Л Ю Б Е З Н Ы Е С Е Р Д Ц У С Е М И Д Е С Я Т Ы Е …
Утро в разгаре, хотя солнца не видно. Пивная будка ещё не открыта, но очередь уже выстроилась. Лица мужчин опухшие и тяжелые. Все избегают смотреть в глаза друг другу, недовольно поглядывая на часы, ругают неповоротливую продавщицу. Той бы уже пора открыть окошко, а она, знай, невозмутимо моет бокалы и, судя по всему, собирается заниматься этим ещё минут пять.
Безнадёжно оглядев стоящих в очереди, Саша, смачно плюнув, растер по асфальту окурок и отошёл в сторону. В голове нещадно ломило, мучила жажда, а денег на пиво не было. На работу идти не хотелось, и он уже заранее представлял себе ещё один,"последний" разговор с мастером, начиная обдумывать, как оправдываться. Все равно не выгонят, рабочих рук сейчас не хватает. В крайнем случае, можно будет найти и другое место.
Вдруг лицо Саши просветлело. К будке семенил сосед Колька, позаимствовавший у него полтинник на прошлой неделе. Колька, заметив Сашу издали, неожиданно ни с того ни с сего круто развернулся и зашагал в противоположную сторону,
- Стой, подлец, не уйдёшь!» - крикнул в отчаянии Саша, но было поздно: Колька уже бежал, зажимая в кармане драгоценную мелочь.
«Эх, вспугнул, нужно было осторожней", - с горечью подумал Саша, теряя надежду.
Но вскоре представился шанс. Из дома выходил знакомый студент с четвёртого этажа, маменькин сынок и сопляк. Беда, не помнил по имени,но нужно уметь вертеться.
-Эй, привет, как жизнь, что спешишь так сильно, рубля нет случайно до вечера, домой подниматься неохота…
«Дурак, очкарик, не увидишь ты этот рубль», - злорадно повторял про себя Саша, и пиво, холодное, свежее, прямо с завода, приятно холодило грудь, возвращало организму бодрость.
Наметанный глаз его выхватил из толпы женщину, явно случайно здесь очутившуюся. Что ей здесь нужно? Небось, вино дорогое болгарское покупает. Сейчас, сейчас... Дав женщине отойти от будки, Саша раздвинул очередь, просунул руку в окошко и, глядя в добрые глаза продавщице, гаркнул:
- Сдачу давать думаешь, али нет?
Очередь заволновалась. Саша чувствовал симпатии стоящих за ним у киоска. Это придало бодрости.
- Работаешь, как проклятый, у станка целый день, а тут даже на пиве обсчитать стараются, кровопийцы проклятые! - уверенно бранился он, зажигая зрителей.
Продавщица плакала, слезы текли по её некрасивому лицу, и божилась, что выложила мелочь на тарелочку.
- Ладно,- смягчился Саша.- Но кто же тогда взял деньги? Где деньги, товарищи? Кто стоял за мной в очереди? Женщина вино дорогое брала, её уже нет... А, вон она, ишь, как разогналась, сейчас мы с ней разберёмся!
Через минуту невезучая покупательница заморской роскоши стояла у будки и растеряно улыбалась. Ну, как вам не стыдно шутить так, товарищи, что вы такое говорите?
- Брала, не отпирайся, взяла свою сдачу и мою прихватила, вот и продавца до слёз довела, а ещё культурную из себя строишь, ты лучше кошелёк свой покажь, там посмотрим, что у тебя в нём…
Мелочи в кошельке оказалось достаточно.
- Вот где денежки-то, видите,- упиваясь безнаказанностью, кричал Саша, и сам уже верил, что его так бессовестно пытались обмануть, забрать кровное, трудом заработанное. Слёзы негодования появились в глазах, слёзы чистой, неподкупной искренности и возмущенной справедливости.
Отсчитав ровно 78копеек и показав народу, что не взял ни одной больше, /чужого не надо/ Саша вернул кошелёк женщине и с видом удовлетворённого борца за истину направился в сторону ближайшего гастрономического магазина. «Будешь теперь знать, дура, где вино дорогое покупать, нечего было сюда соваться!». А 78 копеек и ещё столько же, это ровно один рубль и пятьдесят шесть копеек. Эх, еще бы двадцать, и вышла б большая бутылка!
-Тётя Роза, портвейнчик, двадцать копеек занесу через час, какой рубль, отдал я тебе позавчера, ну и говори, жена не живёт со мной, спасибо товарищ, на тебе, жидовка, мало ты здесь наворовала, не брал я у тебя никакого рубля и отдавать не собираюсь.
Стакана в схроне не было. Какая-то сволочь забрала и не поставила на место. Пришлось пить из горлышка в пролёте между третьим и четвёртым этажами, благо в подъезде было тихо, все давно работе.
Портвейн шёл тяжело, но после него сразу стало легче. Саша отложил бутылку в сторону и спустился на улицу. У парадной, о чудо, стоял Колька!
- От кого убегать вздумал, паршивец? Гони бабки, по-хорошему говорю, ладно, пусть только сорок шесть, теперь проваливай, да стакан на место положь!
Саша посмотрел на помрачневшее от горя, осунувшееся лицо Кольки,вспомнил свои утренние муки,и ему стало жаль незадачливого служителя Бахуса.
- Ну, уговорил, горе-злосчастие, найди еще рубль, что-нибудь придумаем! Да где тебе,- махнул он, рукой оценив нескладную фигуру собутыльника.- Учись, пока я жив.
-Эй, пионер Васька, в школу идешь, правильно делаешь, что хорошо учишься, мама рубль на буфет дала, скажешь, дядя Саша забрал, вече¬ром занесёт.
Рубль и сорок шесть будет рубль сорок шесть. Не хватает одной копейки. Той самой, что рубль бережет. Но Роза ее не уступит.
-Простите, гражданин, двухкопеечной позвонить не найдется, ничего, что только что по пять копеек, я разменяю.
- Ну, красавец, иди, бери бутылку за рубль сорок семь!
Через минуту Колька появился из гастронома с оттопыренным карманом. Пили в "Ветерке". Удалось стащить у зазевавшихся раздатчиц по холодному бифштексу, этим заели.
День выдался удачным. Потом пили еще, еще, и ещё. Домой Саша пришёл поздно, сидел в коридоре возле холодильника, обливался горячими пьяными слезами, мечтал об иной, лучшей жизни. 6.04.79. Одесса