ГЛАВА 30
Коридор казался бесконечным. Здесь царили те же мрак, сырость, едкий запах плесени. У меня уже слезились глаза, подташнивало. Я начала потихоньку корить себя за бессмысленный шаг: не зная броду, не лезь в воду...
Внезапно коридор сделал поворот, и вдали сверкнул свет. В слезах он расплывался, и я видела лишь световую кляксу.
-Там свет! - радостно сообщил Зебрик и прибавил шаг.
Световая клякса приближалась, разбухала. Мрак отставал от нас, уступая сумеркам. И вонь уже не казалась такой невыносимой.
Я вытерла глаза - и клякса обернулась арочным проёмом. За ним коридор втрое шире, вместо правой стены череда колон, а между ними низкие резные перегородки, затянутые вьющимися растениями, типа дикого винограда. Лучи света, пробиваясь сквозь зелень, изукрасили пол и противоположную стену в пёструю мозаику. Пахло разогретой травой. Я вдохнула этот воздух полной грудью и едва не задохнулась: в горле запершило, в груди закололо, и подступило лёгкое тошнотворное головокружение.
Зебрику было не лучше: он отчаянно тёр лапой нос, чихал.
Благо, это длилось недолго. Лёгкие прочистились, дыхание восстановилось, и пропала муторность. Зебрик оставил в покое нос, перестал чихать. Очень хотелось верить, что его чих не услышан Хозяйкой.
Но, увы! Едва Зебрик приблизился к перегородке, чтобы глянуть, что там внизу, как услышали мы странный шум. Он приближался с той стороны коридора, куда мы собирались продолжить путь. Шум нарастал, уже отчётливо слышны шлепки по камню, рычание. Собака? Или очередной монстр?
Зебрик отпрянул на середину коридора. Спица лихорадочно завибрировала.
И тут на освещённый участок вывалилась свора карликовых бульдогов с вороньими крыльями. Ещё одна причуда Хозяйки? Морды у бульдогов оскалены, текла слюна, глаза горели злобой. Свора неслась прямо на нас. Зебрик вновь метнулся к перегородке и, перепрыгнув её, очутился в воздухе, стрелой взмыл ввысь.
Внизу была площадь.
Бульдожки последовали нашему примеру, и стаей взяли нас в кольцо. Их было десятка два.
-Многовато... Удирать? - крикнул Зеб.
-Струсил? Они в половину меньше тебя. И без верёвок - самовязок.
-Тогда держись крепче! И не забывай про свою мясорезку!
Как и в бою с курдушами, я вновь точно срослась с Зебом: мне не нужно было держаться рукой за шерсть, боясь упасть. Возможно, Зеб тоже это почувствовал, ибо, без опаски уронить меня, принялся выделывать умопомрачительные виражи. Бульдожки нагло атаковали, подрезали Зеба, но, глупые, не учли, с каким асом столкнулись: даже в сложнейшей ситуации, Зеб умудрялся вовремя извернуться так, что бульдожек попадал под мой удар. И, кувыркаясь, с визгом летел вниз - либо без крыльев, либо с отсечённым задом. Спица перерубала их легко, как картофелину. Но, чёрт возьми, бульдожек не становилось меньше!
Зебрик, вопреки своим утверждениям, похоже, подустал: медленнее совершал выверты, не бросался вдогонку за наиболее наглым.
-Зеб, ты как?
-Сдаю...
-Поднатужься! Или нас раздерут на кусочки...
-Не хочется...
Я вкладывала в посыл столько злости, что бульдожек должно было разметать в брызги, но, почему-то, этого не случалось: их отбрасывало на стены, плющило, разламывало пополам, и они сыпались вниз огромными кленовыми листьями. К сожалению, взамен погибшим, появлялись другие - они вылетали, казалось, из всех щелей замка.
Зебрик дико завопил, заметался: трое бульдожек мёртвой хваткой уцепились за его хвост. Я попробовала достать их Спицей - далеко. Направила ладонь: бульдожек смахнуло, как мух щелчком. Правда, вместе с хвостом Зебрика. Бедняга, орал как ошпаренный. Мои барабанные перепонки были на грани разрыва.
А бульдожки всё наседали. Я уже не успевала отбивать рукой и рубить Спицей, потому что Зеб потерял маневренность: он орал и всё пытался дотянуться до кровоточащего огрызка хвоста.
-Миленький, потерпи! - Я орала почти в тон ему, но сомневаюсь, что сквозь боль Зеб слышал меня.
Внезапно Спица повела себя необычным образом: она стремительно вытянулась до размеров прежнего ухвата и легко выскользнула из моей кукольной руки. На мгновение замерла в воздухе, а затем бешено завертелась, как пропеллер. И начался жуткий кошмар для моих глаз и детских нервов: вращаясь, Спица закружила вокруг нас, буквально, шинкуя бульдожек, как огурцы. Кровь и внутренности, словно дождь с градом, обрушились на нас с Зебом. Он перестал орать, завис на одном месте, лихорадочно махая уже красными крыльями. Я рукой прикрыла глаза, - но время от времени поглядывала сквозь пальцы, - плотно сжала рот.
Бульдожки отступили, рассыпались по щелям. Спица остановилась справа, медленно прекращая вращение. Наконец, замерла, уже в исходном, спичечном варианте. Я машинально раскрыла ладонь, и Спица припала к ней, горячая, вздрагивающая, будто живая.
Площадь под нами буро - красная, точно скатерть, заваленная кусками мяса и целыми тушками. Жуткое зрелище...