(В аудиозаписи сказку можно скачать на моем сайте: http://vremya-skazki.ru/)
Глава 15. О том, как шуля Мю спасла потаёнников, а потом оказалось, что всех их нужно снова спасать.
Пнюх восседал в большом кресле и выглядел в нём особенно мелко. На фоне красивой, шоколадного цвета спинки кресла лицо Правителя казалось особенно блёклым и непривлекательным. Но Пнюх об этом не догадывался. Наоборот, последние десять минут он чувствовал себя неотразимым. Всё потому, что в его кабинете находилось совершенно прекрасное существо, которое смотрело на него ласково и нежно.
— Правитель, ну примерь мантию! — уговаривала Розочка, потому что это была, конечно, она. — Я хочу убедиться, что наш подарок пришёлся тебе по вкусу.
— Говорю же, что сейчас не время для примерок! У меня есть одно очень срочное и важное дело! — с важным видом отнекивался Пнюх. Но было понятно, что ему приятны и уговоры Розочки и она сама.
— Ах, я понимаю, Правитель! У тебя столько дел! Ну, что же, не смею тебя больше отвлекать, — сказала прелестная фея, сделав вид, что собирается уходить и, надеясь, что её остановят.
— Нет, нет, постой! — произнёс Пнюх, посмотрев на неё задумчиво. В его душе отчаянно боролись страшная подозрительность и желание верить нежным взглядам.
Когда Розочка с подарком появилась на пороге его кабинета, Пнюх насторожился. Он не верил, что острые на язык и очень свободолюбивые феи поддерживают его правление. Но чем больше говорила Розочка, чем дольше ласкала она его своим взглядом, тем больше поганному лешему хотелось верить в её искренность. «Женщины любят тех, у кого власть, — рассуждал он про себя. —У меня же огромная власть! Я оказался умнее всех! Почему бы этой красотке не восхищаться мной?» И чем больше Пнюх так рассуждал, тем больше убеждался в том, что он достоин любви этого прекрасного существа. Теперь перед ним стоял вопрос, что ему делать с Розочкой? С одной стороны, он ни за что не хотел превращать её в тупое послушное орудие своей воли. Ему хотелось, чтобы прекрасная фея любила его по-настоящему, и он не хотел подвергать её «обработке» волшебным паром. Но, с другой стороны, он вовсе не был уверен, что это создание поддержит его замысел, когда узнает, что все её подружки превратились в послушных рабынь.
Пока Пнюх решал, что же ему делать, а Розочка решала, как ей половчее спросить про маленькую шулю, дверь распахнулась, и в кабинет влетел Главный администратор Цика.
— Ты почему… — начал было возмущаться Пнюх такому наглому вторжению, но Цика перебил его, отчаянно замахав руками.
— Всё! Всё пропало! Правитель, всё пропало! — вопил он, не находя других слов.
— Что пропало? — внутренне холодея, спросил Пнюх шёпотом.
— Всё пропало, пропало! — как заевший механизм повторял одно и тоже Цика. Он был близок к истерике.
В конце концов, Пнюх вытряс из него информацию. И она была ужасной. Цика сообщил, что собрать потаёнников в церемонном зале невозможно, потому что они все разбежались! Стражников нигде нет, и он, Цика, не знает, куда они подевались! В потайном мире осталась группа зачинщиков всего этого бунта, они вооружены волшебными дубинками и собрались возле входа на половину Правителя! Пройти они, к счастью, не могут из-за защитного поля, но настроены воинственно!
Пнюх, находившийся до прихода Цики в самом приподнятом настроении, с трудом осознавал ужасные новости. Он никак не мог поверить в то, что сказал Главный администратор. Он растерянно посмотрел на Розочку, ища у неё поддержки, и увидел её радостный, торжествующий взгляд. Прелестная фея не смогла скрыть своего ликования, узнав, что её друзья блестяще провернули задуманный план. Когда она поспешно опустила глаза, было уже поздно. Пнюх всё понял, и всё его разочарование обернулось страшной ненавистью к обманщице.
— Ах, вот как! — прошипел он. — Ничего, ты ещё пожалеешь об этом!
В голове Правителя появилось нужное решение.
В это время мятежники совершенно не знали, что им делать дальше. Пройти на половину Правителя они не могли и уже порядком утомились от бездействия. Тут перед ними и возник Цика. Он держался высокомерно, всем видом давая понять, что он — хозяин положения. Потаённики напряглись, предчувствуя нехорошее.
— Я вижу, тут собрались главные зачинщики, так сказать, ядро? Прелестно, прелестно! — ехидно улыбаясь, начал Цика и замолчал.
Он, как актёр на сцене, держал паузу, усиливая общее напряжение. Потаённики, нахмурившись, ждали, что он скажет дальше. Наконец, Главный администратор вкрадчиво спросил:
— А хотите, я вам расскажу, что будет через десять минут с одной очень хорошенькой, но глупенькой цветочной феей?
Все ахнули, Астра прижала ладони к груди и в отчаянии воскликнула:
— Это я, я во всём виновата! Милая Розочка! Что с ней?! Отвечай, мерзкое чудовище!
— Ну, зачем же так? — притворно обиделся Цика. — Разве я похож на чудовище? Нет, я не буду с вами разговаривать, если вы будете обзываться. Пусть Астра извинится.
Астра буркнула извинение, испепеляя Цику ненавидящим взглядом. Главный администратор довольно ухмыльнулся.
— В общем, так: ваша милая Розочка нанесла личное оскорбление Великому Правителю, это страшное преступление! Она приговорена к смертной казни! Сейчас она находится под стражей и ровно через десять минут будет казнена! Но Великий Правитель готов помиловать её, если вы все до одного сложите оружие, проявите полное послушание и соберётесь в зале церемоний для того, чтобы восславить Правителя!
— А в этом зале нас всех «обработают» и сделают послушными рабами! Ведь так? — спросил Квиныч, надвигаясь на Цику.
— Стоять! — заорал Цика, бросаясь к защитному полю и сразу потеряв свой высокомерный вид. — Раз вы всё знаете, тем лучше! Да, Правителю нужны преданные подданные, и вы станете такими! А если нет, то вашей подружке наступит полный «капец»! И повторяю, все до одного, я знаю каждого из присутствующих! Если я не увижу кого-то из вас в церемонном зале, это будет значить, что вы не выполнили условие! Вот так-то, умники!
Сказав это, Цика быстро юркнул за защитный барьер, который пропустил его беспрепятственно. Потаённики остались в страшном смятении.
— Надо было «делать ноги», как все умные лешие! Это ты нас сбил! И что я вечно тебя слушаю! — роптал на Квиныча Шарко.
Квиныч только вздыхал, не зная, что ответить. Но больше всех убивалась Астра, которая чувствовала себя виноватой за происходящее. Она казнила себя за то, что это она уговорила Розочку узнать у Пнюха про маленькую лесную шулю, которая бесследно исчезла в коридорах потайного мира. В итоге все они в ловушке, Розочка в смертельной опасности, а про шулю по-прежнему ничего не известно.
Малышка Мю ужасно устала от вынужденного заточения, она проголодалась и умирала от скуки и ничегонеделания. Больше всего на свете ей хотелось очутиться в родном лесу рядом с Мамой. И никаких приключений! Но она не представляла, как им выбраться отсюда. Дядя Сум, превратившийся в её преданного слугу, ничего не предпринимал без её приказов. Это тоже было ужасно. Шуля слонялась из угла в угол, и когда она доходила до угла, в котором стояла огромная запечатанная бутыль, ей всё время чудилось странное. То ей казалось, что кто-то просит её о помощи, то вдруг ей мерещилось, что кто-то сильно на неё злится. В конце концов, она решилась:
— Дядя Сум, а ты можешь открыть эту бутылку? — спросила она, похлопывая ладошкой по стеклянной поверхности.
— Легко! — бодро отозвался дубовик.
На самом деле, это оказалось вовсе не так уж легко. Пробка, глубоко забитая в горлышко бутыли, никак не вытаскивалась. Тогда Сум, надавливая своими сильными пальцами, стал пропихивать её внутрь бутыли. И вскоре эти действия увенчались успехом. Пробка с лёгким хлюпом провалилась внутрь. Из бутылки остро пахнуло чем-то затхлым, и как будто лёгкой дымкой окуталась вся комната. Шуля даже закашлялась. Но дымка быстро рассеялась, запах стал не таким острым, и шуля захотела заглянуть внутрь горлышка, до которого она не дотягивалась. Сум поднял малышку на руки, и Мю некоторое время с брезгливой миной созерцала серовато-зелёную и неприятно пахнущую жидкость, которой на одну треть была заполнена бутыль.
— Фу, какая гадость! Опусти-ка меня! — наконец сказала шуля. И тут над её головой тихо, но всё же довольно отчётливо прошелестело:
— Сама ты гадость!
— Ой! Кто это? — испугалась шуля, прячась за дубовика.
Сум выхватил дубинку и стал размахивать ею, растерянно глядя по сторонам. Он тоже слышал голос, но никого не видел.
— О-о-о! — тоскливо взвыл голос, затем несколько флаконов на верхней полке покачнулись, упали и разбились, брызнув осколками.
— Это кто здесь безобразничает? — возмутился дубовик. — Ну-ка, отвечай немедленно!
— Это я, несчастный доверчивый глупец! Кретин, который считал себя гением, а сам не видел дальше собственного носа! — разрыдался голос.
Вскоре шуля и Сум узнали историю ещё одного злодеяния Великого Правителя Пнюха.
В то время, когда Колдун считал Пнюха своим лучшим другом, он воплощал в жизнь все его задумки. Но у Колдуна была и своя мечта, которую он очень хотел воплотить в жизнь. Он хотел стать крейдом. Нет, конечно, он понимал, что останется самим собой, никогда ему не стать настоящим крейдом. Поэтому он хотел быть им хотя бы внешне. Своё собственное шишковатое тело лешего его просто оскорбляло. Он почти ненавидел его. Много дней он посвятил поиску волшебной формулы перевоплощения. И вот, наконец, он нашёл её. Потом ещё долгое время он тщательно подбирал все компоненты для волшебного зелья. Когда всё было готово, выяснилось, что в одиночку процесс перевоплощения совершить невозможно. Нужен был помощник, и естественно, Колдун для этой роли выбрал своего лучшего друга, Пнюха.
Процесс перевоплощения состоял из нескольких этапов. Сначала Колдун должен был выпить жидкость для развоплощения. Эту жидкость нужно было пить, сидя в какой-либо емкости. Потому что выпивший её, тут же растекался желеобразной субстанцией. Таким образом, он лишался возможности самостоятельно совершить следующий этап — выпить зелье для создания нового образа. Вот тут и нужен был Колдуну помощник, который бы вылил в ёмкость необходимое зелье. Развоплотившись внутри большой бутыли, Колдун сосредоточил свой дух для наилучшего представления образа крейда, в которого он хотел превратиться. Но Пнюх не сделал того, что было нужно. Вместо этого он закрыл широкое горлышко бутыли пробкой.
— Никто, никто теперь не может мне помочь! — взвыл невидимый Колдун.
— А может быть, оно ещё здесь то зелье, ну, которое нужно вылить в бутылку? — спросила шуля, у которой сердечко сжималось от жалости к незадачливому волшебнику.
— Оно-то здесь, но оно давно испортилось, а новое могу сделать только я, но я-то не могу! — и он опять зарыдал.
— А может быть, попробуем вылить это? Может, оно не совсем испортилось? — предложила шуля.
— Ты в своём уме? Всякую гадость лить в мою любимую сущность! Думай, что говоришь! — разозлился Колдун и стал опять крушить склянки.
— Эй, ты, кончай истерику! — потянулся к дубинке Сум. Хотя, что он мог сделать с невидимым духом?
— Ненавижу! Ненавижу! — бесновался Колдун.
— Что я такого сказала? — испуганно прошептала Мю.
— Да, причём тут ты? — совершенно спокойно заявил голос, как будто не он только что вопил. — Я ненавижу подлого предателя Пнюха, и хочу отомстить ему! И вы мне в этом поможете! И только попробуйте сказать «нет»!
В это время на другой половине потайного мира стоял плач, который гулко разносился по всем коридорам. Плакали цветочные феи все до одной во главе со своей предводительницей Астрой. Астра рыдала громче всех, потому что считала себя страшно виноватой. Остальные лешие пытались как-то их утешить, хоть и сами чувствовали себя не лучше. Конечно, все они с самого начала решили выполнить условие Пнюха. Не было даже разговора, чтобы спасти себя, пожертвовав Розочкой. На это и рассчитывал коварный Пнюх. И теперь все настраивались на страшное превращение в рабов ненавистного Правителя. Большинство отчаянно сожалели, что упустили возможность оказаться на свободе. Это было так ужасно — осознавать, что через некоторое время каждый из них потеряет своё собственное «я», и превратится в послушное орудие зарвавшегося поганного лешего.
— Не нужно считать, что всё потеряно, — говорил Кри, пытаясь хоть как-то успокоить несчастных друзей, — мы обязательно придумаем, как спасти всех!
Кри и Фико были единственными, кто избегал незавидной участи. Фико был невидим, крылан же висел под самым потолком и был не замечен Цикой, когда тот пересчитывал присутствующих. Конечно, всех немного утешал тот факт, что оставшиеся на свободе друзья будут предпринимать всё возможное для их спасения. Но, с другой стороны, и Кри, и Фико чувствовали себя так, будто они виноваты в том, что именно им повезло.
— Не бойся, — шептал Фико на ушко плачущей Фиалочке, — я уверен, что вас можно будет расколдовать, мы найдём этот способ, обещаю тебе! Нужно быть оптимисткой!
— Да, тебе легко говорить «не бойся», — заливалась слезами фея, тебе ведь не идти в зал церемоний. Я бы тоже была оптимисткой, если бы оставалась на свободе!
— Если тебе будет легче от этого, я пойду с тобой! — решительно сказал Фикотрианыч. Ему было невыносимо слушать упрёки подружки.
— Ах, нет-нет! — испугалась Фиалочка. — Кто же тогда нас спасёт? Даже не думай! Я больше не буду плакать. Вот видишь, я успокоилась.
— Ну что, друзья, — раздался зычный голос Квиныча, — нам пора идти. Обнимемся на прощание.
И вдруг, перекрывая вздохи и всхлипы, зазвучал звонкий, как колокольчик, весёлый голосок Розы. Да, это точно был её голос и её смех! Все с удивлённым ожиданием посмотрели на двери, ведущие на половину Правителя. Как по волшебству, эти двери открылись, и, легко минуя защитное поле, из них вышли смеющаяся Розочка за руку с лесной шулей, а вслед за ними огромный дубовик Сум, держащий на весу за шиворот Гвануду и Цику.
Трудно передать наступившее радостное оживление. Все обнимались, цветочные феи плакали теперь от счастья, даже у Квиныча глаза были на мокром месте, и он поминутно сморкался в огромный клетчатый платок. Кри сжимал лапку малышки Мю и говорил, что больше ни на шаг не отпустит её одну. Когда первое волнение улеглось, Розочка начала рассказывать о том, что в это время происходило на половине Правителя. Собственно, она не очень-то хорошо сама разобралась в ситуации. Всё произошло очень быстро. Вдруг в кабинете Пнюха открылась какая-то тайная дверь, из неё выбежал Сум с дубинкой, которой он мгновенно нейтрализовал Гвануду и Цику. Потом шуля бросилась освобождать связанную Розочку, а дубовик в это время выбежал за дверь и оглушил двух оставшихся охранников Пнюха. Всех их связали, рты заклеили пластырем. Сум объявил, что путь свободен.
— Если бы вы знали, как я обрадовалась! — щебетала Розочка. — Противный Цика так меня запугал, он говорил, что я буду умирать медленной и мучительной смертью!
Все негодующе посмотрели на связанного Цику, который уже вполне пришёл в себя от удара дубинки, и, не имея возможности говорить, смотрел на всех умоляющим взглядом. Но пока было не до него. На Розочку посыпались многочисленные вопросы:
— Как же вам удалось пройти через защитное поле?
— Почему охранник Сум пошёл против воли Правителя? Что, на него больше не действует колдовство?
— Как Сум с лесной шулей оказались в кабинете Пнюха?
На все эти вопросы Розочка ответить не могла, она посмотрела на Мю, скромно стоявшую в сторонке. Кри подтолкнул шулю в центр, и она стала рассказывать, как всё было. По мере того, как она рассказывала, из круга слушателей всё больше доносилось восхищённых реплик:
— Вот это да!
— Во, даёт шуля!
— Как только ты догадалась?
Так что в конце своего рассказа Мю чувствовала себя именинницей. Тут кто-то крикнул: «Качать шулю!» Её подхватили десятки рук и стали подбрасывать. Но тут подала голос Розочка: «Ага, а то, что я рисковала собой, ничего не значит?» «Качать Розочку!» — закричали голоса. Стали подбрасывать и Розочку.
— А знаете что, пойдемте-ка отсюда в лес! — предложил Шарко.
— Да, да, домой, в лес!
— Быстрей пойдёмте отсюда!
— Ура, в лес! Свобода! — ликовали лешие.
— А что будет с теми, кто здесь остаётся? — громко спросил крылан Криктикуатинус.
Ведь крыланы никогда никого не бросают в беде. А в потайном мире оставались и связанные бесчувственные дубовики, и лишенцы, как тени слоняющиеся по коридорам.
— Мы подумаем об этом в лесу! — отмахнулась Розочка.
— В лесу! Конечно, мы подумаем об этом дома! — подхватили остальные.
— Я тоже очень-очень хочу домой к Маме и Папе, хочу в лес! — отчаянно зашептала на ухо крылану Мю.
— Моя Повелительница! Не волнуйся, я отнесу тебя в лес, я буду защищать тебя! Я всегда с тобой! — тут же откликнулся Сум, услышавший желание шули.
«О, боже! Что же мне с ним делать?» — испугалась Мю, представив, как она появится пред Мамой и Папой в сопровождении огромного дубовика.
Но тут раздались разочарованные возгласы. Неожиданно выяснилось, что ни у кого не получается покинуть потайной мир. Пытаясь привычно перенестись в лес, лешие каким-то образом опять возвращались на то самое место, с которого стартовали. Это было пугающе странно. Некоторое время все упорно ещё и ещё раз совершали попытки переместиться, но вскоре стало понятно, что ничего не получается. По какой-то неясной причине это стало невозможно. И только тут у всех сразу возник вопрос: «А где, собственно, Пнюх? Куда делся развенчанный Правитель?» Ни Мю, ни Розочка этого не знали. Ничего не смогли добиться и от Цики с Гванудой, которым для такого случая разлепили рты. При этом Гвануда смотрел на всех волком, и из него невозможно было вытянуть лишнее слово. Зато Цика тут же стал каяться и сваливать всю вину на Гвануду и Пнюха!
— Меня заставили, принудили служить им! — заискивающе ныл администратор. — Вот Гвануда начал служить Пнюху по доброй воле, я точно знаю, я могу доказать! По… — не договорил он, в этот момент Квиныч опять залепил ему рот.
И тут под сводами холла раздался надрывный стон:
— О-о-о-о-о! Жалкий я тупица! Растёкшиеся мозги! О-о-о!
— Колдун прилетел, — спокойно пояснила Мю оторопевшим друзьям.
Долгое время из стенаний Колдуна ничего невозможно было понять. Но потом все собравшиеся потребовали от вопившего духа нормальных объяснений. И тот взял себя в руки, но то, что он рассказал, действительно, было ужасно.
Оказывается, в те времена, когда Колдун, подзуживаемый Пнюхом, доказывал свои выдающиеся способности к колдовству, он сотворил ещё один волшебный механизм. Как всегда, идея принадлежала Пнюху. Воплощая её в жизнь, Колдун даже не задумывался, насколько жуткой стороной она может обернуться. Зато теперь он это осознал вполне и ужаснулся собственной недальновидности и безответственности, с которой он выпускал в жизнь свои волшебные изобретения, особенно это, последнее.
Оно заключалось в том, что любой нажавший сверхсекретную кнопку и произнёсший волшебную формулу, мог запустить программу самоуничтожения потайного мира. Всё пространство потайного мира оказывалось под невидимым, но мощным колпаком, который постепенно, очень медленно сжимался, сжимая и перерабатывая всё находящееся внутри него. В конце концов, весь потайной мир трансформировался в одну гигантскую поганку. Всё, что было внутри его, становилось строительным материалом для этого чуда природы.
— В общем, строительный материал — это мы, я правильно понял? — угрюмо в полной тишине спросил невидимый Фикотрианыч.
— Я не думал, я считал, что это будет мебель, разные предметы, — шёпотом произнёс Колдун.
— Ну, и кто ты после этого? — взревел Квиныч.
— Я — доверчивый идиот! Я виноват, я знаю! Я не хотел, не думал! Простите меня, если можете! — зарыдал дух где-то над головами у собравшихся.
— Прекрати реветь! Почему ты решил, что Пнюх запустил этот механизм?
— Я видел, как он нажимал кнопку, но я не мог его остановить, я ведь всего лишь дух…
— А где сейчас этот негодяй? — сжала кулачки Астра.
— Пнюх давно в лесу, так было предусмотрено.
— И сколько времени у нас есть? Пока ничего особенного не происходит, кроме того, что мы не можем отсюда выйти. — Фико высказал то, что волновало каждого. Все затаили дыхание.
— О, это очень медленный процесс, может быть, понадобится целый день, — прошептал Колдун.
— Но ты же сам создал этот механизм! Неужели ты не можешь отменить своё колдовство? — не сдавалась Астра, которая, как и многие, не хотела верить, что всё кончено.
— Я забыл! Всё забыл! Понимаешь? Я сидел в бутылке! Я теперь не совсем я! Что я могу? — опять зарыдал тот.
— Надо было думать, что делаешь! — зло бросил Шарко.
И тут всех как прорвало. На витавшего где-то под потолком духа Колдуна обрушились потоки обвинений, брани и даже угроз. Хоть угрозы в данной ситуации не имели никакого смысла. Колдуна, как и других, ожидала худшая из всех возможных кончин. Лешие и нежные цветочные феи, подняв головы, выкрикивали горькие и злые слова, потрясали кулаками, а некоторые даже пытались плюнуть, правда, это была не самая лучшая идея.
Шуля Мю слушала эти крики и жалела Колдуна. Почему-то она не верила, что с ней и с её друзьями действительно произойдёт что-нибудь плохое. «Мои братья найдут дедушку Фартимуса, а уж он-то обязательно что-нибудь придумает! Они спасут нас, они не бросят меня!» — думала шуля.
— Перестаньте, пожалуйста! — раздался звонкий голос крылана, поднявшегося к потолку и раскинувшего огромные кожистые крылья, как бы в защитном движении. — Он давно уже наказан! Не мучайте его!
Кри хотел ещё что-то сказать, но тут воздух качнулся и совершенно зримо потолок стал снижаться. Все с ужасом смотрели на двигающиеся стены. Правда, движение тут же остановилось. Но где-то в дальнем конце потайного мира послышался грохот, отдававшийся гулким эхом по длинным коридорам. Сразу стало жарко.
Шуля Мю смотрела на лица друзей, на которых застыло обречённое выражение. Никогда она не видела таких лиц.
— Всё будет хорошо! — тихо, но уверенно сказала шуля. В наступившей тишине её голос был слышен. — Я знаю, что всё будет хорошо! — упрямо, как заклинание повторяла она. Но тут у неё закружилась голова, и Мю закрыла глаза.
Когда она пришла в себя, то первое, что она увидела, был ослепительный свет. Мю снова смежила веки. Но что-то хорошее происходило вокруг неё, она слышала какие-то радостные возгласы, ей так хорошо, так вольно дышалось. Шуля окончательно распахнула глаза и увидела, что находится в лесу, мягко освещаемом заходящим солнцем. Рядом с ней находились лешие — бывшие узники потайного мира, и их почему-то было очень много. Все они так же, как и она, изумлённо и радостно оглядывались вокруг, ещё не веря в то, что с ними происходит.
И тут малышка шуля увидела ИХ, и больше не могла оторвать от них взгляда. «Вот откуда сияние!» — поняла она.
— Крейды! О, это они! — услышала она рядом ликующий возглас и обернулась, чтобы посмотреть, кто это так вопит. Рядом, молитвенно сложив тоненькие ручки, стоял совершенно незнакомый леший. Его шишковатое тело было облачено в чёрный развевающийся плащ. Он продолжал выкрикивать восторженные реплики прямо под ухом у шули. И какой же знакомый был у незнакомца голос! «Колдун!» — удивлённо подумала шуля. А когда она опять повернулась, чтобы разглядеть крейдов, то увидела только уплывающие вдаль силуэты, излучающие свет. Крейды не шли по земле, а тихо плыли по воздуху. И вдруг в один миг они исчезли.
В это же мгновение все присутствующие окончательно пришли в себя. Что тут началось! Все кинулись обнимать друг друга. А Мю увидела своих братьев, которые со всех ног бежали к ней. О, никогда ещё Мю их так сильно не любила. Она кинулась в их объятия, и близнецы обнимали и целовали её, и всё никак не могли отпустить. Хоть они и считали нежности «девчачьими глупостями» и никогда прежде не целовали сестрёнку, но сейчас был особый случай!
Глава 16. Объясняющая, как произошло освобождение потаенников и повествующая об окончании путешествия шулей, да и всей этой истории.
Наверное, моим читателям интересно узнать, что же произошло с потайным миром, и как все лешие оказались в лесу, избежав страшной гибели?
А всё было вот как. С большим трудом, с несколькими передышками старый орёл с шуляком на спине долетели до поселения горных крейдов. Нужно сказать, что Бо вёл себя очень храбро. Он сильно замёрз в полёте, ему было очень страшно, но он мужественно терпел и молчал. На вершинах гор у шуляка так закружилась голова, что к дедушке Фартимусу Хатти доставил его почти в бессознательном состоянии. И это было как раз в тот момент, когда Пнюх запустил механизм уничтожения потайного мира. Фартимус внимательно выслушал сбивчивый рассказ Бо, который всё время повторял, как в бреду: «Нужно спешить! Пожалуйста, поверьте мне, нужно спешить!» Хотя шуляк и не подозревал, насколько сильно нужно спешить, ведь он не знал последних событий. Бо торопил крылана, но Фартимус решил обратиться за помощью к своему Учителю, крейду. Тот сидел в одиночестве на уступе заснеженной горы, почти у самой вершины, и был неподвижен. Бо, трясясь от холода, наблюдал издали, как дедушка Фартимус, приблизившись к крейду, и не сказав ни слова, тоже замер, и долгое время оба не шевелились.
— Что они там уснули что ли! — с негодованием бурчал про себя Бо, стуча зубами. — Если дело так дальше пойдёт, я тут задубею насмерть!
Но он был неправ, так как не знал, что для общения с крейдом не нужно слов. И в то время, когда шуляк обвинял старших в бездействии, крейд уже внутренним видением обозревал не только, что сейчас происходило в потайном мире, но и что было раньше. Через несколько минут он уже знал всё, и знал, что нужно делать. Не успел расстроенный Бо и глазом моргнуть, как очутился вместе с дедушкой Фартимусом и двумя крейдами в лесу на той самой поляне, где его брат Ри терпеливо ждал новостей, мучаясь от неизвестности. И тут же на поляне стали появляться ничего не понимающие лешие, среди которых Бо и Ри с радостью увидели свою маленькую сестрёнку, совершенно невредимую.
Одним движением воли крейды отменили всё волшебство, которое нагородил Колдун. Мгновение — и не стало больше потайного мира! Все бывшие стражники Пнюха превратились опять в простых леших, «лишенцы» снова обрели волю и своё «Я», а Колдун — своё шишковатое тело лешего.
Всё это Фартимус объяснил ошеломлённым лешим, когда они заворожено смотрели вслед исчезающим крейдам. Ещё крылан объявил, что по его просьбе крейды оградили поляну от посторонних взглядов до двенадцати часов ночи.
— Так что общайтесь без опаски, но помните, что это только до двенадцати часов. И главное: надеюсь, Колдун понял, какую ответственность на него налагает его несомненный талант и больше не станет обращаться с волшебством бездумно, — обратился мудрый крылан к Колдуну.
— Я обещаю! Обещаю, что из-за меня никто больше не будет страдать! Простите меня, я многое понял! Я сейчас совсем другой! — воскликнул незадачливый леший-волшебник.
И действительно, Колдуна было не узнать. Раньше это был угрюмый леший, которому не было дела до мнения других. Сейчас же он смотрел на своих собратьев с чувством такого раскаяния, что его тут же простили. Все были так счастливы, что просто не могли сердиться. Лешие окружили Колдуна, и, похлопывая его по плечам, говорили:
— Ладно, чего уж там, прощаем! Но только теперь о каждом колдовстве будешь отчитываться на Совете леших!
— Конечно, конечно! — кивал тот.
— Будешь колдовать только для нужд коллектива!
— Согласен! — отвечал Колдун.
— Кстати, — задумчиво произнёс толстенький грибной леший, — задумка с потайным миром была очень хорошей, просто Пнюх всё испортил. Вначале так было удобно там собираться, у каждого был свой кабинетик!
— Да, действительно! — завздыхали лешие.
— Давайте сделаем новый потайной мир, но только под руководством Совета старейшин!
— Давайте! Давайте! — зашумели все.
— Только Пнюха и близко не подпустим! И Цику, и Гвануду! — возбуждённо зашумели лешие. И тут Астрочка задала вопрос, который волновал всех:
— А что мы будем с ними делать?
Все посмотрели на старейшину Рема.
— С кем? — спросил Рем.
— Ну, с Пнюхом, Цикой, Гванудой?
— А кто это? Я не знаю таких леших, — ответил старик и многозначительно оглядел присутствующих.
— Правильно! Таких леших нет в нашем лесу! — подхватили все.
— Позвольте, что значит «нет»? — раздался из толпы голос Цики.
И тут же все лешие молча от него отвернулись. Цика и Гвануда потоптались ещё немного на поляне, но на них смотрели как на пустое место, и они вынуждены были исчезнуть.
Они, не сговариваясь, переместились туда, где раньше в бытность поганного лешего чаще всего обитал Пнюх. И они сразу увидели его там. Пнюх, сгорбившись, сидел на пеньке. Он сидел неподвижно, полностью погрузившись в свои мысли. И эти мысли были невесёлыми. Он всё время прокручивал в голове недавнее прошлое, когда он решился окончательно уничтожить племя леших. Вот как это было.
В то время как Правитель узнал о взбунтовавшихся подданных, он оставил своих замов разбираться в ситуации, а сам спрятался в маленькую каморку, никому, кроме его и Колдуна не известную. Там находилась заветная кнопка, с помощью которой можно было навсегда избавиться от потаёнников, не захотевших стать его преданными подданными. Правитель очень сильно боялся. Страх, уже давно периодически охватывающий его, теперь не отпускал совсем. Пнюх не мог себя заставить выйти даже в свой кабинет, и только рядом со спасительной кнопкой он снова ощутил себя уверенным и могущественным. Он наблюдал через тайное отверстие, как развивались события. Как Колдун освободил дубовика Сума и лесную шулю, как были схвачены его замы и парализована его личная охрана. Он понял, что надежды на возвращение его власти нет и подошёл к пульту, на котором красным глазком ему подмигивала его единственная теперь защита. Но, всё же, приняв решение, Пнюх никак не мог заставить себя нажать эту кнопку. Не то, что ему было жалко своих собратьев, он уже давно разучился испытывать жалость к другим, но Пнюх вдруг разом почувствовал страшную слабость, так что даже пошевелиться у него не хватало сил. В это время в коморку ворвался дух-Колдун, и завопил:
— Предатель! Я так и знал, что ты здесь, подлец! Не смей делать этого...
И Колдун, собрав всю силу своего духа, метнулся к пульту, но в это время Пнюх уже нажимал кнопку.
И вот теперь, уверенный, что он уничтожил потайной мир вместе со всеми потаённиками, поганный леший сидел на пеньке и думал, почему же так мерзко у него на душе.
— Хватай его, чтобы он не переместился! — крикнул Цика, с ходу напрыгивая на Пнюха.
Бывшие приближённые скрутили развенчанного Правителя и стали вымещать на нём всю свою обиду:
— Ты бросил нас, жалкий трус! — кричал Гвануда, пытаясь половчее пнуть прижатого Цикой Плюха.
— Из-за тебя нас теперь ни во что не ставят! — орал Цика, молотя поганного лешего сжатыми от злости кулаками.
— Ты оставил нас умирать, а сам смылся! Предатель! — не мог успокоиться Гвануда.
— Ненавижу! Всех ненавижу! — шептал Пнюх, не совсем понимая, что произошло, и как все очутились в лесу, но, чувствуя, что в его жизни всё хорошее закончилось.
А для леших, получивших свободу, жизнь представлялась удивительно прекрасной! И они были очень благодарны всем своим спасителям: крейдам, мудрому крылану Фартимусу, и, конечно, юным друзьям, без страха пришедшим на помощь потаённикам. Но поскольку ни крейдов, ни дедушки Фарти (он незаметно скрылся в разгар всеобщего ликования) на поляне не было, то вся благодарность леших обратилась на шулей и молодого крылана. И хотя шули очень спешили, их никак не хотели отпустить без награды, соответствующей их подвигу. Особенно лешие хотели наградить малышку Мю, которая в их глазах была главной героиней.
— Дорогая шуля Мю! — начал речь Квиныч, когда всё было готово для церемонии. – Мы долго совещались, и решили, что Вы должны быть удостоены чести носить звенящий серебряный браслет! Никогда ещё ни один лесной житель не получал от леших этой награды! Но Вы её вполне заслужили!
Леший Сум поднял Мю на свои могучие плечи, чтобы всем было хорошо её видно, а лешие разразились бурными аплодисментами.
Малышке Мю не верилось, что всё это происходит с ней, и она поискала глазами братьев, ища у них поддержки. Ведь не каждый день оказываешься на вершине славы!
— Звенящий браслет — это не только награда, это ниточка связи с миром леших! Ваш друг Фикотрианыч объяснит Вам, как им пользоваться. А теперь позвольте я Вам его надену.
И Квиныч надел на протянутую лапку шули тоненький, но необычайно красивый браслетик с застёжкой в виде двух нежных колокольчиков. Мю глаз не могла оторвать от такой красоты. И пока её тискали и поздравляли, она то и дело поглядывала на свою левую лапку, опасаясь в такой толкотне обронить свою прелесть.
Затем награждали шуляков и Кри. Им повязали ленты почётных лесных граждан, и каждому хотелось обнять героев, похлопать их или просто до них дотронуться. Так что друзья, хоть и очень спешили, ещё долго не могли покинуть шумное веселье.
Мю же тем временем разыскала в толпе Фикотрианыча, ей очень хотелось узнать, как можно пользоваться подаренным браслетом. Но тут к ней обратилась Фиалочка:
— Мю, ты не видела случайно Фико?
И только шуля собралась сказать: «Да вот же он!», как увидела, что цветочный леший отчаянными гримасами и жестами просит её молчать. Мю промычала что-то нечленораздельное, и Фиалочка пошла дальше искать своего друга, пройдя практически рядом с ним, и не замечая его.
— Ой, ты не расколдовался, что ли? – удивлённо шёпотом спросила его шуля, которая сама прекрасно его видела.
— Тише! — зашипел Фико. — Меня же не Колдун заколдовал, а дедушка Фартимус сделал невидимым для своих, помнишь?
— Ой, так давай найдём его быстрее, он совсем про тебя забыл!
— Да ты что! Молчи! — зашикал на неё леший. — Я без шляпы не появлюсь перед цветочными феями! Так когда будет готова моя шляпа?
— Ой, для этого мне сначала нужно добраться до посёлка! Вместе с Мамой и Папой, и Та, — шёпотом прибавила Мю, вдруг представив, какое объяснение с родителями ещё предстоит ей и её братьям…
Мама очень сердилась… Уже прошла целая ночь после того, как они поздно вечером вернулись в дом к крысу. Уже позади были все сбивчивые объяснения и попытки оправдаться, которые Мама слушала, строго поджав губы и недоверчиво щуря глаза. Уже было утро, светило яркое солнце, и Мю хотелось, чтобы Мама улыбнулась и прижала её к себе. Но Мама продолжала сердиться и молчать. Вчера перед сном она сказала: «Вы толкнули на ложь своего кузена, вы обидели Ивина, вы обманули всех, а теперь вы продолжаете выкручиваться и не говорите правду. Я не хочу больше с вами разговаривать, потому что ложь — это отвратительно!»
— Ну, что будем делать? — шёпотом спросил Ри у брата, когда прошло два часа пути, в течение которых Мама не сказала им ни слова.
— Не знаю, — вздохнул Бо.
Чтобы Бо не знал, что делать, такое случалось редко, но сейчас был именно такой случай.
— А ты что думаешь, Мю? — обратился Ри к сестрёнке, которую после происшедших событий стал воспринимать как равную, даже с некоторой долей восхищения. Ведь он-то почти всё время провёл на поляне, ожидая событий, а Мю действовала и ещё как! Ри немного страдал оттого, что он меньше всех участвовал в спасении потаёнников.
— Может быть, мы расскажем чуть-чуть правды, ну, то, что мы спасали Фико и покажем его Маме? А Мама, и все, когда увидят его, сразу обалдеют и всё, — предложила Мю.
— А что? Кажется, это идея, — отозвался Бо. — Только нужно придумать какую-то неопасную историю спасения и дело в шляпе!
— Дело, может быть, и в шляпе, а я нет! — раздался ворчливый голос из корзинки, в которой Мю несла своего маленького друга. — Если вы думаете, что я появлюсь в таком виде перед вашей Мамой, то ошибаетесь! И вообще, вы обещали, что никому никогда не расскажете про леших, забыли?
— Ну, мы же не про всех леших, а только про тебя одного, и ты и без шляпы очень красивый, — заискивающим тоном сказала Мю. Ей очень хотелось помириться с Мамой, и ещё удивить всех!
— Нет, нет и ещё раз нет! Даже не просите! — заявил Фико из корзинки.
— Всё-таки вредный этот леший! — шепнул Бо брату.
— Я всё слышу! — обиженно сказал Фико. — Между прочим, у леших очень хороший слух! А чтобы вам было стыдно, я сейчас вам помогу помириться с родителями! А то вредный, вредный …
Шулякам стало стыдно. Виноватый вид близнецов успокоил обиженного лешего, и он заговорил о деле:
— Посмотри, Мю, на свой браслет, видишь два колокольчика — они непростые. Маленький называется «весёлым» колокольчиком. Если ты сильно потянешь за язычок, который есть внутри, а потом резко отпустишь, то язычок придёт в движение и колокольчик тихо зазвонит. Подожди, не торопись! — прикрикнул Фико, увидев, что Мю потянулась к звоночку. — Сначала дослушай! Он будет звонить недолго, а потом сам затихнет. В следующий раз его можно будет «включить» только через двенадцать часов, если включить раньше, то он не будет действовать.
— А как он действует? — одновременно спросили Бо и Ри?
— У него замечательное действие! Тот, кто будет находиться рядом, сразу станет весёлым и не сможет сердиться или грустить.
— Ой, как здорово! — обрадовано воскликнула Мю. — Мы улучшим настроение Мамы, и она нас простит! Пойдёмте скорей!
— Погоди, Мю. Пусть Фико расскажет про второй колокольчик, — остановил её Бо.
— Второй колокольчик — «тревожный». Им можно пользоваться в редких случаях, потому что его звон одновременно услышат буквально все лешие, и будут знать, что ты, Мю, в беде. Ну, об этом мы потом ещё поговорим, а сейчас звони в весёлый!
— Но ведь они далеко, а ты сказал, «кто находится рядом», — возразил Ри.
— Раз мы их видим, значит, они рядом! Раз я говорю «звони», значит, я знаю, что говорю! — ворчливо ответил Фикотрианыч.
Мю быстрей схватилась за браслетик, и через секунду послышался тихий нежный звон. И тут же шуля, очень страдавшая от ссоры с родителями, почувствовала, что жизнь — прекрасная штука! Ей захотелось петь от нахлынувшего на неё чувства радости! Она посмотрела на братьев: Бо и Ри широко улыбнулись, и одинаково подмигнули ей. Их настроение тоже стремительно улучшалось. И тут они услышали смех Мамы. Кажется, что они не слышали его целую вечность! И это было так здорово! Они припустили вперёд, так как всё это время они сознательно замедляли шаг и порядочно отстали от своих.
— Ладно, — сказала им явно повеселевшая Мама, — забудем эту неприятную историю. Я думаю, что вы всё хорошенько осознали! — было видно, что Мама не сердится, и ей вовсе не хочется сейчас заниматься воспитанием. Всё это она говорит так, для порядка.
— Конечно, осознали! — с улыбкой подхватила Та и шутливо щёлкнула Бо по носу.
Все рассмеялись и долго не могли остановиться. Громче всех хохотал шулёнок Джи, который до этого вынашивал в душе планы страшной мести. Но теперь эти планы куда-то улетучились, и ему было очень хорошо.
Тем временем они поднялись на пригорок, и стало видно, что они уже почти пришли. Отражая солнечный свет глянцевыми крышами, перед ними сиял и искрился Блестящий посёлок.
— Слава богу, мы наконец-то добрались! — воскликнула Мама.
— Ура, — сказала Та.
— Ура! — завопили дети.
Вот так и закончилось это необыкновенное путешествие. Но ведь жизнь продолжается. И с нашими героями будет происходить ещё много интересных происшествий, о которых, мои дорогие читатели, я обязательно вам расскажу в следующей повести.