Он не испугался, нет, но стало как-то не по себе. Встали и удалились все ощущения, мысли, чувства. Он был чем-то непонятным, невозможным, ненастоящим. Он сам в себя не верил. Была ночь. Или день? И это было неизвестно ему. всякий человек верит, что ночью светит луна, и на темном небе появляются таинственные холодные звезды, а днем – солнце, белое или лимонное, в зависимости от времени года. А здесь…
Нет, в нем еще остался страх поднять голову. Он так привык смотреть себе под ноги, чтобы не споткнуться, что забыл о том, зачем нужно смотреть в небо. Он считал это прерогативой юнцов и мечтателей. А теперь… А теперь было страшно посмотреть…
Но смотреть под ноги теперь было бессмысленно, ибо он утратил все чувства и ощущения, а, стало быть, и ощущение боли. Что толку, что он споткнется и упадет? Да и упадет ли? Он думал, что ничего не будет… Но что-то было, и он не мог поверить в это… Не хотел… И чувствовать больше не хотел, потому и не чувствовал. Но начал подозревать, что и ощущения, и чувства земного мира могут вернуться к нему.
Он задрал голову вверх, да так резко, что подумал: "падаю"! Бесконечное небесное пространство открылось перед ним. Нет, не купол неба, а именно пространство, где, кажется, все до одной звезды, до единой планеты видны ему. И это было дико, странно и… прекрасно! И у него действительно закружилась голова! И Солнце было близко. Не так близко, как кажется маленькому ребенку, когда он тянется рукой, чтобы дотронуться до солнца, но вдруг стало близко и не обожгло. И звезды, казавшиеся раньше такими холодными, излучали тепло. Он начал думать, как делал это и ранее, и ему пришла в голову сумасшедшая мысль: он – Бог. Иначе невозможно такое единение стихий и природных начал!
Он ощущал еще присутствие чего-то… Нет, кого-то…
И он увидел невысокого человека в огромных очках с роговой оправой, стоявшего прямо перед ним.
- Вы кто?
- Жан Поль Сартр, - поклонился знакомый незнакомец и снял шляпу.
- Тот самый?!
- Видимо, да… - печально улыбнулся он и сложил руки на груди.
- А как же одиночество? Почему вы здесь?
- Каждый получает то, что захочет. Я так часто стоял на краю, что так там и остался. Даже здесь я на краю – здесь и там одновременно.
- А как же выбор?
- Выбор сделан, - он снова поклонился, - понял, что не люблю одиночества, и стал сентиментален.
- Стало быть, у меня есть выбор? Я могу быть тем, чем захочу?
- Тем, кем являешься, - поправил он меня и кашлянул. Звук этот был совсем земным. Философ отвернулся и молчал. Они оба молчали. Философ погрузился в свои мысли. Он, напротив, изучал философа, чтобы запомнить каждую морщинку на его немолодом лице.
- Что? – обратился к нему философ.
- Я хочу вернуться! - вдруг сказал он.
- А как же тошнота?! Та самая, которая возникает при виде грязных людей и предметов? – спросил философ.
- Пусть тошнота. Но я хочу вернуться.
- Каждый получает то, что захочет, - Сартр вновь сложил руки на груди, - каждый есть тот, кто он есть.
- Я – Бог!
- Что? – он словно не расслышал ответа.
- Я – Бог!
- Кто? Что?! – переспросил философ.
- Я – Бог! – со всей силы закричал он, и казалось, что ветер поднялся от такого мощного звука. Казалось, что деревья проснулись и зашептались о нарушителе порядка. И созвездия сжались в страхе. И Земля круто повернулась на другой бок, да так, что в Аргентине выпал снег.
- Так возвращайся, - тихо сказал философ. И все исчезло.
И снова трехмерное пространство палаты, и желтый свет лампы, и заплаканное, изможденное лицо жены. Он смотрел в потолок, и врачи беспокоились о его здоровье.
- Все в порядке, - сказал он, сложил руки на груди и добавил: - Я решил жить!