Миф очень давно привлекает к себе внимание представителей разных областей гуманитарных знаний: философов, филологов, историков и социологов, психологов и искусствоведов. И до сих пор нет точного определения мифа, однозначного его понимания. Р. Вейман в своей книге «История литературы и мифология» справедливо замечает, что сейчас сложилась такая ситуация, когда пониманий мифа столько же, сколько теоретиков. Подобную точку зрения разделяют в настоящее время многие ученые.
Явление мифа очень сложное. Это столь объемное понятие, что перечислить все присущие ему признаки, качества и свойства и при этом чётко провести его границы, отделить его от явлений сходных (например, волшебной сказки, эпоса) весьма затруднительно. Миф – очень сложный комплекс, отражающий опыт человечества.
Мифологов уже давно не удовлетворяет такое примитивное определение мифа, как архаического сказания о богах, героях и их деяниях. В мифе ищут нечто большее. Миф воспринимают и как ключ к человеческой психологии, и как исторический источник, и как кладезь знаний человека об окружающем мире. Мы намеренно не добавляем определения «древний» к слову «человек», т.к. почти общепринятой среди мифологов стала та точка зрения на миф, которая не ограничивает эпоху мифотворчества только периодом становления народного сознания, и не только допускает, но и настаивает на современном мифотворчестве. Конечно, при таком подходе определение мифа как «сказания о богах и героях» совершенно не устраивает ученого. С таким определением можно подходить лишь к отдельным разновидностям мифа.
А.Ф. Лосев в «Диалектике мифа», перечисляя, чем же не является миф, в конце концов, приходит к окончательной диалектической формуле «Миф есть в словах данная чудесная личностная история». Р. Барт же считает, что не только слово может быть мифом, но и любой образ (картина, фотография и пр.), и определяющим для мифа является не предмет сообщения, а способ, которым оно высказывается.
В разные эпохи отношение к мифологии было разным. Еще в III в. до н.э. Эвгемер видел в мифических образах обожествленных деятелей истории. Схожую мысль, хотя и гораздо более развитую выражает в XVIIв. итальянский ученый Вико, который и создал первую серьезную теорию мифа. Вико говорит о том, что при учете своеобразия мифологического мышления, можно было бы использовать миф как вспомогательный исторический источник. Эта версия не может не учитываться в свете находок Г. Шлимана и результатов раскопок на о. Крит А. Эванса. А это значит, что миф – не выдумка, не вводящий в заблуждение вымысел, как принято было считать в эпоху Просвещения, но по своим особым законам переработанное отражение действительности. Романтики (в частности, Шеллинг) понимали миф как некий сверхобраз, сверхвыражение того, что содержит природа и история, миф – усиление внутреннего смысла, заложенного в художественный образ.
Самое замечательное, что диапазон сфер, затрагиваемых в мифе, бесконечно широк и разнообразен: от представлений людей об устройстве мира, от переосмысленного отображения исторических событий и до выражения основных психических состояний человека. Глубокое понимание мифа – то есть его схем, законов построения, его глубинной структуры – может открыть нам много нового в самих себе.
Но вот здесь мы столкнемся с серьезной проблемой.
Современный человек создает современные мифы, отличные от мифов древности – и в то же время принципиально похожие. Но он не видит в них собственно мифов, т.к. он живет в этом мире и, соответственно, безоговорочно верит мифу. В этом-то и заключается одно из основных свойств мифа – в нем нет установки на вымысел, в мифе всё воспринимается как данность. И сознание нынешнего человека, с этой точки зрения, недалеко ушло от сознания человека первобытного, при всех колоссальных изменениях, что произошли в человеческом разуме. Другое дело, что мифы создаются теперь на иной почве, они развиваются уже на основе современного опыта человечества, знаний, образов и т.д. Фактически миф осознается как миф (т.е. как нечто всё же отдельное от реальности, как нечто пусть отражающее её, но отражающее по своим законам, со своими условностями) только при его развенчании.
Вторая трудность – собственно проникновение в мифологическую систему прошлого с целью отделения имевших место событий от иных слоёв мифа. Возможно ли адекватное восприятие этой системы человеком уже очень и очень существенно изменившегося мировосприятия?
Получается некий замкнутый круг – мифы современности человечество понять не может, т.к. не отделяет себя от них, а мифы прошлого могут остаться неразгаданными из-за противоположной причины – что сознание человека и его восприятие окружающего мира за сотни и тысячи лет слишком изменились.
Ролан Барт в своей работе 1957г. «Мифологии» высказывает мысль, что миф – это некоторое сообщение, информационная система. «Миф – это чрезмерно обоснованное слово» . Принцип мифа – деформация действительности, превращение. Читающий миф человек как бы естественно подразумевает под каким-либо словом или образом гораздо большее значение, нежели то, которое непосредственно несет в себе данный образ.
Как же миф доносит до нас информацию? Ведь сведения, почерпнутые из мифов, отличаются от исторических трактатов, научных изысканий, официальных документов. Если поставить вопрос шире – зачем вообще человечеству нужен миф?
Составляющих несколько. Для начала, попробуем рассмотреть «психологическую часть» мифа. Миф содержит в себе основы мировоззрения, является, образно говоря, неким «учебником жизни», сущность мифа – социальна. Это не творение одного человека, но результат работы коллективного сознания. Миф подсказывает человеку, как ему жить в этом мире, указывает на основные законы общества, во-первых, а во-вторых - на предстоящие вехи жизненного пути самого человека. К. Юнг утверждал, что именно в душе человека содержатся все те образы, из которых ведут свое происхождение мифы. При этом он замечает, что древнему человеку необходимо было свести все реалии внешнего мира к психическим событиям. А если задуматься – только ли древнему человеку? Конечно, сейчас уже не объясняют, например, погодные явления настроением богов. Но это обусловлено тем, что ясно установлены иные причины этих явлений. В других же случаях, когда человек сталкивается с непонятным и необъяснимым на данном этапе развития науки, он тяготеет к фантастическим толкованиям, и такие идеи гораздо легче проникают в массы, чем научные изыскания – им верят безоговорочно, тогда как научные открытия нужно доказать. В мифах же содержатся архетипические образы, зная и понимая которые, можно лечить, учить, настраивать человека, и при этом человек даже не будет замечать этого!
Теперь возьмем, так сказать, реальную, внешнюю составляющую мифа. Человечеству вообще свойственно мифологизированное восприятие прошлого. (Будем подразумевать под «историей» не только политические деяния отдельных персонажей, но и природные катаклизмы, и вообще всё, что происходило с человечеством, что окружало его). Историческая фактическая память очень быстро уходит, в сознании потомков появляется как минимум наполовину легендарный художественный образ. Расчленить его уже очень тяжело. При этом существуют общие мотивы – героизация образа предка, идея общего врага, идея спасения. Воедино сплетаются психологические и социально-политические необходимости.
Закрепление истории в образах позволяет «продлить память». Почему так трогает искусство? При восприятии произведений искусства возникает сопереживание, со-чувствование, «со-образность». Мы узнаем себя, изображаемое становится нам близко, оставляет яркий отпечаток в нашем сознании. Остро переживаемое и запоминается куда насыщеннее, легче, удерживается в памяти прочнее и дольше. Миф позволяет каждому отдельному человеку ощутить себя частью целого. В мифе – со всеми его условностями – передаётся очень понятная каждому (в конкретный исторический период!), но как бы закодированная информация. Миф поддерживает связь человека и со своим временем, и с опытом прошлого.
Попробуем обнаружить некую схему возникновения мифа. Человечество обобщает весь свой опыт, а затем выражает его в определенных образах (лучше всего, пожалуй, это заметно в мифах о культурном герое, где достижения всего человечества приписываются одному лицу). На каждом конкретном этапе истории любой человек воспринимает эти образы и безошибочно определяет, что за ними стоит. Впоследствии, когда сознание претерпевает изменения, мы уже «не знаем кода», не можем понять, чем наполнен миф. В результате сейчас массовый читатель видит в мифах Эллады, Египта, Месопотамии лишь более или менее занимательные рассказы, сказки.
Но миф и сказка – принципиально разные понятия. Исследованием этого вопроса занимались крупные ученые, среди которых А.А.Тахо-Годи, В.Я.Пропп, Е.М. Мелетинский и др. В своей книге «Поэтика мифа» Е.М.Мелетинский писал: «Главное различие здесь идет по линии сакральность – несакральность и строгая достоверность – нестрогая достоверность» . И в то же время «Происхождение сказки из мифа не вызывает сомнения» . Таким образом, миф и сказка отнюдь не одно и то же, хотя между ними существует определенная генетическая связь.
Существует еще один интересный момент, связанный с неправильным восприятием. Непонятые им символы человек начинает наделять новым значением. Происходит как бы «вторичная мифологизация», схема которой противоположна схеме возникновения первоначального мифа. Если в первом случае – повторюсь – человечество идет от жизненных реалий, преломленных сознанием, к объемным образам, то во втором – «опустевшая» для нашего понимания оболочка мифа начинает наполняться новым содержанием, обусловленным уже нынешней действительностью.
Важно разграничить миф и эпос, миф и сказку. Про отношения мифа и сказки уже упоминалось, вопрос же об эпосе, быть может, еще более интересен. Две противоположные точки зрения на родство эпоса и мифа – это вопрос о том, что же появилось раньше. По мнению одних ученых (К. и М. Чэдвики), миф – это результат разложения эпоса, когда исторические события забываются, хронология путается и на смену в достаточной степени достоверному эпосу приходит миф с его значительной долей условности. Вторая точка зрения (гораздо более распространенная) – что, напротив, эпос – результат развития мифа. В.Я. Пропп противопоставляет эпос мифу не по принципу историзма, а с точки зрения героики, противопоставление идет по степени активности героя, хотя указывается и на генетическую связь эпоса с мифом, и на связь их со сказкой.
Разделение мифа на две составляющие – реальную и психологическую – задача очень сложная, требующая усилий специалистов разных областей: психологии, истории, филологии, философии, этнографии, социологии. Но если ученые приблизятся к разгадке такого явления как миф, это позволит открыть огромный пласт нового о человеке, затрагивая почти все сферы его жизни. Каждая из этих наук сможет почерпнуть из мифа интересную для себя информацию, и таким образом изучение мифа приобретет не только теоретическое, но практическое, прикладное значение.
Список литературы:
1. Альбедиль М.Ф., В магическом круге мифов, СПб, 2002
2. Андреев Ю.В., Поэзия мифа и проза истории, Л., 1990
3. Барт Р., Мифологии, М., 2000
4. Вейман Р., История литературы и мифология, М., 1975
5. Кэмпбелл Дж, Тысячеликий герой, М., 1997
6. Лосев А.Ф., Диалектика мифа, М, 2001
7. Мелетинский Е.М., Поэтика мифа, М., 2000
8. Мелетинский Е.М., Происхождение героического эпоса, М., 1963
9. Наговицын А.Е., Древние цивилизации: общая теория мифа, М., 2005
10. Шарыпина Т.А., Проблемы мифологизации в зарубежной литературе XIX-XX в.в., Н.Новгород, 1995