(В аудиозаписи сказку можно скачать на моем сайте: http://vremya-skazki.ru/)
Глава 11. О том, как шуля Мю совершила чудо.
Бывший поганный леший, а ныне Великий Правитель потайного мира находился в крайнем раздражении. Своей секретарше Стрепке он велел записывать на приём только тех, кто принёс новости о пропавшем лешем Фикотрианыче. «И не сметь меня беспокоить по другим вопросам! Это понятно?!» — накричал он на побледневшую от страха Стрепку и закрылся в своём кабинете. И вот уже несколько часов он сидел в секретном отсеке своего кабинета перед огромным, занимающим всю стену экраном. Он то тупо смотрел на мерцающую поверхность экрана, то в бессильной ярости нажимал большую красную кнопку. С того момента, как исчез Фико, с экраном тоже стало происходить неладное. Он работал и показывал всё, кроме того, что было нужно Пнюху, а именно — лешего Фикотрианыча! Это было необъяснимо, и это пугало и злило Пнюха.
Так ничего и не добившись от волшебного устройства, Пнюх прекратил бесполезные попытки и глубоко задумался. «Неужели ты начал мне вредить?» — подумал он и в волнении заходил по кабинету. «Нужно посмотреть», — сказал Пнюх громко сам себе, как бы отгоняя неуверенность. Ему до ужаса не хотелось туда идти, но он преодолел себя и, наконец, нажал невидимую панель, открывшую проход в бывшую тайную лабораторию Колдуна. Бывший поганный леший и раньше, когда ещё был Колдун, не любил там бывать. Он чувствовал себя там маленьким и ничтожным, потому что ничего не понимал из того, что там делалось Колдуном. И, восхищаясь вслух его талантом волшебника, Пнюх втайне ненавидел Колдуна за этот талант. Ему до печёночных колик надоело восхвалять своего «друга». Пнюх хотел, чтобы восхищались им самим.
Медленно, неуверенным шагом Великий Правитель потайного мира вошёл в бывшую святая святых Колдуна. Маленькие глазки Пнюха тревожно забегали по комнате, выискивая признаки его невидимого присутствия. Но в комнате всё было без изменений. Многочисленные пузырьки, амфоры, колбы и пробирки на стеллажах были тусклыми от пыли. Груды самых разных предметов непонятного назначения валялись всё на тех же самых местах. Всё в этой комнате говорило о том, что здесь давно не ступала нога хозяина. И также в углу стоял огромный сосуд неправильной формы с плотно притёртой пробкой. На его стенках тоже осела пыль. Пнюх облегчённо вздохнул и явно взбодрился. Он подошёл к сосуду и тут Великий Правитель повёл себя очень странно: он стал показывать сосуду язык, крутить кукиши, делать неприличные и оскорбительные жесты — в общем, безобразно кривлялся. Наконец, утомившись от кривляний и как бы даже устыдившись, что он не сдержал себя, Пнюх быстро посеменил к выходу. Покинув неприятную комнату, он стал размышлять вслух, обращаясь в своём воображении к Колдуну:
— Нет, ты не можешь мне вредить. Ты сейчас никто — жалкий кефир в бутылке! Ты считал себя гением! Это я — гений, а ты — кефир! У тебя не хватило даже ума опасаться меня. И сейчас я могу всё! Спасибо тебе, Колдун, ты замечательно на меня поработал! – и Пнюх презрительно рассмеялся в пустоту. Но тут он вспомнил о своей проблеме и подошёл к экрану. Он впился глазами в лежащую перед ним фотографию Фикотрианыча, затем нажал синюю кнопку на пульте управления, и тут же на экране появилось изображение Фико, точно такое же, как на фотографии. «Ну, давай же, ищи его», — с надеждой прошептал Пнюх и нажал красную кнопку. Волшебный экран привычно замерцал, но изображение не появлялось. В который раз всё повторилось опять, и только проклятый Колдун мог бы объяснить, что происходит, почему «взбунтовался» этот волшебный механизм. Но Колдуна рядом не было. В его волшебной лаборатории в стеклянном сосуде неправильной формы находилась субстанция, бывшая раньше Колдуном. И только Пнюх знал, как можно вернуть Колдуна к жизни. Но он не собирался этого делать.
— Стрепка! — заорал Правитель.
Он был очень зол, и ему нужно было на кого-то вылить свою злобу. И у него было очень много подданных, с которыми он мог делать всё, что угодно!
На самом деле с волшебным экраном ничего не случилось. Он работал также великолепно, как и раньше. И Фико, как только Плюх нажимал красную кнопку, неизменно появлялся на экране. Но только Пнюх его не видел. Этот экран — было самое гениальное волшебное изобретение Колдуна. Он позволял в течение нескольких секунд найти и показать местонахождение любого, достаточно было только внести нужные данные. Им было очень легко пользоваться. На пульте управления было всего три кнопки: синяя, красная и зелёная. Достаточно было чётко представить кого-либо и при этом нажать синюю кнопку, как на экране появлялся представленный образ — и готово, данные были занесены. Правда, Пнюх даже эту простую операцию не смог освоить в своё время. Он не мог чётко представить кого-либо. Сначала Колдун, посмеиваясь над ним, пытался научить своего приятеля правильно представлять. Пнюх пытался, у него опять и опять ничего не получалось, и он ненавидел Колдуна в эти минуты лютой ненавистью. Но Колдун, увлечённый своим гениальным изобретением, не замечал этого. Затем было найдено простое решение – фотографии! Если смотришь на фотографию, то ничего не нужно представлять. Это стало выходом для Пнюха. Позднее, когда он стал Правителем, он приказал завести на каждого, даже самого крошечного потаённика личное дело. В каждом личном деле находилась фотография.
Как только в экран вводились данные, то есть образ того или иного лешего, начиналось самое главное и таинственное. При нажатии красной кнопки начинался поиск того, чьи данные были внесены. И как только объект находился, он тут же возникал на экране, но уже не фотографией, а изображением живого существа. Это значило, что нужно нажимать третью, зелёную кнопку. И тогда изображение расширялось, и на экране возникало изображение искомого в той обстановке, в которой он в это время находился. Так Пнюх в любой момент мог увидеть каждого потаённика. Это давало ему ощущение безграничной власти. И вот впервые, именно тогда, когда Пнюху крайне необходимо было найти Фико и довести до конца казнь над ним, именно в это время волшебный экран «подвёл» его. Великий Правитель был в страшном гневе, под которым он пытался спрятать свой страх, который всё чаще и чаще накатывал на него с того момента, как исчез Фикотрианыч.
За время, пока Великий Пнюх никого не хотел видеть и принимать, в его приёмной столпилось очень много подданных. Потаённики, терпеливо ожидавшие его приёма, не то, чтобы очень хотели видеть Великого Правителя. Они боялись что-то делать и принимать решения без его ведома. Среди таких в приёмной толкался и дубовик, напарник Сума, Гун. Он ждал уже очень давно, и как только Стрепка объявила, что Великий вызывает тех, у кого есть важные сообщения, он пробрался вперёд. Остальные подданные задумались, важное ли у них дело, а то ведь если окажется, что не очень важное, то ещё попадёшь под гнев Правителя. Но он не сомневался, что у него сообщение важное, не каждый день в потайном мире оказываются лесные жители. Вернее, такое случилось в первый раз. Поэтому дубовик без сомнения и страха заявил, что у него очень важное дело, и был пропущен в кабинет к Великому.
Пнюх сидел за столом, скрестив руки и откинувшись назад, и вся его поза говорила, что он недоволен и раздражён. Огромный дубовик, который был раз в десять больше плюгавого Правителя, съёжился, сжался, и заискивающе улыбнулся.
— Ну, что там у тебя? — брюзгливо спросил Пнюх, всем видом показывая дубовику его ничтожность.
— Великий Правитель потайного мира, я считаю, что обязан доложить об очень странном происшествии. Сегодня мы с моим напарником задержали у нас маленькую лесную шулю.
— Где это у нас? Какую шулю? — удивился Пнюх, от неожиданности он даже перестал раздражаться.
— У нас в потайном мире, в коридоре между кабинетами потаёнников № 115 и №116 была задержана маленькая лесная шуля, ребёнок, так сказать.
— А что она там делала?
— Она шла и плакала, говорит, что заблудилась.
— И где сейчас эта шуля?
— Под стражей дубовика Сума, Великий Правитель!
— Немедленно приведите её сюда! — распорядился Пнюх.
— Есть! — отрапортовал дубовик и кинулся выполнять распоряжение.
«Так-так, значит маленькая шуля. Интересно, как будет действовать на шулю мой великолепный пенёчек? А что если он действует в нужном направлении и на лесных жителей?» — от этой мысли Пнюх разволновался. Он представил себе, как не только в потайном мире, но и в лесу среди лесных жителей он станет Правителем. «А почему нет? — продолжал размышлять Пнюх. — Это только на первый взгляд кажется невозможным. Нужно только всё умно спланировать! О, в этом я — гений! Вот, например, Колдун — жалкий изобретатель. Сколько всего напридумывал и знать не знал, что делать с этими открытиями. А я с их помощью добился власти! Как же раньше мне не приходила мысль попробовать свои возможности на лесных жителях? Эта шуля заблудилась очень вовремя!» И Пнюх с нетерпением стал ждать, когда стражники приведут её.
А тем временем шуля Мю, сама того не ожидая, совершила маленькое чудо! И вот как это произошло. Оказавшись в охранной комнате под присмотром «своего» дубовика дяди Сума, Мю совсем успокоилась. И поскольку она была вежливой шулей, она решила поговорить с дядей дубовиком о чём-нибудь приятном для него. Мю не знала, что может быть приятным для дубовика-стражника, но зато она подумала, что для дубовика- лешего разговор о дубах будет интересен. Светским тоном шуля сказала:
— Знаете, мне очень нравятся дубы, а особенно, когда на них бывают жёлуди. Из желудей можно делать разные там фигурки и украшения!
Сум задумчиво посмотрел на Мю, но промолчал. Шуля не поняла его взгляда и на всякий случай продолжила тему:
— А ещё мне очень нравятся дубовые листья. Они такие красивые, волнистые. У меня в гербарии дубовых листиков больше всего.
Сум нахмурил брови, как будто что-то припоминая, и вдруг неожиданно спросил:
— А ты можешь нарисовать мне это?
— Что нарисовать? — удивилась Мю.
— Ну, вот всё, что ты наговорила: дуб, листики, жёлуди.
— Могу, только я не очень хорошо рисую, вот мой брат Ри, он рисует очень хорошо, а я намного хуже, — заволновалась Мю.
— Ничего, нарисуй, как сможешь, сейчас я принесу тебе бумагу и карандаш.
Мю очень старалась, чтобы нарисованный ею дуб походил на настоящий, тот, на котором живёт дедушка Фартимус. И, действительно, у неё получился на удивление красивый рисунок. Потом она нарисовала отдельно крупным планом листики, а потом жёлуди, и даже хотела нарисовать фигурки из желудей. Но Дубовик Сум отобрал у неё рисунок, и долгое время напряжённо рассматривал всё, что нарисовала Мю.
— Ну что, правда же, неплохо получилось? — робко поинтересовалась Мю.
Но Сум молчал, погрузившись в себя. Мю тоже замолчала, ей стало немного тревожно, она не понимала, что с ним происходит. Вдруг дубовик поднял на неё глаза, полные слёз и прошептал:
— Я же дубовик!
И тут Сум из стражника Великого Правителя Пнюха превратился в того, кем был на самом деле — в доброго лешего-дубовика, который больше всего на свете любит свой лес и свою лесную работу. Теперь Добряк Сум с ужасом вспоминал, как он участвовал в казни своих собратьев, и никак не мог понять, почему он это делал. Через некоторое время Сум восстановил всю цепь происшедших с ним событий. Он вспомнил, как Пнюх, который тогда ещё не был ни для кого Великим Правителем, а был просто лешим, впервые собрал всех дубовиков под предлогом какого-то интересного предложения. Дубовики собрались, гадая, что такого мог им предложить поганный леший, не имеющий к ним никакого отношения. Тем более, что Пнюх не пользовался у леших авторитетам. Дубовики сначала и идти-то к Пнюху не хотели, но он сумел всех заинтересовать. «Приходите, вы не пожалеете!» — говорил он одним. «Только дубовикам я расскажу о потрясающем открытии, приходите!» — говорил он другим. В итоге все пришли. Пнюх позаботился о том, чтобы в зале была вода. Все знают, что дубовики очень много и часто пьют. Дубовики тут же налили себе по стаканчику. И всё. Дальше шёл провал в памяти. Сум не помнил, что говорил Пнюх тогда на том собрании, зачем он их собрал. Кажется, тогда он крепко уснул. Зато он помнил, что когда он открыл глаза, ему объявили, что он доблестный стражник Великого Правителя, вручили оружие и заставили присягнуть в верности Пнюху. И сейчас леший Сум с изумлением вспомнил, что тогда его распирало чувство гордости за оказанную ему честь быть стражником Правителя. На Пнюха он стал смотреть с благоговением и восторгом. Сум помнил, что от этого восторга у него прямо дух захватывало. Он готов был идти за Правителем в огонь и воду. Сум в отчаянии покачал головой, вспоминая всё это. «Какой бред! — прошептал он удручённо. — Но как же он сделал это со мной?» И вдруг дубовик вскочил, осенённый догадкой.
— Вода! Он дал нам заколдованной воды, не зря он якшался с Колдуном! — вскричал Сум. — А ты расколдовала меня, малышка!
— Нет, это не я, я не умею колдовать, — честно сказала Мю.
— Конечно, это ты, — уверенно произнёс Сум. — Ты напомнила мне о том, кто я на самом деле, и колдовство Пнюха прошло. У тебя это получилось! Может быть, у тебя получился волшебный рисунок?
— Не знаю, может быть, — сказала польщённая шуля. Её распирало чувство гордости. А кто-то говорил, что она зря пришла в потайной мир. Она представила, как потом все узнают, что она расколдовала дубовика Сума. Как Фико будет гордиться ею, и скажет своим друзьям: «Вот видите!» И как Квинычу и двум другим потаённикам станет стыдно, что они хотели избавиться от неё.
— Какой кошмар! — продолжал сокрушаться леший. — Нас, дубовиков — старейших леших в лесу, превратили в чудовищ, оболванили! Нужно немедленно что-то делать! Слушай, — обратился он к Мю, — если меня расколдовал твой рисунок, может быть, он расколдует всех остальных?
Мю пожала плечами. Но про себя она подумала, что если её рисунок расколдует всех стражников Пнюха, то она станет настоящей героиней! И вот тогда Квиныч и его друзья вообще не будут знать, куда им деваться от стыда! Так им и надо! В это время в охранную комнату, сгибаясь под тяжестью двух больших ящиков, ввалился широкий кряжистый дубовик. Он, пыхтя, пристроил ящики в углу, разогнулся и тут увидел шулю.
— Это ещё что такое?! Почему в охранном помещении чужие? Так, руки за голову, стоять и не двигаться! — заорал он.
— Тихо, тихо, Дук, эта шуля уже под стражей. Видишь, я её сторожу, сейчас вернётся мой напарник Гун от начальства и скажет, что с ней делать. Успокойся.
— Почему ты не надел ей наручники?
— Да, что она может сделать? Посмотри, это же совсем ребёнок. Посмотри лучше, как хорошо она рисует!
И Сум развернул перед лицом Дука рисунок. Дук глянул на рисунок, потом перевёл удивлённый взгляд на Сума.
— Ты что рисованием тут с ней занимаешься? Она же преступница! Я доложу о твоей служебной халатности! — жёстко заявил он, уходя.
— Да, почему-то на него это не подействовало, — сказал огорчённо Сум.
Мю про себя огорчилась ещё больше. Потом они попробовали рисунок ещё на двух дубовиках, заскочивших на минутку в охранку. И тоже безрезультатно. Дубовики, правда, не возмущались так, как Дук, но и они не придали рисунку Мю никакого значения.
И тут распахнулась дверь и в комнату буквально влетел запыхавшийся Гун. Он очень спешил выполнить распоряжение Правителя.
— Так! — закричал он Суму с порога. — Правитель требует шулю к себе, немедленно! Я сам поведу, я сам! А ты иди к цветочным феям, наступает моё дежурство у них, посиди там за меня! Всё, всё, некогда рассказывать! Шуля, быстрей сюда!
Он нагнулся, чтобы схватить шулю за загривок, но в это время Сум легко коснулся дубинкой его плеча. Суму было тяжело применять такое насилие к своему напарнику. Но он понял, что сейчас у него нет другого выхода. Он с сожалением наблюдал, как большое тело Гуна затряслось в конвульсиях и затихло. Мю от ужаса закрыла глаза лапками.
— Ничего, это не страшно, скоро он очнётся, — успокоил леший малышку. — Но когда он очнётся, это будет страшно для нас! — сообразил он.
Теперь Сум молил всех богов, чтобы в ближайшие минуты никто не вошёл в охранную комнату. Он быстро нашёл верёвки, благо, что охранная комната была напичкана всякими приспособлениями насилия. Связав руки и ноги напарнику, он оттащил его в каптёрку, которая служила для хранения всякого инвентаря. Там Сум крепко привязал Гуна к трубе, заклеил ему рот клейкой лентой. А на дверь каптёрки навесил огромный замок.
— Ну вот, — удовлетворённо сказал он шуле, которая с интересом наблюдала за манипуляциями дубовика, — когда он очнётся, то не сможет даже пошевельнуться. А тем временем мы… А мы тем временем…
— А мы тем временем что? — спросила Мю.
— О, тем временем мы сделаем такое! — сверкая глазами, сказал Сум. — У меня есть хорошая идея! Сейчас некогда тебе всё объяснять, твоя задача слушаться меня. Понятно?
Малышка Мю понимающе кивнула. Она привыкла к тому, что взрослым «некогда объяснять», и к тому, что она должна «слушаться».
— Тогда пошли и ничего не бойся.
И Сум, подхватив шулю на руки, зашагал в сторону приёмной Великого Пнюха.
Глава 12. О том, как Бо полетел к вершинам Синих гор, а крылан Кри познакомился с цветочными феями.
Когда Фикотрианыч рассказал Бо и Ри об исчезновении Мю, братья пришли в ужас. Ри немедленно отправили за помощью к Учителю Фартимусу. Бо, который для связи должен был находиться на одном месте, и которому оставалось только ждать, занялся самобичеванием. Он винил себя во всём и твердил, как заклинание: «Только бы с Мю всё было в порядке! Только бы с ней не случилось ничего плохого!» Он с нетерпением ждал возвращения Ри вместе с дедушкой Фарти. Бо не сомневался, что как бы Учитель не был занят, он сразу придёт на помощь и вызволит Мю из потайного мира. «И пусть он отругает меня, пусть меня ругают все, лишь бы Мю оказалась в безопасности!» — твердил он. Каково же было разочарование Бо, когда он увидел Ри, возвращающегося одного. Ри бежал бегом, и ещё издали сообщил брату неутешительные новости:
— Его нет! — кричал он, запыхавшись. — Он будет нескоро! Что же мы будем делать?
Оказалось, что дедушка Фартимус отбыл на целую неделю в Синие горы. Ещё оказалось, как это было ни странно, что Учитель Фартимус отправился туда на обучение. А впрочем, может быть, он отправился туда и с другой целью, никто точно не знал. В Синих горах, на самых вершинах были поселения горных крейдов – самых таинственных существ во всей округе. Один из старейшин крейдов был Учителем Фартимуса. Это всё, что смог рассказать шуляку крылан, которого оставил Фартимус для записи посетителей на время своего отсутствия.
— Что же мы будем делать? — повторил Ри свой вопрос.
— Нужно как можно быстрей добраться до Синих гор и найти там Учителя! — твёрдо сказал Бо, который обычно начинал хорошо соображать, оказавшись в сложной ситуации.
Некоторое время братья обдумывали, каким образом в самое короткое время можно достичь Синих гор. И не просто достичь Синих гор, что было несложно, но и их вершин. Главная проблема состояла в том, что ни крыланы, ни лесные птицы не могли подняться на такую высоту. Если бы дедушка Фартимус находился у подножия гор, то любой крылан за день смог бы добраться до него и передать просьбу братьев о помощи. Но Учитель Фарти был на вершине горы, куда долететь мог только горный орёл, и то с большим усилием. И тут Ри и Бо в один голос закричали:
— Хатти!
Хатти был самым настоящим горным орлом. Но он жил в лесу, вернее у Круглого пруда. Жил он там много-много лет, и был уже стар, но всё же ещё был сильным. В далёкой молодости, однажды, будучи раненым, Хатти опустился на землю возле Круглого пруда. В это время там жили лебеди, они и позаботились о молодом орле. Особенно нежно за ним ухаживала и выходила его лебедь, которую звали Гая. Для Хатти она стала самой прекрасной на свете. В тот день, когда выздоровевший молодой орёл уже мог лететь к своим вершинам и кручам, он посмотрел своей подруге в глаза и понял, что не может без неё жить. Так и остался горный орёл в лесу. Иногда он только летал в горы, чтобы проведать родных и подышать горным холодным воздухом. В эти дни Гая всегда бывала печальна. Всё ей казалось, что Хатти вдруг передумает и вернётся к своей привычной жизни. Но он всегда возвращался в лес, и вскоре полюбил эти места и уже меньше скучал по горным вершинам. Они жили долго и счастливо. Когда Гаи не стало, ведь лебеди живут меньше чем орлы, Хатти мог вернуться к своим. Но он не захотел. Так и остался жить там, где провёл самые счастливые дни своей жизни. Эту романтическую историю знали в лесу все.
Бо решил сам отправиться к старому орлу и упросить того отнести его на горную вершину. Решено было, что на связи останется Ри. И Ри согласился на это с радостью. Лететь к горным вершинам хоть и было очень заманчиво, но в то же время страшновато. Ри с детства боялся высоты. На самом деле, Бо тоже боялся высоты, потому что все абсолютно шули боятся большой высоты. Они не созданы для того, чтобы летать под небом или забираться на деревья. Но Бо сейчас не думал об этом. Страх за сестрёнку был больше, чем страх за себя.
К счастью, Круглое озеро было совсем близко. Бо за час, который показался ему вечностью, добрался до него. Он всю дорогу бежал, и молил только о том, чтобы старый орёл был на месте. И Бо повезло, он застал старика дома. Хатти, который требовал, чтобы к нему все, даже юные существа обращались именно так, без всяких «дедушек», выслушал просьбу Бо. Он задумчиво посмотрел в небо. Давно уже он не летал к вершинам, он отвык от холодного горного воздуха, да и былой силы уже не было в крыльях. И в то же время он почувствовал, как сильно хочется ему подняться ввысь, как соскучился он по снежным кручам, с какой радостью он встретится со своими родичами. И потом, Хатти, как любой горный орёл, обожал риск. Старик решил, что, пожалуй, он ещё осилит этот полёт, и в глубине души обрадовался приходу шуляка.
— Хорошо, — сказал он, расправляя огромные крылья и внимательно их оглядывая, — я слетаю к крейдам, я и сам собирался как-нибудь навестить своих в Синих горах. Но только я полечу один, потому что шули не приспособлены к полётам, ещё голова закружится, свалишься, что тогда?
— Хатти, пожалуйста, — взмолился Бо, — мне нужно самому поговорить с Учителем, объяснить ему всё, я должен сам всё исправить! Я буду очень крепко держаться!
— Ладно, привяжем тебя ко мне для надёжности, — согласился орёл.
Он уважал смелость в других, и знал, что иногда ожидание гораздо хуже самых опасных трудностей.
— Я выручу тебя, Мю, подожди немного, — сказал тихонько Бо, взбираясь на Хатти.
Тут он вспомнил, что ведь в опасности не только Мю, но и крылан Кри, который, рискуя собой, пошёл искать малышку в лабиринтах потайного мира. Волнуясь за сестрёнку, Бо совсем, было, забыл о крылане.
— Я выручу вас обоих, — сказал Бо, взмывая с Хатти в воздух, и чувствуя, как у него захватывает дух от необычного ощущения.
Крылан Кри, тихонько выскользнув из кабинета, вовсе не собирался сразу попадаться в лапы стражников. Наоборот, он собирался как можно больше выведать, оставаясь при этом на свободе. Ведь крылан, в сравнении с шулей, имел одно очень важное преимущество: он умел летать. В потайном мире были очень высокие потолки сложной конструкции. Эти конструкции обеспечивали освещение и приток воздуха в потайной мир. Для крылана там было множество возможностей укрыться в случае опасности. Кри передвигался короткими перелётами, затаиваясь на потолке при виде стражников или идущих по коридору потаёнников. Так он преодолел несколько длинных коридоров, не узнав ничего интересного. На очередной развилке Кри завис на потолке, размышляя, какое направление лучше выбрать. Он досадовал на себя, за то, что не попросил потаёнников нарисовать ему план потайного мира.
В это время ближайшая от него дверь под номером 217 потихоньку открылась, и из-за двери выглянуло очень симпатичное и очень молоденькое личико. «Кажется, это цветочная фея», — подумал про себя Кри, наслышанный о них от Фико. Во всяком случае, от всех виденных им ранее потаёнников это существо отличалось необыкновенной красотой, и явно было женского рода. На голове у неё была изящная шапочка в виде колокольчика. Фея посмотрела в одну сторону, в другую, а потом, прислушавшись, подняла взгляд на потолок. И увидела висевшего там крылана.
— Ой! — пискнула она и мгновенно скрылась за дверью.
Кри растерялся и стал лихорадочно соображать, что ему делать. Но не успел он что-либо предпринять, как дверь опять открылась и из-за неё выглянула другая фея, тоже очень красивая, но, видимо, не такая молоденькая.
— Что ты тут делаешь? — спросила она тихим шёпотом.
— Здравствуйте, — тоже шёпотом сказал вежливый Кри.
— Быстро заходи к нам! Только очень быстро! — велела фея властным тоном, так и не ответив на приветствие крылана.
Кри подчинился, и через секунду он очутился в просторной комнате в окружении прелестных созданий, которые с любопытством рассматривали крылана. Это помещение разительно отличалось от кабинета Квиныча и его друзей. Здесь было очень уютно. На стенах висели картины, комната была обставлена мягкой мебелью, на полу лежали циновки. В воздухе стоял насыщенный цветочный аромат, от которого у крылана даже голова закружилась. Одна половина помещения, похоже, представляла собой маленькую швейную мастерскую. Там стояло множество миниатюрных швейных машин, а полки, возвышающиеся почти до самого потолка, были завалены рулонами тканей самых разнообразных расцветок. К полкам были приставлены высокие, но тоже очень изящные лестницы.
Фея, приказавшая крылану зайти сюда, видимо, была здесь старшей. Она бойко распоряжалась, а остальные беспрекословно и с видимым удовольствием выполняли все её распоряжения. В результате очень активной деятельности через минуту крылан оказался практически спеленатым шёлковой тканью и стал походить на кокон. В довершение на его голове оказалась шляпка с вуалькой. Так что понять, кто находится под этим обилием шёлка и гипюра стало невозможно. Видя, что крылан спокойно позволил проделать с собой все эти манипуляции, Старшая фея благосклонно улыбнулась, но на всякий случай спросила:
— Я надеюсь, ты не собираешься вопить, что тебя похитили и звать на помощь?
— Нет, что Вы, не волнуйтесь, я не буду поднимать шум. Я уверен, что здесь мне не сделают ничего плохого.
— Приятно иметь дело с умным существом. Итак, пока не пришёл стражник… Кстати, почему же его всё-таки нет? Девочки, посмотрите ещё раз!
Несколько фей выглянули в коридор и отрицательно покачали головками.
— Да, так вот, пока стражника нет, — продолжила она, — ты расскажешь нам, зачем ты, лесной крылан, оказался в потайном мире, и как тебе это удалось?
Кри знал, что цветочные феи являются хорошими друзьями цветочного лешего Фикотрианыча, поэтому он решил не скрывать от них правду о том, что сюда он попал с помощью Фико и вместе с ним.
— Ах! — громко вскрикнула самая маленькая фея и упала в обморок.
Маленькую фею звали Фиалкой. (Почти у всех цветочных фей имена были тоже цветочные). Фиалка была самой близкой подругой Фикотрианыча, она очень переживала за своего друга всё это время, да к тому же была очень чувствительной особой. Поэтому, услышав, что Фико невредим и находится здесь, в потайном мире, она разволновалась до обморока. Все феи, а в комнате их было не меньше пятнадцати, бросились приводить Фиалку в чувство. Маленькая фея, а она была, действительно, самой здесь маленькой, на голову ниже всех остальных фей и раза в два меньше крылана, открыла глаза и, посмотрев на Старшую фею, прошептала слабым голосом:
— Пожалуйста, пусть он сначала всё расскажет про Фико!
— Ох, и не люблю я излишнюю чувствительность, — с досадой сказала та.
— Ну, пожалуйста, Астрочка! Пусть расскажет про Фико! — поддержали Фиалку другие феи.
— Да, что же я против, что ли! Мне самой интересно узнать, где этот маленький хитрец, и как ему удалось сбежать! Только прошу, уже в который раз, не называйте меня Астрочкой, терпеть не могу эти ваши нежности! Ну, —обратилась она к крылану, — удовлетворите наше любопытство!
Кри рассказал притихшим от любопытства феям историю спасения Фико.
— И как же, его теперь не видно совсем-совсем? — удивились они, выслушав крылана.
— Совсем-совсем, только слышно. Вообще, Учитель может сделать, чтоб и слышно не было.
— Нет уж, это лишнее! Мне и невидимкой-то уже надоело быть! — раздался голос Фикотрианыча.
Феи заахали, завертели головами, пытаясь определить, откуда раздаётся голос Фико. Фиалка, которая после обморока сидела на диванчике, прижала руки к груди, счастливо улыбнулась и опять хлопнулась в обморок.
После того, как приводили в чувство Фиалочку, трогали невидимого, но вполне ощутимого Фико, расспрашивали его, охали и ахали, наконец, все успокоились. И Астра, которая была очень деятельной по натуре, снова взяла инициативу в свои руки.
— Надо действовать! Пусть некоторые сидят, трясутся от страха и ждут, что кто-то придёт и освободит их, — говорила она, презрительно кривя хорошенькие губки, — но мы, цветочные феи, ждать больше не будем! Правда, девочки? — обратилась она к своему маленькому отряду.
Четырнадцать нежных и хрупких созданий с горящими глазами выразили полную готовность действовать. Правда, как действовать никто не знал. Нужно было разработать план. Феи загалдели все сразу, у всех было огромное желание побыстрее свергнуть власть ненавистного Пнюха, но через несколько минут все поняли, что хороший план — дело непростое. Крылан Кри, который не мог во время обсуждения высказать свои мысли, потому что он не любил никого перебивать, а феи трещали без умолку, наконец, дождался паузы. Он пропрыгал в своём коконе немного ближе к центру и сказал, что, кажется, у него есть неплохая идея. Пятнадцать пар прекрасных глаз с ожиданием посмотрели на крылана, отчего он страшно смутился и начал излагать свою идею, запинаясь от волнения. Идея заключалась в том, что нужно было послать невидимого Фикотрианыча на разведку в логового врага, то есть прямо к Пнюху. Фико должен был узнать секреты волшебства ненавистного Великого Правителя.
— А потом мы придумаем, как его обезвредить, — закончил Кри.
— Ну, что же, наверное, с этого, действительно, нужно начинать, —сказала Астра, немного уязвлённая, что это не она предложила. — Вообще-то, мы бы давно уже что-нибудь придумали, но нам мешали стражники, — добавила она. — Интересно, а почему сегодня их нет?
Стражникам полагалось всё время присутствовать в тех помещениях, где обитала «мелкота» потайного мира. Если крупные потаённики размещались не более трёх в одном кабинете, то мелкие расселялись большими компаниями. А так как больше трёх потаёнников нельзя было оставлять без присмотра, то эти компании находились под контролем стражников. Пнюх считал, что если им дать свободно общаться, то возникнет опасность заговора. И, действительно, как только небольшой, но дружный коллектив маленьких фей остался без надзора, тут же возник заговор против Правителя, которого они все от души ненавидели. Это было в первый раз за время правления Пнюха, когда они могли поговорить о самом главном.
Никто из стражи не догадывался, что феи остались без присмотра. В этот день у них должен был дежурить Гун, а он лежал в каптёрке, связанный своим бывшим напарником Сумом, который больше не служил Великому Пнюху.