум Энже, хан Берге ни разу не входил к жене.  Каждую ночь ему прислуживала Ароматный Цветок в его теплом роскошном шатре. Но его новорожденный сын, это крошечное создание со щечками, похожими на красные яблочки! Ароматный Цветок с завистью видела, с каким трепетом взял Берге  своего ребенка на руки и, как увлажнились его глаза при виде младенца.
•       Она могла бы тоже родить ему дитя, но участь ребенка, рожденного наложницей, была незавидна. Она знала, что её малыша оскопят и он, если не погибнет от последствий операции,  и выживет, то  сможет только прислуживать женам какого – нибудь нойона. ОН станет предметом насмешек.
•      Такой судьбы для собственного дитя Ароматный Цветок не хотела.  Она знала, как освободить свои недра  от  нежелательного бремени. Старая  Гу Тао  открыла своей ученице  этот секрет. 
•      Но при виде  ребенка Энже у наложницы сводило челюсти, и зубы клацкали, будто створки  капкана.  Она ненавидела это крошечное создание, дававшее своей матери большие преимущества перед всеми другими женщинами улуса и перед ней, желанной наложницей хана. 
•      Хан Берге лежал рядом на шелковых простынях. Он нежился под ласковой рукой женщины и трепетал от волнующего плена. Тогда Ароматный Цветок  обратилась мысленно к своей учительнице: «Гу Тао, кажется, мне удалось  выполнить твой урок! Сердце хана пленено». И впервые неосторожная, широкая и хищная улыбка, оскалила рот  наложницы. Берге с удивлением взглянул на неё и будто, проснулся.
•       
•     
• 58.  АЛТЫН – КЫЗ – « ЗОЛОТАЯ ДЕВА»!
•      В неровном свете февральского утра догорали костры, обогревавшие  спешившихся конников татарского отряда. Люди в лисьих шапках, в лохматых тулупах, похожие на двуногих  зверей, задумчиво смотрели на Бога Огня, засыпающего на поседевшем  пепле. Они раздумывали над тобчи , которое услышали ночью у костра от своего сородича про Алтын – Кыз , «Золотую Деву», которая сильна, как богатур, и прекрасна, как сама мать – природа.
•       Расседланные татарские  кони отдыхали на опушке  леса, окружавшего город. Жеребчики были голодны и неподкованными копытами выбивали  белый покров, пытаясь  достать пожухлую траву из-под снега. 
•     На стенах Ярославля не было заметно движения. Казалось, что город утратил страх перед врагом и мирно спит.
•
•     В этом царстве призрачного покоя вдруг послышался мерный топот подкованных копыт. Один из татарских воинов поднял голову, скосив глаза, прислушался. Другой татарин повернулся в сторону русской реки, покрытой льдом, и увидел, как из-за крутого волжского поворота на людей, сидящих у костра, мчится всадница на белой кобылице. 
• -      Йах! – вскричал один, - смотри, смотри, Алтын – кыз! 
• -      Йах! Чибэр кыз!  – подхватил  другой.
• Женщина в  шапке, отороченной белым пушистым мехом,   укрытая меховой светлой  накидкой, летела, будто плыла по небу и была похожа на сказочную  Алтын – кыз.
• -    Это дева – чародейка! Она уведет весь табун, - закричал первый и сдернул крутой лук с плеча.
• -    Нельзя! - его приятель удержал руку товарища, потянувшуюся за стрелой, - Она погубит нас! – и прыгнул в сугроб, защищая руками голову. Второй татарин понял опасность,  бросился следом и  затих в глубоком снегу.
•        В один миг всадница  пронеслась мимо крайнего  костра к пасущемуся табуну.    Жеребцы заволновались, заржали, раздувая ноздри и закидывая головы на спину. Всадница пронеслась мимо коней. Жеребячий табун, подчиняясь зову плоти, устремился  вслед за белой кобылицей. Быстроногая, крепкая, она уводила их по ростовской дороге, всё дальше от стен Ярославля. 
•       Паника охватила татар, утративших коней.  Понимая свою уязвимость и предчувствуя близость смерти, они кричали страшные проклятия вслед белой всаднице. В этот миг стрелы посыпались со стен города на врага, лишенного возможности передвигаться. Люди в лохматых меховых одеждах и лисьих шапках, барахтались в снегу, окрашенном кровью павших, пытались бежать подальше от  хитрого города, но ворота крепости открылись,  и конница настигла бегущего врага.    
•       Немногие из тех, кто пришел поживиться добром ярославцев,  смогли остаться в живых. Ростовская дорога была усеяна трупами изрубленных врагов. Посчастливилось только двум костровым, что, первыми увидели всадницу Алтын – кыз.  В страхе,  они зарылись  в придорожный сугроб,  притворяясь  мертвыми, и только ночью решились выползти из него. Обмороженные, напуганные, в густых сумерках они побрели по ростовской дороге, боясь показаться  в русских  городах и весях, где население было враждебным.
•       Чудом  добрались они до Переславля, где была ставка Амрагана. Там,  перебивая друг друга и оправдываясь, рассказали  про «Золотую деву» и про бой, который дала ханским переписчикам ярославская дружина. 
•
• 59. ДЕНЕГ НИКОГДА НЕ БЫВАЕТ МНОГО!
•       Кублай направлялся в Сарай – Бату выразить  покорность новому хану Берге,  получить чин и выгодную службу.  Уже не было на свете ни хана Батыя, ни его стольника Елдеги ради службы которому он, оставил место казначея в хозяйстве ростовского князя Бориса Васильковича.  Много повидал он, русский перебежчик Кручина,  в ставке татарских ханов, много кровушки пролил по их приказам. Накопил  злата и серебра.  Приобрел коней,  рабов и рабынь. В Сарае для него строились хоромы из белого камня, а в степях вблизи притоков великой реки Итиль нагуливали бока отары  овец и табуны лошадей.  Обоз его был богат добром. В походы ходил  под собственным  бунчуком, и под рукой его строилась тысяча разноплеменных головорезов.
•       В далекие дни службы в Ростове, он желал  только  одного: скопить столько  денег,  чтобы  своя казна была  богаче, чем у князя Ростовского. И,  почувствовав свою значимость,  броситься в ноги княгине Марии Михайловне, что  мнит  сейчас себя монахиней Евфросинией, и признаться ей в страсти тайной. Упросить покинуть Ростов, забыть про монастырь и поехать с ним, Кручиной, искать теплые края, где райские птицы поют, а деревья и кусты  круглый год дают плоды невиданные. 
•       А не согласится, так силой взять!
• Для того и остался в Сарае, чтобы выслужиться в ханской столице. И выслуживался! Не было жалости ни к своим, русским, ни к инородцам.
•       С  дикой радостью устремился Кручина - Кублай в ростовские края, когда хан Неврюй позвал его в свою рать. После победного разгрома Неврюем и Александром Невским дружины князя Андрея, он развернул свою тысячу и  известными только ему путями подошел  к Ростову. Осадив родной город, вызвав страдания и смерть, он со всей страстью изменника пытался доказать  свою правоту.
•       Кублай  послал лазутчика не к князю Борису, но к его матери в монастырь. Игуменья Евфросиния должна была придти к нему на переговоры, вот тогда он возьмет её. Гордая и недоступная, она научится снимать с него  сапоги, замирая от страсти,  будет ждать его на ложе.  Она самое дорогое подношение, которым может одарить  жизнь такого удальца, как он, Кручина.
•       Он выходил из белого шатра, подходил к озеру Неро, и,  не спуская глаз с городских стен, звал в мыслях: «Приди! Приди, Мария!… Приди!»   Ожидание было долгим и мучительным. Он беспокойно бродил  по берегу, и охранникам передавалось его смятение.
•        Наконец  ему сообщили, что за отроком – лазутчиком следуют  две женщины, Кублай не сразу поверил этим словам.  А,  поняв, что не баснословят  слуги,  бросился в шатер и упал на мягкие подушки. Сердце Кублая  застучало, словно после бешеной скачки. 
•        Она вошла в шатер, высоко держа голову, такая, какой знал её и любил.  Кублай не мог справиться с волнением. Когда через толмача предложил гордой женщине разделить с ним ложе во спасение родного города, и  заметил в её руке сосуд с опасным зельем, понял,  что если не отпустит Марию, потеряет на всю жизнь. А без неё и ему не жить. Тогда он отказался от замысла силой добыть свою любовь, приказал  отпустить  восвояси. Снял  осаду с города и ушел в степи.
•        К собственному удивлению, Кублай  был счастлив тем, что говорил с княгиней. Он видел, как была смущена Мария, и как ждала  милости. Однако он был для неё татарским ханом. Она так и не признала в человеке с чалмой на голове,  закрывшим  лицо до самых глаз повязкой, своего бывшего казначея.
•       Кручина с болью  признался себе, что,  несмотря на награбленные  богатства и развязную удаль, для него она осталась недоступной и преодолеть  робость перед этой женщиной он не смог!
•       Мечта о ценностях ростовской казны,  была похоронена на дне озера Неро.  Он понял, что какие – то посторонние силы вмешались в его замысел добыть  золото. Но кто  уничтожил приметы заветного места, не знал.  И теперь, когда встретил Бродьку,  называвшего себя монахом Зосимой, надежды на добычу бесценного богатства возродились вновь.
•      Нужно ли было ему это золото? «Денег никогда  не бывает много», - это он усвоил, живя в столице и приглядываясь к образу жизни  столичной  верхушки, которой  всегда и всего было мало. Имея много, они хотели иметь ещё больше.  Деньги приносили славу, могущество, власть над людьми и, если хорошо заплатить шаману, то и над Богами.
•      Но он задумал добыть утраченное золото, не для себя, а чтобы вернуть его монахине Евфросинии. И тем самым выполнить её урок и получить  прощение и может быть, то заветное, о чем мечтал. 
•      Кублай направился в  Сарай – Бату, чтобы получить пайцзу от нового хана и  повести свой чамбул  в Залесскую Русь. К монаху Зосиме хан приставил стражу, чтобы не вздумал сбежать тот, кто в скором времени укажет ему заветное место золотого клада.
•
• 60. МУДРОСТЬ БАСКАКА.
•        Амраган – ханский баскак задумался. Ему предстояло пойти  в главную ставку  и доложить, что дочь Сартака, выданная замуж за русского князя Глеба, признала власть Берге и не держит на него зла. Но, подчиняясь власти мужа, ушла с ним в Белоозеро.  Нужно убедить Берге, и особенно его тестя Ильхама, что Алголь не опасна верховному хану, и не должна вызывать беспокойство владык улуса Джучи. 
•       Очень вкрадчиво, не вызывая гнева хана,  нужно доложить о том, что Ярославцы  не пустил численников в город, и что отряд «улемцев», умеющих считать и писать, был иссечен русскими мечами.
•      Скрывать истинное положение дел не было смысла. Остались в живых свидетели случившегося позора. Они  с доносом могут опередить баскака,  и  гнев повелителя Золотой Орды обрушится на мятежный город и на него, Амрагана.  Страшно подумать, что  случится с непокорными.
•     Ему,  Амрагану, поручено собирать дань ещё самим Батыем. И дань эта должна поступать в Орду  с приростом из года в год. Или – чут – сай наставлял своих учеников, что  люди размножаются, переходят от младенчества к зрелости и умножают своё добро. Они должны приносить ясак  в казну государства. Потому и богатеет хан и его чиновники.  Тех поданных, которые платят дань исправно, следует беречь. 
•     Похоже, ханы Джучиева улуса не выполнят наказ Чингисхана, и уже не смогут завоевать вселенную. Войны закончились.  Значит,  только оседлое население может наполнить казну хана.
•     Или – чут – сай рассказывал своим ученикам,  что  когда он был еще молод и служил Чингисхану, то дал ему совет:
• -    На коне можно завоевать мир, но управлять им, сидя на коне, нельзя.
• Чингисхан был настолько мудр, что со временем согласился с китайцем:
• -    Иногда выгоднее собирать ясак с населения, чем пускать в ход меч.
•     На мудрость хана Берге - внука Чингисхана и брата Батыя и рассчитывал Амраган. Конечно, надо наказать мятежников, но не смертью. Путь до Сарая – Бату долог, и решение придет. Так рассуждал Амраган – лучший из всех  воспитанников Идеги – Фучин, его приёмной матери,  и самый способный и прилежный из учеников  мудрого китайца Или – чут – сая.
•
• 61. ССЫЛКА НА ЗАДНИЙ ДВОР.
•      Ароматный Цветок терзала тревога. Хан Берге больше не приглашал её стелить постель, и для утреннего омовения он предпочел другую женщину.  Гу Тао, прибывшая вместе с Энже – ханум в Сарай – Бату, недовольно морщилась при виде Ароматного Цветка и ничего не говорила. А однажды к отвергнутой наложнице подошли два турхауда, передали повеление стольника отправляться на задний двор куреня. С этого дня она была обязана с другими женщинами  готовить пищу для слуг.  Ароматный  Цветок сдержалась не заплакала, хотя слезы стояли комом в горле,  и было трудно дышать.
•      Попавшаяся навстречу  Гу Тао,  прищурив и без того узкие глаза, тихо обронила:
• -      Радуйся, что не отдали тебя аратам  или солдатам.
•     Пища слуг была незамысловатой. Ежедневно резали несколько баранов. Их надо было освежевать, разрезать на большие куски и заложить в огромные казаны. Туда же засыпали рожь, пшеницу,  или просо. Рабы с утра отправлялись в степь за щавелем и черемшой – диким чесноком, чтобы приправить несоленое варево.
•       Руки Ароматного Цветка покрылись ссадинами, ладони стали жесткими. Она понимала, что теперь прикосновения её ладоней не вызовет трепета плоти, и она уже не смогла бы привести в восторг своего господина. Собственной, даже плохонькой юрты у бывшей ханской наложницы не было. Закончив рабочий день, она укладывалась спать  на тонкую кошму под открытым небом. Женщина  поплотнее закутывалась в стеганое одеяло, оставшееся  от её былой роскоши, сворачивалась клубком и натягивала до самых глаз овечью дубленую шкуру. 
•      «Почему хан отвернулся от меня? Какую ошибку я совершила?» - терялась в догадках отвергнутая наложница.
•      Ароматный Цветок многому была обучена, но к несчастью, не умела смотреть на себя со стороны.
•      Задний двор, на котором  готовили пищу, был велик. Ароматный Цветок не сразу могла обойти все костры и познакомиться с работниками этой своеобразной фабрики – кухни.  Она выведала, что на дворе выделено специальное место, где готовят еду для хана и его главной жены и для других жен.
•       Пищу для маленького сёнгуна  варили на отдельном костре, которые день и ночь охраняли верные хану турхауды . К этому костру никто из посторонних не мог подойти близко. Но Ароматный Цветок была ученицей женщины, которая владела искусством покорения мужчин, не беря в руки меч. А турхауды  всего – навсего,  мужчины.
•
62. ЖЕРЕБЯЧЬЯ ПОГОНЯ.
Иустинья, отводя в сторону сучья  и утопая в снегу, выбралась на самый край заснеженного леса. Конский топот  и беспокойное жеребячье ржание заставили прислушаться. Женщина спряталась за низкорослую елочку и затаилась, сквозь ветки вглядываясь в крутой поворот дороги. В бледном рассвете утра, высоко подбирая ноги, со стороны Ярославля  вылетела белая кобылица с всадницей на спине. Иустинья  увидела, как на крутом повороте дороги кобылицу занесло, и она, вскинувшись на дыбы, отчаянно заржала и,  сбросив  наездницу, облегченно прибавила ходу. И тут же по её следам с ржанием и стоном  пробарабанил  копытами табун  низкорослых,  лохматых жеребцов и пропал за поворотом. 
Иустинья долго прислушивалась к звукам, страшась вражьей силы. Когда всё стихло и улеглась снежная пыль, женщина осторожно ступила на  краешек дороги, всматрелась в обе стороны пути, и только потом перебежала на другую сторону. Где – то здесь, на крутом повороте,  должна быть странная наездница, сброшенная одуревшей от погони лошадью.
Под кручей, на окровавленном снегу, раскинув руки, лежала молодая женщина. Иустинья наклонилась над безжизненным телом, приподняла залитую кровью голову, послышался стон.
- Жива, горемычная! Как же тебя так угораздило! На ноги встать сможешь?
Иустинья попыталась посадить несчастную, привалив к дереву, но она застонала и обмякла. Глаза раненой закатились,  она кулем съехала в сугроб. Иустинья увидела, как рот женщины окрасила  красная пена.
«Якимушку надо позвать. Одной мне её в избу не перенести», - рассуждала шепотом Иустинья, подтыкая под израненное тело наездницы концы её меховой накидки.   

•
• 63. ЯДОВИТОЕ ЗЕЛЬЕ. 
•       Энже стоит на коленях перед кошмой, на которой лежит её дитя. Глаза его закрыты воспаленными  веками. На лбу выступают капли пота и скатываются ручейками на шелковые подстилки. Щеки пылают огнем. Ребенок хватает ртом воздух, яркокрасные губы кривятся  плачем.  Главная ханум ломает руки, в беспомощности своей она несчастна, как любая мать, у которой умирает ребенок.
•      Мусульманский мулла, присланный её мудрым отцом Ильхамом к одру младенца,  бормочет, бормочет, бормочет:
• -     Хвала Аллаху, Господу миров, милостивому, милосердному, царю в день суда! Тебе мы поклоняемся и просим Тебя помочь!
• Когда дыхание ребенка становится ровным,  Энже в надежде оборачивается  к  мусульманскому священнику.
• -     Аллах акбар! Всё в воле Аллаха! – утешает мулла.
• Однако облегчение длится недолго. Приступ удушья повторяется. Малыш отчаянно  хватает ртом воздух,  и хрипы вырываются из его крохотного горла.
• -     Молись прилежней! Аллах не слышит тебя! – измученная мать  срывается на крик.
•      Вздрагивает мулла, прижимаются к стенам шатра рабыни. 
• -     Пошлите за шаманом, - в отчаянии приказывает Энже.
•       Мулла перестаёт бормотать молитвы. Он возмущен. Давно пора изгнать шаманов из Сарая. Но вера Мухаммеда не находит места в сердцах кочевников. Эти дети степей не содержат своё тело в чистоте, не воздают хвалу Создателю, а молитвы к нему перекладывают на шаманов, таких же нечистых, как и весь кочевой народ орды. Трудно достучаться до Аллаха из такого  неблагодатного места, как Золотая орда.
•      Приоткрылся полог шатра, и узкий  луч дневного света разрезал сумрак юрты. Служанка с заднего двора, принесшая питьё для малыша, любопытно всматривается в гору подстилок и одеял, где  умирает маленький наследник Великой кошмы.  Она принесла питьё, сдобренное ядовитым зельем. Злорадная улыбка прячется в уголках её губ: не будет в этом шатре ни покоя, ни радости! Такова месть за утраченное место возле  господина!
•      Служанка передаёт чашу  няньке и исчезает за пологом шатра.
•
• 64.ПУТЬ НА ЗАКАТ СОЛНЦА.
•        Молодой шаман Юдаш прибыл в ставку  хана Берге из  внутренней Монголии, куда он ходил для поклонения своим Богам.  Отец Юдаша умел преодолевать пространство мыслью. У него было шесть пальцев на ноге, он знал,  как  укротить  огонь и как вылечить человека без лекарств.
•      Старый шаман  предсказал своему повелителю хану Батыю смерть от чар черной женщины – шайтана. Батый не послушал шамана, и предал его смерти. Казнили отца Юдаша  в Венгрии, где Батый встретился с принцессой Миленой.
•      Перед казнью  старый шаман передал  сыну наказ, отправиться во внутреннюю Монголию и разыскать священную гору о двух вершинах,  хранящую дух рода. Там он сможет быть посвященным в тайны шаманизма, если сумеет преодолеть испытания.
•      Целых два года потребовалось Юдашу, чтобы преодолеть путь к двуглавой горе, где живут Боги и Духи. Еще несколько лет  он боролся с тем, чтобы освободиться от злобы, которую испытывал к  Батыю и к людям, убившим его отца. Когда юноша достиг состояния равнодушия к ним, и справился с чувством  подавленности,  то к нему пришло ощущение силы,  которая  позволяла  высвободить душу из тела. Но пока ещё время  этого освобождения исчислялось мгновениями,  и не давало  возможности длительного  путешествия в другой мир.
•     Немало лет миновало, прежде чем  обида полностью оставила  Юдаша, и её заменило чувство  жалости к врагам. И душа высвободилась из его тела,  и он  узрел  себя со стороны, и отца своего,  и голос его:
• -     Теперь ты «избранник духов». Возвращайся назад. Поспеши. Ты нужен людям.
•     Юдаш  понял, что Боги наделили его силой,  и теперь он не боялся ничего, даже смерти. Потому что смерть это всего – навсего,  ворота в мир, где пребывают его предки.
•      Спускаясь с горы, он увидел, что она покрыта побелевшими костями тех, кому не хватило сил дойти до вершины, но не возгордился своим подвигом, а пожалел  несчастных, что не достигли своей цели. Теперь путь его лежал через пустыни с поющими песками, через пространства степей и толчею больших городов  на закат солнца.
•      Примкнув к  торговому каравану, Юдаш пересек два континента от восхода солнца до его заката и достиг ставки хана улуса Джучи.  Он узнал, что доселе  непобедимый хан Батый погиб в бою и понял, что великий завоеватель был наказан Богами за то, что не послушал  старого шамана и предал его смерти.   
•      Теперь  улус Джучи зовут Золотой Ордой, потому что  в руках правителей   сосредоточено  золото, серебро и драгоценности завоеванного мира.  Купола их юрт покрыты золотом, в ткани их одежд вплетены золотые нити, сбруя их коней выкована из благородного металла. Блеск желтого металла, осевшего в Сарае,  сияет на расстоянии дня пути от города и привлекает в него тысячи людей. 
•      «Географические пределы Золотой Орды огромны. На севере её ограничивали русские княжества, … На западе Орда доходила до Днестра, и даже дальше. На юге ей принадлежал  весь Крым, Кавказ до Дербента  и северный Хорезм с Ургенчем, на востоке – Западная Сибирь и низовья Сыр – Дарьи.
•      Современники …. Измеряли размер Золотой Орды месяцами караванного пути, подобно тому, как теперешние астрономы меряют вселенную годами света».  Так писал ученый исследователь митрополит Иоанн, управлявший Ярославской епархией с 1967-1984г.г.
•
• 65. ТРОФЕЙНЫЙ АРСЕНАЛ.
•       Радость от победы над  татарами  была всеобщей.  На ярославском торжище собрались горожане, чтобы похвалиться сайгатом. Большой удачей было то, что в руки  ярославцев попали татарские луки, которые стреляли в три раза дальше, чем русские. Стрела, пущенная из такого лука, настигала врага на расстоянии семисот метров.
•      Вылазка ярославцев была столь неожиданной, что никто из врагов не успел даже зарядить луки, и брошенные в спешке на поле боя колчаны были наполнены стрелами.    Были в татарских колчанах стрелы со специальным отверстием и оперением, которые летели со свистом и вызывали суеверный  страх у врага. 
•      Старый аланец, Беглер, больше года назад отставший от поезда четы Белозерских князей по причине слабости и болезни,  брал в руки оружие, большим пальцем проводил по лезвию меча и одобрительно цекал языком:
- Це,…  це,…  це… Добрый меч, добрый. Наша Аланская работа. Лучшие мастера на Орду работают. Да…
- Беглер, можешь такой меч изготовить? – воеводе Фролу требовалось оружие не случайно полученное в схватке с врагом, но своё, исконное, а потому, надежное.
- Руды здесь бедные. У нас, в горах в руде много железа, потому и  ковкость  мягкая….-  задумался старик, уносясь мыслями своими к родному Кавказу, захваченному врагом, но не покоренному.
•       Князь Константин появился на торжище в сопровождении Улана Лисицы.   
•      Подивившись  работе мастеров – ковалей, приказал мечи перенести в арсенальную башню, чтобы в случае приступа, было чем вооружить ополчение.
•      На душе князя  было тоскливо. Только сейчас, когда не стало возле него доброй Дануте,  Константин  понял, как был привязан к ней. Отряд, посланный разыскать её, вернулся домой ни с чем. Литвинка исчезла, будто и вовсе никогда её не было.
•
• 66. ПЕРВОЕ ПРЕДСКАЗАНИЕ ЮДАША.
•      Энже открывает глаза после недолгого забытья. В юрте нет ни муллы, ни прислуги.  Энже поднимается. Ноги её затекли от долгого сидения возле ребенка, члены наполнены тяжестью. Она, неловко ступая, идет к выходу, откидывает полог.
•      Высокий шест, обвитый черным войлоком, высится над ставкой Энже – ханум. Вкопанный в землю перед юртой, в которой пребывает больной сёнгун, он предупреждает, что подходить к жилищу умирающего  нельзя.
•      Вокруг нет ни единого шатра, или кибитки, и только следы человеческих отходов да горки погасших углей  напоминают о том, что совсем недавно здесь жил целый город.
•      Все,  кто прежде выражал  желание быть рядом с женщиной, обладающей большой властью, разом исчезли. И даже рабы в страхе разбежались кто куда.
• Впереди, насколько хватает глаз,  в два ряда выложены очистительные костры, обозначившие подход к юрте.  Шаманы группами и по одному снуют вдоль этой дорожки.  Лица их спрятаны под масками или разрисованы сажей и охрой – настоящие выходцы их другого мира.
• -    Ты должна покинуть вместилище беды, скоро сюда придет смерть,  – страшные слова прозвучали над её головой.
•      Черный человек, с нарисованным лицом, одетый в шаманский маниак , держа в одной руке бубен, ударяет им по ладони другой. Гулкие  удары проникают в сердце  Энже, и оно сжимается болью.
• -    Я не уйду от своего ребенка. Я буду с ним до конца, - Энже знает, что нельзя так разговаривать с посредником между ней и миром духов, но отчаяние матери сильнее страха  перед шаманскими пророчествами. 
• -     Вернувшись в юрту,  ты  обречешь себя  на смерть вместе со своим сыном. 
• -     Мой ребенок жив,  и я буду с ним до конца, - упорствует несчастная мать.
•    Энже отпускает полог и остается в сумраке юрты. Всё. Она отрезала себя от светлого мира, в котором жила прежде.
•       В темных углах притаилась смерть. Она всё ближе будет подкрадываться к кошме, на которой лежит её малыш.  И спасти их может только великое чудо.
•       Энже заплакала, зарывшись лицом в белый плат. 
• -     Ы – ы – ы – ы – ы…, -  негромкие горловые звуки, складывающиеся в монотонную мелодию, заставили ханум прислушаться. Она повернулась туда, где был источник странного пения. Сзади неё, положив руки на колени, сидел на кошме юрты мальчик Джубга и преданно смотрел на свою госпожу.
- Ты что здесь делаешь, Джубга? – отирая беспрерывно бегущие слезы, спросила Энже, -  шаманы запрещают  посещать мою юрту. Тебе грозит смерть.
• -     Ударь меня! - страстным шепотом просит Джубга, - Хочу, чтобы мне было так же больно, как тебе. Ударь меня…
- Нет, Джубга, больше не надо боли, и страданий. Объясни лучше, как ты попал сюда?
- Через тоно,  - был ответ.   
• Энже подняла голову вверх:  из дымового отверстия до пола юрты спускалась  толстая крученая веревка. Впервые за последнее время страхов и печали, Энже улыбнулась.
• -     Госпожа, - перешел на шепот Джубга, - белый  шаман Юдаш, который недавно пришел от горы Белухи,  обратился к духам горы. Он сообщил, что есть способ  излечить твоего малая. Когда  сгустятся сумерки, и ярче запылают шаманские костры, я  приведу тебе Юдаша, госпожа.
•       Когда  сильнее запахло дымом костров, и глухо  зазвучали бубны шаманов, Джубга,   ловко перебирая ногами и подтягиваясь на руках, достиг дымового отверстия и выбрался на покатую крышу юрты. 
• Едва дождалась Энже белого шамана. Он приблизился к постели умирающего.
- Духи  предков открыли мне, что болезнь наслана на ребенка твоим врагом, ханум, -  смиренно склонился Юдаш.
- Проси любую награду, только вылечи моё дитя! – взмолилась Энже.
- Моих сил для этого недостаточно. Но дух горы Белухи повелел направить гонца в русскую сторону к большому святителю, который владеет искусством врачевания. Он должен обратиться к своему Богу и его Бог даст здоровье твоему сыну.
• -     Скажи, за кем я должна послать гонца? – еще не совсем понимая шамана, пыталась уточнить Энже.
• -     Духи предков сказали мне, что русский святитель Кирилл  обладает большой силой и святостью.  Но поторопись. Нить,  связывающая  твоего сына с жизнью среднего мира тонкая. 
• -   Нужен «гонец – стрела».  Берге! Берге! – вскочив на ноги, заметалась Энже, она бросилась к выходу,  - проводите меня к моему господину! Нет, шаманы  не выпустят меня из юрты!   
• -      Джубга! Ты останешься охранять сёнгуна!  - хватаясь за спасительную веревку, приказала Энже, - Юдаш, мы покинем юрту, поднявшись вверх. 
• -      Я умру, но никто не подойдет к сёнгуну до твоего возвращения, - Джубга положил руку на рукоятку короткого меча, что всегда висел у него на боку.
•      И никто из них не заметил, как зашевелилась шелковая занавеска, отделявшая внутренние покои юрты от внешней войлочной стены и в узкой щелке злобный глаз с  любопытством вперился в гору пелен, где лежал умирающий сёнгун.   
•
• 67. «ГОНЕЦ – СТРЕЛА».
•      На Русь к митрополиту  Кириллу, полетел «гонец – стрела». Джубга  ни за что не хотел оставаться в Сарае,  и вызвался сопровождать его в ставку православного святителя.
• В каждом городе справлялся Джубга о том, где пребывает русский митрополит. Язык татарского отрока, плохо говорящего по - русски, зато  имеющего большое старание, привел наконец  в Ярославль, куда глава русской православной церкви  прибыл, чтобы освятить ключ, год назад чудесным образом забивший  из - под земли на дворе Спасского монастыря.
•        Игумен Игнатий  опробовал ту воду,  и на вкус она оказалась доброй. Братия монастырская выносила водичку со двора,  и поила ею хворых. Сказывают,  будто  излечивала та дивная водичка  желудочные колики и боли, и изжогу и другие внутри утробные болезни.
•      Падая от усталости,  доскакали сарайские гонцы до Ярославля. К счастью, ворота города оказались  открытыми.  Не останавливаясь на окрики стражи,  маленький отряд  ворвался в город и  взял направление  на высокие купола центрального собора,  чем вызвал переполох ярославцев, ещё не забывших стычки с татарскими численниками.
•      Джубга выпрыгнул из седла, у высоких дверей православной церкви «Входа в Иерусалим», построенной еще при Константине Мудром. Бросив поводья подоспевшему монаху, толкнул двери, и твердо ставя непослушные от усталости ноги, вошел в храм.
•       Пространство русского храма до самого купола было заполнено звуками высоких голосов,  льющимися,   как,  показалось татарскому отроку, с неба.  Звуки эти спускались в низ, туда, где стояли люди, осеняющие себя  крестами. Чудесное пение   проникало в сердце, окутывало его теплой благодатью. И душа отрока,  оторвавшись от уставшего тела, вдруг воспарила  вверх,  под купол, в горние  высоты, в неведомые дали, прочь от  житейского, темного, страшного.
•      А по стенам храма словно шествовали  странно вытянутые фигуры, обращая лики свои к единому центру. Посланец хана  во все глаза рассматривал это чудо, и ему не понятно было,  кто эти величавые люди, и откуда они взялись там. А в середине стены, на высоком помосте  сидел Некто, воздевший длани свои над всем миром и над Джубгой тоже. Аромат ладана, струился  в воздухе, и мерцающий свет зажженных свечей отбрасывал  бесплотные тени.  Джубга не сомневался, что попал в священное жилище Бога. Татарский отрок сам не заметил, как пальцы его правой руки сложились  щепотью, и вместе с другими молящимися, он начал креститься. Он почувствовал трепет, головокружение,  ноги его начали подгибаться, и он упал на колени. Ордынцы, стрелой летевшие в этот русский город  из далеких кочевых степей,  и мужественно пережившие  трудный и даже мучительный поход, не могли устоять на уставших ногах.  Их измученные тела и души были сражены невероятной, невидимой силой. 
•
• 68. МРАЧНЫЙ ДУХ СМЕРТИ.
•       К Энже подступало отчаяние,  и  она переставала верить  в то, что её дитя выживет.  Таяла  надежда на то,  что когда – нибудь откроется полог юрты и она увидит белый солнечный свет. Женщине казалось, что в её печальном  жилище поселился  Мрачный Дух Смерти.  Он колышет шелковые занавеси, прячется за её спиной, наблюдает за ней  внимательным оком.  Он ходит по внешнему краю юрты, выжидая время, чтобы забрать жизнь её ребенка. 
•        Шаманы приветствуют его приход заклинаниями и страшными выкриками, тешат  огнем ритуальных костров, угар от которых стелется по полу юрты и отравляет её сознание.   
•        Иногда ханша  вспоминала мальчика Джубгу. У него душа без хитрости и сердце полное любви. Сумеет ли он во - время вернуться  в Сарай? Приведет ли с собой русского святителя? Отважится ли тот сразиться с Мрачным Духом Смерти и сумеет ли победить его?
•      Энже неловко задела в темноте  высокую плошку с питьем и разлила его по полу. Шерстяная кошма мгновенно впитала воду. Теперь нечем будет напоить ребенка и обмыть его нечистоты.  И никто не придет и не принесет ей воды. Все боятся подойти к юрте, возле которой высится шест с черным войлоком.
•
• 69. «ВО ЗДРАВИЕ БОЛЯЩЕГО ЦАРЕВИЧА».   
• -     Разве я Христос, чтобы излечить больное чадо?  Я не обладаю силой Спасителя! -  ответил  митрополит, отдавая себе отчет, что если отправится в ставку хана Берге, то обречет себя на  верную погибель.
• -     Твой Бог может исцелить сёнгуна. Так сказал шаман Юдаш, - Джубга схватился за рукоять меча, - если ты не пойдешь с нами, то узнаешь мою силу! 
- Силой ничего нельзя сделать, царевич. Зло творит дьявол, и толкает на него людей, - разделяя каждое слово, проговорил Кирилл. 
- Шайтан? –  опасливо вопросил Джубга.
- По- вашему шайтан и его слуги бесы, ибо искони ненавидят род человеческий, - подтвердил Кирилл.
В пустой церкви повисло молчание. Митрополит задумался, глядя на иконостас. На ум ему пришли слова апостола Иакова: «Вера, если не имеет дел, мертва сама по себе». Сколько раз он говорил это людям, призывая творить дела богу угодные. Теперь и ему пришел черед  оправдаться делами.   
- Я пойду с тобой в Сарай, посол, - решился Кирилл.
- Тогда идём! – глаза Джубги засветились победной радостью.
- Но мне потребуется время, чтобы приготовиться.
- Шаман Юдаш просил торопиться, нить жизни сёнгуна может оборваться, - взмолился Джубга. 
- Царевич, коли, ты хочешь, чтобы  Господь продлил жизнь ханскому сыну, не мешай мне заниматься своим делом.
     Митрополит поручил игумену Игнатию разослать по городам послов легких с наказом священникам воздавать  молитвы  в церквях и монастырях земли Русской  во здравие болящего царевича ордынского и просить у Господа «избавления от недуг и горьких болезней» и чтобы не переставали этого делать, пока, владыка не подаст весть из Сарая. 
•
• 70.ОЧИЩЕНИЕ БАНЕЙ.
•       Улану Лисице поручили обустроить гонцов и оказать им подобающую честь. В гостевом доме накрыли столы, а во дворе растопили баню, полагая, что с дороги не грех и попариться.
•      Низкорослые татарские кони были угнаны на берег Которосли в ночное,  на свежие весенние зеленя. Татарские послы неодобрительно смотрели на прислуживающих рабов и холопов, не совсем понимая, что происходит, но без возражения принимая знаки внимания.
•      А когда Лисица указал им на дверь низкой избенки с валившим из трубы дымом, и приказал идти туда, Джубга замурмулил:
- Йок! Йок!  Минем вакытым йок! 
• Видно было, что с виду грозный ханский посол  напуган.
- Филя, ну – ка, покажи гостю, что тут ничего страшного нет, - велел Улан и, повернувшись к Джубге, напомнил, - Джубга, ты разве не слышал, что митрополит велел вам  плоть свою привести к чистоте. Так надо для святого обряда. Понял? Анларга?
- Мин сезне анламыйм …, -  Джубга, отвернулся, смешно скосив глаза и поплотнее закутываясь в  шубу.
- Он лукавит, - сообразил Филюшка,  засунул руку в карман и вытащил из него резную  курочку на деревянном кружке. Он дернул за веревочку,  и курочка стала клевать невидимые зернышки у себя под ногами. 
- Йах! – восхитился Джубга, и  протянул руку к игрушке, но Филя спрятал курочку за спину.
- Дай! – попросил Джубга.
- Пойдем в баню, вымоешься, подарю, - посулил Филюшка.
- Филя -  дус . Анларга? Дуслык. - подбирая слова,  объяснялся с послом Улан.
• Одолевая страх,  Джубга  шагнул вслед за Филюшкой, через порог рубленной бани. Его товарищи,  понурив головы, стояли,  широко расставив ноги, будто приросли к земле, готовые сопротивляться, если настанет их последний час. Ярославцы, обступившие «нехристей»,  рассматривали их молча. Вздыхали бабы,  жалеючи татарских гонцов: «тоже ведь люди»! Дети, толкая друг друга под бока, громко шептались,  показывая пальцами на  странных гостей.
•      Некоторое время в рубленной избенке было спокойно, а потом истошный вопль Джубги  разрезал напряженную тишину гостевого двора:
- А!.. а!.. а! – взопил  Джубга за стенами бани и опять наступила тишина.   
- Вымылся отрок. Теперь ваша очередь. Увидите, это совсем не страшно – в бане мыться, - улыбнулся Улан Лисица и похлопал молодого татарина по плечу.
• Татарин отскочил от Улана и,  наклонившись к своим, проговорил по - своему:
- Давайте, спрячем нож в рукаве и умрем на трупе врага, когда дойдет очередь до каждого из нас! – и не заметно переложил кривой нож из – за пояса в рукав.
• Озираясь на обступивших их русских людей, другие  сделали то же самое. Но пустить в ход ножи, в этот раз татарским  молодцам не пришлось.
• Из бани,  смеясь и толкаясь, вывалились Филюшка и Джубга, с красными лицами, одетые в свежие белые рубахи длиной до колена и в белые порты. Оба на ходу  прикладывались к ковшам с квасом.
• Джубга коротко приказал:
- Житез! Житез! Вакытым йок!   
• Уже пережившие расставание с жизнью, гонцы, не веря своему спасению,  потянулись к баньке.
•
• 71.ЯРДЭМ ИТЭРГЭ! - ПОМОГИТЕ МНЕ!
•      Как молнии, пущенные Богом Мизиром, пронеслись гонцы, сопровождавшие русского митрополита, между юрт и шатров. 
•       Джубга, скакавший впереди стремительного отряда, на ходу выпрыгнул из седла перед высоким костром.  Гонцы вздыбили коней, кружась и  снижая скорость бега. Спешившись, владыка Кирилл пошел  вслед за Джубгой.  За ним двинулись гонцы, неся в руках дорожные вещи русского святителя.
•     Одетый в ритуальную одежду,  главный шаман, поспешно загородил путь.  Джубга нырнул под рукой у шамана. Высокий и строгий митрополит легко отвел руку шамана и проследовал дальше. Шаман исступленно забил в бубен и закрутился на одной ноге, выкрикивая угрозы.
•      Зловещий шест, обмотанный  черным войлоком,  заслонял вход в юрту, как насторожившийся турхауд.  Джубга бежавший  впереди святителя Кирилла, очень  боялся, что они опоздали, что сёнгун не дожил до их прибытия, и прекрасная, добрая Энже - ханум должна будет уйти вслед за ним в «долину предков». 
•     Задержавшись на мгновение у входа, чтобы убедиться, что русский священник идет следом, не задевая порога, Джубга нырнул в полумрак печального жилища.
•     Энже – ханум держала руку на лбу крохотного мальчика, безжизненно лежащего в куче смятых пелен.  Она перестала понимать, что происходит. Сосуд, жидкость из которого она пролила, стоял перед ней наполненный питьем. Она поила из него ребенка, пила сама, ощущая тошноту и боль.  Посудина эта казалась бездонной. Это было чудом, потому что слуги покинули Энже.  Но  долго думать она не могла, угар костров вызывал головную боль и равнодушие.
•   На митрополита дохнул тяжелый запах помещения, пропитанного испарениями мочи,  рвоты, детского кала. В юрте было сумрачно, и Кириллу понадобилось напрячь зрение,  чтобы  осмотреть место печали,  где едва теплилась  жизнь.
- Джубга, прикажи быстро снять войлок с юрты.
• Энже взглянула на святителя не понимающим взглядом. Поняв, кто перед ней, измученная мать  упала пред Кириллом, и стала целовать его обувь:
- Ярдэм итэргэ, булыширга!   
• Митрополит Кирилл возложил прохладные ладони на голову женщины. Она почувствовала легкий аромат, добрую силу больших рук,  и покой опустился на её измученную душу.
- Ханум, Господь милостив. Будем верить в него и надеяться.
• В тот же миг яркий свет теплого весеннего дня ворвался в юрту.  Татарские мужи  сворачивали войлок в трубы с двух сторон, открывая помещение, где лежал больной сёнгун,   для свежего  воздуха.
•       Русский митрополит распорядился убрать грязные подстилки, очистить место для большой серебренной купели, которую он захватил с собой,  из Ярославля. Вытесняя  дым костров,  юрту заполнил  аромат ладана и горящих восковых свечей. Наполнив купель освященной  водой, митрополит  взял на руки  маленького царевича:
- Иди ко мне, чадушко, не бойся.  Прими  крещение православное, кочевое дитя.
• Кирилл, читая молитву, опустил изболевшееся тельце в середину серебренной посудины. Мальчик открыл глазки. Энже затаила  дыхание, глядя на оживающее дитя. 
•     В этот  миг у задней, не открытой стены юрты послышался приглушенный вскрик. Энже  повернувшись, увидела, как Турхауды выволакивали из - за стены женщину, упиравшуюся пятками в землю.
•      Ароматный Цветок не успела довести до конца своё черное дело.   
•     Три дня и три ночи не отходил митрополит Кирилл от постели окрещенного им ребенка,  которого  черные шаманы без боя отдали Мрачному Духу Смерти. Он поил ребенка чистой целебной водой из освященного ярославского ключа.  Омывал его крохотное тельце и беспрерывно молился. К концу третьих  суток зловещие шаманские костры, ведущие к юрте ханум, были погашены. Джубга приказал  турхаудам вырвать черный шест из земли, расколоть его в мелкую щепу и сжечь на заднем дворе.
•    В жилище Энже впервые за долгое время слышался веселый лепет выздоравливающего ребенка и счастливый материнский смех.
•
•
• 72. НАЗНАЧЕНИЕ КИТАТА.
•       Как ни изворачивался Амраган,  чтобы представить  разгром отряда переписчиков под   Ярославлем, как недоразумение,  Берге оставался непреклонным:  тех, кто не желает покориться великому хану Великой Орды, предать смерти. За действия князей должен понести наказание и народ. Карательный отряд должен будет пойти на север в русскую сторону. Он же одновременно станет вооруженным прикрытием  переписчикам во Владимире и других Залесских городах. Непокорный Ярославль следует сжечь, а его жителей уничтожить. Князя и  княгиню с княжной пленить и привезти в Сарай для  расправы в назидание другим данникам.
•        Берге повелел своему родственнику Китату собирать войско. Китат прославился особой жестокостью к завоеванным народам. Именно такой военачальник  нужен был хану Берге, чтобы наказать непокорных. 
•        Тьма, которую вел Китат, была хорошо вооруженной и рвалась в бой,  потому что к этому времени войны в основном закончились,  и казна завоевателей, привыкших к грабежам, стала истощаться.      
•       Время выхода в карательный поход Китат наметил на начало лета, когда    просохнут русские дороги.  Судьба Ярославля была предрешена.
•        Служанку по имени Ароматный Цветок, отдали дознавателям хана Ильхама, и те вскрыли заговор против главной ханум.  Злодейку зафиксировали в жестком железном седалище и специалисты пыточного дела начали высверливать кости её темени. Она кричала от боли и  рассказала о планах Гу Тао, которая хотела  заменить  на ложе великого хана дочку эльтебера  Ильхама,   Энже,  на наложницу, превосходящую её по красоте и умению любить.  Именно  она, Ароматный Цветок, отвергнутая господином, надумала отравить сёнгуна, чтобы больнее отомстить хану и отвратить  его от Энже.  Под пыткой бывшая наложница поведала, как сумела войти в доверие к турхаудам, была допущена к  костру, где варилось  питьё для сёнгуна, и где она  готовила для него зелье. Все подробности своих черных дел выложила Ароматный Цветок, когда опытный, заплечных дел мастер, точка за точкой высверливал её темечко. Потом вскрыли верхнюю полукруглую, как блюдце, кость темени, и перед наблюдателями казни открылся розовый мозг красавицы.
•       Первым запустил свою серебренную ложечку в него сам хан Берге.  Нежный мозг женщины по имени Ароматный Цветок,  был превосходным китайским деликатесом.
•
• 73.ДОБРОЕ СЕМЯ.
•      Хан Берге, призвал к себе митрополита Кирилла, чтобы наградить его по- царски за чудесное исцеление наследника. Кирилл прибыл в шатер хана в сопровождении  Джубги. Татарский отрок  проникся таким уважением к русскому священнику, что не отходил от него ни на шаг.
•      Хан начал  прием с того, что попросил митрополита рассказать ему о вере своей.  Кирилл охотно сообщил исторические подробности: как крестился князь Владимир «Красное Солнышко» и как потом крестил он свою землю. Как обращал ростовских язычников в христианство святой Леонтий и о чудесах, бывающих от гробницы его.  Поведал святитель о самом Иисусе Христе, его непорочном зачатии, жизни, отданной людям, о предательстве Иуды и о смерти Господа во имя жизни.
•      Берге слушал русского священника с интересом, однако не помышлял применить сказанное к себе. Зато слово о вере Христовой, как доброе семя,  пало  на сердце юноши Джубги. Он был сражен рассказам о Христе и чудесах угодника Божьего Леонтия, и порывался что-то спросить, но не смел.
• Когда митрополит закончил, хан повелел:
- Проси, владыка, что хочешь для себя: золота или серебра или камней самоцветных? Я прикажу исполнить твою волю.
- Великий хан, токмо  верой Христовой был исцелен твой сын, маленький сёнгун. Я благодарствую за награду, каковую ты приказываешь положить мне. Но лучшей милостью будет для меня, если позволишь, в городе, где пребывает твоё владычество, построить храм в честь господа Всемогущего Иисуса Христа, дабы могли все христиане, вольно или невольно попавшие сюда, окормляться церковью святой.
• Хан Берге задумался. В шатре повисла тишина.
- Я разрешу возведение православного храма на моей земле, но строить надлежит его на ваши деньги,  и пошлины платить будете, как закон положил, - изрек хан.
- Благодарствую, Великий хан, - только и сказал митрополит Кирилл, - а теперь, если Великий хан позволит, я хотел бы  отправиться домой. 
• Хан ничего не ответил, а чиновник, присутствовавший в шатре,  сделал митрополиту знак,   что прием окончен.
•
• 74.ПОНЯТЬ ИСТИННУЮ ВЕРУ!
•      Джубга был  прельщен  рассказами  митрополита Кирилла о вере Христовой. То,  что услышал он от святителя о  русском Боге, и восторг, поселившийся в его сердце от пережитого в храме Господнем в Ярославле, куда привела его необходимость, не давал покоя бесхитростной душе отрока.
•     Теперь он всё чаще уходил в степь, ложился в высокую траву, и размышлял о суетности поклонения солнцу, месяцу, огню. Дикие танцы черных шаманов и их нежелание  помочь человеку, попавшему в беду, отвратили от мрачной веры. Как он желал сейчас познать веру другую, светлую, красивую, понятную разуму и от того не внушающую вечный страх перед силами природы. Понять истинную веру! – так задумал Джубга.
•     После долгих раздумий Джубга решился просить митрополита взять его с собой в Суждальскую землю, освященную верой Христовой.   
•     Маленький сёнгун   начал ходить и лепетать первые слова. Энже – ханум радовалась жизни и обрела вновь красоту и величие главной жены, хотя Берге  ещё не входил к ней в юрту и не приглашал её к себе в шатер. Но это - дело времени. Так думала  Энже.
•      Она хлопотала о том, чтобы пребывание русского святителя в Орде ничем не омрачалось,  и чтобы он ни в чем не имел нужды. Митрополит благодарил ханум, но помыслами  пребывал в родной патриархии, и сердце рвалось на русскую землю. А разрешения хана,   отбыть на Русь,  всё  не было.
•
• 75.НЕ ТОПТПАТЬ СУПОСТАТУ НАШУ ЗЕМЛЮ!
•       В мае 1257 года «приеха во Владимир и другие города татарские численники и изочли всю землю русскую». Всё мужское население с десятилетнего возраста,  было переписано. Китат  двинулся на Ярославль, чтобы выполнить приказ хана Берге и покарать город.
•       Когда войско Китата в обход города проследовало мимо Ростова, и остановилось,   не доходя Семибратовского дозора, Борис Василькович, князь Ростовский, снарядил гонца борзого к брату двоюродному, князю Константину. Приказал опередить вражеское войско,  тайными тропами добраться до Ярославля и упредить город о приближении карателей. 
•      В один из последних дней июня тревожно и призывно загудел  набатный колокол, призывая людей на площадь к Успенскому собору.  Быстро опустели дома ярославцев.  Собираясь  на вече, как на ратную битву, мужи ярославские вооружались  тем, что имели под рукой. Когда князь Константин вышел к народу, перед ним клокотало вооруженное народное море.  Положить жизни свои за родную  землю, за  жен и чад малых, были готовы  ярославцы в едином порыве. 
- Не топтать супостатам нашу землю! – горячились люди.
- Сгинуть в честном бою лучше, чем жить в позоре! – кричали юные дружинники.
- Видано ли! Хотят татары тамгу и десятину брати!
- Смерть ханским собакам!
• Князь Константин оглядел собравшийся люд с высокого крыльца Успенского собора. Чувства единения с теми, кого хорошо знал, с кем строил город и защищал не единожды от врагов, овладели князем:
- Люди добрые! Едва смогли мы усилить городские укрепления, как пришла весть злая: к городу идет  тьма татарская!  А теперь нам  стоять воедино!
- Веди нас на сечу, а мы твои всегда! - загремели оружием мужи ярославские. 
•       В церкви  Михаила Архангела, и в других ярославских храмах, с утра и до вечера шла служба. Люди обращали моления свои к Господу, прося не допустить врага к городу. Князь Константин истово просил пращуров ушедших в мир иной:  деда  князя Константина Мудрого, отца князя Всеволода, погибшего на Сити,  и брата Василия, рано ушедшего из жизни,  и  воинство небесное, о помощи невидимой, но крепкой. 
•
•      В ночь на 3 июля князь с дружиной и ополчение переправились через реку Которосль и подошли к горе, что стояла в версте от города на речной луговине.  Утренний туман сизой дымкой стелился над долиной двух рек, день обещал быть жарким.
•     Константин в последний раз  взглянул на город. С вершины горы Ярославль  был виден, как на блюдце: речной косогор, где любил он в юные годы жечь костры.  Успенский собор, где нашли последний покой его пращуры. А вот и Церковь Михаила Архангела, с любовью поставленная и изукрашенная стараниями деда, отца и брата. Рядом Спасская обитель, денница просвещения здешнего края. А вот Рубленый город, где осталась женщина, недоступная, и до боли любимая. И всё это отдать врагам на поругание? Не бывать тому!
•       Когда рассеялся туман, и  первые лучи солнца заиграли на остриях копий и шеломах воинов, враг, не ожидавший встретить сопротивление, смутился. На холме, прикрывавшем город, крепко стояла ярославская рать,  готовая сразиться с подлыми завоевателями.
•
• 76. ХАНСКИЙ ЯРЛЫК.
•       «Вышнего и бессмертного Бога силою и волею, и величеством, и милостию Его многою. Моё хана Берге слово всем нашим князьям, великим и средним и нижним, и сильным воеводам и вельможам и дарогам славным и собирателям, и баскакам, и послам нашим, и гонцам, и данщикам, и писцам, и всем людям нашего царства, где наша Бога бессметного силою, власть держится и слово наше владеет.
•       Да никто же не обидит на Руси Соборную Церковь и митрополита Кирилла и его людей, и церковных его.  Да никто не взимает стяжаний. Да все покоряются и повинуются ему. Да не вступаются в церковное и митрополичье, занеже всё Божие то суть.
•       Да пребывает митрополит в тихом и кротком житие, и правым сердцем и правою мыслью  молит Бога за нас и за наши жены, и за наши дети, и за наше племя.
• Как мы жалуем им, так Бог нас пожалует и заступит.
•       А кто учнет веру хулити или осуждати, тот человек не извинится ни чем же и умрет злою смертью».
•       Такой ярлык дал митрополиту Кириллу хан Берге в благодарность за исцеление наследника, одарив святителя золотом и серебром, и конями,  и бесценными сушеными заморскими фруктами, и другим добром, отпустил  под надежной охраной на Русь. .   
•      И тут Джубга решился. Он бросился в ноги святителю и стал умолять его взять с собой на святую Русь, чтобы там принять веру Христову.  Кирилл не ожидал такого поворота событий и твердо отказал татарскому отроку, увещевая его не оставлять свою одинокую мать, сестру хана Берге.   
•       Кирилл прекрасно понимал, что взять с собой племянника хана, пренебрегая волей последнего, было равносильно самоубийству. Не прощаясь, Джубга вышел из шатра, и больше его никто в ставке хана Берге не видел.
•      Отъезжая от Сарая- Бату, митрополит с грустью вспоминал о татарском отроке, к которому успел привязаться  и которого обидел вынужденным отказом. 
•
• 77.БИТВА ПОД ЯРОСЛАВЛЕМ.
•      Тучи стрел посыпались на ярославцев.  Первые жертвы пали на поле брани. Тяжелая конница, защищенная железными латами, выстроившись полумесяцем, ринулась к подножию холма, на котором заняли оборону ярославские воины.
•     Треск копий, рогатин, стук топоров, звон мечей и кривых татарских сабель, исступленные, дикие крики сражавшихся доносились до  стен Ярославля, где, прижав руки к груди, стояла княгиня Ксения с женами ярославскими. Она с трепетом следила за княжеским стягом, который то исчезал, то вновь поднимался над битвой. И медведь на полотнище,  стоящий на задних лапах, с секирою на плече, метался по полю сражения и собирал вокруг себя воинов, способных держать в руках меч.
•      Волна за волной лезли татары на гору и падали, сраженные. 
• Груды трупов устилали окровавленные склоны кургана, и солнце уже склонилось к закату. А сеча не утихала.  Необузданны, неудержимы были ярославцы в стремлении отстоять город. Неутолима была месть их лютейшему врагу!
•      Рассвирепевший Китат,   гнал на приступ всё новые толпы татарских воинов. И стало заметно, как тают ряды ярославцев и одолевают враги уставших рубиться героев. Тогда открылись южные ворота города и отважный воевода Фрол, как ветер вылетел во главе отряда ярославской конницы.
•     Татары,  не ожидавшие  напора свежих сил, отступили, гоня перед собой раненых пленённых ярославцев.   Побежал и Китат по старой ростовской дороге, отбиваясь от конницы Фрола.
•       Не сумев взять Ярославль, враги сожгли  все селения, которые лежали  на пути их отступления,  перебив жителей, ушли восвояси.
•
• 78. НА ПОДСТУПАХ К РЯЗАНИ.
•      Поезд митрополита Кирилла растянулся по степи: люди на лошадях,  обоз с ценными подарками от хана, и охрана из турхаудов двигались  неспешно, чтобы не рассеяться  в пути.
•      Впереди показались родные маковки православных церквей, покрытые осиновой пластиной. Они  отливали серебром, будто и впрямь были из драгоценного металла.  Шпили колоколен разрезали небо. Слава, тебе Господи, добрались до первых селений Русской земли. Впереди лежала Рязань, когда – то спаленная Батыем, но вновь возрожденная молитвами и старанием людей русских.   
•     Уже кони,  почуяв запах жилья, прибавили шагу, как из – за поворота крепостной стены, на полном ходу, выскочили всадники с копьями наперевес.  Отряд  мчался на караван митрополита, издавая трубные звуки,  барабанное буханье и громкие устрашающие вопли. 
•     Кирилл сотворил крестное знамение, прося у Господа защиты от неизвестных татей.  Серебренная пайцза, от хана Берге, покоилась за  поясом, туго обхватившим черный подрясник. Митрополит поспешил достать её, чтобы  предотвратить  беззаконную стычку.
•      Турхауды, сопровождавшие митрополита, выстроились полукругом, и выставили  щиты, защищая святителя и его слуг.
•
• 79. ЖЕНЫ НА КУРГАНЕ.
•      Со стены города княгине Ксении было видно, что защитники города не уступают ни единого шага врагам. Бойцы с той и другой стороны, падали, как скошенная трава от острой косы, но стяг князя непоколебимо высился на вершине холма.
•       Солнце стало клониться к закату, а княгиня всё стояла на городской стене. Враги стали одолевать,  и душа её замерла. Не от страха за себя, но за  воинов ярославских.   Всех их знала Ксения по именам, и были все ей родными сейчас. 
•        Защитников города оставалось малая горстка. Тут открылись ворота города,  и конница воеводы Фрола рысью помчалась на врага.  Татары изумленные  невесть откуда взявшимся свежим силам,  и их смелостью, обратились в бегство, и усеяли гору новыми трупами.
•     Враги, преследуемые  ярославской конницей, откатились от города. Но на кургане, где  стояли его защитники, не было заметно движения, не слышно звуков военных труб. 
•      Ксения вглядывалась в очертания кургана: не виден княжеский стяг…. Предчувствие злой смерти, черным крылом нависшей над её судьбой, заставило княгиню сойти со стены. Она медленным шагом направилась к открытым воротам,  как во сне пошла к речному броду, и  раздвигая руками набегающую волну, устремилась к противоположному берегу. Она не думала о том, что вымочит платье и лишится внешнего величия. Сейчас она хотела только одного, убедиться, что Констанин  жив.  Ни почестей, ни славы, ни власти не желала она больше. Жизнь человека, любившего её так, как никто другой, оказалась самой дорогой ценностью в её жизни.
• Преодолев воды реки,  и ступив на берег, Ксения по луговым травам устремилась к высоте, на которой не  было заметно признаков жизни. Сырой подол платья облепил ноги, мешая бежать.
• -     А!…. а!….а!   -   услышала она позади себя истошный  женский крик, и слившийся в один вопль,  плачь:
- Родимые наши! Не дождались  мы вашего возвращения! – под ярко синим июльским небом,  на разные голоса,  стонала  печаль – туга  осиротелых жен, детей, матерей. И покрывала широкое поле. 
• Мужи ярославские, все, до единого полегли на поле брани. Каждый из них яростно рубил врага, и сражался до последнего вздоха. Но сила сразила мужество. Много их молодых, сильных, милых сердцу,  почило сном беспробудным на поле брани.   
•      Под непрерывный скорбный плач переходила княгиня от одного убитого к другому, в поисках Константина. На  вершине, раскинув руки, будто не желая отдавать и пяди земли, лежал ярославский князь.  Нагрудный железный доспех его был пробит вражьим мечом. Из раны уже не струилась кровь – руда, но запеклась побуревшим пятном.  Упала на колени княгиня:
• -    Прости! Констанине, прости! –  Слезы, которые она так презирала в других, слезы, и  никогда не допускала себе, лились,  не останавливаясь,  и сотрясали  ослабевшее тело.
•
• 80. ОТБИТЫЙ ОБОЗ.
•       Татарские тати, летевшие на караван  митрополита,  увидев, приготовленное к бою оружие, вмиг рассыпались по степи, и помчались в разные стороны, один за другим исчезая за окоёмом. 
- Помыслом Божиим спасены будем, - облегченно вздохнул митрополит и увидел, что черные лохматые всадники, развернувшись, цепью летят на митрополичий караван сзади, вмиг оттеснив обоз с подарками от турхаудов.
•             Это была тактика привычной охотничьей облавы, не дававшая зверю уйти из живого кольца. Одни черные всадники посекли  мечами ближнюю к обозу стражу, а другие страшные тати, прыгали на запряженных лошадей, везущих  добро, подаренное митрополиту ханом, и разворачивали их обратно. 
•        Нахлестанные лошади помчали в широкую  степь  кибитки и возы, нагруженные добром. 
•         Большой буюрук, наблюдавший за набегомиспустил торжествующий клич, выпустил в сторону митрополичьей стражи стрелу и умчался  вслед за отрядом.
- На всё воля Божья, -  скрывая огорчение, смиренно молвил митрополит. 
•      Вдруг какой- то бесстрашный всадник, невесть  откуда взявшийся,  на полном скаку выбросил вперед веревочный аркан.  Важный буюрук со страшным воплем свалился на землю.  Всадник не был богатырем,  но он  умело управлялся с арканом и быстро  подтянул орущего  пленника к ногам своего коня.
•       Обоз остановился,  его окружили еще какие-то всадники. Завязалась схватка, застучали мечи. Кирилл в недоумении легко хлестнул коня плеткой, и двинулся  в сторону сражения. Турхауды, последовали за ним.
•
• 81.ЦЕНА ЖЕЛАНИЯ.
•       В ночь июльскую, короткую,   жены ярославские  печалились возле  убитых мужей, братьев, отцов, сыновей. Гладили их головушки, целовали рученьки, говорили, приговаривали,  будто почивать укладывали  да во последнюю ноченьку. Чистой росой плакала природа – мать, а солнышко  робко прикрылось утренней дымкой. 
•      К концу ночи  возвратился Фрол с поредевшим отрядом, гоня перед собой плененных татар. Пешие татары, не приспособленные ходить на большие расстояния, были измучены, черны лицами, у многих зияли жестокие раны.
•     Кони, впряженные в волокуши, везли тела убитых до братской могилы на  героической горе.
•     Женщины, молча глядели на плененного врага. Вдруг одна из них поднялась от  тела  погибшего мужа, и,  сжав кулаки, пошла на татар, жалкой кучкой сгрудившихся у ног фроловых всадников:
- Окаянные! Воры подлые! Убийцы! – она кричала истерическим голосом, не владея собой от горя, от пережитой скорбной ночи, - убить мало! Бабоньки! Отомстим поганым!
• Вдова вцепилась в крайнего из пленников и начала трясти так, что  кровь из его раны заструилась по плечу, заливая  грудь татарина  и  руки терзавшей его женщины. Маленький татарин начал оседать, и мертвый  свалился на землю. Женщина опомнилась и зарыдала:
- Ой, да что же это, Господи!
• -       Не ты его погубила, то рана у него была, - успокаивали подруги, обнимая бьющуюся в истерике жёнку. 
• Княгиня Ксения приблизилась  к  усталому Фролу:
- Боярин, нет больше с нами князя Константина, - слеза скатилась по её щеке, - прикажи тело его в Успенский собор доставить.
• Фрол встал на колено перед княгиней,  снял с головы шелом и склонил голову, будто перед вдовой.
- Кто жив остался, пусть большую  могилу роют,  - с трудом подбирая слова, распорядилась  княгиня, - похороним по – братски, на холме. Чтобы встречали мужи наши гостей званых и незваных на самых подступах к городу. Крест един поставим, и  молиться за их души будем! 
- А с этими,  что прикажешь делать? –  Фрол показал на пленников.
- Дай им заступы, пусть яму роют на луговине под горой. Чтобы не смердили после смерти враги наши и мору на город не наслали,  трупиё татарское пусть туда свалят, да закопают.
•        Ксения видела, что уважительно и почтительно слушают её  люди и выполняют приказы.  Не к этому ли она стремилась всегда: к единоличному правлению, к неограниченной  власти. Но, никогда не думала, что цена её желания окажется такой высокой.
•      Не объять разумом глубину и величину утраты. И только после того, как монахи Спасского монастыря пришли на место отпевания и захоронения  ярославских воинов, и переписали убитых в синодики, чтобы  поминать их души, славя подвиг ратный, тогда прояснилось,  кто лежать будет в братской могиле, а кто пропал без вести.
• Среди тех, кого не было ни среди живых, ни среди мертвых оказался боярин Улан Лисица – друг и соратник покойного князя Василия.
•
• 82. ДЖУБГА – ЦАРЕВИЧ ОРДЫНСКИЙ.
- Китат! Ты посмел напасть на караван русского святителя и достоин злой смерти! Тебя покарает русский Бог,  - пытаясь говорить басом,  всадник выговаривал пойманному в аркан буюруку. Тот закрывался свободной рукой от плетки маленького наездника. 
- Джубга! – радостно воскликнул Кирилл, -  Как ты тут оказался!  И кто те люди, что окружили обоз?
- Святитель! Джубга шел по твоим стопам от самого Сарая – Бату. Потом меня догнал караван Можайского князя Федора,  и я присоединился к нему. Князь Федор большой богатур!  Он увидел, как напали на тебя, и послал на выручку своих воинов,  - Джубга перестал стегать Китата, и, состроив уморительно – хитрую  мордочку, решил, что настало  самое удачное время, чтобы упросить митрополита, - Отче,  теперь ты возьмешь меня с собой на русскую землю?
• Святитель улыбался, радуясь встрече и славя Господа.
- Джубга, ты поразил меня своей твердостью. При крещении я тебе дам имя Пётр, что значит, по – гречески «камень».
- Ты предашь меня в руки твоего Бога? – обрадовался  Джубга.
- Ты достоин того, царевич ордынский.
•
• 83. ТУГОВА ГОРА.
•       Тела погибших в битве ярославцев  были преданы земле. Чудин лежал теперь рядом с такими же, как он героями, на вершине горы, под общим деревянным крестом,  отдав жизнь за свободу земли, где с незапамятных времен селились его предки, где родился он сам,  где царили Боги его племени.
•        Филюшка поддерживал осунувшуюся, поседевшую за одну ночь, Мару. 
•         Много лет в день битвы сходились Ярославцы поплакать, потужить  о павших в бою. Продолжительная, сильная туга – печаль дала название роковой горе. С тех пор она  называется Туговой,  и каждый ярославец должен помнить,  что произошло на этом месте более, чем семьсот лет назад, 3 июля 1257 года.
•      В 1860 году «Ярославские ведомости» писали: « Сквозь мрак предъидущих столетий до половины Х111 века руководит нашу любознательность устное предание, которое недавно с древних ли, ныне ли затерянных хартий, или с живых слов, передававшихся переемственно от одного поколения к другому, перешло и на бумагу».
•      С тех давних пор, у ярославцев  считалось обычаем  наказать живущим, чтобы положили их косточки близ милого праха на Туговой горе.
•      Сегодня на Туговой горе восстановлена церковь Параскевы Пятницы, и при ней самое древнее Ярославское кладбище.
•       В 1997 году  освящен памятный крест  в честь 740 летия битвы на Туговой горе, поставленный воинам,  «которые прежде всех  на русской земле выступили на подвиг  свержения Монгольского ига и в своём лице показали высокий пример соотечественникам, пример, быть может,  руководивший суздальцев в 1262 году, а потом  ростовцев в 1289 году».
•       Примером эта битва была и для Новгородцев в том же 1257 году. Об этом рассказ далее.
•
• 84. ПЕРВЫЕ ПРИЗНАКИ ТАТАРСКОГО ИГА.
•       Великий князь Александр Ярославич Невский был взбешен известием о  сопротивлении ярославцев отряду Китата. С братом Андреем и Борисом Васильковичем Ростовским они прибыли из Орды,  куда ходили  для поднесения даров и оказания чести новым татарским властителям.  Александр  ратовал за дружбу с ханом, считал, что можно добрые отношения использовать в борьбе с латинскими завоевателями, поэтому сопротивление ярославцев было некстати.
•      Русская земля на Северо – западе теряла один город за другим, подвергаясь набегам литовцев. Князь Миндовг, сумевший впервые в истории Литвы объединить разрозненные племена в единое государство, захватил  Туров, Пинск и Полоцк. Смоленск постоянно подвергался набегам воинственных литовцев. Грозил Миндовг и Пскову с Новгородом.
•       Однако  Александр был уверен, что сумеет договориться с литовским князем, дайте только срок.
•       Опасность он видел в том, что  весть о победе ярославцев над татарами быстрее ветра разнеслась по городам и весям  Русской земли. Великий князь боялся повсеместного антитатарского выступления. Русские земли,  не без его, Александровых стараний, были наводнены татаро – монголами.
•         В городах, подчинившихся татарской  власти,  жили численники и данщики, а то и баскаки, с которыми князьям надлежало жить в мире, а лучше всего было дружить.
•         На княжеских дворах  ставили церковку для обозначения святости места и под её сенью строили  амбары, куда  свозили на хранение  запасы, собираемые татарами  с народа.
•        Строили в городах и селах «ямынь», где сидели монгольские чиновники и управляли сбором дани. А на пути в Орду возводили станции -  «ямы», где держали лошадей для гонцов и  просматривали пропуска – «пайцзы».
•         Множество чиновников и управителей прибыло в русские земли. 
• Людей всех переписывали, а на скот накладывали тавро, как на собственность хана. Подати взимались со всего: с прудов и озер, с железных рудников,  каменщиков и кузнецов.
•         Когда весть о сопротивлении ярославцев дошла до чиновников переписанных земель, испугавшиеся, татары   обезоружили население, и казнили того, у кого после находили меч.
•       Таковыми были первые признаки татарского ига. А князья с изумлением учились у татар, как  успешно  и без особых трудов обогатить казну, и жажда обогащения у многих из них становилась сильнее княжеской чести.
•       От  Сарая Александр вел отряд переписчиков на Новгород.  С ним шли чиновники Беркай и Касачик, с женами и многими родственниками, предвкушая большую добычу.
•        На душе Великого князя было тревожно. Хотя там княжил сын Василий, однако, Новгород  вольный город,  и тяготы дани не потерпит. 
•       В прошлом году Новгородцы выгнали  князя Василия  из города и  пригласили  Ярослава, который, в междоусобной войне 1252 года, стоял за Андрея.   Пришлось идти на бунтовщиков с дружиной, и выгонять братца Ярослава с новгородского стола.
•      Направился  тогда Ярослав Ярославич в Псков. Псковичи приняли его с честью. Храбрость и мужество Ярослава  были известны в народе.   Вече провозгласило его псковским князем.         
•      Уговорами и угрозами заставил Александр новгородцев принять сына  на княжение вновь, но после этого Василий   дела стал решать так, как вече новгородское положит. Поэтому,  направляясь с татарскими численниками в Новгород, Александр не только не  рассчитывал на помощь сына Василия, но предвидел непонимание с его стороны.   «Некогда ревностный поборник новгородской чести и вольности, должен был с горестию  взять на себя дело  столь неприятное и склонить  к рабству народ гордый, пылкий, который всё еще славился  своею исключительною независимостью» .            Смутно было на душе у героя Невской битвы. 
•
•
• 85.РЫЖИЙ ВОИН – КНЯЗЬ МОЖАЙСКИЙ.
•       Остатки  отряда Китата, разбитого  под Ярославлем, в злобе  жаждали возместить  потери. Богатый караван митрополита Кирилла, они посчитали  легкой добычей. Однако грабеж остановила русская дружина. Во главе её  летел, сверкая мечом, высокий юноша. Из  под серебряного шелома выбивались  длинные  волосы, и трепетали на ветру  яркорыжими завитками. Китат знал «Алтын – тобчи»  про рыжего волка, от которого произошел род Чингисхана -  Борджигины. И знал, что рыжий цвет – цвет Бога  Мизира и Бога Чингисхана.
•       Китат первым стал уходить от погони рыжего воина, и ушел бы, может быть, если бы не этот малай – Джубга, заарканивший Китата. 
•    Рыжий воин приблизился к митрополиту Кириллу и Джубге,  державшего на веревке пленного Китата:
- Здрави буди, владыка, -  и наклонился,   чтобы поцеловать руку митрополита. 
- Храни Господь тебя, княже, -  Кирилл узнал князя Федора Можайского, - благодарствую за помощь.
- Мы вышли из Сарая двумя днями позднее.  Хотелось догнать ваш караван.
- В нужный час подоспели, слава Господу, - перекрестился Кирилл.
- Пощади ханского темника, Джубга. Пусть идет своей дорогой, - вкладывая меч в ножны, попросил  рыжий князь.
- Китат нарушил слово хана Берге, которое записано в ярлыке: никто не обидит на Руси соборную церковь и митрополита Кирилла и его людей и церковных его.  А кто не повинуется воле  хана, тот умрет злою смертью!
•    Джубга выхватил  меч из ножен и одним ударом рассек надвое череп Китата, поставив точку в жизни того, кто собирался поставить на колени ярославцев в лето 1257 года.   
•
• 86.ГНЕВ НОВГОРОДЦЕВ.
•       Новгородцы возмутились, когда сведали о намерении татарских чиновников произвести перепись населения. Еще больший гнев вызвал у них сам  Александр  Ярославич, который привел татарских численников в Новгород! А ведь его почитали здесь, как героя Невского!
•        Вече Новгородское волновалось и гудело несколько суток: дошли слухи, что ярославцы не захотели покориться хану и дали бой Китату. Напрасно посадник Михалко призывал к благоразумию и убеждал  горожан, что сопротивление бесполезно.
- Граждане Новгорода! Воля сильных есть закон для благоразумия слабых,… - назидательно начал он свою речь, - Сопротивляться татарской  силе бесполезно.
• Народ ответствовал грозным воплем:
- Нас никто не завоевал,  Батый не дошел до нас. Мы не улусники хана, и к нему за ярлыком не ходили…. - убеждали себя и других сторонники сопротивления.
- Если Александр  хочет служить хану, а не Новгороду, то мы и вовсе можем отложиться от всей Земли Русской. Лучше под Ганзу пойдем! Зачем нам такой  князь, что сам татар на нас ведет!- это уже была серьезная угроза княжеской власти.
- Пусть князь Василий  скажет, как защищать город будет! – потребовали разгоряченные горожане, - Для чего мы кормим его на нашем столе!   
- Одного поля ягодки, что отец, что сын! – ворчали в толпе. 
•       Упреки в адрес Александра были так обличительны, что сын его Василий не мог не признать  их справедливость. 
- Граждане Новгорода! Отец мой везет оковы и стыд для людей вольных! Потому я не  имею права сидеть на столе Новгорода, покидаю сей вольный город и  уезжаю во Псков! Повиноваться отцу  не стану! За вас буду стоять до конца!
- Истинный герой отечества! – раздались в толпе  похвальные слова,  и сердце Василия  укрепилось в правоте принятого решения. 
• -     Опомнись, князь!  – вскричал посадник Михалко, - Пустое глаголешь!  Власть родителя священна!
• Схватившись за кольё, народ растерзал посадника.
•       Василий, сопровождаемый верным Алексой, и  несколькими молодыми советниками покинул Новгород.
•
• 87.В ГОЛОВЕ ГОРДЕЦА НЕТ МУДРОСТИ.
• Александр, узнав о непокорности  сына, вознегодовал: сын посмел идти супротив него!
- На вершине утеса нет деревьев. В голове гордеца нет мудрости, - подзуживал князя татарин Касачик.
• Граждане Новгорода  решительно отказались от выплаты дани.
• Люди не расходилось по домам, вече гудело днем и ночью. Растерзав посадника, горячие головы поостыли, и, боясь кары,  стали поговаривать:
- Мы желаем быть в мире с ханом, но в рабство не пойдем.
• Ворота Новгорода открыли,  посольство городское  вышло к татарским переписчикам и передало им подарки для хана.
• Александр вошел в Новгород хмурый, как грозовая туча. Он знал, что хан не удовольствуется дарами, и захочет взять столько, сколько требует его закон.   
•        Еще больше разгневался Александр, когда ему доложили, что сын его, князь Василий, оставленный в Новгороде для наведения порядка, укрылся во Пскове.   Александр приказал своей дружине  идти в Псков и силой вернуть ослушника.
•
• 88. В КОСТРОМСКУЮ ССЫЛКУ,
•       Расправа была жестокой. На глазах у  народа новгородского и чиновников татарских,  приказал Александр учинить казнь юным советникам своего сына.
•   Детям боярским, из свиты Василия,  отрубали уши и отрезали носы. Алексе, самому близкому другу и советнику сына, Александр приказал  выжечь раскаленным прутом глаза.
- Княже, прости! – кричал Алекса, трепеща в руках палачей.
- Зачем тебе глаза, коли ты очевидного не видишь?  – гремел разгневанный Александр.
• Кровь, стоны, и вопли стояли на площади у Святой Софии.
• Очередь дошла до сына. Василий,  связанный крепкими путами, повалился в ноги отцу: 
- Прости, отче!
- Как мне простить тебя! Ради своей удали погубил ты друзей своих уных. 
- В чем  вина моя, Батюшка! Не хотел я ничего дурного!
- Ба – тю – шка…, - передразнивая Василия,  затрясся мелкой дрожью  Александр, - Ты мне не сын! Ты думаешь, мне в радость всё это? А? В радость?
- Дмитрий! – позвал Александр второго сына, -  принимай княжение в Новгороде. А этого в железа заковать! – показал пальцем на Василия, - в острожных санях в Кострому отправить. Да отписать брату, Василию «Квашне», чтобы воли не давал, железа не снимал с крамольника, пока к Богу не отойдет!
• Пнул сына в грудь остроносым татарским сапогом:
- Пошел с глаз моих долой. Чтобы никогда я тебя больше не видел! 
•    
•       89. ТАТАРЩИНА СУТЬ СВОЮ ЯВЛЯЕТ.
•       Александра Брячеславна, пребывая во Владимире,  узнала о новгородском бунте  от гонца тайного, посланного к ней верными людьми из Новгорода. Лица не открывая, и озираясь на плотно закрытую дверь, сообщил посланец,  что муж её Александр в гневе великом пребывает, что расказнил всех  малолетних советников новгородских, и что  везут Василия под надзор  «Квашни»,  князя Костромского. Путь тот горький, опальный,  пройдет через Ярославль.  Собралась княгинюшка поспешно и приказала доставить себя  к сестре  двоюродной, к Ксении, с которой  много лет не виделись. Горе, что море, подняло,  на  соленой  волне, и теперь неведомо куда выплеснет. 
• -     Александра, здрава будь! Отчего глаза заплаканы? Аль дорогой ветром надуло? – вопросила  княгиня Ярославская, встречая подругу.   
- Ксения, Ксения, а кабы ветром!  Такое горе меня привело к тебе, что не глядеть бы   и на белый свет! – Александра Брячеславна выдохнула со стоном.
• -        Родного сына в железах на вечную каторгу, как лихую траву с поля!  – впервые за целую  жизнь осудила  Александра мужа, - Как у него сердце – то родительское выдержало! Не пережить  мне такой тяготы, Ксенюшка.
     Невеселый рассказ  Александры тяжестью лег на сердце Ксении и вызвал почему – то не жалость, не сочувствие, но непонятное раздражение. 
• -       За грехи наши Бог попущает кару небесную, - глядя мимо подруги,  жестко отвечала Ксения, -  твой крест, тебе его и нести. Никто не в силе помочь тебе. Осуши слезы.  Ты, чай,  княгиня, а не рабыня низкая.
- Почто слов жалости не находишь? Разве чужая я тебе? – Александра Брячеславна вскинула голову, слезы высохли от обиды.
- Жалостью не исправишь дела,  татарщина суть свою жестокую нам являет, - ответила Ксения.
- Татарщина?… - тупо глянула Александра Брячеславна, не желая понимать, о чем глаголет  подруга.
- Великий князь и твой муж Александр с татарами стакнулся. Грех сотворил против земли русской и против «люди своя». А за грех расплата приходит неминучая.
- Может так, он народу своему служит, земле своей, Ксенюшка. За Бога нашего  заступом стоит, - заступилась за мужа Александра.
- Богу молится, а с чертом  водится! – сказала, как отрезала, Ярославская княгиня.
•
•   Послышался отдаленный звук колокольца.  Княгиня Александра Брячеславна  встрепенулась, поднялась с лавки,  на ходу накидывая шаленку на голову.  Ворота отворились,  и на двор въехал поезд из шести санных повозок, нагруженных сеном, съестными припасами  и мешками с овсом для лошадей.
• Встали. Возница спрыгнул с передних саней. Александра Брячеславна увидела  съежившуюся фигуру в глубине саней, укрытую старым овчинным полушубком. Сына,  прикрытого рваным тулупом, из дырок которого торчала комковатая шерсть,  узнала не сразу:
- Василий, чадушко моё, - запричитала княгиня возле первенца,  прижала его непокрытую голову к своей груди, - озяб, Васенька, озяб? Почто тулупчик не надел? 
•       Василий поднял руки, и мать  увидела черные железные браслеты на красных от мороза запястьях и толстую цепь, провисшую между браслетами. Александра Брячеславна охнула и стала оседать.   
•       Василий  заплакал, прижавшись замороженной щекой к материнской груди, всхлипывая и боясь поднять звенящую железом руку, чтобы вытереть слезы.
- Попало зернышко под кованый жернов, - рыдала Великая княгиня, - сыночек, пойдем в тепло.
- Не положено, княгиня, - боярин, сопровождавший каторжный поезд, преградил дорогу Великой княгине.
• Вокруг  саней собрались люди ярославские, глазели, жалостливо переговаривались: 
- Отец сына расказнил, ой, батюшки!
- Татары всё виной тому….   
- Обули молодца из сапог в лапти!
- А княгиню – то жаль, ох, жаль! Глянь - ка, как убивается. Слезой умывается.
- И жидка слеза, да едка! – печалились бабоньки.
• Княгиня Ксения подошла к  боярину, что охрану держал:
- Милости просим, боярин, в терем. Горяченького поешь. Расскажешь нам всё, что  можно.  И охрану твою покормим.
• Боярин глянул на Ксению. Отказать Ярославской княгине не решился:
- У меня с собой хартия подорожная. Велено представить.
- Вот и представишь,  боярин.
•
• 90. «БЕДНЫЙ ЯРОСЛАВ!»
• Филюшка сам не понимал, как случилось, что всё, что было хоть чуточку связано с Марьюшкой, его юной госпожой, было ему мило и дорого. Он готов был часами просиживать возле неё,  ходить по пятам, боясь выпустить из вида. Он преданно нес свою службу и только изредка забегал домой, навестить Мару, которая после гибели Чудина враз осунулась, сникла и заметно постарела.
• Филюшка вбежал на крылечко, громко топая валяными сапогами, чтобы отряхнуть налипший на носки снег. Лицо Мары осветила редкая для неё улыбка: наконец – то Филюшка пожаловал.
В хорошо протопленной горнице пахло кислыми щами и испеченным хлебом.
- Мара, меня Марьюшка выспрашивает про Ярослава Мудрого, а я всё уж ей рассказал, что знал, - юным ломким голосом начал разговор Филюшка.
Мара смотрела на приёмыша, и тихая грусть наполняла её сердце: под потолок вымахал, а  тонкий как тростиночка.
- Ты себя береги на службе княжеской, - не слушая юного  дружинничка наказала Мара.
- Ладно…. Поведай, Мара, как Ярослав с  Риной поженились!
- Как же поженились! Где ты видел, чтобы князь на простолюдинке женился! Нет, Филюшка, Рина долго еще хворая была, после того, как в лапах у священного медведя побывала. Пока Ярослав выхаживал её, вокруг княжьего терема вместо мерянских землянок избы встали. Меряне – то всё в землю зарывались, чтобы их нельзя было врагу обнаружить, а Ярослав приказал город кичливый поставить  на высоком берегу, с высокими теремами, с церквами и колокольнями, с рублеными башнями. Чтобы все, кто с миром мимо идут по реке Волге, не боясь ничего,  гостями заходили в Ярославль – град.  А кто с разбойными мыслями мимо идет, устрашились бы могуществом его. Вот таков был наш Ярослав Мудрый.
- А Рина что?
- А Рина от любви Ярослава обрела здоровье. Детей ему нарожала….
- И жили они счастливо тридцать лет и три года?
- Да нет, Филюшка. Ярослава  дела государственные призвали. Отец его, князь Владимир «Красно солнышко» преставился, и заварилась свара в Киеве промеж сыновей Великого князя. А не родной его сын Святополк убил своих братьев юных Бориса и Глеба и еще Святослава. Узнал о том Ярослав и оставив любимую женщину и город с любовью и тщанием построенный, отправился со своею дружиною в Киев. Долгой была борьба его с братоубийцей  Святополком. За Ярослава встал могучий Новгород, а за его врага польский король Болеслав. И Ярослав победил, но понял, что Киев ему не удержать без  добрых союзников. Тогда принял он решение жениться на норвежской принцессе Ингигерд, чтобы иметь на своей стороне воинственных скандинавов. 
- И больше не вернулся в Ярославль?
- Через двадцать лет. С новой женой.
- Зачем же так?
- О! Филюшка, Ярослав правил Русью Киевской, а  Ингигерд управляла князем. И муж ей был не указ.
- А Рина? Что стало с ней?
- Рина долго и верно ждала своего возлюбленного. Когда ладьи Ярослава причалили к берегу, она стояла на высоком берегу вместе с другими горожанами. Сердце её стучало тревожно и радостно. Сбросили сходни на берег, устелили их мехом, только тогда на них ступил Великий князь, держа под руку властную супругу. Когда князь Ярослав с княгиней Ингигерд поднялись на берег, люди ярославские поклонились князю низко,  и только Рина не склонила головы. Глаза  женщин встретились,  и Рина прочитала во взгляде княгини бесконечную злобу.
- Бедный Ярослав, - вырвалось у Филюшки
- И Рина так сказала: «Бедный Ярослав». Больше её не видели в городе. Сказывали, будто она ушла под землю, где было капище Велеса, там и дни свои закончила.
- Мара, так череп с длинными косами, это её?
- Да, Филюшка, это череп Рины. Там она упокоилась.
- Но ведь Чудин говорил, что в подземелье только волхвы схоронены. Выжлец там…
- Да, но Рину мы почитаем за её милосердие и святую любовь.
•
• 91. «ГЛАЗА НАСЫТИТЬ НЕЛЬЗЯ!»
•       Боярин Клим  промерз дорогой, пока шел с каторжным поездом опального княжича от Великого Новгорода по  зимнему пути в «низовскую землю» к князю «Квашне», в Кострому, в далекую сторону.   
•      Что дошли  до города Ярославля, рад был, как и все его  служилые люди, но, остерегаясь  послухов  Великого князя, строгости напустил на себя. Неровен час,  донесут владыке, что приказ его неисправно исполняется.
•      А как разомлел в тепле княжеских хором, да ковшичек медку отведал, да щец кислых со свининкою, да каши на скоромном маслице, так на вопросы княгини Ксении отвечать стал охотнее, а после и вовсе язык развязал. 
•      Поведал, как казнили юных советников князя Василия.  Как  Александр, позором заклеймил родного сына, в железа приказал заковать.  А горше всего было боярину Климу  рассказывать, как нехристи эти, Беркай и Касачик, с их женами, да с  другими чиновниками, помельче, души себе тешили, глядя на злую казнь русских людей.
• После казни князь Александр пригласил татарских чиновников на пир в княжеский терем.
- Кривому дереву лучше засохнуть, неправедному человеку лучше умереть, - одобрял расправу худощавый и скуластый Беркай, радуясь, что русские избивают русских.
- Живот можно насытить, глаза насытить нельзя! – ударяя себя по толстому животу, приговаривал довольный  Касачик. 
- Это и есть татарщина, - княгиня Ксения подвела итог рассказу новгородского боярина и устрашилась той адовой бездне, на краю которой оказался её город:  «Видать,  прав был князь Александр. Пожалуй,  обоз с данью отправить в Сарай  надо. Упредить переписчиков татарских!».
•
•     Княгиня  Александра Брячеславна, простившись с сыном, отъехала обратно во Владимир. Оба не ведали, что встретиться им на этом свете больше не суждено. Вскоре супруга  Александра Невского занемогла болезнью сердца и скончалась. Похоронили её во владимирском  Успенском монастыре, в церкви Рождества Христова.
•       А на земле Русской при поддержке Великого князя Александра Невского всё более и более утверждалась татарщина. 
•
•
92. РОБКАЯ НАДЕЖДА.
     Гонец, посланный  упредить князя Костромского, о прибытии расказненного сыновца,   будто сквозь землю провалился.
    К Костроме каторжный поезд   прибыл далеко заполночь. Боярин Клим долго стучал в дубовые ворота, бранился, взывая к страже, но на стенах города не видно было никакого движения.   
    К утру лениво  заскрипели ворота, застучали замки, ударились оземь перекладины. В свете смоляных факелов сани с прозябшими людьми въехали в Кострому, город, стоявший на восточном краю Залесской Руси.
      Путь от княжения к заточению для сына Александра Невского, князя Василия,  был закончен.
      А ведь совсем недавно Василия  радушно встречала  Кострома  в статусе князя Новгородского. Он   верхом въезжал  в этот таёжный город в сопровождении верного друга, красавца Алексы. Помнил, и любовь свою первую, Татьяну, девку костромского боярина Пашки Рябого.  Надежда на теплый прием, на сердечную встречу,  затеплилась в сердце опального княжича. Но сквозь бычьи пузыри крохотных  оконцев Кострома хмуро всматривалась в поезд жалких каторжников.  Бывший Новгородский князь   и его ослепленный друг Алекса, лишенные былого великолепия, уже ничем  не напоминали  баловней судьбы. 
•
•       93. ВЕЛИКАЯ ИМПЕРИЯ.
• .  Хан Хулагу заполучил в правление Персию. Путь на Багдад был открыт,  и завоевание его стало делом времени. И хотя   Хулагу знал, что Берге непрерывно шлет гонцов  с драгоценными подарками к Великому хану Мункэ и просит  остановить армию, угрожающую его духовному отцу халифу Габбасу,  желание заполучить несметные сокровища города «Тысячи и одной ночи», перевешивали у Хулагу   чувства родства, и были сильнее опасности впасть в немилость у Великого  хана.
•        Двоюродный брат Батыя и его соратник и друг, Мункэ был представителем поколения, знавшего еще Чингисхана и теперь уходившего в вечность. 
• Мункэ являлся  последним из Великих монгольских ханов,  под властью которых сосредоточилась   империя  огромных размеров.
• На Западе была завоевана вся Восточная Европа.  Под властью монголов оказалась  Средняя Азия, Персия, и как мы увидим, Багдадский халифат также падет под  ноги монгольской конницы, ведомой ханом Хулагу.
• Хан Мункэ покорил Тибет, а его брат Хубилай вторгся в Китай и покончил с империей Цзинь на севере и с империей Сунов на юге. Господство Монголов распространилось на весь Китай.
• Ко двору  хана Мункэ стекались народы  из  Азии и Европы. Но Великий хан по обычаю кочевников продолжал жить в шатрах.  Правда,  они разительно отличались от скромных походных шатров его предков. Роскошные шатры Мункэ были наполнены  богатой добычей, награбленной  со всего мира.
• Ремесленники, астрологи, философы, математики и просто шарлатаны собирались в Каракоруме. 
• Сюда же прибывали и купцы, спешившие в Монголию, предвкушая большую выгоду от щедрых столичных покупателей. Особенно старались мусульманские купцы, владеющие старыми торговыми традициями.
• «Спокойствие и порядок установились на всем огромном протяжении монгольской империи, и на великих караванных путях, пролегавших через целые континенты, было всегда оживленно, люди путешествовали во всех направлениях. Европа и Азия вступили в более тесный контакт друг с другом». 
•
•
•
•
•
•
•
•
•
•
•
•
•
•
•
•
•
•
•
• 94. ПОСЛЕСЛОВИЕ.
•      В 1501 году в Ярославле случился страшный пожар. От него сгорели Ярославский Кремль и древний Успенский Собор, заложенный на Стрелке еще Константином Всеволодовичем Мудрым, дедом  Ярославских князей Василия и Константина.
• Как ни велик был урон, который нанес пожар ярославцам, но они проявили твердое желание возродить древнюю святыню и поставить Успенский Собор еще краше прежнего.
•      Всем миром, как в старые времена, стар и млад  вышли копать рвы для закладки фундамента под храм.
•      8 июня 1501 года в земле обнаружили  два гроба с нетленными телами.  На каменных плитах с трудом прочитали надписи, свидетельствовавшие о том, что в сих гробах покоятся благоверные князья Василий Всеволодович и Константин Всеволодович. Осторожное Ярославское духовенство приняло решение: совершить соборную панихиду и опустить на прежнее место, в землю,  гробы с нетленными телами князей, когда – то сердечно радевших за землю Ярославскую.
•        Когда гробы князей накрыли тяжелые плиты, в тот же миг прогремел страшный гром,  сверкнула молния,  и полил проливной дождь, так,  будто небо хотело вразумить ярославских горожан, что не гоже нетленные мощи оставлять сокрытыми в земле и что князья – страстотерпцы должны быть прославлены должным образом.
•      Две недели продолжалась грозная буря со всполохами молний над Ярославлем.
• Тогда народ стал роптать и каяться в своем кощунстве и потребовал от Ярославского владыки, чтобы он обратился к Ростовскому епископу  с просьбой обрести мощи  князей – молитвенников за Ярославскую землю для всенародного почитания.
•     «Архиерей  в сослужении многочисленного  духовенства  с торжеством перенес  нетленные мощи  в деревянный храм  во имя святых страстотерпцев  князей Бориса и Глеба. Буря при этом и проливной дождь совершенно прекратились.
•    Известие об этом дошло  до великого князя Московского Иоанна Третьего, который послал из Москвы искусных каменщиков для участия в строительстве  соборного храма.  Пятикупольный Успенский храм  в Ярославле был воздвигнут  в 1501 – 1504 годах – вскоре после возведения Успенского собора  в Московском  кремле по образцу и подобию последнего.  Новый собор стал самым большим храмом  Ярославской земли, её олицетворением, «Софией Ярославской». 
•       «София Ярославская» была разрушена во время Ярославского мятежа 1918 года.  С тех пор прошло около ста лет. И вот  Ярославская областная газета «Северный край» 10 апреля 2004 года  пишет: «СОБОР БУДЕТ ВОССТАНОВЛЕН».
• Дай – то Бог!
•    Останки обгоревших святых мощей  Василия и Константина ныне нашли приют в Федоровском Кафедральном соборе. Они хранятся там в маленьких серебряных ковчежцах. Те из моих читателей, кто проникся уважительным почтением  к Ярославским князьям - страстотерпцам,  могут придти в сей храм и приложиться к  останкам святых мощей, и мысленно обратиться к ним с просьбой облегчить  судьбу.          При жизни Василий и Константин Всеволодовичи  верили в своё предназначение – быть защитниками своей земли и стоятелями  «за люди своя», и после смерти продолжают вою священную миссию. Верьте им, ярославцы!
•
•                КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ.
•             
• 25 декабря 2003 года.                Г. Ярославль.
•
•               
•
•
•