Пятое время года. Глава 58

               
               Через несколько мгновений палата заполнилась белыми халатами врачей, засуетившимися возле Надежды Кузьминичны. Последним робко вошел Темик. На его бледном лице синими озерами плескались обеспокоенные глаза. Оттеснив Сережку, медики  занялись больной. Каждый из них высказывал свое недоумение по поводу случившегося:
               - Надо же, так хорошо операцию перенесла. Я уже ее выписывать собирался, - сокрушенно покачивая головой, делился с коллегами высокий, седовласый хирург. – И вдруг….. Хорошо молодые не растерялись, моментально среагировали.
               - А собственно как все произошло? – повернулся к нам один из медиков.
               - Разговаривали мы, войну вспоминали, - робко начала я. - У нас тетя без вести пропала в том городе, откуда эвакуировалась Надежда Кузьминична, - добавила я, заметив недоверие во взгляде спрашивающего, видимо смущенного моим возрастом и засомневавшегося в искренности сказанного.
               
               - Надя?! – Взволнованно вскрикнул возникший на пороге приземистый, седовласый мужчина, суетливо приближаясь к больной, по всей вероятности муж Надежды Кузьминичны. – Что с ней, доктор? Вы же сказали готовиться к выписке? – Испуганно обратился он к высокому хирургу.
               - Не волнуйтесь, все нормально, шов зарубцевался. Обморок у нее.
               - Обморок? - взвизгнул мужчина, протискиваясь между халатами.
               - Горушка?! - послышался слабый голос Надежды Кузьминичны и она, потянувшись навстречу мужу, громко зарыдала.
               - Наденька, милая, что случилось, - пытаясь её успокоить, запричитал он. Но женщина, судорожно хватая его руками, лишь сотрясалась от рыданий, пронзительно взвизгивая, закидывала голову и шумно всхлипывала. 
               - Валерианку, Люба,- приказным тоном распорядился хирург. Медсестра бросилась выполнять распоряжение, но Надежда Кузьминична, истерично всхлипывая, судорожно дергалась в руках мужа, мешая Любе выполнить назначение врача. Пришлось заменить валериану уколом, который был выполнен совместными усилиями медсестры и мужа, после чего женщина постепенно затихая, успокоилась. Её уложили на подушки, и вскоре она уснула.               
               - Мне можно возле посидеть? - уточнил у хирурга муж Надежды Кузьминичны.
               - Да, пожалуйста. Прошу Вас, постарайтесь ничем не волновать её. Придется задержать на денек, пронаблюдаем еще, а   потом уж и заберете домой. Пойдемте, товарищи, – и он, увлекая за собой остальных медиков, направился к выходу.

              Посмотрев на часы, Сережка нехотя начал прощаться:
              - Танюлик, ты тут поаккуратнее. После завтра за вами приедут. Артем, не позволяй ей носиться без дела.
              - Не волнуйся, - заверил Темка все еще бледно-растерянный после случившегося. – Я тебя сейчас   провожу. – И они вместе вышли из палаты.

               Проследив за ними взглядом, мужчина, не выпуская из своих ладоней руку Надежды Кузьминичны, спросил у меня:
             - Девушка, миленькая, что тут с моей женой случилось? Расскажи мне, будь ласка.
             - Да как бы ничего особенного не происходило, - как можно спокойнее начала я. – Разговорились мы с Вашей женой, и выяснилось, что обе знакомы с одной и той же женщиной. Они с ней во время войны вместе работали в одном госпитале, - я почувствовала, как насторожился мужчина. – По рассказам нашей знакомой в самом начале войны, буквально в первый её день, ей довелось встретиться с одной молодой девушкой, которую она нашла на развалинах Ужгородского роддома. – Мужчина заинтересованно уставился на меня, внимательно вслушиваясь в каждое мое слово. – Девушка держала на руках новорожденного младенца, и была очень испуганна. Валентина Прокопьевна привела её к себе домой, после чего они с ней не разлучались до той поры, пока наши войска не оттеснили германцев за пределы наших границ.  Так они вместе оказались в тамбовском госпитале, о котором я уже упоминала. Ребенок, по всей видимости, не был сыном той девушки, хотя она его и представила таковым. Но в то время было не до выяснений, да и какая разница, в конце концов, чей ребенок, главное и он, и девушка были живы. Когда Надежда Кузьминична призналась, что она и есть та самая медсестра, я ей рассказала, что в том роддоме лежала наша тетя, пропавшая во время войны без вести, в надежде, что может быть, она помнит какие-то подробности случившегося. А Темик стал спрашивать ее про ребенка…...   
              - Боже мой!– по-бабьи всплеснул руками мужчина. - Я все понял! - Засокрушался он, раскачиваясь из стороны в сторону. – Ах, как неосторожно-то вы… Бедная моя! Ах, как неосторожно…, - он с жалостью посмотрел на жену. – Это одно из самых тяжелых её воспоминаний! Ах, как неосторожно! Мальчика-то этого она потеряла!  – Укоризненно повернулся он к вернувшемуся Артему.
               - Потеряла? – в один голос воскликнули мы с братом.
               - Ну да! - печально вздохнул мужчина. Пригладил разметавшиеся по подушке волосы Надежды Кузьминичны и повернулся к нам, – Из Тамбова Надюша направилась в Москву, не поехала с Валентиной Прокопьевной, хотя та и звала её с собой. Вот с этого и начались все её несчастья. Сначала выяснилось, что поезд опаздывает. Валентина Прокопьевна попросила одну молодую девушку, тоже в Москву направляющуюся, помочь Наденьке, познакомила их и уехала. Пока ожидали,  разговорились. В дороге быстро знакомятся. А тут одна старушка, тамошняя жительница, предложила дать для ребенка козьего молока. Ну, значит, чтобы подкормить. Время-то голодное было. Девчушка, вызвалась с ребенком посидеть, пока Надя сбегает, а та пошла вместе с этой жившей неподалеку от станции старушкой. А пока молоко наливали, неожиданно прибыл поезд… Побежала Надюшка что есть мочи к вокзалу,  да толи от слабости, толи запнулась обо что,  одним словом упала она, а когда очнулась, поезд уже ушел. Прибежала к той скамейке, где девушку с ребенком оставила, а там никого. Только обрывок газеты камнем придавленный на скамейке лежит, а на нем нацарапано, что, мол, за Витю не волнуйся. Я живу на улице…… и дальше оборвано.  Ветром, наверное…, - печально потупившись, закончил мужчина.

            Мы притихли, понимая неуместность каких-либо вопросов, сочувствуя волнению собеседника. Но он сам нарушил воцарившуюся в палате тишину:
            - Эти воспоминания очень болезненны для Наденьки, - вновь заговорил он. –  Очень она тогда переживала, чуть умом не тронулась. Ведь поезда тогда редко ходили, кругом разор полнейший, пути в первую очередь военным эшелонам предоставлялись. Просидела сутки до следующего поезда на вокзале, да только потом сообразила, что осталась она без денег, без вещей, без документов. Ведь все было в том вещмешке, что она девушке присмотреть оставила.…. Как  было ей ехать в чужой город? Побрела обратно в госпиталь. Документы ей выправили, а вот мальчика она навсегда потеряла. Пробовала искать, письма в разные инстанции писала, да все без ответа осталось. – Такая вот печальная история, - вздохнув, закончил мужчина. - И с этой самой Валентиной Прокопьевной связь потеряла. Все уж, как говорится, одно к одному. Вы уж ребятки не напоминайте ей больше ничем про мальчика, очень прошу вас. – Мы согласно кивнули.
              - Извините, - неуверенно начал Темик, - а как Вас зовут? Мы даже и не познакомились.
              - Евгений Петрович, - представился мужчина. - Случайность спасла их обоих. Надя тогда твердо решила его усыновить, она и в метрике матерью записалась. – И он склонился над зашевелившейся женой.

                Очнувшаяся Надежда Кузьминична приветливо всем  улыбнулась, извинившись за то, что так напугала, и  принялась выспрашивать у мужа домашние новости. Вскоре Евгений Петрович засобирался домой. Вместе с ним поднялся и Темик.
Заговорщицки подмигнув мне, Евгений Петрович вышел вместе с братишкой из палаты. Надежда Кузьминична затеяла разговор с проснувшейся к тому времени прооперированной женщиной,
пытаясь узнать у той подробности ее заболевания.

                В назначенное время медсестра принесла всем предписанные доктором лекарства, по палатам засновали санитары с ужином. Больничная жизнь вновь вошла в свое привычно-размеренное русло. Я раскрыла оставленный Темкой свежий номер «Юности» и, делая вид, что читаю, задумалась над рассказом Евгения Петровича.

                Интересный поворот событий. Надя нашлась, но без ребенка. Чей же это ребенок? А вдруг сын нашей тети? Сказочный вариант, но почему бы и нет? Нужно устроить встречу Валентины Прокопьевны с Надеждой Кузьминичной. Возможно, та сумеет что-то выяснить. А наши поиски? Темик говорил про Егора Ивановича…. Интересно, однако, тот тоже Надю встретил, и тоже с ребенком. Стоп, он же с ней в поезде познакомился! Могла ведь та девушка, с которой познакомилась на вокзале Надежда Кузьминична зваться Надей? Могла. Да, но она была с сыном. Но ведь и Надежда Кузьминична того мальчика сыном называла. Неразбериха полная! А все же, как звали ту девушку, что вызвалась в тот злополучный день помочь Надежде Кузьминичне? Я непроизвольно посмотрела в сторону Надежды Кузьминичны. Женщина лежала с закрытыми глазами, возможно уже спала. Отложив в сторону журнал, я выключила ночник. Но сна не было. Итак,  что мы имеем?  Минуточку, как же я забыла про вещмешок! Ведь должна же Надежда Кузьминична помнить, какие в нем были вещи. Во всяком случае, документы-то на ребенка в любом случае она помнит. Можно метрику изъять, но медицинскую карту, где все прививки и прочие подробности вряд ли менять станут.  А приметы? Может, родинки какие? Нет, без Валентины Прокопьевны эту задачу не решить. Завтра скажу Темке обо всем, нельзя упускать из виду и возможность пребывания ребенка в детском доме.  Вот если бы сын Нади Егора Ивановича и сын Надежды Кузьминичны оказался одним лицом! А что? Взяла та девушка, предположительно вторая Надя, например, мальчика, думая, что его мать непременно догонит поезд. Ведь они тогда ползали по-черепашьи, а потом стала ждать ее приезда дома. Ведь наверняка это она оставила адрес! Ну, а потом привыкла, пожалела мальчика, да и оставила себе. По-киношному, конечно, но ведь возможно! Я еще долго лежала, придумывая различные ситуации, пока не забылась, наконец, тревожным сном.