Вся жизнь – волшебная фантазия. Мысль, пульсирующая в венах, взвихряет россыпь солнечных бликов в душе. Осени присущи эфемерность и непостоянство. Грустная скрипка «допевает» последние мелодии лета, а бархатные листья, которые ты кидаешь с крыш, падают на меня. Как хочется ощутить твоё тепло, а ничьё другое, в этой веренице дней из серой замши! Я лишь улыбаюсь пустоте и наблюдаю за звёздами. Знаю, ты тоже сейчас смотришь на это ночное небо в надежде увидеть её образ…
Она была одинока... одиночество было постоянным состоянием её души. Она любила этот мир так же сильно, как и ненавидела. Тоска сжала её хрупкое сердце так, что Она не могла дышать, думать, говорить, все, делая лишь на уровне подсознания. Её огонёк уже давно угас и стал пустым, серым, безликим в застывших глазах. Ей незачем было оставаться в этом жестоком мире, не для кого было жить, дарить свет. Прохладной и безоблачной ночью она оказалась на крыше многоэтажного здания, последний раз смотрела на мерцающие звёзды, ветер игриво колыхал её мягкие волосы, на лице была безмятежная улыбка. Один шаг…Она порхнула в бездну…
За спиной расправились белоснежные крылья, и Она взлетела, как райская птица, и была счастлива как никогда…
За окном плакал холодный осенний дождь,- это её сердце не выдержало ранений от осколков прошлого и разбилось на мириады серых капель.
Теперь Она обрела новое сердце…
Cтрою свои задачи по теории вероятностей...Слегка подташнивает от собственных мыслей, благодаря которым закручиваются на бигуди надломанные извилины...Иногда бывает необходимость спутаться в нитях ярко-рыжего клубка, пока кто-нибудь не додумается вонзить штыки спиц в тощие бока и связать свитер банальной платочной вязкой. Сочные ананасы на завтрак, в обед - чай со вчерашними сухарями, на ужин - голод... О дворовых песнях напоминают лишь ржавые струны, натянутые параллельно грифу...
Мы пираты современности, а за бортом нашего корабля плещет море одиночества...
Душа скомкана ветром повседневности, как серебристая обёртка от плитки горького шоколада, выброшенная ещё вчера в соломенную корзину. Во рту ещё остался сладкий привкус тех дней, когда Она царапала слова непечатного содержания на облупившейся штукатурке старого подъезда, шла всю ночь по шпалам…В лужах отсыревшего асфальта отражалось ночное небо, и Она наступала на звёзды своими кедами с засохшей грязью…Залазила на крышу и смотрела на луну, на её пятна и немыслимые горбатые узоры – море Ясности, океан Бурь. Когда Она влюблялась в дождь…и вода прозрачными каплями стекала по утомлённому лицу, когда Она, вдохновлённая свободой, брала кисти в свои тонкие пальцы и забывала обо всём, тонула в холсте фантазий, растворялась в зелёной гуаши, размазанной по палитре… И свет далёких звёзд тогда мерцал в её облике тысячами бликами...
Вечер. Красный диск солнца меланхолично укатился за горизонт, оставив за собой лишь последнюю стрелу света, отливающую золотом в перистых облаках. Миллионы хаотичных мыслей сливаются, образуя единую траекторию полёта, названную, кажется, «мировоззрением». Субъективно сканирую окружающую среду…Миллионы неслучайных случайностей... И мир улёгся на свой бок в пролежнях, забыв про риторические вопросы, застывшие ледяными сталактитами на крышах и грозящие в один прекрасный день свалиться нам на голову. Бродячий цирк ждёт своего немого актёра. И мы укатимся на квадратных колёсах, подальше от условностей. Лишь я бесполезно вожу тёплым пальцем по замёрзшему стеклу в надежде, что оно оттает…
Меняю жизнь на твою случайную улыбку в толпе. Переплавляю жизнь назло судьбе. Клок свободы, вырванный из груди, давно затоптала толпа равнодушной серости. Ты помнишь запах вчерашних снов? Я помню…Ты от бессилья облизываешь кровь на губах. «Надеюсь только на себя» - крутится в голове незатейливо бродящая логическая мысль. Упал,- не жди пока тебе подадут руку,- встань, отряхнись и иди дальше!
Не стоит метать бисер перед свиньями...