В царстве Кощщея, бессмертного в циклах времён год
ОСТРОВ БУЯН.
«На море на океане, на острове Буяне стоит бел-горюч камень, на том камне лежат три камня, на тех камнях, стоят три гроба, на тех гробах три доски, на каждой доске три тоски; первая тоска убивалася, с телом расставалася; вторая тоска убивалася, с телом сопрягалася; третья тоска убивалася, в сердце вошла».
«На море на Океане, на острове на Буяне, лежит камень Алатырь, на том камне сидят три старца с железными прутьями; идут к ним навстречу двенадцать сестёр».
«На море на Океане, на острове Буяне, стояло древо; на том древе сидело семьдесят, как одна птица; эти птицы щипали вети (ветви), эти вети бросали на землю; эти вети подбирали бесы и приносили к Сатане Сатановичу».
«За дальними горами есть Океан-море железное, на том море есть столб медный, на том столбе медном есть пастух чугунный (Шегу), а стоит столб от земли до неба, от востока до запада».
«На море на Океане, на острове Буяне лежит горюч камень. На белом горючем камне бабушка Салманида Христа Бога повивает, на белы руки принимает, рабу Божью (имя) пригрызает».
«На море на Океане, на острове Буяне лежит бел, горюч камень Алатырь, на том камне Алатыре сидит красная девица, швея мастерица, держит иглу булатную, вдевает нитку шелковую, руду железную, зашивает раны кровавые».
«Матушка вода, обмываешь ты круты берега, желты пески, бел горюч камень своей быстриной и золотой струёй! Не обмой-ка ты свои круты красны берега, желты пески и бел горюч камень, обмой-ка ты с раба Божия, младенца (такого-то) все хитки и притки, уроки и призоры, скорби и болезни, шипоты и ломоты, злу худобу! Понеси-ка ты, матушка быстра река, своей быстриной, золотой струёй в чистое поле, земное море за топучие грязи, за осиновый тын! Будьте мои слова крепки и лепки, в договоре впереди, не в договоре назади. Ключ в море, язык в роте».
«Еду я из поля в поле, в зелёные луга, в дальние места, по утренним и вечерним зарям, умываюсь ледяною росою, утираюсь, облекаюсь облаками, опоясываюсь чистыми звёздами. Еду я во чистом поле, а во чистом поле растёт одолень-трава. Одолень-трава! Не я тебя поливал, не я тебя породил; породила тебя мать сыра-земля, поливали девки простоволосые, бабы самокрутки. Одолень-трава! Одолей ты злых людей: лихо бы на нас не думали, скверного не мыслили, отгони ты чародея, ябедника. Одолень-трава! Одолей мне горы высокие, долы низкие, озера синие, берега крутые, леса тёмные, пеньки и колоды. Иду я с тобою, одолень-трава, к Океан-морю, к реке Иордану, а в Океан-море, в реке Иордане лежит бел горюч камень. Как он крепко лежит передо мною, так бы у злых людей язык не поворотился, руки не поднимались, а лежать бы им крепко, как лежит бел горюч камень Алатырь. Спрячу я тебя, одолень-трава, у Ретивова сердца, во всём пути, во всей дороженьки».
БАЙАМ;
ДЕМИУРГ ОСТРОВА БУЯНА.
(ИВАН, БОГ КУРУСТУМЛЯН ЕТЕНСКОГО ОСТРОВА БУЯНА).
В Восточной Австралии есть древнейшее предание старины глубокой, которое сохраняется в памяти племенных этносов ещё со времён, когда около десяти тысяч годков до новой эры, первые поселенцы на лодках прибыли в Австралию и поселились на этой благословенной земле. Интеллектуальная элита переселенцев, жрецы, поддерживали память о прародине и её богах, сохраняя ритуальные церемонии, гимны и легендарные предания о богах, образы которых с годами все более и более выцветали, тускнели и становились совершенно непохожими на первоначальные образы, некогда присущих первичной культуре первопоселенцев. Древние образы превращались в фольклорные образы сказочных героев, прообразы тотемов, демиургов, добрых и злых духов.
Предание это о том, как некий Байаме создавал крутые горы, разделяя их позднее на хребты и ущелья; пустыни Байаме обделил плодородной почвой и поэтому там очень скудная растительность, в тех же местах где почва плодородна, растёт изобильная растительность. Затем Байаме заселил горы и долины живыми существами, способными к движению и свободному поиску пищи.
Из красной земли гор Байами создал первых людей, двух мужчин и одну женщину. Научил перволюдей находить растения годные для еды. Шло время; люди ели растения и вспоминали доброго Байами, которого среди них уже не было. Пришло время голодных лет, засуха иссушила растения и растительной пищи стало так мало, что её не хватало для полноценного питания. Один из мужчин убил впервые живое существо, была пролита заповедная кровь. Вместе с женщиной они вкусили запретное мясо убитого существа. Другой мужчина отказался от поедания мяса.
Он первым пошел на запад, к Большому эвкалипту; достигнув его он умер от голода. А первая брачная пара у дерева обнаружила черное чудовище с огромными глазами, полными пламенного блеска. Чудовище втащило мертвеца в дупло дерева, раздался страшный грохот грома, дерево сорвалось с места и стало смещаться по воздуху к югу; из дупла дерева распространялся блеск глаз огнеокого чудовища. Два какаду гнались за улетающим деревом, в котором находилось их гнездо.
У края неба, возле Млечного Пути, ведущего в небеса, древо вознеслось к небу, где четыре сверкающих глаза Первого Мертвеца, и похитившего его, чудовища, превратились в созвездие Южного Креста, а пара какаду обернулась в созвездие Гончих Псов.
Так пролитая кровь стала причиной смерти первых людей.
БАЙАМИ:
ПРЕВРАЩЕНИЕ В КАМЕНЬ.
Колдун – это колотун, по другому, шаман, жрец, брахман. Это Ведун или Ведьма, знаток трав и магических обрядов, сопровождаемых мистическими заговорами и наговорами. Одним словом колдун, по австралийски, Виринун, обладал мистической силой магических обрядов. В социальном плане это интеллектуальная элита архаического периода человеческой метаистории, метаистории острова Буяна и его главного бога-демиурга Байами.
Байами, рассказывается в одном из австралийских мифов, некогда ловил с сыном рыбу в озере Вирибилли (Балабалланн, Парабрранн). Они выловили большую рыбину и повесили её на эвкалипт. Сам Байами после рыбалки, забыв о сыне, стал поедать печень и жир, удаленный из рыбы. Голодный сын, то же виринун, ушел к водоёму; тогда старый колдун забеспокоился и пошел к воде искать сына, молодого колдуна.
С берега водоема Байами увидел бурлящую в озере воду и мятущихся в ней рыб; старый вирунен понял, что молодой вирунен хочет в гневе всю воду и, с нею рыбу, загнать в подземные протоки. Байами догнал сына у подземного протока и прокричал заклятие: «Иди под землю вместе с водой!». Сын ответил своим заклятием; отныне Байами должен превратится в камень.
Сын Байами спустился в подземелье; старый Байами ослепил его и завалил сверху землёй. Затем Байами вернул воду в Вирибилли. Но время не пощадило и старого виринуна Байами; сбылось пророчество молодого виринуна. Байами окаменел. С тех пор он стал культурным прообразом мифологем об освобождении пленённых вод. В индуизме – это солнечный Индра и вредный плут ( Балотон или Плутон, Лаотун-Латон) Вритра.
БАЙАМИ И ГОРА УБИ-УБИ.
Оказывается Байами окаменел не весь, а частично; верхняя часть туловища оставалась прежней, а нижняя окаменела. Дело в том, что завершив сотворение мира, Байами по каменной лестнице взошел в небесное стойбище Буллима, находившемся на вершине горы Уби-Уби, где и воссел на хрустальной скале с женой Бирройнуллу(н).
Бирра-нуллу(н), жена Байами, была богиней вод и время от времени насылала половодья на землю. Когда на земле истощались источники вод, виринуни через вестников давали знать об этом Бирри-нулли. Через вестников приходил ответ: «Поспешите передать племени Бун-юн Бун-юн, чтобы они были готовы. Скоро покатится Кровяной Шар». Племя Буниун Буниун имело своим тотемом Лягушку (аналог русской царевны-лягушки или хансийской Легуше); они обитали в верховьях рек, где в ожидании Кровяного Шара на кострах раскаляли камни. Когда Кровяной Шар начинал скатываться по руслу реки, люди племени Буни-ун Буни-ун с громкими криками начинали швырять раскалённые камни в шар. От ударов, раскалёнными камнями, шар разрывался (лопался); из лопнувшего шара прорывался поток густой крови (баллаби), в который люди продолжали кидать раскалённые камни до тех пор, пока кровь не очищалась паром и не разливалась далее в разливы потоков реки, несущих пресноводную чистую воду.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ВОСПОСЛЕДУЕТ.