Лишь одна Песнь из Песней

Лишь одна Песнь из Песней.

(фарисеям читать не рекомендуется)


Я ещё никогда не говорила тебе, кем для меня является Бог. Просто я не могла бы этого сказать, потому что никогда не задумывалась над таким вопросом. Как не задумывается быстрая ласточка над тем, чем для неё является полет или небо, воздух и способность летать. Как не задумывается младенец, сосущий материнскую грудь, чем для него является мать.

Я могла бы сейчас говорить много таких слов о Боге, которые употребляют все, кто верит в Бога,   - это слова пустые и ничего не значащие, никому не нужные. Эти слова проходят через уши слушающих, застревают в их умах, но не доходят до сердец.  А потом и из умов они вытесняются другой информацией, мыслями и заботами. И здесь виновата не почва, а виновато семя – слова, не несущие жизни. Семя умершее, истлевшее. Я боюсь таких слов, не люблю их вкуса и запаха. Мне плохо от них, меня тошнит.
Но боюсь не найти других слов….
Только говоря с Богом, я могу быть до конца искренней и чистой, потому что Он видит всю мою ложь и грязь. Он видит, но не осуждает. Он понимает, что я не могу быть другой. С Ним я могу быть собой, и нет больше никого, - ни человека, ни зверя, способного понять до дна другого человека или зверя. Я и не жду больше ни от кого такого понимания, каким обладает Бог.
Я хочу рассказать тебе о том, кто есть Он для меня. Но не смогу этого сделать, если буду говорить с тобой. Я буду говорить с Богом в твоём присутствии, можно?

***

О, Боже, разве можно выразить, кто есть ты? Я знаю что, начав с самого начала и высказав всё, кем ты был и кем ты стал для меня, я расскажу лишь о мизерной части всей той бездны, которую ещё могу познавать бесконечно. Но хочу попытаться сделать это.

Я была мёртвой пустыней, когда ты позвал меня. Ты привлек меня в тот момент, когда я совершенно не хотела ничего. Все мои желания давно угасли, как угасает костёр, оставленный на берегу ночного озера, - забытый, брошенный. Но ты, идущий по берегу среди ночи, - как ты разглядел мои остывшие головёшки, мой пепел, развеиваемый мрачным ветром? Наверное, ты наступил на самое костровище и замарал свои ноги о мою чёрную сажу. Наверное, ты внезапно подумал: где те, кто грелся у этого костра, кто любовался жаркими языками пламени, чьи лица пылали в ответ на ласковые прикосновения обжигающих воздушных волн, чьи глаза следили за летящими ввысь маленькими искрами – звёздочками?
Наверное, тогда ты, мой ещё незнакомый бог, представил себе этот живой костёр и задумчиво произнёс: да будет он вновь!
И стало так…. Ведь твоего слова всегда было достаточно, чтобы оживить уже умершее. Слова, оброненного от желания!
И мёртвая головёшка вдруг зажигается твоим желанием и начинает желать. То есть – гореть, конечно же.  Сначала еле заметно, очень слабо. Она просто чуть светится, незаметно почти. Но ты ласково дуешь из своих уст на этот еле видимый свет: «ну давай, загорайся, потихонечку! Я хочу твоего тепла, твоей любви, хочу, чтобы ты желала меня, наслаждалась мною, как ни одним мужчиной на свете ты никогда не сможешь насладиться! Давай, гори, живи, хоти всего, чего немыслимо хотеть! Я дам тебе все, что ты захочешь, сделаю для тебя невозможное…,  лишь бы только ты хотела»
Это потом, гораздо позже я узнала, что ты не имел в виду деньги, дома, еду и т.п. Ты не говорил о видимом мире, который стремится заполнить всю жизнь человека. Я тогда ещё не знала, что для того, чтобы исполнились твои обещания, мне придётся отказаться от этой жизни, от видимой её части. Не отказаться явно, а не жить этим вообще, жить только одним тобой.
О, как это было трудно, но насколько же воздаяние превосходит все жертвы! Да это и не было жертвами для меня. Ты так нежно подводил меня к каждой из тех жертв, так ласково открывал мне на них глаза и усмирял мое сердце, что я ничего не желала так страстно, как принести тебе эту жертву.
Жертва – плохое слово. Я сейчас дам другое определение для жертвы: подарок. Я дарила тебе себя по частям, потому что не могла тогда сразу подарить себя целиком.
Но ты не можешь довольствоваться лишь частью. Тебе нужно всё или ничего. Ты не можешь посвятить свою великую любовь какой-то жалкой части моего естества. Ты ждёшь ответной отдачи целого, всего.
И в то же время, ты знал, что я не в силах отдаться тебе сразу же, - слишком вросла моя жизнь в смерть, в холодную равнодушную пустоту. Слишком я уже привыкла не жить, не желать ничего, никого не любить.
Я была пустыней, где холодно и неуютно любому, кто в ней окажется случайно. Мне никто не был нужен, спокойно так – вообще не жить….
Итак, ты стал вырывать меня из смерти, как вырывают корни сорняка, чтобы он больше никогда не вырос в этой почве.
Но я – не сорняк, а смерть – не почва. Хотя я так и думала, что я – сорняк и только смерть – моя почва.
Так кем же стала для тебя я? Почему ты так захотел меня? почему ты стал со мной возиться? Неужели в твоих глазах я имела какую-то ценность? Ты мечтал вырастить из меня дерево?
Ты не хотел делать мне больно. И не хотел выбросить меня, как сорняк, у тебя было приготовлено для меня другое место  –  твоё сердце. Ты возжелал, чтобы я жила внутри тебя. Чтобы я питалась твоими соками, радовалась твоему свету, горела твоим огнём, мечтала твоими мечтами, любила твоей любовью.
Поэтому ты очень нежно отделял от той старой, негодной земли каждый мой корешок, делая это аккуратно и не спеша, предвкушая то блаженство, которое мы с тобой будем испытывать, когда эти тонкие измученные корешки станут прорастать в твоей внутренности.
Иногда мне всё-таки было больно…. Но только совсем чуть-чуть. Это похоже на боль, которую испытывает девушка, впервые отдаваясь своему возлюбленному. Боль в море наслаждения, а следом – удовольствие, благодарность, счастье….
О, любая боль саднит ещё и после того, как её нанесли. Но моя боль стремилась обрести утешение в новой земле. И каждый раз ты успокаивал эту боль, возливая на нее елей и погружая в блаженство любви, которым наполнено твоё сердце.

Я не сразу полюбила тебя. До тебя я просто не умела любить. Раньше я хотела научиться любить. Это было очень давно, когда ещё я могла чего-нибудь желать. Но меня изранили, а потом я сама начала ранить других и себя, просто ради того, чтобы что-нибудь делать. Ведь нужно же чем-нибудь заниматься в жизни, если не можешь любить! Но и такое занятие, в конце концов, надоедает. Тогда спрашиваешь себя: что ещё хочешь ты? И ответ очень близок: больше ничего. И зачем? Для того лишь, чтобы снова и снова зализывать раны? Или для того, чтобы ранить других? Не достаточно ли боли? И тогда приходит решение: не буду жить, не буду учиться любить, не буду даже хотеть.
И тебя я не хотела любить. Как можно доверяться тому, кого не видишь? Как можно любить того, в ком не уверен?

Ещё позже я поняла, что ты не впервые увидел меня потухшим костром в ту холодную ночь на берегу озера. Наверное, впервые ты заметил меня намного раньше, когда ещё я жила попытками научиться любить. Это было в самом разгаре моих таких попыток. Ты пристально взглянул на меня с чуть ироничной улыбкой, понимая всю тщетность моих усилий, предвидя все мои падения и смерть, и подумал: «сейчас я не нужен тебе; значит, мне придётся прийти к тебе позже». Ты знал, что я не смогу жить без тебя, что я разобьюсь о эту жизнь, как разбиваются волны о мощные волнорезы у самого берега, к которому они неудержимо стремились многие мили.

Нет, скорее всего…, конечно же! В самый первый раз ты коснулся моего сердца ещё раньше, когда я была совсем маленькой и невинной. Там, в цветущем яблоневом саду, когда мне так хотелось петь! Но кто-то ещё раньше уже сказал мне, что у меня нет музыкального слуха (он ошибся!).
Какой аромат стоял вокруг! Мед плюс полынь, плюс нежность, плюс боль….
И пчёлы, целый рой пчёл, на каждой бело-розовой пушистой веточке по десятку, наверное. Они пели, не обращая внимания на меня.
И я запела, так робко…, но страх быть услышанной кем-то, кто станет смеяться, сковывал моё тело, сдавливал дыхание.
Тогда-то я и услышала впервые твой голос. Он возник не со стороны, но и не был моею собственной мыслью. Так неожиданно, как будто среди этого яркого солнечного великолепия, среди весеннего сада в триумфально-брачном одеянии, внезапно ослепительно вспыхнуло что-то, затмевая всё вокруг…. Твоё слово! Не одно конечно слово, а целая фраза, но в единый миг, проникая внутрь меня, поражая страх и наполняя душу силой. Ты сказал очень просто:
- Пой для меня…, я слышу….
И я слышала свой голос со стороны, наверное, твоим слухом. Как мне нравилось! Звонкий, трогательный голосок. Несмелый, но с какой надеждой! Он взлетал высоко в небо жаворонком радости. Он трепетал в голубой выси, не желая заканчивать песню, повторяя её вновь и вновь. Только тебе единому, могущему так понять и так поддержать….

Теперь я пою только тебе. Даже на людях – только тебе. Не боюсь, что голос не очень хорош, - ты подарил мне поющее сердце. Но тогда это было один единственный раз. А потом – годы глухо-немоты….
Ты ведь знал, что это произойдёт. Если бы не было этих долгих лет моего странствия, которое привело к пустыне, разве я способна была бы тебя услышать вновь?

Много – много времени тебе понадобилось, чтобы завоевать мою любовь. Ты действительно воевал за неё. Ты воевал с моей обречённостью, которая уже прочно обосновалась в моём сердце.
Ты воевал с высокомерием – этой твердыней защиты. Я никак не хотела от неё отказываться, ведь как же иначе я буду в безопасности? Я так боялась любого прикосновения к моей душе, что мне легче было посмотреть свысока, презрительно подняв бровь и скривив губы, только лишь бы никто не подошёл слишком близко, не прикоснулся к кровоточащему сердцу.
Ты воевал с моей нищенской нечистотой, желая облечь меня в лёгкие, блистающие белизной одежды.
Так ты говорил к моему сердцу, и так отвечала я тебе:

- Скажи, разве любит тебя ещё кто-нибудь более, чем я?
- Нет, мой милый. Даже мой близкий не проникает в меня настолько глубоко, как ты. Он не понимает до конца, не угадывает моих чувств, не идёт навстречу моим желаниям. Он мог бы открыть мне, чего я хочу на самом деле, но он не может переступить через свои желания. Только ты всё понимаешь и не осуждаешь. Только ты радостно и ласково отогреваешь меня в своих объятиях. Только на твоём плече я могу расслабиться и ни о чём не думать.
- Скажи, когда я открываю тебе глаза на твои грехи, ты чувствуешь, что я не добр к тебе?
- Нет, мой милый. Наоборот, я знаю: если бы ты не подарил мне зрение, я захлебнулась бы в своих грехах, опорочила бы своё сердце, погибла бы в чахлой своей совести. Ты так нежно открыл мне мою низость и ту высоту, на которую хочешь возвести! Но как же ты мог любить меня, видя всю эту ужасную картину моей души?
- Я всегда видел это. И всегда любил тебя такой, какая ты есть. Я всегда видел тебя такою, какой ты станешь. В моих глазах ты прекрасна. Ты – моя возлюбленная, невеста, желанная моя. Я возведу тебя на свой престол. Тогда никто уже не сможет обвинить тебя ни в чём, потому что я оправдал тебя.  Ты самая чистая, самая ценная. Твоя любовь дороже всего.
- Но разве тебе не достаточно всего, что уже есть, что ты создал? Зачем я тебе? Я - маленький бледный червь в чёрной земле….
- Всё то, что у меня есть…, ведь я создал это для тебя. Всё это призвано служить тебе. Оглянись вокруг, посмотри на запад, куда заходит солнце и прячется от всех глаз. Взгляни на его восход, как подсолнухи поутру, поворачивая свои головки навстречу зарождающемуся дню, вглядываются в великое светило. На юге, где длинные гибкие перья пальм роняют свои плоды и некому поднять их, на севере среди вьюг и леденящей пустоты. Везде, везде, где нет лишь тебя, мне нечего больше делать. Вот взгляни, куда достанет глаз твой, и даже то, что ты никогда не видела – всё это я отдаю тебе.
- Неужели ты хочешь подарить мне Землю, - плод твоих умелых рук, твоего могучего разума, твоих неудержимых желаний?
- Нет! Поднимемся выше всего, что ты видишь, - в мир звёзд и планет, и дальше, в мир надзвёздных миров. Здесь самые прекрасные светила, разнообразные по своей силе и влиянию. Они опустятся к твоим ногам, потому что ты будешь подобна мне. Каждая из них будет рада стать украшением твоих рук.  Веришь ли ты в это?
- Нет…. Пойми, я люблю тебя, но то, что ты говоришь, - слишком хорошо для меня. Возможно, это правда. Скорее всего, есть такие прекрасные люди, мужи, дети, старики, которые действительно достойны твоих обещаний. Но только не я….
- Ты не веришь, что я могу сделать из тебя достойную возлюбленную?
- Я верю, что ты можешь спасти. Я верю, что ты можешь создать всё из ничего. Я верю, что кто-то спасётся. Но только не я. Для меня счастье невозможно. Я всегда это знала. Меня любили, но не хотели взять в жёны. Меня ласкали, но никогда не оставались со мною. Меня желали, но не одаривали верностью. Меня страстно привязывали, но всегда предавали. Мне не суждено дойти до конца. Я могу лишь любить в пути, но не смею и надеяться, что дойду с моим возлюбленным до его дома….
- Да, так было. Но больше этого не будет. Все те руки, которые тебя ласкали – это были мои руки. Все те глаза, в которых ты искала любовь – это были лишь мои глаза. Я был за зеркалом, в котором ты видела лишь своё отражение. Те удары, от которых ты так страдала, ты нанесла себе сама. Зло, окружавшее тебя, на самом деле наполняло лишь твоё сердце. Грязь, которую ты разбрасывала вокруг, пачкала лишь твои руки и ноги. Но больше такого не будет.
- Ты защитишь меня от боли?
- Нет. Я дам тебе ещё большую боль. Ты пойдёшь в огонь.
- Мне страшно. Зачем ты хочешь это сделать? чтобы убить меня?
- Нет, я подарю тебе вечную жизнь. Я сделаю тебя языком огня в вечно пылающем огне моей любви. Ты будешь гореть моей любовью к этим людям, всей земле. Ты станешь любить так, как всегда мечтала. Тебя уже не будет страшить этот мост, по которому люди переходят в вечность. Ты будешь желать скорее перейти.
- Но ты говорил об огне….
- Кто может ходить в огне всепожирающем? – только подобный огню. Ты станешь подобна огню моему.
- Но это не больно?
- Не бойся боли, - она сладка. Боль в огне любви – счастье. Люди будут причинять тебе боль, но ты будешь стремиться к ним. Ведь они не нарочно. Они ещё мертвы, но ты можешь дать им почувствовать, что такое жизнь.
- Ты хочешь, чтобы я оживляла их?
- Нет, только я могу дать жизнь. Ты станешь частью меня. Прикасающийся тебя – прикоснется ко мне. Если он сделает тебе больно, я приму на себя эту боль.
- Я люблю тебя, но не люблю людей настолько.
- Я научу тебя любить людей. Ты ещё не огонь, но я сделаю тебя огнём. Я вложу в твоё сердце любовь, так что ты не будешь желать ничего с такой страстью, как согреть их.
- Разве я могу это сделать?
- Нет. Ты станешь частью меня. Станешь желать так же, как я, дышать тем же, что и я, чувствовать так же, как чувствую я. Ты не будешь знать всего, потому что не сможешь вместить всего знания. Ты не будешь знать будущего и что нужно делать завтра. Но желания в тебе – они будут увлекать туда. Я всё сделаю сам, через тебя и ещё других, таких же, как ты.
- Есть ещё другие, мой возлюбленный?
- Их немного и ты их не увидишь. Но ты не одинока на этой земле. Я приготовил себе своё тело, в котором буду творить всё новое.
- Я должна тебе подчиняться?
- Нет, ты не должна. Ты свободна, и можешь выбирать. Я люблю и никогда не буду заставлять тебя или принуждать к чему-то. Я освободил тебя от всего, что тебя порабощало, но не для того, чтобы снова поработить. Сейчас ещё ты можешь выбрать другой путь. И каждый миг ты можешь меня оставить. Я не буду наказывать тебя, ничего не бойся. Твоё счастье – моё самое заветное желание. Ты можешь выбрать всё, что захочешь.
- Я хочу лишь тебя….
- Тогда будь моей. Будь тою, кем я тебя вижу. Будь сама собой. Я буду любить тебя вечно. Я хочу, чтобы ты принадлежала мне сейчас. Свободно, по собственной воле подари мне себя, свою любовь.
- Я люблю тебя, люблю, люблю, люблю….


Что я сделала со своею жизнью? Я действительно всего не понимаю, что творится вокруг и в чём есть смысл, а что – случайность.
Но везде, везде я вижу твою руку, угадываю твои прикосновения, твоё дыхание. Ты отдёрнул передо мною занавес, отделяющий видимое от невидимого. За каждым движением я теперь вижу духовное действие. Я не всё понимаю, но радуюсь твоему присутствию в каждой мелочи. Мне хорошо оттого, что ты окружаешь меня, что ты везде рядом, всегда.

Ещё я вижу страдания людей. То, что происходит с ними, несёт им столько мук! Но чаще всего, они страдают от собственных тёмных мыслей и поступков. Люди не понимают этого. Но если бы они могли освободиться от душевной нечистоты, то стали бы счастливы. В каждом из этих людей расстилается та же бесплодная и жаждущая пустыня.
Я так же вижу зло, растворённое в воздухе, которым они дышат. Оно отравляет и убивает сердца день за днём. Люди не замечают, как позволяют злу проникать всё глубже и глубже в их тела.
Прежде я не видела этого зла, ведь оно маскируется под мысли и чувства человека. Иногда оно сгущается и превращается в обстоятельства или даже человека, нескольких человек. А может, оно просто использует обычных людей, наполняя их до отказа, как наполняют гелием воздушные шары. Но эти люди – не воздушные шары. Они становятся сильными, решительными и тёмными. Зло, которое прочно заполнило их, двигает их на ужасные поступки. Кто-то скажет, что люди не виноваты в этом? Они виноваты в том, что позволили злу переполнить их сердца. Когда зло сделает своё дело, то выбрасывает тела этих людей, как выбрасывают лопнувший шарик. Тела валяются на жизненной дороге, сокрушённые и затоптанные, совершенно обессилевшие, какие-то высосанные. Так поступило с ними выбранное ими же зло. Мне жаль этих людей. И у них ещё есть шанс перейти из смерти в жизнь.
Ты видишь каждого из них и ждёшь, что наступит тот час, когда эти люди станут способными тебя принять. Ведь достаточно только маленькой вещи – желания. О, как часто именно этой вещи и не достаёт. Но ты можешь возжечь это малейшее желание.  Твоя любовь может оживлять, - я это знаю.

Ты – неистовый бог, неистовый возлюбленный. Ты будешь делать всё возможное и даже невозможное, чтобы добиться любви ответной. Потому что знаешь, что действительно достоин её.
Ты не просишь любви, как нищий, который нуждается всегда и во всём. Ты не нуждаешься, и богат настолько, что можешь обогатить любого. Но ты жаждешь любви. То, что так привлекает тебя, на самом деле твоё. Ты отец всему прекрасному. Ты можешь творить это прекрасное, раздаривать его, расточать, чтобы снова завоёвывать его в своё владение. Но вместе с тем ты берёшь в плен и сердце человека.

Ты суверен и не принадлежишь кому-то одному. Я поняла, что не могу обладать тобою единолично. Я видела, как дети радостно хлопают в ладоши и прыгают, любуясь радугой, загорающейся в пронизанном солнцем и дождевыми каплями небе. Тогда они бегут за мамой или другом, крича: «Смотрите, смотрите, радуга!» Они хотят поделиться своим восторгом! Их радость не будет полной, если кто-нибудь ещё, кто встанет рядом, не обрадуется так же или ещё больше, чем они сами.
Я и сама бесконечное число раз ловила себя на том, что ужасно хочу, чтобы кто-то ещё, кто присядет рядом со мною, так же задумчиво любовался видом дальних гор в глубокой сизой дымке, или тревожно-багровым закатом, или сиянием бриллиантовых капелек утренней росы на умытых цветах при восходе солнца. Как часто мне хотелось, чтобы кто-то ещё вместе со мной вдыхал свежесть простора над морскими волнами, аромат лесной гвоздики, сорванной в чаще деревьев, сладкий, еле уловимый запах кожи младенца, сосущего мою грудь.
Я поняла, что точно так же не могу наслаждаться одна твоей любовью и близостью. Я жажду, чтобы тебя познали и другие. Чтобы они так же, как и я, могли восхищаться тобой. Чтобы мне было с кем поделиться своими чувствами к тебе.

Так ты зажёг во мне любовь к жизни и людям. Теперь, я страстно желаю, чтобы люди полюбили тебя.
Но я бессильна в этом. Я хочу, чтобы они вместе со мной восхищались тобою, но они не восхищаются. Я хочу, чтобы они понимали тебя, как понимаю я, но они не могут понять. Единственное, что я могу сейчас сделать для людей – это позволить им увидеть мою любовь к тебе. Но даже это трудно им.
Я молю тебя об их зрении и слухе, об их измученных, больных сердцах. Молю тебя об их жизни! Молю тебя!
Знаю, что ты так же молишь их, взываешь к их гнойным ранам. Даже стоя в стороне, ты с надеждой взираешь на их страдание и ничего не можешь изменить. Они сами выбрали страдание, но ты ждёшь, что они обратятся к тебе. Только в страдании они могут обратиться.
Что ты чувствуешь при этом? Я знаю…. Бесконечно любя их, ты проходишь путь вместе с ними. И страдаешь больше, потому что понимаешь, что они не хотят тебя. Тебя, единственного, который мог бы изменить всё, если бы только они протянули свои руки к тебе.
Я поняла твою боль, - твой крест.
Я узнала, каково на самом деле твоё сердце. Никто из людей не в силах понести столько боли, сколько несёшь ты в своём сердце. Ты взял этот крест добровольно, вернее он от начала творения с тобою.
Я познала твой характер. Ни один мужчина в моей жизни не сочетал в себе столь прекрасные и так привлекающие меня черты. Прежде всего, это – уверенная твёрдость. Ты всегда знаешь, чего хочешь и добиваешься этого неотступно. Ты обязательно дойдёшь до конца, до самой точки. Ты не свернёшь и используешь все возможные методы, чтобы добиться своего. Но ты не груб. Настойчив – да, но лоялен и дипломатичен. Как мне это нравится в тебе! Ты мягок с теми, кто тебя любит и строг к тем, кто считает тебя своим врагом. Но никогда ты не унизишься до мелочной мстительности.
Ты напорист. Это обезоруживает меня, заставляет меня склониться пред твоей неукротимой волей. Тогда я безропотно подчиняюсь твоей власти, всей душой желая только одного: да свершится воля твоя. Как я люблю тебя в твоей силе и твёрдости!
Ты не просто ухаживал за мной, ты добивался моего расположения, настойчиво и последовательно открывая передо мной свои достоинства, доказывая свою верность и любовь.  Я не могла не уступить твоему напору….

Ты не равнодушен к людям, ведь они – твоё подобие. Они не понимают, насколько ясно отражается в них бог! Они судят о тебе, как о чём-то, что они могут понять, но при этом не могут понять даже самих себя. Если бы они осознали что, не понимая себя, они тем более не могу постичь бога!
Ты ненавидишь лукавство. В нём несколько разновидностей: ложь, притворство, расчёт, трусливость, подлость. Иногда ты воздаёшь лукавым. 
Ты ненавидишь тёплость. Тебя тошнит от тех, кто говорит о добре и призывает к любви, а сам втайне предаётся злу. Ты отворачиваешься от молитв, произнесённых с пустым сердцем. Ты не слушаешь тех, кто обращается к тебе с просьбой дать больше, при этом не желая умно распорядиться тем, что уже получил.
Ты свободен и даёшь свободу каждому. У тебя нет рамок и ограничений. Для своих возлюбленных ты не ставишь закона.
У тебя хорошее чувство юмора!
Однажды один близкий мне человек солгал. Он сказал, что ему нагадала цыганка, будто его жизнь будет очень трудной и беспокойной до тридцати лет, а когда исполнится этот срок, его жизнь круто изменится. Произойдёт нечто великое и придёт настоящее счастье. Эту выдумку он рассказывал нескольким людям. Ты знаешь, что это была ложь. Никто ему не гадал, просто ему нравилось трепаться, особенно перед женщинами. Но ты сделал именно так. Ты обратил его сердце к себе и подарил счастье, когда ему исполнилось тридцать лет. Это просто смешно! Или это знамение? Но всё равно, это смешное знамение.

Самое страшное в тебе –  ревность. И вместе с тем это самое загадочная особенность твоего характера. Твоя ревность приводит меня в трепет, и в то же время я тогда в благоговении ощущаю всё твоё бессилие.
Пожалуй, это звучит глупо: всесильный бог и вдруг – бессилие. Но это так приближает тебя ко мне, так располагает к пониманию и даже жалости. Жалость – это тоже плохое слово. Оно недавно стало носить негативный оттенок. Я скажу другое определение жалости – трогательность. Да, ты безумно трогателен в своей пламенной ревности. Ты слишком уязвим в своей любви, если вообще так можно сказать богу. Но я могу сказать –  ты не скрываешь своей уязвимости и предоставляешь себя суду любого человека.
Когда ты безумно ревнуешь или страшно и сокрушительно наказываешь человека, я вижу твою силу и отчаяние. Когда ты смеёшься над человеком, наслаждаясь отмщением, я не боюсь плакать, потому что знаю, что скоро ты сам будешь над ним сокрушаться. Ты имеешь право на отмщение, но какою ценой тебе это достаётся! Только я могу жалеть тебя в этом.
Самое прекрасное в тебе – твоя любовь, которую ты даришь мне без меры. Она наполняет меня так, что становится трудно дышать и сердце гулко бьётся навстречу твоим ласкам. Оно раскрывается от твоего нежного прикосновения, подобно тому, как ночная фиалка раскрывает нежные лепестки и начинает источать томный чувственный аромат с приходом тени.
Я люблю время поздней ночи, когда, уже лёжа в постели, погружаюсь в твой мир, и будто опускаю голову на твои ласковые тёплые руки. Ты целуешь мои волосы и шепчешь слова утешения и любви, которые сладостной негой проникают в самое сердце. Тогда оно начинает тихонько ныть от переполняющих его чувств, не в силах выдержать их избытка.  Тогда ты проявляешься во мне настолько явственно, что я ощущаю себя растворённой в тебе. Это упоительное наслаждение соединения с твоим естеством поглощает меня без остатка. Меня нет. Я – это ты и только ты.  Последние слова слетают с моих уст прежде, чем я усну: люблю тебя, мой милый, мой хороший, мой великий, мой царственный, мой близкий бог, люблю тебя….
Ещё в уходящем мраке ночи, просыпаясь, я тянусь к тебе. Мозг ещё затуманен остатками сна, а я улыбаюсь тебе спросонья. Ты нежно прикасаешься ко мне и навеваешь удивительные видения и полусны, говоришь слова, которые будут питать меня весь день.
Первые мысли при пробуждении - о тебе. Первые слова, ещё не произнесённые вслух, а только лишь зарождающиеся внутри – тебе. Первые отзвуки небесной музыки в сердце –  для тебя. Первое движение ещё расслабленного тела – поклонение тебе. Первые строчки моих рук – о тебе.
Иногда посреди дневной суеты и деловитости я вдруг замираю от тонкого ощущения твоего присутствия. Как будто ты взял меня за руку посреди людской толпы. Тогда я останавливаю привычный ритм жизни и слушаю, что ты скажешь. И всегда ты останавливаешь меня вовремя!

О, какой огонь ты разжигаешь во мне! Есть ли предел этому горению? Когда-то давно я ничего не хотела. Но теперь я хочу всего. Я так многого хочу! Хочу жить, наслаждаться жизнью. Хочу чувствовать! О, сколько чувств горит в моей душе! Они то вспыхнут еле угадываемыми дальними звёздочками, то ярко засияют во всей чистоте и богатстве, то медленно гаснут, заставляя тосковать и тихо сожалеть, то захлёстывают огненной лавиной непостижимой силы, сокрушая моё трепетное сердце и заглушая разум. Я богата великим сокровищем моих чувств. Сокровищем, которое никогда не растратится, потому что оно питает само себя.
Даже если наступает время, когда сердце стонет от невыносимого страдания и боли, я благодарна тебе, мой милый бог за то, что способна чувствовать боль и страдать так сильно….
Всё, что я вижу вокруг, восхищает меня. Везде узнаю твой почерк: в природе, людях, событиях. Когда смотрю в небо, мне хочется пролететь в самый глубокий зенит, как ангел или птица. Я знаю, что наступит время этого полёта. Любуясь разноцветьем осеннего леса в лучах прячущегося за тёмные горы солнца, я хочу обнять весь этот лес, жадно вдыхая свежий запах увядающей листвы. Верю, что когда-нибудь у меня хватит широты объятий, чтобы сделать это.  Вся природа – это ощущение гармонии и мира, призванное дарить великий покой.
Я любуюсь каждым мимо идущим человеком, видя в нём твою красоту, мой возлюбленный бог! Молодые юноши – как сильные олени, девушки – как диковинные цветы, дети – как резвые стрижи, пожилые дамы – как склонённые ивы, седые старцы – как мудрые горы, покрытые шапкой нетающих снегов.
Видеть людей – это так много чувствовать! Люди – поистине многогранный завершающий этап твоего творения. Как противоречивы и как последовательны они в своих исканиях, удовольствиях, гневе!
С ужасом я гляжу, как некая молодая мать отчитывает своего несчастного малыша посреди дороги, а он, ничего не желая понимать, только ищет её утешения и ласки. Сердце моё тяжелеет от непреодолимого желания унять слёзы, обнять, успокоить ребёнка, а вместе с ним и его мать. Сказать ей: что же ты делаешь, милая? Но я, лишь едва замедлив шаги, прохожу мимо, обречённая страдать вместе с ними и только шепчу: господи, господи, помоги…, пожалуйста….

Люди…. Мне кажется, я смотрю на них твоими глазами, чувствуя при этом то же, что чувствуешь ты. Как мне хочется им помочь! Но я ничего не могу для них сделать. Конечно, есть много добрых дел и каждое из них достойно тебя. Я могу взять любое и посвятить ему всю жизнь, чтобы служить людям. Наверное, в конце жизни я даже могла бы сказать, что прожила не зря.
Но ведь ты ещё не сказал мне, для чего ты сделал меня такою, какая я есть. Для чего ты вдохнул в меня эту прекрасную жизнь? Я знаю, что есть в этом высший смысл. Какой? Ты обязательно скажешь, когда наступит мой час.
Я хочу в точности исполнить на этой земле своё предназначение, потому что только так  обрету полное счастье.

В последнее время отдалённая картина моего будущего начала приближаться, и я понемногу вижу, что ты приготовил для меня. Эта картина ещё очень далека, я не могу рассмотреть детали, но уже видимы очертания.
Я понимаю, что эта любовь, нежность, жизнь в богатстве ощущений, - всё это дано мне не случайно.
Ты хочешь, чтобы мои пути обратились к людям. Я ведь правильно понимаю твои желания? Ведь они отображаются во мне, как в зеркале, становясь моими собственными желаниями.
В рок опере Рыбникова «Юнона и Авось» есть слова: «Ангел, стань человеком!…». Я давно подозревала, что это про меня. Мне предстоит стать человеком, обрести уязвимое и слабое тело. Оно должно остро чувствовать всё, чтобы принять удар человеческой немощи. Потому что только так я могу быть близкой людям.
Я с трепетом жду того часа, когда повстречаюсь с человеком, которому отдам всю любовь и боль за него. Всё моё естество тянется к этому.
Я – как переполненный кубок, из которого переливается ароматное, сладко пьянящее вино, способное утолить желания того, кто истинно жаждет. Кто оценит тонкий и неподдельный вкус этого напитка? Нужен ли он хоть кому-нибудь?
Я больше не буду сама предлагать его.
Не вижу тех, кто действительно жаждет. Зачем понапрасну растрачивать мою драгоценность?
Ты, мой милый, милый бог! Ты сам подведи ко мне этого человека. Пусть он будет один-единственный за всю мою жизнь. Мне достаточно того, что он будет.
Он будет тем, ради которого я стану человеком. Ради него я, наконец, смогу отвести взгляд от тебя.
Ты тоже хочешь, чтобы я оторвалась от тебя. В этом продолжение моей жизни  – умереть ради другого.
Я ещё не вижу его, но смутно мне рисуются его черты, и уже я люблю его, незнакомого, но невероятно близкого. Он – тот, кто даст мне воплощение.
Я всегда знала, что моё предназначение – любить. Так пусть же любовь дойдёт до своего логического апогея – смерти.
Спасибо тебе, мой чудный, моя любовь, моя жизнь! Я иду к завершению. Дай же мне эту возможность и силы всё вынести.
Аминь.

2006 г.