Письма из прошлого

 
В четырехместном купе фирменного поезда "Атаман Платов" было только два пассажира. Высокий, худощавый старик с белыми, как снег седыми волосами и аккуратной бородкой такого же цвета и нарядно одетая пышная дама, уже не молодая, но не смирившаяся со своим почтенным возрастом и всячески стремящаяся омолодиться. Яркий, тонкий трикотажный топик молодежного покроя, с несуразным готическим рисунком на груди, плотно облегал фигуру дамы и предательски подчеркивал жировые складки на ее спине. Запястья обеих рук дамы покрывали широкие золотые браслеты, пальцы были унизаны кольцами с большими камнями. Дама явно скучала, ей хотелось поговорить. Видно было, что она ждала, когда попутчик обратит на нее внимание и предложит познакомиться. Но, мужчина разговаривать был не намерен. Он неотрывно смотрел в окно, и по его лицу было видно, что его тревожат грустные мысли.

Столько раз ему приходилось ехать этим маршрутом! Но никогда он не ездил один, они всегда путешествовали вместе с женой. Жена очень любила Москву, а кроме того,  ей необходимо было ежеквартальное  обследование в столичной клинике, так что в Москве они бывали часто. А в конце девяностых даже квартиру там купили, все же им, уже не молодым людям, трудно жить в гостинице. 

Теперь жены нет. Жена моложе его почти на десять лет и он не думал, что она уйдет в мир иной раньше его.


- Не правда ли, в этих местах очень красивый пейзаж за окном? - обратилась к нему соседка по купе, так и не дождавшись, что он заговорит первым.
Мужчина только кивнул, ничего не сказав. Женщина, немного помолчав, сделала вторую попытку разговорить соседа.
- Меня Жанной зовут. Я, вот, в Ростове в гостях была, а теперь домой возвращаюсь. А вы из дома или домой?
- Из дома, - ответил мужчина, не отрываясь от окна.
- Нам далеко ехать, может быть, познакомимся? Вас как зовут?
- Назар Захарович я, - ответил мужчина, - Только не мастер я разговаривать. Особенно сейчас.
- А почему, особенно сейчас? Что-то случилось? - не унималась Жанна.
- Случилось... Жена у меня умерла. Еще сорок дней не прошло.
- Ой, извините! И примите мои соболезнования, - продолжала Жанна, - А я и вижу, такой грустный вид у вас. Наверное, любили сильно жену-то?
- Пятьдесят лет прожили вместе. А что, любил - не любил, это уже второй вопрос. Мы были одним целым.
- Да-а-а. Трудно терять близких. А сейчас куда едете?
- В Москву! По делу! - сказал Назар Захарович и опять отвернулся к окну, дав понять, что разговор поддерживать он не намерен.
- А в Москве у вас есть где остановиться? А то, можно и у меня переночевать. У меня хватит места!
- Спасибо, мне ничего не надо.
- Наверное, важное и срочное дело, раз и сорока дней не дождались. Может помощь какая-нибудь понадобится?

Мужчина ничего не ответил и продолжал смотреть за окно. Действительно, дело по которому он ехал в Москву не терпит отлагательства. Кто знает, на сколько переживет он жену, сколько ему еще осталось жить на этом свете. Уже восемьдесят через пару месяцев стукнет. Может и не успеть. А успеть надо! Очень надо!

Разбирая документы после смерти жены, Назар Захарович неожиданно наткнулся на небольшой старый сверток, развернув который, он обнаружил два, сколотых между собой заржавевшей скрепкой,  почтовых конверта. Он бы и оставил эти конверты без внимания, если бы не увидел на них свое имя. Значит, письма адресованы ему. От кого же это? Наверное, от каких-либо родственников. А зачем жена их хранила так долго? Письма были из Москвы, но, почерк был Назару Захаровичу не знаком, да и фамилия отправителя письма тоже была не знакома. Он с интересом посмотрел на штемпель, где четко просматривалась  дата  получения  письма: январь, 1954 год. "О-о-о, я как раз женился в это время" - подумал старик. Он достал письмо из первого конверта, подошел к окну и стал читать. Письмо было коротким и больше походило на записку. Крупным, красивым почерком было написано всего несколько строк:

"Назар! Я думаю, что будет честно, если я тебе напишу, что забеременела и жду ребенка. Как тебе поступить, решай сам. Я не буду в обиде, если ты не откликнешься. Этот ребенок нужен мне, а не тебе. Зина" 

Что это значит? Какая Зина? Он не знал никаких Зин! Что за бред?!

Во втором конверте с неразборчивым почтовым штемпелем  была лишь фотография. На ней изображен лежащий на животике голенький маленький ребенок, а на обратной стороне фотографии написано: "Это наша дочка, Наташа"
   
И, тут же Назар Захарович четко вспомнил события полувековой давности. В больницу их станицы приехала на практику студентка из Москвы. Да, да! Именно Зиночка ее звали! Маленькая, пухленькая, в  белом халате и высокой накрахмаленной шапочке, с простоватой внешностью, она больше походила не на врача, а на раздатчицу в заводской столовой. Никто из ребят на нее и внимание не обратил! А юный Назар, как раз в это время в больнице лежал с воспалением легких. Дело уже к выписке шло, когда Зиночку оставили на ночное дежурство вместо заболевшего доктора.  Назар и сам не мог понять, как это могло произойти! Было скучно, он попросил ее рассказать о Москве, в которой никогда не бывал, и она долго и увлеченно рассказывала. Видно, любила Москву. Назар слушал, как зачарованный. А потом она рассказала о себе. Через год институт закончит. А чтобы учиться приходится еще и работать: у родителей денег совсем нет. Старенькую бабушку оформили уборщицей, а Зиночка каждый день до занятий в институте ходит убирать вместо нее большой продовольственный склад. А вечером снова эта же работа. Трудно все это совмещать с учебой, но ничего не поделаешь, по другому не получится. Подружки с парнями встречаются, замуж выходят, у некоторых уже и дети есть, а на нее и смотреть никто не интересуется.

Долго они так разговаривали, а под утро все и случилось. На второй день Назара выписали из больницы, и они один раз еще встретились, в роще, у речки. Затем Назара отправили на уборку зерна в северные районы страны, а вернувшись оттуда, Зиночку он уже не застал. Да, и, честно говоря, не очень-то и хотел. Вскоре он женился на местной красавице, Валентине. Значит, Валентина получила письмо, вскрыла его, прочитала и не отдала ему. Назар мог понять жену, и то по какой причине в тот момент она не отдала ему письма. Но, почему она не отдала их спустя несколько лет? Неужели даже прожив с ним много лет, она не была в нем уверена? А как было бы хорошо, если бы он знал, что у него есть дочь! Тем более, что детей им с Валентиной Бог не дал. Назар Захарович уверен, не ушел бы он от жены, но и дочку бы растить помогал. Говорила же Зиночка: очень трудно материально они жили с родителями. Видно, нуждалась сильно.

Известие, что у него где-то есть дочь, Назара Захаровича сильно взволновало.  Две ночи подряд ему было так тяжело, что он не мог уснуть.  И только, решив ехать в Москву незамедлительно, ему сразу стало легче, он успокоился и уснул. А сейчас, глядя в окно вагона, он не переставая думал о предстоящей встрече. Он даже мысли не допускал о том, что не найдет Зиночку и дочь.

Уже давно стемнело, уже совсем остыл непритронутый, принесенный проводницей чай, а Назар Захарович все смотрел и смотрел в окно, не видя там ничего. Он думал только лишь об одном: надо дожить до встречи. Я должен их увидеть!

Уже ничего небыло видно, но Назар Захарович еще долго не отрывал глаз от окна. А что делать? Спать ложиться бесполезно, все равно не уснет.

- Вы ничего не ели и даже чай не выпили! Так же нельзя! Надо силы свои беречь, - сказала соседка, -  Может быть, поедите?
- Нет, нет! Возможно, чай выпью.

  Соседка сходила к проводнику, заказала чай и достала провизию из своей объемной сумки.
- Родственники столько положили в дорогу, что мне и за несколько дней не съесть! Присоединяйтесь! Я вам бутербродик сделаю.
- Нет, нет! Я только чай!
- А какой сыр тут у меня! Адыгейский называется. Я в Москве его иногда покупаю, но он совершенно не тот, что в Ростове. А тут такая вкуснятина! Вы только попробуйте! - настаивала Жанна, - А пирожки домашние, с картошкой и печенкой! Их никто так вкусно не готовит, как мои родственники! Берите, берите, не стесняйтесь! - от Жанны не ускользнуло то, что сосед посмотрел на пирожки, и она принялась приглашать его к столу еще с большей настойчивостью, - А у меня и винцо есть! Родственники сами делали. У них виноградник на дачке и виноград интересный, "Русский конкорт" называется. Вино из него - прелесть!
- Моя Валентина тоже пирожки пекла, - впервые заговорил Назар Захарович, - вкусные получались. Я любил.
- Ну, вот и хорошо! А теперь эти попробуете!

Вошла проводница с двумя стаканами чая. Назар Захарович почувствовал, что проголодался, а на столике такое все было аппетитное и так пахло!

После обеда они разговорились. Назар Захарович, сам не ожидая, рассказал попутчице все. Она оказалась внимательным слушателем, не перебивала, не торопила, не задавала вопросов. И от того, что он смог свою историю поведать кому-то, Назару Захаровичу сразу стало легче. Да, и  попутчица, поначалу вызывавшая у него неприязнь, оказалась участливой и доброжелательной женщиной.
 
- Вы хорошо сделали, что решили найти дочь. И хорошо, что мне об этом рассказали. Я помогать буду. Адресат в самом центре жила, наверняка, в коммуналке, которую в последствии расселили. Так что, не отказывайтесь от моей помощи, - и Жанна заверила, что она располагает достаточно свободным временем и будет рада помочь в этом деле.
 
Назар Захарович впервые за много дней крепко уснул. Ему не мешали ни постукивания колес, ни шум в вагоне во время остановок. Он видел сон, где он еще молодой, держит на руках маленькую девочку. А девочка ухватилась ручками за его шею и держит крепко-крепко. "Наташа, Наташа! Моя Наташа!" - повторял Назар, и это имя для него звучало, как музыка.

Старик проснулся рано, но в хорошем настроении. Уверенность, что найдет он дочь, его не покидала и от того чувствовал он себя легко, хотя и немного тревожно. Как встретит она его? Поверит ли Зиночка, что не его вина в том, что письмо к нему шло так долго? Он готовился увидеть дочь и прокручивал в голове несколько вариантов  встречи с ней.
- Надо наметить план действий, - сказала, проснувшись, попутчица.
- Какой план? Я с поезда сразу к ним поеду, - Старик не хотел оттягивать встречу ни на час.
- Это не правильно! Так нельзя! Надо отдохнуть немного, прийти в себя после поезда, а вечером мы с мужем вас отвезем.

Старик не соглашался и, встретивший попутчицу, муж сразу повез его по указанному на конверте адресу. Нужный дом, в одном из Арбатских переулков, нашли быстро. Против  ожидания, его не снесли, хотя и выглядел он довольно старым и не уютным. Назар Захарович настоял на том, что пойдет в квартиру один, а Жанна с мужем пообещали подождать его у подъезда. Третья квартира оказалась на втором этаже, куда вела скрипучая деревянная лестница. У двери несколько звонков. "В который же звонить?" - подумал старик и увидел, что возле каждого звонка указана фамилия. Но в подъезде горела тусклая лампочка, а фамилии написаны так мелко, что прочитать их не представлялось возможным.  Да и что толку в фамилии? Сейчас она у Зиночки, наверняка, другая. Назар Захарович нажал на первую кнопку звонка. Дверь открыл мужчина с синюшным цветом лица. От него разило перегаром.
 
- Чё надо?
- Я Зину ищу. В девичестве ее фамилия была Морозова.
- Нету у нас никаких Зин! - ответил мужчина, - Наташа есть! Морозова тетка Наташа! А Зины Морозовой нету тута. Не живет тута такая!   
- А Наташа Морозова, значит, живет? - спросил Назар Захарович.
- Тетка Наташа живет! Она как раз домой с ночной смены пришла. Сейчас постучу ей! - и мужчина пошел вглубь коридора.
Назар Захарович услышал громкий стук в дверь и голос мужчины.
- Наталья Назаровна! Вас там какой-то дед спрашивает!
- Пусть входит! - послышалось из-за двери.

Назар Захарович вошел. Перед ним стояла высокая, стройная уже не молодая женщина и вопросительно смотрела на него.
- Вы хотите, чтобы я вам инъекцию сделала?
- Инъекцию? - переспросил Назар Захарович.
- Ну да, ко мне многие приходят сделать укольчик.
- А вы доктор?
- Медсестра. Так что за дело у вас ко мне? - женщина смотрела на Назара Захаровича добрыми, такими же, как и у него, серо-голубыми  глазами. "У нее мои глаза! И сомнения нет! Мои глаза!" - подумал старик, а в слух сказал:
- Вас Наташа зовут?
- Да, Наташа.
- А  ваша мама Зинаида Михайловна Морозова?
- Мамы давно уже нет, - женщина вздохнула, - Она умерла больше десяти лет назад.
- Я могу присесть? - спросил старик, - Мне тяжело стоять.
- Да, да, конечно! Садитесь! Так что привело вас ко мне? И откуда маму мою знаете?
- Тут такое дело... - Старик помялся, не зная с чего начать, но потом сосредоточился и рассказал о том, как неожиданно обнаружил, что у него есть дочь в Москве.

Наташа долго молчала, затем решительно встала и произнесла:
- Ну, допустим, вы действительно мой отец, хотя это и под большим вопросом. Допустим! Ну, и что? Что вы хотите? Я уже не маленькая девочка и не девушка-студентка, постоянно нуждающаяся в деньгах! И те дни, когда я не знала, где деньги взять на лекарство маме, тоже прошли! Сейчас я - пожилая женщина! Я выросла без отца! Я его не имела, когда в нем очень нуждалась, а сейчас, когда он состарился и нуждается во мне, мне он не нужен! Разве то, что я говорю, не справедливо? Где раньше-то вы были?
- Наташа! Я ведь сказал, не знал я ничего о тебе. А когда узнал, сразу же приехал!
- В общем, так, вы меня не знаете и я вас не знаю! До свидания!
Старик не торопился уходить. Он думал, чтобы такое сказать в свое оправдание и ничего придумать не мог.
- Не прогоняй меня, дочка! - умоляюще посмотрел на Наташу, - у меня никого кроме тебя нет.
- Я не хочу больше об этом говорить! - Наташа была настроена решительно, - Уходите! У меня трудная ночная смена была в больнице. Мне надо отдохнуть.

Старик поднялся и медленно побрел к выходу.
 
Жанна с мужем все еще ждали его, а увидев, сразу поняли: дела плохие.
- Не нашли? Нет их?
- Дочка здесь живет, но признать во мне отца отказалась. А Зины давно уже нет, - старик сел в машину, - если сможете, отвезите меня на  Ростокинскую улицу, там у меня квартирка есть. Отдохну, а завтра снова поеду к Наташе. Может примет меня.
- Вас мы отвезем, а к Наташе я сама съезжу, - сказала Жанна, - поговорю с ней. Причем, не завтра, а сегодня вечером.
 
Пообещав сразу же позвонить по возвращению от Наташи, Жанна оставила старика в его квартире и уехала домой. Звонка не было долго, а сразу после полуночи, когда уже Назар Захарович перестал ждать, телефон зазвонил.
- Я знала, что вы не спите! Знала, что вы ждете вестей, поэтому звоню так поздно!

Жанна рассказала, что ей не удалось повлиять на Наташу и та, по-прежнему, не хочет видеть Назара Захаровича, а тем более, признавать в нем отца. Но, зато, Жанна узнала от соседки, что у Наташи есть дочь Марина, которая живет на севере Москвы. Соседка и адрес точный дала, так что Жанна звонить Назару Захаровичу не стала, а сразу же съездила к Марине.
- А Марина такая милая молодая женщина! Живет она в маленькой однокомнатной квартирке вместе со своей дочкой Зиной. И Марина, и Зина, будут рады с вами познакомиться и приглашают вас завтра к себе.

Но, знакомства не получилось. Дверь в Маринину квартиру открыла Наташа. Она не пропустила Назара Захаровича в квартиру, а сама вышла на лестницу.
- Вы сказали, что вас Назаром Захаровичем зовут? - спросила.
- Да...
- Значит так, Назар Захарович, вот Бог, а вот порог! И не приходите к нам больше. У нас и без вас проблем достаточно! А мужчины нам, кроме несчастий, ничего не приносят!  Прощайте!
 
Назар Захарович хотел попросить разрешения только лишь посмотреть на внучку и правнучку, но дверь захлопнулась. Несколько раз он несмело нажал на звонок, но дверь больше не открылась.
 
Тяжело ступая, старик вышел из подъезда. Конечно, дочь права. Ему нет прощения! Разве он ее вырастил? Разве помогал ей? Нет, нет и нет!

К подъезду подходила молодая девушка. Назар Захарович остановился от неожиданности. "Зи-и-и-на!" - невольно вырвалось у него. Это была маленькая, пухленькая, с курносым носом и серыми глазами  девушка, точь-в-точь как практикантка Зина в те далекие пятидесятые годы. "Зина!" - повторил он.
- Да, Зина!  А вы меня знаете? - спросила девушка, - Ой! Стойте! Я знаю: вы дедушка Назар!
- Да, я Назар Захарович!
- Мне мама говорила, что наш дедушка нашелся!  А вы и точно на мою бабушку Наташу похожи! Ой! Ну, что я говорю? Это она похожа на вас!
- А ты на прабабушку свою похожа. Не зря, наверное, Зиной назвали?
- Да, все говорят, что я вылитая бабушка Зина. Но, я ее не помню. Я еще в школу не ходила, когда она умерла. А вы у нас были?
- Да...
- Поняла. Они вас в дом не пустили. Я знаю, вчера бабушка звонила и запретила маме принимать вас.
- У них есть на то причины, - сказал старик, - Я на них не в обиде.
- Значит, зря ехали?
- Нет, не зря! Тебя увидел! Не знал, что у меня столько родственников, - старик посмотрел в сторону одинокой, пустой скамейки во дворе и неуверенно предложил, - Давай присядем, поговорим.
- Давайте! - Против ожидания, Зина согласилась, - Очень хочется о своих корнях узнать!
- А, знаете, ведь вы первый родственник мужского пола, которого я вижу, - сказала Зина, когда они подошли к скамейке, - В нашей семье мужчины не водятся. Видно, вход им к нам воспрещен.  Ни у меня, ни у мамы отца нет, и вот только у бабушки он объявился. В прошлом году в школе исследовали свою родословную. Так, я написала, что мой отец и мой дед космические пришельцы! Учительница - дура, прочитала мое исследование всему классу и сказала, что если так, то мое общество опасно. А надо мной все в школе, до сих пор издеваются и хихикают, уже и имя мое забыли. "Не таво" называют. Хотела в другую школу перейти, а потом передумала: пусть сами переходят, если им мое общество опасно.

- А прабабушка Зина выходила замуж? - спросил Назар Захарович.
- Н-е-е-т! Я же говорю: никаких мужчин в доме! Мы все Морозовы, как прабабушка, а вот отчество  прабабушка бабушке дала ваше: Назаровна. И мама моя Назаровна, и я Назаровна. А тут и сам Назар явился! Ну, чем не с другой планеты?
- Нет, Зиночка, не с другой я планеты! С этой самой! И в Москве раньше часто бывал, но знать не знал, что мое потомство здесь. Да, я вообще думал, что умирать буду, не оставив потомства. А сейчас я рад! Даже, если вы меня не простите, я все равно счастлив.

Они долго сидели на скамеечке. Уже и темнеть начало, а расходиться не хотелось. Назар Захарович узнал, что Зиночка, родив, вынуждена была уйти из института и доктором она так и не стала. Была медсестрой. Но, хорошей медсестрой, любящей свое дело и любимой пациентами. Ее дочь Наташа и внучка Марина повторили ее судьбу полностью. Так же были матерями-одиночками, так же вынуждены были уйти из  института, так же работают медсестрами и также любят свое дело.

- А я, вот, не пойду в медицину! - сказала Зина, - Мне нравится шить, придумывать фасоны нарядов. Хочу стать модельером! Но, в институт не пойду, не потянем мы институт! В этом году школу закончу и  пойду в профтехучилище, научусь хорошо шить, заработаю потом денег, а там, может быть, и свое ателье мод открою.
 
Назар Захарович рассказал о себе, о своей станице, о реке Дон, протекающей там. Всю жизнь он  прожил на одном месте и занимался сельским хозяйством. И предки его тоже работали на земле. Но ничего о них он не знает.  Раскулачили, выселили в Сибирь, и что стало с ними, как жили, где сейчас покоятся - ничего не знает. Пробовал искать - не получилось.

Несколько раз у Зины звонил телефон и она кому-то, наверное, матери, обещала скоро вернуться, а когда совсем  стемнело, она сказала, что ей пора возвращаться  домой. Пообещав завтра прийти на вокзал и проводить дедушку, Зина убежала, предварительно по мобильнику вызвала для него такси.
 
  Но, к поезду Зина не пришла. Что помешало ей, неизвестно, но старик был уверен, что мама и бабушка не пустили ее.
 
- Это не главное, - сказал Назар Захарович  Жанне, вызвавшейся сопровождать его в поездке до станицы, - главное - это то, что они есть у меня.

Жанна понимающе посмотрела на старика. Не смотря на их короткое знакомство, она проникла симпатией к этому доброму человеку и  ей уже казалось, что знает она его давным-давно и не может не принять в нем участие.
 
В поезде старику стало плохо. Приглашенному проводницей к нему врачу он сказал:   
- Мне нельзя умереть сейчас, у меня дело есть в своей станице. Важное дело! Я буду бороться! -  И он боролся.
 
А через месяц  Наталья Назаровна Морозова получила посылку, привезенную Жанной.  Вскрыв ее, она обнаружила что-то тяжелое в холщевом мешочке, а поверх мешочка лежал конверт с письмом. Крупным старческим почерком было написано:

"Дорогая моя дочка! Не все в жизни получается так, как хочется. Не все хорошо получилось не только у тебя, но и у меня тоже. Не в обиде я на тебя. Хоть и не по своей вине, но не растил я тебя, не помогал, жил, не зная о твоем существовании. Но, разреши мне хотя бы по-отечески передать все то, что я имею. Человек я не бедный. И с женой жили мы, особо не транжирили деньги, сколотили кое-какое состояние. На все это я завещание на твое имя составил и прилагаю его к этому письму. Но, есть то, что по завещанию не передашь, а приехать в Москву я больше не смогу: здоровье не позволит. В 1933 году отца моего, Захара Игнатьевича, твоего деда, значит, раскулачили и выслали в Сибирь, откуда он не вернулся. Я был тогда совсем маленьким и нас с мамой выселили из отцовского подворья. Со временем подворье обветшало и пришло в негодность. Оно никак не использовалось и, будучи уже взрослым я добился разрешения построить там себе дом. Все делал сам, своими руками и дом получился добротный. Так вот, во время сноса руин я обнаружил заржавевшую металлическую банку, доверху набитую царскими золотыми монетами. Я был уверен в том, что эти монеты принадлежали моим отцу и деду, так как, кроме их семей, никто другой здесь не жил. По этой причине я посчитал вправе оставить эти монеты себе и не передавать государству.  Вместе с тем, до недавнего времени, пользоваться старинными монетами было нельзя, а когда такая возможность появилась, нужды в них уже не было. Пусть же эти дедовские сбережения помогут в жизни тебе и твоим дочери и внучке. Не захочешь принимать от меня, прими от своего дедушки Захара. Хорошим человеком был он, да только тоже не по своей воле не воспитывал своего сына, то есть, меня. Не знаю, где и покоится теперь.
Будьте счастливы, а мне уж и на покой пора! "

Наташа читала и снова и снова  перечитывала письмо. Надо ехать в станицу! Надо ехать! Немедленно, пока он еще жив!   

Уже назавтра, фирменный поезд "Атаман Платов" мчал их, всех троих,  в Ростов-на-Дону. Автобус из областного центра в станицу идет один час. Они торопились. Но... Как жаль, что не изобретена еще машина времени, и они никогда не смогут повернуть время вспять и исправить то, что сделали из-за накопившейся обиды.