«Восстанет избранник Божий.
Он будет един и всем понятен,
его учует самое сердце русское.
Он сам подтвердит своё избрание.
Имя его трикратно суждено истории российской.
Два уже были, но не на престоле царском.
Он же третий, в нём спасение и счастье державы.
Велика потом будет Россия, сбросив иго безбожие.
Вернётся к истокам жизни своей, ко временам Равноапостольного,
уму-разуму научится бедою кровавой».
(из предсказаний инока Авеля)
Какие же события из предсказанных нам известны на сегодняшний день? Приведу некие рассуждения:
Грядет спасение матушки Руси и в силах это сделать властителю, чьи тезки уже дважды владели престолом власти, но не царским. Возможно, речь идет о двух предыдущих правителях – князьях.
Вспомним историю: именовавший себя Государем Всея Руси с 1478 года Иван третий, создавший царство московское, был первым Иваном. А первым царём в 1547 году был провозглашен Иван четвёртый Грозный – то бишь, был вторым Иваном.
По два раза до того государством нашим правили Святополки, Ярополки, Мстиславы, Игори, Владимиры и Александры. Впрочем, Алексашек исключаем, так как только после пророчества - Александры Романовы восседали на российском престоле.
А вот слово «равноапостольный», применяемое Авелем в предсказании, может иметь смысл подсказки. Так величали и величают крестителя Руси князя Владимира. Но я не о Владимире Владимировиче веду речь, поскольку у него был уже известный тёзка – Владимир Ульянов. Можно вспомнить также и о Дмитрие Ивановиче Донском (1350-89) - великом князе московском (с 1359) и владимирском (с 1362), сыне Ивана II, а также о князе Дмитрие Васильевиче Пожарском. Тогда третьим может стать наш нынешний Президент
И все же, есть шанс еще и у Игорей…
Верить ли пророчеству некоего инока, забытого в конце своего жизненного пути людьми и Господом в суздальском Спасо – Евфимиевом монастыре на берегу речушки Каменка и почившем там же жарким «червеневым» днем лета одна тысяча восемьсот сорок первого от Рождества Христова?
Первые материалы о монахе Авеле были опубликованы известным русским историком, журналистом и общественным деятелем, организатором, издателем и первым редактором специального журнала «Русская старина» Михаилом Ивановичем Семевским (1832-1892).
В публикации «Предсказатель монах Авель» (1875 г., том XII, № 2, с. 414-435) Семевский пишет:
«Мы имеем возможность ответить на этот вопрос, так как располагаем документами, относящимися к личности Авеля. Документы эти следующие:
1) Две тетрадки в малую 8-ю долю, написанные по-славянски: на первой странице этих «книжек» изображены разные кружки, литеры славянской азбуки и точки треугольником, среди которых написано; «Печать Господа Бога и Христа Его». В этих тетрадках содержится:
а) «Житие и страдание отца и монаха Авеля»; б) «Жизнь и житие отца нашего Дадамия»; в) «Сказание о существе, что есть существо Божие и Божество»; г) «Бытие: книга первая». В одной из этих тетрадок на 26 страницах находятся разные символические круги, фигуры с буквами славянской азбуки и счета, при них находится краткое толкование.
2) Тетрадка (в 16-ю долю) в двух экземплярах, озаглавленная: «Церковныя потребы монаха Авеля»; в ней сокращенно изложена «Книга бытия», помещенная в двух первых тетрадках.
3) 12 писем Авеля к графине Прасковье Андреевне Потемкиной, написанные то по-славянски, то обыкновенным почерком; все письма относятся к 1815-1816 гг.
4) Письмо Авеля к В.Ф.Ковалеву, управляющему фабрикой П.А.Потемкина в Глушкове (1816 г.)».
А вот в материалах Википедии есть ссылочка на сведения, собранные Сергеем Александровичем Нилусом (28 августа, 1862, Москва — 14 января 1929 село Крутец, близ Александрова Владимирской области) — религиозным писателем и общественным деятелем, прославившимся, как публикатор «Протоколов сионских мудрецов».
Сии сведения подтвердились относительно недавно публикацией материалов, хранящихся в "одном из центральных архивов Москвы" - следственного дела 1796 г. некоего крестьянина Василия Васильева (так звали в миру прозорливца), родившегося в 1757 г. в деревне Окулово Тульской губернии и почившего в суздальском Спасо - Евфимиевом монастыре в 1841 г. ("Лит. Россия", 11.9.1992, с. 14)
В первом томе энциклопедии Брокгауза и Эфрона читаем:
«Авель — монах-предсказатель, родился в 1757 г. Происхождения крестьянского. За свои предсказания дней и часов смерти Екатерины II и Павла I, нашествия французов и сожжения Москвы многократно попадал в тюрьмы, а всего провел в заключении около 20 лет. По приказанию имп. Николая I Авель был заточен в Спасо-Ефимьевский монастырь, где и умер в 1841 г.»
Об загадочном иноке можно прочитать и у Росциуса Ю. В. в «Синдром Кассандры, или Земной круг монаха Авеля» (М., изд. Дом «Вокруг света», 1996): "Сей отец Авель родился в северных странах, в Московских пределах, в Тульской губернии, Алексенской округи, Соломенской волости, деревня Акулово, приход церкви Ильи Пророка. Рождения сего монаха Авеля в лето от Адама семь тысяч и двести и в пять годов, а от Бога Слова - тысяча и семьсот пятьдесят и семь годов... рождение... месяца марта в самое равноденствие, и дано ему имя, якоже и всем человеком... Василий... Жизни отцу Авелю от Бога положено восемьдесят и три года и четыре месяца...»
К таким свидетельствам и публикациям относятся также: «Прорицатель Авель. Новые подлинные сведения о его судьбе». — Журнал «Русский архив», 1878 г., книга вторая (цитируется «Дело о крестьянине вотчины Льва Александровича Нарышкина Василье Васильеве, находящемся Костромской губернии в Бабаевском монастыре под именем иеромонаха Адама, а потом названного Авелем, и о сочиненной им книге. Начато Марта 17-го 1796 г., 67 листов».); «Чтения в Императорском Обществе истории и древностей Российских при Московском университете», — М., 1863; «Рассказы А. П. Ермолова»; «Записки Льва Николаевича Энгельгардта». — М., 1860.
Несмотря на все сохранившиеся документы, некоторые места в биографии Авеля остаются пока еще загадочными. Со временем они, может быть, прояснятся.
Итак, опираясь на факты, которые приведены в перечисленных выше документах, а также на интересные предположения и выводы Ю. Росциуса, изложенные в его очерке, попытаемся проследить жизненную канву загадочного монаха.
Так вот, в "Житие и страдания отца и монаха Авеля", дошедшего до наших дней и напечатанного где-то в повременном издании (по цензурным условиям в таком сокращенном виде, что все касающееся высокопоставленных лиц было вычеркнуто), сказано, что монах Авель родился в 1755 (1757?) году в Алексинском уезде Тульской губернии.
По профессии он был коновал, но "о сем (о коновальстве) мало внимаше". Вся его суть и душа были устремлены на божественное и на судьбы Божии. Как человек, Авель был прост, угрюм видом и «безо всякого научения». Закинув за плечи котомку, да подпоясавшись кушаком, стал он странствовать по матушке Руси, пока однажды, не поселился в Валаамском монастыре. Впрочем, в молитвах да послушании суждено ему было провести там лишь год, а засим "взем от игумена благословение и отыде в пустыню", где начал "труды к трудом и подвиги к подвигом прилагати".
"Попусти Господь Бог на него искусы великие и превеликие. Множество темных духов нападаше нань". Все это преодолел Авель, и за то "сказа ему безвестная и тайная Господь" о том, что будет всему миру. Взяли тогда Авеля два некии духа и сказали ему: "Буди ты новый Адам и древний отец и напиши, яже видел еси, и скажи, яже слышал еси. Но не всем скажи и не всем напиши, а только избранным моим и только святым моим". С того времени и начал Авель пророчествовать. Вернулся в Валаамский монастырь, но, прожив там недолго, стал переходить из монастыря в монастырь, пока не поселился в Николо-Бабаевском монастыре Костромской епархии, на Волге. Там он написал свою первую книгу, "мудрую и премудрую".
Известие о трудах его дошло до настоятеля, который вызвав, однажды, печального инока, ознакомился с писаниями в «тетрадке в малую 8-ю долю», да и отправил убогого в консисторию (консистория — от лат. consistorium — место собрания, совет, в Православной Церкви - учреждение при архиерее по управлению епархией) - пусть де ученые мужи и разбираются…
Из консистории его направили к архиерею, а тот богобоязненно изрек:
- Сия твоя книга написана смертною казнию! Ступай - ко ты, иноче, в губернское правление…, - перекрестившись, всуе от греха подале, отослал тетрадки с автором к губернатору. Губернатор же - Борис Петрович Островский, ознакомившись с книгой, приказал Авеля заключить в острог.
Из костромского заточения стылой осенью 1795 году угрюмого острожника под караулом отправили в столицу. Доложили о нем "главнокомандующему Сената", генералу Самойлову. Тот, прочитав в книге, что Авель через год предсказывает скоропостижную смерть царствовавшей тогда Екатерине II, хлестнул «анафемного» инока ладоней по лицу и истерично заорал:
- Как ты, злая глава, смел писать такие слова на Матушку - Царицу?
- Меня научил сии секреты составлять… Господь, - спокойно отвечал «пилату» непокорный острожник.
- Заковать сего юродивого! – крикнул он своим опричникам, а сам, от греха подалее, все-таки решил доложить Матушке Государыне.
В один из вечеров в конце августа 1796 года, возвращаясь из гостей, императрица увидела «звезду (комету) ей сопутствовавшую, в виду скатившуюся», и сказала задумчиво-печально сопровождавшему ее генерал-губернатору Петербурга Н. П. Архарову:
- Вот! Сие - вестница скорой смертушки моей…
- Господь с Вами, Матушка Государыня! - испугано залепетал генерал-губернатор, - Вашему Величеству всегда были чужды приметы и предрассудки,- продолжил он, пытаясь вселить в императрицу хоть тень оптимизма.
- Чувствую слабость сил и приметно опускаюсь, - грустно ответила Екатерина и, очевидно, уже ведая о пророчествах инока, словно накликала на себя беду.
Правда, оснований для жалоб на здоровье у нее было предостаточно: императрица все сильнее страдала от несварения желудка, головных болей на нервной почве и довольно частых колик, донимал и давний ревматизм. К тому же она к этому времени так располнела, что с трудом поднималась по лестницам (во дворцах вельмож для нее даже устраивали пологие подмостки вместо ступенек). А летом открылись еще и язвы на ногах. Но она бодрилась и 18 августа с нескрываемой долей самоиронии писала Гримму: "Будьте здоровы; я весела и чувствую себя легко, как птица". Легкости конечно же не было, но дел она не забрасывала, тем паче, что ее в то время сильно занимало устройство брака старшей внучки Александры с юным шведским королем Густавом Адольфом IV.
Расчет был дальний - династический союз отвлек бы Швецию от реваншистских планов и обезопасил столицу от постоянной угрозы со стороны находившихся под боком в Финляндии шведских войск. Переговоры шли хорошо. И вдруг все расстроилось из-за упрямства сторон, когда речь зашла о сохранении будущей супругой своей религии. Екатерина II, напрочь забыв, что ей самой довелось в свое время менять иное вероисповедание, не хотела и слышать о чем-то подобном в отношении внучки. Король отказывался внести в текст заранее обговоренного договора твердую определенность по этому поводу, а Екатерина расценила сей шаг как публичное оскорбление. И кем? Семнадцатилетним юнцом, безусым шведским королем, к тому же державшим себя, по ее словам, вызывающе грубо и самоуверенно. И кому? Той, которая привыкла диктовать правила игры чуть ли не всей Европе!
Случившееся, по свидетельству графа Ф. В. Ростопчина, произвело на нее настолько "тяжелое впечатление", что вечером 11 сентября у Екатерины II случился первый небольшой апоплексический удар. 2 ноября Екатерина, как оказалось, последний раз побывала в большом свете. Два следующих дня она, как обычно, провела за деловыми бумагами. 5 ноября, встав по привычке рано, Екатерина пила свой крепкий утренний кофе, поговорила с П. Зубовым, пригласила секретарей и вышла в туалет, где обычно не задерживалась. На сей раз было что-то не так и, обеспокоенные слуги, открывшие дверь, увидели Екатерину лежащей на полу без сознания. Несмотря на все старания врачей после 36-часовой агонии она умерла в 9 часов 45 минут 6 ноября 1796 года.
***
После смерти императрицы книга, заточенного в Петропавловке Авеля, волею судьбы попалась на глаза князю Куракину, который был поражен верностью предсказания и дал прочесть сие Императору Павлу. Загадочного инока тот же час освободили и доставили во Дворец к Государю. Из источников, описывающих диалог венценосной особы и опального прорицателя, в частности в «историческом сказании» "Вещий инок" Петра Николаевича Шабельского-Борка (1896-1952)(3), изданных в начале 1930-х под псевдонимом Кирибеевич, события могли развиваться следующим образом:
Пристальный взор Императора Павла Петровича встретился с кротким взглядом стоявшего пред ним монаха Авеля. В его глазах, как в зеркалах, отражались любовь, мир и отрада.
- Отче, благослови Нас и весь Наш дом… Благослови, владыко, Нам во благо,- склонив голову перед грязным острожником, трепетно произнес Павел.
- Благословляю, Государь… Во имя Отца и Сына, и Святаго Духа… Аминь! – осенил инок крестным знамением главу венценосной особы.
- Честной Отец!- с нескрываемым волнением продолжил Император, - Молвят о тебе, да и сами Мы видим, что на тебе явно почиет благодать Божия… Что тебе ведомо о царствовании и судьбе Нашей? Зришь ли ты прозорливыми очами о Роде Нашем во мгле веков и о Державе Российской?
- Государь! - печально склонил голову Авель, -Пошто Вы меня понуждаете предречи Вам печали?
И кроткий монах с грустью поведал Павлу о кратком его царствовании, о лютом конце его. О том страшном дне на Софрония Иерусалимского, в который он примет мученическую кончину в своей опочивальне от злодеев, коих греет он на царственной груди своея, о грядущем погребении его в Страстную Субботу. Поведал святой прозорливец и о судьбе Царственного Дома, о всех наследниках да их судьбах, молвив:
- Дому сему подобает твердыня Господня в долготу дней…
- О сем ты прав, - прошептал Император, -Девиз сей получили Мы в особом откровении, совместно с повелением воздвигнуть Собор во имя Святого Архистратига Михаила, где ныне воздвигнут Михайловский замок. Вождю небесных Воинств посвятили Мы и замок, и церковь…
- Зрю в нем преждевременную гробницу Вашу, Благоверный Государь. И резиденцией потомков Ваших, как мыслите, Ваше Величество, он не станет… О судьбе же Державы Российской было в молитве откровение мне о трех лютых игах: татарском, польском и грядущем еще – жидовском …
На вопрос о преемнике Цесаревиче Александре, провидец печально поведал Государю о сожженной французами Москве:
- Француз Москву при нем спалит, а он Парижу у него заберет и Благословенным наречется. Но тяжек покажется ему венец царский, и подвиг царского служения заменит он подвигом поста и молитвами, и праведным будет в очах Божиих…
- А кто наследует Императора Александра? – волнуясь от услышанных откровений, не унимался Павел.
- Ваше семя, сын Ваш… Николай.
- Как? У Алексашки не будет наследника?!- удивился Император, - А Цесаревич Константин?
- Памятуя судьбу Вашу тяжкую, Цесаревич царствовать не восхочет…- тихо ответил Авель, - начало же царствования сына Вашего Николая бунтом вольтерианским зачнется и сие будет семя злотворное, семя пагубное для России… Кабы не благодать Божия, Россию покрывающая! Через сто лет после того оскудеет дом Пресвятыя Богородицы, в мерзость и запустение Держава Российская обратится.
- После сына Нашего Николая на престол Российский кто взойдет? – вопрошал тревожно Государь, глядя выпученными покрасневшими глазами на монаха
- Внук Ваш, Александр Второй. Царем-Освободителем преднареченный. Ваши замыслы исполнит: крестьян освободит, а потом турок побьет и славянам тоже свободу даст от ига неверного… Царю-Освободителю наследует Царь-Миротворец, сын его, и Ваш правнук, Александр Третий. Славно будет царствование его. Осадит он крамолу окаянную, мир и порядок наведет он.
-А затем?!
- Николай Второй — Святой Царь, Иову Многострадальному подобен… На венец терновый сменит он корону царскую, предан будет народом своим, как некогда Сын Божий. Война будет, великая война… По воздуху люди, аки птицы, летать будут, под водою, аки рыбы, плавать, серою зловонной друг друга истреблять начнут. Измена же будет расти и умножаться. Накануне победы рухнет трон Царский. Кровь и слезы наполнят сырую землю. Мужик с топором возьмет в безумии власть, и наступит поистине казнь египетская…
Долго молчал пораженный откровениями Павел. Наконец, тяжело вздохнув, молвил:
- Почитаем Мы за благо о всем, что ныне ты святой Отче предрек о потомке Нашем Николае Втором… Предварит, его, дабы пред ним открылась Книга Судеб, да ведает правнук свой крестный путь, среди страстей и долготерпенья своего… Запечатлей же, преподобный Отче, реченное тобою, изложи Нам все письменно…
И вот, сие предсказание убогого прозорливца было вложено в конверт, на котором Государь собственноручно начертать соизволили: «Вскрыть Потомку Нашему столетний день Моей кончины». Конверт же помещен в нарочитый ларец, который опечатан собственноручно рукою Государя Павла Петровича и оставлен на хранение в кабинете Императора в Гатчинском дворце.
Государь соизволили отблагодарить Авеля за прозрение, отправив его обратно в Петропавловку, дабы сокрыть сии предсказания от всех ушей праведных и грешных.
В Петропавловской крепости Авель просидел около года, пока не умер, согласно предсказанию, Император Павел. После его смерти Авеля выпустили, но не на свободу, а под присмотр в Соловецкий монастырь, по приказанию Императора Александра I.
Засим прозорливый инок получил полную свободу, но не долго он «вкушал сладость» таковой: изложив в третьей тетрадке пророчество о взятии и сожжении Москвы французом в 1812 году. Волею и соизволением Высшей власти, был посажен в Соловецкую тюрьму. «Быть ему там, доколе сбудутся его предсказания самою вещию» - благодарно было начертано повеление рукою венценосца. В Соловецкой тюрьме, в ужасных условиях, Авелю пришлось просидеть 10 лет и 10 месяцев.
Вспомнив о 55-летнем прозорливце в сентябре 1812 года, Государь Александр Благословенный, пораженный предсказанием известных событий, приказал князю А.Н. Голицыну освободить острожного инока. "Ежели жив, здоров, то ехал бы к Нам в Петербург; Мы желаем его видеть и нечто с ним поговорить" – было начертано в Высочайшем повелении на имя архимандрита. Письмо пришло в Соловки 1 октября, но соловецкий настоятель, боясь, что Авель поведает Царю о его (архимандрита) "пакостных действиях", отписал, что Авель болен де, хотя тот был здоров.
Только в 1813 году Авель мог явиться из Соловков к Голицыну, который "рад бысть ему до зела" и начал его "вопрошати о судьбах Божиих". И сказывал ему Авель "вся от начала веков и до конца".
Некоторое время спустя неугомонный скиталец снова стал неутомимым паломником, посещая святые места и монастыри, пока по приказу Государя Николая- I , не был пойман и заточен в Спасо - Евфимиевский монастырь в Суздале, где, по всей вероятности, и почил мирно в июле 1841 года. Всего же в заточении он провел более двадцати лет.
***
11 марта 1901 г., в сотую годовщину Мученической кончины державного прапрадеда своего, блаженного памяти Императора Павла Петровича, после заупокойной литургии в Петропавловском соборе у его гробницы, здравствующий Государь Император Николай Александрович, в сопровождении министра Императорского двора генерал-адъютанта барона Фредерикса и других лиц свиты, изволили прибыть в Гатчинский дворец для исполнения воли своего в Бозе почивающего предка.
Но то - уже другая интересная история.