Жила-была в одном из посёлков девчонка Любаша. Вот закончила она девять классов, осталось только последний год отучиться, да только не суждено это было. Летом, беда пришла - началась война.
Отца и брата старшего Алексея, забрали в армию. Отца мобилизовали ещё в 41-м, а брата в 42-м, едва восемнадцать исполнилось, сам напросился. Пошёл он к председателю сельсовета, так мол и так, - Отпустите меня на фронт!
- Так кто ж работать то будет?!
Но делать нечего, раз исполнилось восемнадцать, ничего не поделаешь!
- Пиши заявление…
Попрощался Алексей с родными - с матерью, с дедом, сестрёнкой, братом младшим Григорием, а через месяц похоронка пришла. Мать была вне себя от горя, да и Любаша сильно плакала, убивалась, жалко было ей брата. Только горю не помочь, ничего не поделаешь!
Вот зима подошла, линия фронта совсем где-то рядом, иногда даже грохот орудий слышен. В одном селе немцы, в другом наши, так и переходили деревни из рук в руки.
В один из таких зимних дней, сидела Любаша дома. Мороз был на улице, девчонка у печки грелась.
Мать картошки сварила, кое-что из вещей на продукты обменяла, яиц у соседей взяла, молока, купила муки немного. Настряпала она лепёшек, стала сына поджидать.
- Вот негодный! Носится опять наверное с ребятами, с дружком своим Витькой. Где его нелёгкая носит? Только что возле дома был!
- Да не расстраивайся мама, придёт он никуда не денется. Есть захочет, прибежит!
Только вот нет Гришки и нет.
- Оно и верно никуда не денется, вставил дед Тимофей.
Дед был старый вояка, на восьмой десяток, первую мировую прошёл, ордена имел и медали, тогда ещё при царе служил. Крепкий такой дедок, ещё шустрый, кому хочешь фору даст, а вот бабка раньше него померла Авдотья.
Долго не было Гришки, но вот наконец то ребёнок объявился. Только вот вбежал весь запыхавшийся, возбуждённый.
- М-а-а-ма! – закричал с порога,- Там такое!!!
- Да что случилось?!
- Мы с Витькой гуляли, вдоль леса, играли. Блиндаж, из веток, шалаш сделали, сели в засаду. Если «фрицы» появятся мы их… Вдруг слышим грохот, где-то как рванёт! Тут звуки послышались, как будто стрельба. Мы испугались, а потом нас любопытство разобрало. Побежали мы к станции, ну где железная дорога,знаешь? Тут наверное километра три будет. Только до станции не дошли, видим, рельсы разворочены, а вокруг машины, техника немецкая разбитая. Там машины, фургоны, мотоциклы с колясками. Вокруг солдаты лежат немецкие и наши, только, кажется мёртвые все. Там их столько!!! Куча трупов, ужас прямо! Ну мы глянули с Витькой и бежать со всех ног, сколько сил было.
- Ах ты паразит! - вспылила мать. - Вечно себе приключений найдешь, горе луковое. Ну говорила я тебе чтобы ты никуда не ходил! Подожди, получишь сейчас у меня!
- Ты подожди Алевтина, на ребёнка то орать, - вступился дед. – Так ты говоришь, там и наши были?
- Были, точно! Я сам видел!
- А вдруг живой ещё кто-нибудь? Может успеем, помощь ещё окажем? Вдруг раненные есть, кто-то из ребят наших жив?
Женщина спохватилась.
- Правда дед говоришь, вдруг кто-то из наших ещё живой остался? Может, посмотрим?
- Я сам пойду, - сказал дед. - Вы с Любашей сидите дома, а мы с Гришкой сходим.
- Дед, я с вами пойду, - вызвалась Любаша, - может чем помогу.
- Ладно, - согласился дед, - только санки на всякий случай с собой возьми, ещё тряпки какие-нибудь, простыни старые, рубашки, вдруг перевязывать кого-то придётся. Воды ещё с собой возьмите…
Собрались они, да и побежали, Гришка дорогу показывал. Добрались наконец до места. Видят, машины немецкие, фургоны обгоревшие, мотоцикл опрокинутый валяется, вокруг трупы, человек наверное тридцать. Всё немцы лежат, и ещё наших, человек десять. Везде кровь на снегу - картина страшная. Подошли они к нашим, нет среди них никого в живых, видимо убитых оставили, а раненных всех своих же забрали. Собрались они уходить, вдруг слышат, кажется стон какой-то. Присмотрелись, а возле машины солдат немецкий, весь в крови, очнулся, глаза открыл, пытается куда-то ползти, движении сделать. Любаша испугалась, все застыли на месте и подойти не решаются.
- Он же ещё живой! – шепнул Гришка и прижался к деду.
- Что делать то будем? - спросила Люба.
- Фашист он! – сказал мальчишка. - Добить его надо!
- Человек ведь всё-таки! – почесал свой затылок дед Тимофей.
В конце концов, не смогут они его убить. Оставить его умирать? Замёрзнет он конечно, но сколько ещё пролежит? Да и умирать будет долго, мучительно.
- Надо к нему подойти, - сказал дед. - Подожди пока, я сам. – Он первый подошёл к раненому солдату.
Тот лежал на боку, в сознании, с открытыми глазами, тяжело дышал, тихо стонал. Дед его осмотрел, оказалось, что молодой парень, лет двадцати, светлый. Сопротивления он не оказал, только беспомощно пытался что-то сказать, едва шевеля губами. У парня были перебиты ноги, лицо в крови, руки. Наконец, Люба тоже осмелилась и решила подойти.
Подойдя, девчонка вдруг внезапно оторопела, так парень был похож на её брата! Такие же волосы, такие же глаза, фигура, схожая внешность. Взгляд парня был отрешённый, почти безразличный, и как будто обречённый, смерившийся со своей участью и ожидавший смерти. Такой взгляд бывает только у умирающих, когда они простившись с этим миром готовы перейти в мир иной. Но когда он увидел людей, в них вдруг мелькнул едва заметный огонёк надежды, немой просьбы о помощи и отчаяния.
- Чего смотришь? – сказал дед. – Простынь давай!
Ткань разорвали на кусочки, раны перевязали. Дед нашел палку, привязал её к бедру раненного. Солдата уложили на санки и привезли домой.
- Алевтина! – послышался голос деда. – Скорее постель приготовь. Воды тёплой согрей, мыло приготовь, полотенце…
Женщина засуетилась. Парня занесли домой, положили на лавку.
- Вы кого принесли? Это ж немец! Господи, вы зачем его подобрали?! «Фрица» притащили!
- Не знаю, - ответил дед. – Ну не мог я его оставить, человек ведь всё же! К тому же, живой ещё. Убить его, вот тоже не смог! Он же на Лёшку нашего как две капли воды похож!
Алевтина присмотрелась, парень и в самом деле очень напомнил ей сына, настолько он был на него похож. На глаза её навернулись слёзы.
Продолжение следует...
http://www.proza.ru/2009/03/16/473