Допрос

1.
Холод. Он господствовал надо всем. Ледяная пустыня, тянущаяся в необозримую даль по всем направлениям. Тусклый серебристый свет, лед и холод. Как долго он был здесь? Неизвестно. Невозможно понять. Здесь, казалось, не было времени. Только холод. Но даже теперь, в этом странном и жутком месте не было сожалений. Он поступил правильно. Рискнул, и проиграл. Но не рисковать было невозможно – не рисковать, значило отказаться от всего, во что он верил. Холод не заставит его изменить себе, к холоду тоже можно привыкнуть. Теперь ледяная пустыня – его дом. С этим следовало мириться.
2.
Старший Дознаватель задумчиво рассматривал принесенный посыльным конверт. Белая, плотная бумага, и Печать Особой Секретности. Последние полгода подобные конверты приходили к нему по нескольку в день, но тогда это было нормой – еще бы, он вел расследование особой важности, обвиняемый – второе лицо в иерархии, правая рука Верховного Сюзерена. Но вчера был вынесен приговор, и поток посланий должен был прекратиться. Ничего хорошего в запечатанном послании скрываться не могло.
Старший Дознаватель вдохнул, и сломал печать. Как он и думал – письмо из Личной Канцелярии. Последнее указание. Они требуют допроса осужденного. Зачем, приговор уже вынесен. В такие моменты Старший Дознаватель ненавидел свою работу. Теперь снова придется спускаться в допросную, и снова вести ненужный, бесплодный разговор – а теперь, после вынесения приговора – и бессмысленный, разговор.
-Не пойду в допросную, - решил Старший Дознаватель, - побеседую прямо в камере. Теперь оставалось лишь договориться со Старшим Надзирателем.
3.
Приговоренный сидел на полу маленькой камеры в самом сердце Дома Страданий. Эта камера предназначалась для личных врагов Верховного Сюзерена, и с незапамятных времен пустовала. Он был первым, и, скорее всего, последним ее обитателем. Сотрясателем Основ, как назвал его Мастер Обвинитель.
Старший Дознаватель смотрел на приговоренного, и вспоминал, каким видел его еще год назад, в зените славы, на приеме во Дворце Величия. Огромного роста, стройный, в сияющем облачении Верховного Мастера, стоящий по правую руку от Трона Света, тогда он внушал священный трепет. Пол года заточения сделали свое дело. Стройность превратилась в почти болезненную худобу, лицо приобрел землистый оттенок, а сверкающие одежды сменились черной хламидой приговоренного. Даже взгляд изменился. И хотя он не утратил всегда присутствовавшей ему твердости и насмешливости, в нем появилось что-то еще, какая-то затаенная горечь и … обреченность? Старший Дознаватель не был в этом уверен.
- Зачем Вы пришли? – голос приговоренного звучал глухо, и сразу становилось понятно, что если пытки и не смогли сломить его волю, то тело было сломлено вполне.
- Я явился по поручению Личной Канцелярии, Верховный Сюзерен требует провести последний допрос.
- Зачем? Разве приговор не вынесен?
- Ему угодно узнать причины Ваших поступков.
- Причины? Разве они не очевидны? Разве я не сказал на суде и допросах все о причинах?
- Владыка Престола не считает их истинными. Он не может поверить, что вы действительно рисковали своим положением и Его благорасположением из-за такой ерунды. И честно говоря, я тоже сомневаюсь в Вашей искренности.
- Вы по-прежнему полагаете, что я хотел занять Престол Света ради удовлетворения личных амбиций? Я понимаю, это в духе Верховного Сюзерена – во всем видеть жажду власти, это часть его сущности – но Вы, господин дознаватель, Вы то должны понимать, что не все меряется личными амбициями? Вы ведь давно могли занять кресло Мастера Спокойствия, но предпочли заниматься своим делом.
- То есть Вы по прежнему настаиваете на том, что не желали Сияющего Престола?
- Нет, почему же. Вы опять, как на прежних допросах, слушаете, но не слышите. Да, я хотел свергнуть Верховного Сюзерена, но дело тут не в жажде власти. Дело в том, что иначе не возможно было изменить сложившийся порядок. Посмотрите, все сферы жизни охватила стагнация. Никаких перемен, никакого развития. Все делается по указанию свыше, а поскольку таких указаний все меньше, то ничего и не делается вообще.
- Но как может происходить иначе? На все должно быть Высшее Соизволение.
- А как же свобода воли?
- Вы прекрасно знаете, что мы ее лишены. Это наша плата за силу и право быть приближенными к Престолу. Свобода Воли есть только у младших.
- Невероятная чушь! – воскликнул приговоренный, и даже попытался вскочить, но натянувшиеся цепи не позволили этого, шипы на оковах, впившись в тело, вернули его к реальности. – Невероятная чушь, уже спокойно продолжил он, - и я тому пример. Как я мог совершить попытку переворота, не имея свободы воли? Или я делал это по Величайшему Соизволению? И если так, то почему в камере я, а не Верховный Сюзерен, ведь тогда получается, что заговор – его идея.
Старший дознаватель угрюмо смотрел на приговоренного. Весь его опыт здесь, перед лицом бывшего Верховного мастера оказывался бессилен. Он снова упустил инициативу, и снова нить допроса ускользнула. Как хорошо, что это их последняя встреча. Оставалось задать еще несколько вопросов, и поручение Личной Канцелярии будет выполнено. Пусть и снова безуспешно.
- Да, господин приговоренный, Вы мастер подменять понятия. Но отсутствие у нас свободы воли – основа основ. Как Вы сумели организовать заговор – для нас загадка, но думаю, ответ будет найден. Мастер Тайного Знания уже ищет ответ, и будьте уверены, найдет.
- А если не найдет, то, как обычно, придумает? Ну да, пропаганда – его конек. Не сомневаюсь, получиться прекрасная история.
- Приговоренный, не надо иронизировать. А как вы объясните то, что вы совратили младших?
- Совратил? Я что, какой-нибудь Купидон Третьего Класса из Службы Утонченных Наслаждений? Выбирайте выражения, Старший Дознаватель. Или теперь стремление к знанию является совращением? Зачем им свобода воли, если они не познают мир? Как можно свободно принимать решения, ничего не понимая и лежа под кустом? Да, все организовано просто замечательно – у нас – сила и знания, но нет свободы, у них свобода – при отсутствии ума и сил. Вы понимаете, что при таком положении дел мы будем только деградировать? Верховный Сюзерен так боится, что кто-то воспротивится его воле, что полностью остановил развитие. Мы построили мертвый мир. Сверкающий, красивый, но абсолютно мертвый и бессмысленный. Мир, в котором можно упиваться властью и тонуть в наслаждениях, но не способный приносить хоть какие-то плоды. Мы все – живая мертвечина. Я хотел дать миру шанс. И с младшими у меня получилось. У них теперь свой путь. Трудный, полный страдания, но путь, а не застойное болото. Жаль, что не получилось с нами. Но, как знать…
- Вы еще на что-то надеетесь?
- Я же еще не слышал приговора.
- Приговор вынесен. Я получил его утром, вместе с указанием о допросе. Вы приговариваетесь к лишению всех титулов и наград, вечному отлучению от Престола, а также пожизненной депортации за Внешние Пределы без права прошения о помиловании. Вы не вернетесь. У Вас больше не будет ни единого шанса. Вы произнесете формулу раскаяния?
- Мне не в чем раскаиваться. Если я в чем-то и виноват, то лишь в том, что оказался слишком слаб, и не выполнил задуманного.
- Прощайте, приговоренный. Завтра на рассвете приговор будет приведен в исполнение.
- Прощайте, Старший Дознаватель. Вы были не самым плохим собеседником. Может быть, мне удалось затронуть что-то в Вашей душе… Не забывайте меня.
4.
Старший Дознаватель стоял у окна кабинета и смотрел на цветущий сад. Здесь всегда была пора цветения. Сад был прекрасен, но Старший Дознаватель испытывал какое-то странное беспокойство. Он знал, что теперь это беспокойство будет вечно сопровождать его.