Глава 7
Сыр, паштет, и оленина,
И вино здесь тоже есть,
Дело чести дворянина –
Выпить это все и съесть!!!
«Дон Сезар де Базан»
Мощно, громко и дружно гремели цикады. Трещали сухим треском, как трещотки. Звенели в ушах, заставляя проснуться.
«А может, не стоит просыпаться? – подумал Сергей Юрьевич, – может, опять буду растительностью,… пусть уж лучше сонный лютик корова сжует…»
Но мысль уже проснулась, а следом начало пробуждаться и тело. Он открыл глаза. Ночь, южная ночь висела над ним, бархатно-черная, с фонариками - звездами, порастыканными по всему небосводу…. Было тепло, и ночной ветерок слегка освежал лицо, и пахло очень даже неплохо – цветами, и еще - жареным мясом!!!!!
«Господи! Как же я есть хочу!!»
«Быстро, быстро просыпайся, пока мясо не съели!!!»
Он сел. Огляделся. Ничего страшного, или опасного для жизни, не наблюдалось. Под ним была скамья – каменная, или мраморная, судя по прохладности материала под пальцами. Руки, ноги и все остальное – тоже при нем. Вокруг – ночь, и сад, и масса чего-то цветущего и хорошо пахнувшего.
А где-то внизу равномерно вздыхало и бормотало старинные заклинания невидимое море…
А за спиной – дом? дворец? что-то среднее… и там – свет, шум, гомон людских голосов, женский смех…. Вот дружно звякнули хрусталем бокалы, и чей-то молодой и звонкий голос все пытался перекричать всех.
«Ого… - подумал Сергей, - корпоративная вечеринка в разгаре!»
И следующая мысль: «Есть хочу,… а пива там, поди…»
Он решительно встал на ноги, причем уже не удивился что на нем – штаны-буфы, чулки и туфли с загнутыми носами. На боку болталась шпага, на скамье осталась лежать смешная шляпа с перьями, и пусть себе лежит,… всю свою жизнь он ненавидел всяческие шляпы-кепки-фуражки. Он посмотрел в сторону дома, прикидывая – оттуда он или нет?
«А, ладно! На месте разберусь!»
И вдруг из дома – мощным, хоть и нестройным хором – «Гаудеамус игитур, ювенес дум сумус…»
Подогнулись колени у Артюхина Сергея Юрьевича, и где стоял он, там и сел – прямо на каменную ступеньку, ведущую к дому…. И защемило у него в глазах, и подступило что-то к сердцу, ибо вспомнил он свои полуголодные, но такие счастливые студенческие годы…. Ах, общага, жизнь разгульная, препода – звери, или наоборот - человеки…. Братство всеобщее, когда знаешь, что ты - не один, и с голоду никогда не подохнешь, даже если и пропил всю стипуху,… даже если и сидишь неделю на хлебе с луком,… девчонки веселые, подруги безотказны,…а Ленка тогда была – ух! Она, конечно, и сейчас – ух,… ух, какая матрона, шикарная женщина, знающая себе цену…
«Ах, Лена-Лена… где ты, моя девочка – тростиночка, синеглазка?... Ладно,… проехали. Явно не здесь. Все! Пора подумать о себе, любимом! Есть хочу!»
По смутно белеющей в темноте лестнице он начал было подниматься к дому, как вдруг ему навстречу вывалилась веселая компания человек в пять. Три парня - все молодые, весьма навеселе, и о-о-очень довольны жизнью. С ними две женщины – ну, кто они такие, Сергей понял за пару секунд. Профессия, знаете ли, накладывает отпечаток…. Но, вообще-то, весьма,… весьма неплохи!
- О! Ба! Вот он! Пропажа! Слинял, хиляк? – заржали парни. - Не, … счас твоя очередь!!!
- Да я … завсегда! – браво гаркнул Сергей
( «А чего я «завсегда» - то?» - запоздало подумал он)
Две разбитных бабенки, с уже вполне веселыми глазами, подхватили его под руки и поволокли в дом, хихикая и толкая локтями в бока. При этом одна еще и пыталась поцеловать его, куда попадет - но попадала все больше в ухо, а другая непослушными пальцами расстегивала многочисленные пуговицы на его камзоле.
«Ни фига себе… - Сергей Юрьевич аж как-то, где-то, даже вроде подрастерялся, - дайте хоть поесть, шалавы!!!»
И так они и ввалились в полуосвещенную залу – голодный и трезвый Сергей Юрьевич Артюхин и две изрядно «хороших» подруги…
А там…
Сказка… Пир богов… Аркадия и Метрополь…
Свечи. Масса свечей. На стенах, на столах, даже на полу…. И стол, огромный стол, выставленный по периметру залы, стол, заваленный всяческой едой. Умопомрачительно пахло жареным мясом, торчали вверх чьи-то поджаренные конечности, грудами катились с широких блюд фрукты…. Рыба, рыбочка, рыбешка выставляла наружу свои наполовину обглоданные ребра, заманивая Сергея Юрьевича белой и нежной сердцевиной…. Хлеб – нет, скорее лепешки, разломанные на крупные куски, - бесстыдно выставляли напоказ свою белую и нежную сущность, изломанная хрустящая корочка так и просилась на зуб, но – бесславно мокла в лужицах пролитого вина….
И везде – кувшины, кувшинчики, бокалы, кубки…. даже рога с вином!
Осатанели глаза у Сергея Юрьевича, выросли клыки и закапала с них голодная слюна…. Стряхнул он с рук прелестных дам, шлепнулся на свободное место, и только было вознамерился вонзить зубы в ближайшее мясо, как глядь – перед ним нечто… нечто большое, наполненное вином, и подруги, которые привели его сюда, тычут это ему под нос и пищат:
- А! О! Ну-ка! За прс..здс…дам! За нас!
А сзади кто-то хлопнул его по плечу, и гаркнул:
- Да полно, Пьетро! Чего ты кочевряжишься, как племянница герцога Савойского! Ну не хочешь с ними – так выпей со мной, но чашу братства ты должен выпить! Или ты не студиозус?
Коленом отодвинул «прс…дам» подальше от Сергея, сел рядом. В руках - кубок, глаза веселые, но ещё соображающие. Чернявый, лет тридцати, зубы белые сверкают в улыбке.
Ну - «Труффальдино из Бергамо», и все тут.
А впрочем – какая разница? С Труффальдино ему еще пить не доводилось! Ну, держись, итальяшка,… посмотрим, кто кого. С вашими «кьянти-шманти…». А самогон не пробовал???
Лихо и самоуверенно всосал в себя Сергей Юрьичь все, что предлагалось. Пожал плечами. Да что тут пить, блин? Сухарик…
И вгрызся – въелся во все, что нашел на столе, набивая рот то индейкой, то свиным окороком, то рыбой, а уж куропаток изжевал без счета…. И периодически все прикладывался к «чаше братства» - надо же внутрь пропихнуть такую чертову уйму мяса???
Попыталась, было, пробиться к нему мысль – «Серый, поосторожнее, а то проснешься под столом – в лучшем случае…» И тут же пришла следующая: «да? А если одуванчиком? или жуком навозным? или стойкой в баре – всю жизнь лишь наблюдать, как другие пьют??? когда ты еще так удачно попадешь, Серега?»
И мысли ушли – нашлись у них другие дела…
А Труффальдино оказался мужик что надо, хоть и туповатый. Серега ему битый час втолковывал, что Windows – отстой, но без него – никак, а он слушал – слушал, да и выдал:
- Да! полезная штука! Помню, пришлось мне от одной кумушки линять через окно – весьма кстати оно пришлось! А не будь окна, насадили бы на вертел, да и поджаривал бы меня уже дьявол на том свете, Мамма миа!
- Это шо,…- вдруг тоненько захихикал Сергей, - я вот был в командировке, так там была одна бухгалтерша…. и замахал головой, смеясь и хлопая по плечу итальянца. Бедолага…. Да разве он знает, что это такое – перезрелая бухгалтерша в провинциальном городке? Ни хрена он не знает... Поди, и на рыбалке ни разу не был!
Хотя – какая рыбалка, если у них даже пива не наблюдается!
И так их всех стало Сергею жалко… дурики необразованные, средневековые… захотелось кого-то обнять и пожалеть, пообнимался немного с Труффальдино, но это было не то, и тут разглядел напротив себя одну из «подруг» которые привели его сюда. Она уже сидела в обнимку с чем-то чернявым и остроносым, и это весьма возмутило Сергея Юрьевича! Да как он смеет, макаронник! Это его дама! А вот в дыню ему сейчас как заеду,… и он полез прямо через стол и итальяшке, а тот, не будь дурак, схватился за шпагу, и быть бы Сергею Юрьичу вусмерть убитым, кабы итальяшка видел четко, сколько же Сергейюрьичей перед ним! Пока он разбирался, кого из Юрьичей колоть, г-н Артюхин приложил его по кумполу «чашей братства», и макаронник сразу лег спать. Труффальдино, «прс…дамы», и кто-то еще – кто был в зале, одобрительно заревели – завизжали, Артюхин понял, что имеет право чувствовать себя победителем, и ту же предложил отвоеванной даме подышать свежим воздухом. Дама (от слова «дам») весьма оживилась, повисла на руке у Сергея, потом поняла, что будет надежнее, если Сергей на ней повиснет, и таким вот «тянитолкаем» они величественно начали спускаться к морю по широким мраморным ступеням, залитым лунным светом,… но не дошли, шлепнулись прямо на скамью на одном из лестничных пролетов. «Тянитолкаиха» начала стаскивать с него камзол, а на Сергея вдруг напал сумасшедший смех, потому что показалась, что это не сучка средневековая рядом с ним, а вспомянутая недавно бухгалтерша, и он все пытался выяснить у нее между приступами смеха, успеет ли она сдать квартальный отчет? В конце концов, его перестали раздевать, оставили в покое, и смех прошел, и начала подступать дремота….
- Нет! Нет, нет, нет!!!! – он даже попытался подскочить, замотал головой, а мысли в ней – как рыбы в аквариуме… плывут, куда хотят….
- Что? что? – дама испуганно вытаращила глаза. – Санта Мария, что такое?
- Я не хочу спать! Не хочу! Сколько можно! Ты не понимаешь! Ты живешь, спишь, просыпаешься, и ты - это всегда ты! А я – нет! Я все время другой, понимаешь! – он тряс женщину за плечи, так, что у нее из основательно растрепанной прически выпадали последние пряди. – Вот ты - кто?
- Как кто? Лючия… Лючия – конфетка, - и она хихикнула…
А я – кактус! мячик! скелет! гном! Гнусный докторишка! А ведь я – Артюхин Сергей Юрьевич, да только где и когда это было? Эх…
И хоть было это последнее дело, но заплакал Сергей прямо при шалаве,… и не хотел, да не сдержался, зубы сцепил, чтобы не всхлипывать, а плечи дрожат…
А Лючия вздохнула,...постарела вдруг лет на десять, глянула искоса на Сергея, покачала головой. Профессионально обняла его за плечи (не впервой ей, видать, пьяные мужские слезы!), прижала к себе - так, что попал Сергей щекой как раз в ее мягкую и большую, белую грудь, и начала не спеша объяснять, что Господь милостив, и все у него будет хорошо, и не будет он больше ни мячиком, ни скелетом, ни еще чем-то там, она не поняла чем, вот только надо поставить свечи в часовне Святой девы Гваделупской, и все наладится, она знает наверняка, ее сестра вот все считала себя бабочкой, даже с крыши ратуши чуть не прыгнула, а мать поставила свечи Гваделупской Деве, и сестра теперь с крыши не прыгает, только коконы все плетет…. Но коконы хорошо продаются, так что все даже в выигрыше…. А сосед их - тоже был со странностями, даже рассказать стыдно, с какими, так вот он тоже излечился, но только он ездил в Рим к Святому престолу, а там все выздоравливают совершенно, и ему надо туда поехать, … прямо завтра и поехать, а сейчас – может он даст ей, Лючии, немного денег, а она сама поставит за него свечку святой Деве? А? Ну, чего молчишь?
Вздохнула.
Аккуратно уложила его голову на скамью.
И пошла обратно в дом…